С любовью, мафия

Событие 1. «Ревность». Важность события — 5.

***

От третьего лица.

***

      Кто бы что ни говорил, но идеология Ушиджимы была проста как камень.       Сильные всегда побеждают, слабые же — проигрывают.       И почести обоих встречают соответствующие. Только вот если победителей всегда преследует слава, почет и уважение, то проигравших постоянно сопровождает позор, бесчестье и унижение.       К глубочайшему сожалению Ушиджимы, его младшая сестра относилась ко второй категории.       Не умеет отказывать в абсолютно любой поступившей просьбе, легко теряется в критических ситуациях, подвергаясь негативному влиянию извне, и является прискорбным олицетворением всех ошибок семьи.       Возможно, она всегда была такой, еще с самого детства, просто по собственной глупости он не замечал этого. Не хотел замечать, старательно защищая от всех нападок и оскорблений детишек, пока наконец не осознал, что вечно быть рядом попросту не в силах.       Именно в тот момент, когда ее забрал за границу отец после долгих разбирательств над переоформлением опеки из-за развода и с виноватой улыбкой привел обратно, представив на свет повзрослевшую, но еще сильнее замкнувшуюся в себе девушку с потухшим взглядом болотно-серых глаз.       Он действительно не видел иного выхода, кроме как попросту вытеснить этот упрямо мозоливший взгляд несомненно огромный недостаток. Вырвать, словно мешающий в дальнейшем развитии, неуместный сорняк.       Только вот путь Вакатоши, ежедневно проходящий через череду тяжелых, изнуряющих испытаний, видел только один — стать худшей преградой из всех существующих, дабы остальные показались не нуждающимися во внимании незначительными мелочами.       Жаль, что результат подобной услуги оказался, мягко говоря, удручающим.       Потому что Уэджи разочаровывала.       Разочаровывала каждым непрошеным действием, рано или поздно ведущим к неумолимой неудаче, мимолетно брошенным взглядом из-под насупленных бровей, скрывающих затаившийся в глубине трепещущих зрачков презренный страх, и ломким от неуверенности, дрожащим голосом, постепенно спадающим до тихого шепота.       Ушиджима осознавал, на что шел, когда принимал на себя бремя ответственности за выработку стержня в человеке, у которого данный стержень отсутствует напрочь. Но тем не менее видеть, как дорогой сердцу член собственной семьи начинает дрожать от ужаса из-за одного твоего присутствия, довольно тягостно.       Размеренное положение вещей резко меняется, когда одним ранним утром Уэджи угрожает проспать утреннюю тренировку своей команды и не до конца пришедшим в себя сознанием впервые обращается к нему на «ты», нескладно вставляя столь странно звучащее нии-сан.       Можно было бы списать на последствия бессонной ночи или же гиперсомнии, коей часто страдала в последние дни запирающаяся в собственной комнате на круглые сутки сестра, только вот подобное происходило слишком часто, чтобы продолжать закрывать на это глаза.       Слишком часто Уэджи забывала, где находятся ее вещи, путая ту же марку шампуня с его собственной. Слишком часто не делала любовно украшенное бэнто на них двоих, покидая порог дома с первыми лучами рассвета. Слишком часто обращалась к нему с самыми нелепыми просьбами, словно бы всерьез пытаясь сблизиться.       Если бы он не был свидетелем этих изменений с самого начала, то посчитал бы, что ее место занял кто-то другой. Кто-то очень уверенный, сильный и равнодушный. Кто-то, на кого его маленькая низменная сестра быть похожей могла только в мечтах, да и то не факт.       «Возможно, — думал Ушиджима, пока в растерянности выбирал блюдо из скудного меню школьной столовой. — Я был с ней слишком жесток».       Желудок согласно заурчал, вторя всем мысленным гонениям о главном зачинщике вставших ребром проблем.       Уэджи отвечала не только за приготовление пищи в их доме, что в обязательном порядке присутствовала каждый божий день: на завтрак, обед и ужин, но и за уборку, оплату всевозможных счетов, а также какую-никакую, но моральную помощь.       С оттенком непонятного сожаления он отмечает, что она ни разу не поздравила его с победой на тренировочных матчах, которые по обыкновению старалась не пропускать.       Поэтому, когда она вдруг забывает обо всех своих обязанностях, он не то чтобы не знает что делать, просто осознает, насколько непосильной ношей для нее это было раньше. Из-за чего накапливающаяся годами злость и тоска испаряется в мгновение ока, заменяясь неким смирением.       Почему-то капитан академии Шираторизавы впервые обращает внимание на то, как устает младшая сестра, возвращаясь со школы так же поздно, как он, какой усталостью пропитана ее измученная фигура визави него и насколько сложно ей удается справляться с возложенными обязанностями менеджера, бдительно следящего за всем ассортиментом спортзала, примерной ученицы, сдающей все тесты не меньше девяноста баллов, и благонравной сестры, искренне интересующейся жизнью старшего брата.       Со стороны кажется, что от обилия окруживших непроглядной стеной долгов ее хрупкое тело скоро разорвет на части.       Ушиджима вздыхает, провожает взглядом усиленно скрывающую непрошенный зевок Уэджи до самой прихожей и, покорно берясь за основание красного пылесоса, впервые на своей памяти идет на уступки.       Он взваливает на свои плечи все то, что так резко перестала делать излишне добрая глупая младшая сестра, боявшаяся и слова лишнего сказать про него, и терпит все невзгоды, потому что они действительно стали настоящей семьей.       И нравится это ему или нет, но такой Уэджи останется надолго.       По крайней мере, он смеет на это надеяться. — Что ты здесь делаешь, нии-сан? — изумрудные глаза осоловело моргают, пока он, стряхивая с классического черного зонта лишние капли дождя, заходит под учебное крыльцо, смотря на то, как спешно девушка закрывает обувной шкафчик, беря лежащую на полу синюю сумку. — Сегодня пошел дождь, но ты не взяла зонт, — сказал японец таким тоном, словно бы это все объясняло, перед тем как неловко отвести взгляд на испорченный сумрачной погодой двор. — Я не хотел, чтобы ты промокла. — М-м, спасибо.       На долю секунды Вакатоши непроизвольно вздрагивает, когда тонкие бледные пальцы касаются его локтя, а затем к нему прижимается грудь их обладательницы, что далеко не в первый раз поражала своим ледяным спокойствием и фирменным невинным взором из-под полуприкрытых ресниц, однако довольно скоро расслабляется, переведя дух.       Так действительно будет удобнее, возможно, чье-то плечо даже останется нетронутым.       Правда, выйти с крыльца к бушующей порывистыми ветрами непогоде не дает нежданный нахальный отклик, раздавшийся из-за спины: — Эй! И что это значит?       Он оборачивается и с долей удивления видит отчего-то возмущенного Ойкаву, который, точно так же приоткрыв свои сиявшие ретивым огнем вишневые глаза, оскаливает зубы в уязвленной усмешке: — Решила мне отомстить и притащила сюда противного Ушиваку? — Ойкава, — предпринял запоздалую попытку осадить разошедшегося связующего Ушиджима. — А ты бы лучше помалкивал, пока я лично не разобрался с тобой, Ушивака-тян, — улыбнувшись сладчайшей до зубного кариеса улыбкой, тот впился едким взглядом в пребывающую в на редкость хорошем расположении духа Такаши. — Меня интересует мнение только одной особы. Не хочешь ничего объяснить, Уэджи? — Это не то, что вы думаете… — слабо начала она, перед тем как, сконцентрировав на чем-то внимание, неестественно ощетиниться. — То есть я хотела сказать — какое тебе до этого дело, Тоору?       