То, что ещё можно исправить

Противно жужжание пробиралось сквозь сон кассетника, заставляя того возвращаться в этот мир. Приоткрыв оптику, первым, кто попадается на окуляра, был Рэведж, что смиренно лежал у серво хозяина, пока учёный соскребал бурмашинкой странный рыжий налёт. — Что ты делаешь? — связист схватил руку Шоквейва, на что моментально отреагировала Слипстрим, пригрозив разгорающимся бластером. — Всего лишь соскребал налёт. — Я об этом не просил. — мех вдруг перевёл взгляд на свои серво, от которых не осталось живого места. Стопы были раздробленны, после очень грубого падения с высотки. — Вижу ты уже можешь грубить. Спрашивай у него, что хотел, Шоквейв. — фем все же опустила манипулятор, тем более Рэведж все ещё здесь и, если бы связист не приказал сидеть смирно, он бы бросился на неё. — Ты права. — мех убрал инструмент на положеное место, прежде чем встретиться оптикой с кассетником. — Тебе было интересно, что случилось после… Ну, ты понял. Так вот, я сам толком ничего не помню, что тогда происходило. Я… Сложно объяснить, там вроде был я, а вроде и нет. Очень похоже было на сон, в котором я пробыл не один век. — Саундвейв гладил своего верного друга, что подкладывал свою макушку, под его ладонь. — И это все? Ты совсем ничего не помнишь? — тороторила Слипстрим, за спиной ученого. — Только эпизодами. Я победил Юникрона, а дальше… Эх, мне пришлось встать на его место. — ТЫ победил Юникрона? Но это невозможно, его одолели первые Праймы. — Шоквейв демонстрировал своё удивление, что бывает крайне редко. Неудивительно, учитывая то, что в учебниках истории написано совершенно другое. — Во-первых, если ваши Праймы «победили», то почему почти все они лежат в гробницах? — вполне уместный вопрос заставил их задуматься. — Логично. — И, во-вторых, это случилось гораздо раньше, чем первые были созданы. — кассетник попытался выпрямиться, сесть поудобнее, но резкая боль вверху живота отбила у него всякое желание двигаться. — Тогда, кто с ними сражался? — фем задала интересный вопрос, настолько, что учёному нечего было добавить. — Я же уже сказал, мне перешли его силы, и, в последствии, имя. — Ты хочешь сказать, что Юникрон и ты — один и тот же трансформер? — Браво, Слипстрим. Наконец смогла сложить два плюс два. — Если это правда, то я вообще не вижу логики в твоих действиях. С твоими возможностями, тебе под силу поставить этот мир на колени. Тогда почему мех, который заявляет, что сражался с Праймами, валяется, словно груда металлолома, посреди забытой пещеры? — Шоквейв наконец спросил самый интересующий его вопрос. — Да, потому что я видел, к чему приводит тирания. Заставить всех бояться меня, не значит сделать этот мир лучше. «Построить мир по своему видению» — такая философия мне не подходит. — Но ты бы мог устранить классовое неравенство, безработицу, преступность. — логичные доводы от одноглазого меха, заставили закатить уцелевший окуляр кассетника. — Я удивлен, что ты этого не понимаешь. Допустим я бы это сделал, но вездесущий СТРАХ этого не стоит, именно с этой эмоции начинается все. Дальше это может перерасти в ненависть, злость, а дальше уже восстание, а это значит снова загубленные искры найдут свою смерть. — Хм, логично. — Хорошо, но это не объясняет то, почему ты лежишь здесь, как побитый металлолом. — фем всем видом показывает, что хочет побыстрее свалить из этой сырой пещеры. Вздрогнув, от внезапно упавшей капли, прямиком в стык брони, она чуть ли не вскрикнула. — Хаос, что течёт во мне, оказывает негативный эффект на мой корпус. И это не самое ужасное, эта сила извращает, заставляет забыть о твоих моральных устоях. — Что будет, если твое «обычное» тело выйдет из строя? — ученого все больше интересовала его физиология. — Тогда придется искать новое. — Объясни. — тут даже фем стало интересно. — Если простыми словами, то я не лежу, перед вами сейчас. Сложно объяснить, но я одновременно везде и негде одновременно, как энергия разрушения, также как и созидания. Если углубляться, то я просто украл это тело. — Украл? То есть в этой вселенной был свой Саундвейв? — Типо того, Шоквейв. «Моё» тело было уничтожено, после сражения с первыми. — Шлак… Ты его убил? — спросила фем. — Не совсем. Как я уже сказал, мной были убиты ПОЧТИ все Праймы. Остался самый умный и дальновидный из них — Альфа Трион. Он удивил меня, предложив договор. Он и Праймус обещали мне возможность исправить ошибки… Свои, чужие, все в общем. Взамен я должен был сдаться, позволить Альфа Триону и его погибшим товарищам примерить роль