Ойкава не видел, чересчур поглощенный собственными эмоциями, но Ушиджима, что не упускал ни единой детали в столь подозрительном разговоре, замечал и подмечал каждую мелочь. То, как нервно поджались девичьи уста, тихо повторяющие продиктованные кем-то строки, то, насколько рассеянным стал ее до этого собранный взор, то, какой откровенной фальшью пропитался тон потекшей в не то русло беседы.       Нынешняя Уэджи отличалась весьма флегматичным и хладнокровным нравом, поэтому догадаться, насколько вся эта ситуация неправильна, труда не составило. — Ч-что? — широко распахнув глаза, опешил капитан волейбольной команды Сейджо. — Имеешь ли ты вообще право ревновать, когда даже не можешь разобраться с собственными чувствами? — продолжала напирать она со все такой же отстраненной интонацией, будто бы озвучивая чужой сценарий. — Если мы не встречаемся, если ты отказываешься быть моим, я так же лишена привилегии отчитываться перед тобой. — Уэ-тян…? — Пойдем, Вакатоши, — утянув его за руку, уверенно направилась Уэджи к выходу из здания, игнорируя рассеянный взгляд оставшегося далеко позади несчастного возлюбленного (?).       Ушиджима едва успел раскрыть зонт, как на них обрушился безжалостный ливень, перекрывая все видимые пейзажи, словно бы всеми силами желая укрыть от всего остального мира.       На рукав белой спортивной куртки с пурпурными вставками упало несколько холодных капель, заметив это, Уэджи, тихо вздохнув, прижалась к нему еще ближе, позволив вдохнуть едкий аромат мускатных орехов, который принадлежал его шампуню.       По неясной причине данный жест подарил ему ощущение мнимого спокойствия. — На свой день рождение я призналась ему, — с глубоким выдохом вдруг сказала она, разрушая монотонный шум дождя. — К сожалению, он отверг меня.       Однако сожалеющим ее вид отнюдь не выглядел.       Быть может, именно это и выводило из равновесия Ойкаву?       Впрочем, отказ все равно был излишне жестоким поступком, учитывая его недавние действия. — Ясно, — немногословно произнес он в ответ, неосознанно замедляя свой шаг. — На самом деле, мы много раз ходили на свидания и даже целовались несколько раз, — опустив подбородок и крепче вцепившись в его локоть, Уэджи задумчиво пожевала нижнюю губу. — Поэтому я правда не знаю, что сделала не так. Момент был подходящим, слова были тщательно подобраны, а обстановка более чем идеальной… — Он безупречный связующий, — перебив дальнейшие излияния, спокойно заключил Ушиджима, незаметно для них двоих останавливаясь на одном месте. — Но как человек — давно прогнил изнутри. Поэтому я настоятельно советую тебе… лучше не связываться с ним. — Но… — нахмурившись, осмелилась она возразить, вынудив его резко встряхнуть ее за запястье, угрожающе ястребиным омутом взглянув прямо в глаза. — Не связываться. Я понятно изъясняюсь?       Глупая младшая сестра выдавила из себя нежеланный кивок.       Ушиджима бережно сжал ее маленькие по сравнению с его нежные пальцы в своей большой ладони и, ускорив темп ходьбы, предательски задумался о мучившем доселе сознание якобы идеальном связующем для его команды.       Ведь, несмотря на внушительные силовые показатели, он все равно определил того к подвиду слабых людей.       «Ойкава Тоору… Ты разочаровал меня».

***

      Из-за долгих тренировок Энни привычным путем возвращалась домой поздней ночью, параллельно листая предложения о работе для несовершеннолетних школьниц на своем смартфоне.       Следовало бы задуматься об этом и раньше, но денег в кошельке Уэджи казалось достаточно много, чтобы продержаться как минимум месяц. Что же, это далеко не первая оплошность с ее стороны.       Пускай она и старалась экономить, трудно было отрицать тот факт, что с перемещением в данную реальность Энни стала излишне беспечной. Не стоило забывать, ради чего она проходит через все эти трудности каждый божий день.       Выжить.       «Я хочу выжить».       «Вы легко заработаете уже за первую неделю 100000¥, вложив всего 1000¥!»       «Бармен за полставки и в ночную смену…»       «Требуются девушки от четырнадцати до двадцати лет — приглашаем новых людей! Зарплата — 2000000¥.       Остановившись на последнем заголовке, она заинтересованно приподняла брови в знак искреннего изумления. Даже по ее умудренным меркам столь высокая цена была излишне огульной, в особенности учитывая сомнительные условия насчет возраста и пола сотрудника.       Торговля людьми? Или промышляют детской проституцией?       Задумчиво постучав заточенным бледно-розовым ноготком по чистому экрану телефона и по-птичьи наклонив голову набок, всерьез раздумывая над тем, чтобы вломиться в чужую контору и прикрыть малоприятный бизнес, Энни медленно повернулась на каблучках японских туфель в сторону знакомой станции, зная приблизительный маршрут до места так называемой «работы».       Ей давно пора размять свои косточки. — Уэджи? — протянул до боли знакомый голос с хриплыми манящими нотами, заставив поневоле акцентироваться на компании высоких парней, одетых в смешанную композицию из бело-фиолетовых спортивных костюмов с разноцветными сумками да рюкзаками, небрежно закинутыми на плечи. — Нии-сан? — бесстрастно отозвалась в ответ. — Куда ты собралась в такой час? — деловито приподнял тот бровь, не обманувшись внешним спокойствием девушки. — На работу, — чистосердечно призналась Майер, не видя в этом ничего преступного.       Проявленной честности японец не оценил, вместо этого грозно нахмурив вечно изогнутые в неразличимой гримасе то ли злости, то ли неописуемого раздражения, темно-оливковые брови: — Что за работа? — Из интернета, — показав отражавшийся голубым цветом экран смартфона, Энни, не препятствуя, послушно отдала тот на диво резко подскочившему красноволосому парню с глумливо блестевшими алыми глазами, что, как следует покопавшись в интригующей своей зарплатой ссылке, сорвался на сатиристический смех. — Ха-ха-ха, а твоя имото знает, что выбирать, Вакатоши-кун.       [Тендо Сатори — третьегодка академии Шираторизавы и центральный блокирующий в волейбольной команде. Несмотря на свою пугающую ауру, умеет быть очень милым и ласковым зверьком.       Любовный показатель: 07.       Дружественный показатель: 12.] — Где? Где? — стремительно приблизился другой темноволосый спортсмен, забавно тряхнув ровной челкой на лбу. — О-ого, Ушиджима-сан, вам нельзя спускать глаз со своей имото, иначе приключатся не самые хорошие вещи.       [Гошики Тсутому — первогодка академии Шираторизавы и восходящий ас в волейбольной команде. Порой его энтузиазм бьет через край, но это скорее притягивает, нежели отталкивает от себя.       Любовный показатель: 05.       Дружественный показатель: 13.]       Вместо ответа капитан Шираторизавы недовольно скривил уголок губ в необъяснимой эмоции. — Эй-эй, ты ведь знаешь, что подозрительным дядям доверия нет абсолютно? — дождавшись уверенного кивка, Сатори растянул уста в еще более широкой усмешке, сильно наклонившись вперед, едва заметно касаясь чувствительного участка кожи на ее лице. — Так вот это касается и таких сайтов. Им нельзя верить. Абсолютно точно нет, химе-тян. — Меня зовут Уэджи, — возразила она. — Уэджи Такаши. — Хорошо, химе-тян, — заулыбался тот пуще прежнего, вытянув перед собой телефон. — Можешь называть меня «Сатори-сэмпаем», ну а теперь — дашь телефончик?       Уже приготовившаяся кивнуть Энни растерянно замерла, против воли вспоминая мрачное лицо Ойкавы: — Он… разозлится. Прости, но мне сказали не общаться с другими парнями. — Ха-ха, а кто сказал, что мы будем «общаться»? — склонив голову набок, казалось, искренне недоумевающим тоном задал Сатори вопрос, повторно махнув зажатым в руке телефоном. — Мы будем пе-ре-пи-сы-вать-ся. Поэтому твой ревнивый парень ничего не узнает. — Мы не встречаемся. — Еще лучше! — и довольно шустро позвонив с ее телефона на свой, с неувядающей улыбкой вежливо протянул его обратно, оттопырив большой палец и мизинец, при этом прижав к ладони указательный, средний и безымянный пальцы, образуя жест «позвони мне». — Наглость Тендо не знает границ, — покачал головой стоящий поближе к команде достаточно низкий среди остальных парень с медным оттенком волос, за что получил высунутый язык от насмехающегося над остальными Тендо.       [Ширабу Кенджиро — второгодка академии Шираторизавы и связующий в волейбольной команде. Со стороны кажется, что он славится завидным спокойствием, но на самом деле готов вспылить из-за любого не так сказанного слова.       Любовный показатель: 02.       Дружественный показатель: 07.] — Зависть — плохое чувство, Кенджиро-ку-у-ун! — Я не завидую, — огрызнулся тот в ответ.       В это же время Вакатоши, решительно сократив разделявшее их двоих расстояние и устало помассировав переносицу большим и указательным пальцем, сухо спросил, явно не возлагая особых надежд на верную отговорку: — Зачем тебе подработка? — У меня нет денег, — небрежно пожала плечом Майер.       Последнее прозвучало особенно громко из-за наступившей тишины на освещенной уличными фонарями безлюдной улице. — Что? — Да как же так?! — Вакатоши, имей совесть, у тебя сестра в нищете пропадает!       Проигнорировав осуждающие мужские выкрики членов своей команды, Ушиджима проговорил с завидным хладнокровием: — Но они у тебя есть. Если мне не изменяет память, мама ежемесячно начисляет на твой банковский счет сотни тысяч йен. Неужели ты забыла свой ПИН-код? — Думаю, — озадаченно моргнув, плавно приподняла уголок губ в скупой усмешке. — Да. — А она у тебя чудная, — прокомментировал окончание странной беседы один из собравшихся волейболистов.