победителей. — И ты согласился. Вот только зачем, если ты почти победил? — фем, что была увлечена этой историей, совсем забыв о том, что хотела сбежать отсюда, как можно быстрее. — Потому что разрушение и созидание не могут существовать друг без друга. В этой победе не было смысла. — ответил учёный, удивляя кассетника своей проницательностью. — Браво, Шоквейв. Хвалю. — Вау, какая у тебя интересная жизнь. — с детской наивностью в голосе проговорила сикерша, в которой стали образовываться зачатки сострадания к этому меху. В её процессоре наконец появились причины, для оправдания поступков этого кассетника. Они и до этого были, с момента, как им удалось заглянуть в память этого трансформера, но окончательно принять это получилось только сейчас. — Хах, я бы предпочел другое слово. — И какое же? — Безумная. Ну так что? Я выдал вам все свои секреты, так что можете бросать меня, если хотите. — слегка ехидная улыбка связиста настораживает их, будто намекая на возможные последствия, хоть и из его уст не вылетело ни одной угрозы. — Я согласился поставить тебя на серво, а ты ответить на вопросы. Ты свою часть выполнил, и я собираюсь сделать тоже самое. Слипстрим, на удивление, возражать не стала, лишь смиренно помогая своему другу в его нелёгком деле. И действительно, починить кассетника в этих условиях была той ещё задачей, учитывая крайне ограниченые ресурсы, из-за чего приходилось часто возвращаться в ближайшую лабораторию. Работая целыми днями, им приходилось возвращаться глубокой ночью для зарядки, а затем все по новой. Так пройдет пару недель, кассетника почти полностью соберут, за исключением нескольких деталей. За этот период в Иаконе жизнь почти вернулась в норму, отстроив обвалившиеся здания, убрав обломки и трупы с улиц. Восстановили и телепоказ, ведь все на Кибертроне должны увидеть новую речь Зеты Прайма. Собрав пафосную конференцию, у аллеи памяти, неподалеку от академии Иакона, как раз там, где встречали утро Хромия с Саундвейвом. Эх, и где теперь, перед бесчисленным множеством окуляров и камер, голосил Прайм своей пафосной речью про единство, крепость духа и героев, что отдали искры за этот город. — Выключи это. — Хромия сидела за столом, посреди маленькой комнаты, вместе со своей подругой, разгоняя парочку бокалов топлива. — Неужели тебе не интересно послушать? — Нет, Винд. Не вижу смысла слушать эту показуху. Ведёт себя так, будто самолично остановил Саундвейва, а не он сам ушёл. Маразматик старый. — Ого, только при незнакомых так не говори. — сикерша аж поперхнулась от услышанного. — Да… Тебя это не раздражает? Чудом пронесло, и теперь ходят так, будто сделали, что-то невозможное. — Нет, Хромия, не раздражает. Ты же видела, что там происходило. Я просто рада, что это закончилось. Теперь можно вернуться к нормальной жизни. — голубая оптика сикерша взглянула на удручающий вид окраины города, где здания застилали весь взор, почти не пропуская солнечный свет. — Да блин, Винд. — Только не начинай. — крылатая всем видом показывала, что уже устала от этих разговора. Закатив оптику и обвалившись на стуле, она скажет. — Почему нельзя просто вернуться к нашей обычной жизни? Я не хочу слушать о бессовестных политиках, о монстрах и о любом другом, подобном более. Хромия, я просто хочу быть обычной студенткой, переживать о своем внешнем виде, а не о своей или твоей жизни. — О Праймус, неужели ты не понимаешь? Скоро произойдут события, что изменят наши привычные реалии. Хотим мы этого или нет. — Даже если и так, что мы сможем сделать? Две самые обычные фем! Оставь это всяким чудовищам и Праймам. Нормальным кибертронцам не суждено вершить судьбы. — Вот тут ты ошибаешься. — Хорошо, может, у тебя есть подходящий пример, Хромия. — Са… — Только не это! — Виндблейд не выдержала, повысив тон. — Саундвейв тоже, когда-то был никем, обычным связистом. — Да откуда ты знаешь? Это он тебе сказал?! И ты проверила. — Нет… — фем вдруг задумалась, стоит ли говорить это вслух, но эмоции вскоре возьмут вверх. — Тогда откуда?! — Я это увидела! — на мгновение в комнате повисла тишина. Услышанное вызвало немало вопросов у сикерши, что все же немного успокоила свой тон, боясь, что их беседа перерастет в ссору. — Что это значит? — Ох, я. Это случилось, когда я внезапно пропала посреди ночи. Старые знакомые Саундвейва принудительно подключили нас к… не знаю, как это описать. Ни разу не слышала о такой технологии, но я попала в его разум. Знаю, звучит дико и именно поэтому я не рассказывала об этом раньше. — Ого. — удивлению не