***

Событие 2. «Не такая, как все». Важность события — 3.

***

От третьего лица.

      Разве он был не прав?       Уэджи не любила его. Что раньше, когда в ее глазах застыл фальшивый образ идеального принца, готового преобразить в сказку реальность, что сейчас, когда ей было банально все равно — она никогда не любила его по-настоящему.       Тоору читал это в каждом пропитанном наигранной заботой жесте, которые были совсем не присущи такому безмятежному характеру, как у нее.       Настоящая Уэджи бы не рвалась целовать его у целой толпы народа на виду, не приглашала к себе домой, заклеивая оставленный словно в напоминание засос бледно-розовым лейкопластырем, и не отвечала безропотным «да» на каждое предложение о свидании, улыбаясь кроткой улыбкой, не касавшейся скучающих нефритовых глаз.       Она бы просто оставила его в покое, не создавая ложных надежд.       Именно поэтому начинать отношения с таким человеком — заведомо проигрышное дело — очевидно ведь, что они не продержались бы и месяца.       Так почему…       Почему он так жалеет о том, что отверг ее?       Быть может, Ойкава действительно совершил ошибку.       Быть может, Уэджи в своем праве обращать внимание на других, крутящихся вокруг надоедливым роем пчел парней.       Быть может, им все-таки стоило попробовать. — Ты не понимаешь, Ива-тян, — сокрушался он, лениво удерживая смартфон возле уха и покорно дожидаясь своего заказа возле стойки скромной лапшичной, в которую его отправила старшая сестра. — Я не мог согласиться на ее признание, когда она произнесла его с таким равнодушным лицом. Да что там! Видел бы ты ее, когда мы впервые поцеловались! Она хотя бы покраснеть для приличия могла? Что случилось с той стеснительной милой Уэ-тян, которая вспыхивала не хуже спелого помидора, стоило лишь посмотреть мне в глаза? Она ведь никогда меня не любила, да? Почему все чувства нравящихся мне девушек — сплошная подделка? — Это карма за то, какой ты придурок, Дуракава! — гаркнул в ответ Иваизуми, начиная медленно закипать из-за бесполезных, по его мнению, стенаний лучшего друга. — Ты правда слепой или просто притворяешься? Уэджи влюблена в тебя с первого года старшей школы, и ты это прекрасно знаешь… знал. Кончай страдать ерундой и просто поговори с ней.       Вспомнив их последнюю профилактическую беседу под аккомпанемент протяжного воя дождливого ветра и стоявшего истуканом Ушиджимы с несуразным зонтом, Тоору независимо фыркнул: — Нет уж! Вокруг нее вьется столько парней, что выбирай любого — все равно отказаться отважится не каждый. В самом деле, Ива-тян, иной раз мне казалось, что, предложи ей сходить на свидание тот же Ватари-кун, она бы не раздумывая согласилась просто потому, что ей безразлично, кто именно это будет. — Ну так начни с ней встречаться, пока ее не увел кто-нибудь другой, идиот.       «Кто-то вроде тебя, да, Ива-тян?» — с горечью пронеслось в его мыслях, пока он, коротко прощаясь и сердечно благодаря за моральную поддержку, резко отключил телефон, бросив мимолетный взгляд на собравшуюся позади очередь и…       Одно изученное вдоль и поперек безэмоциональное лицо главного объекта вышеназванного разговора.       Боги, какой же он неудачник.       Она ведь все слышала? — Хм-м, и что ты здесь делаешь, Уэ-тян? — прохладным тоном спросил он, чванливо поворачиваясь вполоборота.       Лучшая защита — это нападение. — Мой нии-сан любит рис Хаяси, поэтому я пришла купить его, так как здесь готовят лучшее говяжье мясо в Аоба-ку, — сдержанно, как и всегда, ответила она ему, вежливо приподнимая уголок губ.       