было предела. Виндблейд не знала, что думать, либо её подруга обезумела, либо, что ещё хуже, это все правда. Упав, от полного непонимания, фем продолжает слушать. — Я видела то, во что невозможно поверить. Этот мех родом не из этой вселенной, его родной мир погряз в войне, а по её завершению, так и не смог вернуть былого величия. Саундвейв был на самом дне, ползал в грязи, потом стал высокопоставленным солдатом в армии безумного диктатора, а затем снова на дно. Жизнь этого трансформера безумно насыщенна. — Допустим. Что тогда случилось с его родным миром? И как он оказался здесь? — Это самое интересное. Саундвейв убил местного Прайма, чем и воспользовался Юникрон. Этот мех был вынужден вступить в бой и… дальше я не знаю. — Это какой-то бред. — в оптике Виндблейд отчётливо читался скептицизм. — Но хуже всего, что ты сразу не рассказала. — Вот видишь, ты не веришь. Поэтому и не говорила. — Ох, Хромия, какие бы безумства с тобой не случались, всегда рассказывай о них мне. Промолчишь ещё раз, обижусь. Понятно? — лёгкая, беззаботная улыбка сикерши, вызывает такую же лыбу на фейсе Хромии, позволяя почувствовать себя той ещё дурочкой. — Понятно. Каон: Вечерний город отдавал атмосферой вездесущей опасности. Вместо хорошо освещённых улиц, здесь лишь полусумрачные лабиринты из зданий с отвратительной облицовкой. Мусор, грязь и отбросы наводняли улицы этого величественного города. Так бы вам сказали в новостях, а что же в действительности? На самом же деле, этот город, хоть и не так красив, как столица, но гораздо более живой. Трудно дать объяснение этому, возможно, это связано с тем, что здесь нет пафосных заведений, для элитных слоёв общества, все потому что такие особы не посещают Каон. Оттого, что многие в этом городе вынуждены были переступать черту закона, чтобы протянуть ещё немного, в этом городе сложились криминальные нравы. Неудивительно, учитывая то, что столичные особы плевать хотели на них. Многим здесь пришлось бороться за существование, к таким относится и Баррикейд, что с момента сборки обитал в этом злачном месте. Вынужденный воровать, драться и нередко убивать, он стал крайне эгоистичным, изворотливым и чертсвым. Открыв дверь в обитель дешёвого энергона, мех входит внутрь. Он кого-то искал, оглядывая округу, натыкаясь на чрезмерно любопытные огоньки, что сверлили его взглядом. Уверенной, «местной» походкой Баррикейд подходит к барной стойке, чтобы заказать себе отравы. — Порцию сверхзаряженного. — мех бросил две сотни кредитов на стойку, в виде металлических пластинок, что помещались у него в кулаке. — Тут не хватает. — бармен продолжал натирать пустую посуду. — Что? Всегда двести стоило. — Теперь четыреста. — Ладно, налей просто энергона. — Без проблем. — бармен заученными до автоматизма движениями налил напиток. — И ещё кое-что. — Баррикейд достал ещё пятьсот кредитов. — Слушаю. — мех с удовольствием загребал деньги. — Я ищу кое кого, слышал она с недавнего времени здесь ошивается. — Эйрахнида? После того побоища она даже сюда не рискнет сунуть свой нос. — И где её тогда искать? — Мало кто её видел после этого, говорят Саундвейв обломал все её лапки, а для такой охотницы, как она, это невероятный позор. Поспрашивай в яме. Дверь в бар внезапно распахнулась с пафосным грохотом, привлекая всеобщее внимание к той, кто стоял на пороге. Фем, что наконец выбралась из своего логова, показаться неугомонным сплетникам, желая заткнуть оных, показать, что она не утратила своего лоска. Все такая же гордая, Эйрахнида наконец садится за стойку. — Похоже ты везунчик. — бармен подошёл обслужить новую клиентку. — Чем вас угостить? — Сверхзаряженного. — коротко бросила фем, поворачиваясь спиной к бару. Учитывая её нынешнее положение в городе, разумно не поворачиваться своей красивой спиной полчищу наемников в баре. — Печально выглядишь, для легендарной наемницы. — голос Баррикейда заставил раздражительно обернуться на источник звука. — Ты ещё кто такой? — Твой обратный билет на вершину. — Что ты себе позволяешь? — фем была оскорблена, ведь она не собиралась принимать чью-либо помощь. Схватив стеклянный стакан, Эйрахнида собиралась швырнуть его с содержимым, прямо в наглый фейс меха. — Не стоит. — Баррикейд остановил её тоненькую кисть, прежде чем полный бокал врежется в его фейс. Паучок, используя свои рефлексы, собиралась вонзить в него острую лапку, вот только такими она больше не обладает. Обрубок за её спиной дёрнулся, что выглядело довольно забавно, и это ей не нравилось. — Я хочу предложить сотрудничество.