Словно бы не слышала, какую околесицу он недавно нес. — Не знал, что у тебя есть нии-сан, — с замешательством произнес Тоору, принимая приготовленный белый контейнер с гютаном от кокетливо подмигнувшей ему официантки и протягивая заранее подготовленную купюру йен. — Сдачи не надо. — А, с-спасибо, — хихикнув, томно облизнула нижнюю губу та. — Извините, а вы бы не могли…       Он посмотрел на очарованное им лицо девушки и, отрывисто вздохнув, резко качнул головой в отрицании, безмолвно вопрошая у всех синтоистских богов, почему Уэджи не могла быть хотя бы немного похожей на нее.       Почему она не могла быть такой же обычной?       «Такой, на какую я в здравом уме никогда бы не посмотрел», — меланхолично подумал он, прежде чем изумленно распахнуть глаза из-за правдивости данного предложения, так как симпатию Ойкава испытал только из-за того, что она изменилась.       Стала совершенно другим человеком.       Не такой, как все. — Вы многого обо мне не знаете, Ойкава-сан, — равнодушно сказала Такаши на прощание, успев расплатиться за свой заказ и убрать его в прозрачный пакет с ручками, пока он объяснялся с приставучей сотрудницей из лапшичной. — До свидания, была рада повидаться с вами.       Он рассеяно кивнул и уже собирался отправиться домой, как зацепился взглядом за уступивший непроглядной темноте закат и распространившийся по воздуху ночной холод весны.       Он вовсе не беспокоится о ней, просто, как образцовый сэмпай, не может оставить своего бедного кохая на произвол судьбы при нынешних обстоятельствах в виде многозначительных цифр на циферблате наручных часов, показывающих без двадцати десять.       Ночью девушкам определенно опасно гулять одним.       Проследив за тем, как хрупкая девичья фигура скрылась в темном переулке, так некстати пройдя мимо компании развеселых янки, что, растекшись в похабных ухмылках, незамедлительно последовали за ней, Ойкава почувствовал, как сжимает пальцы до побеления костяшек.       Однако чем быстрее он приближался к месту непоправимого действия, тем сильнее раздавались чьи-то болезненные крики вперемешку с приглушенным хрустом костей, которые в конце концов не прекратились вовсе с последним стоном поверженного оппонента. — У-уэ-тян? — растерянно пробормотал Тоору, запечатлев собственными глазами кучу распластанных по пыльной земле избитых тел и очертания одного единственного силуэта, как-то излишне поспешно отбросившего от себя безвольно откинувшегося мужчину со смятой у обожженных губ сигаретой, чье лицо было похоже на вмятину после встречи с бетоном… или чьим-то стальным кулаком. — Что здесь произошло?       На миг девушка напряженно замерла, тщательно взвешивая каждое последующее слово, перед тем как невинно пролепетать: — Когда они пристали ко мне, то неожиданно начали драться между собой за право быть первым у некого «неискушенного» цветка.       Звучало достоверно, но он почему-то не поверил ей ни на грамм.       Хотя вариант того, что слабая, хлипкая Уэджи избила всех этих янки своими собственными усилиями, представляется не менее фантастическим. Но все-таки она… действительно страшная женщина.       Глубоко вздохнув, Ойкава небрежно взлохматил свои завивающиеся на концах шоколадные волосы, благоразумно решив просто не комментировать увиденное.       Так как это выше его сил.       Легче притвориться, что ничего не было, чем изводить себя неуместными домыслами. — А зачем вы пришли сюда, Ойкава-сан? — Хотел убедиться, что с тобой все будет в порядке, — бегло проверив ее невредимое состояние, устало качнул головой. — Как видишь — зря, ты прекрасно справилась и без моей помощи. — Вы бы могли проводить меня до дома. — Что?       Уэджи с металлическим спокойствием взяла его за руку, терпеливо повторив только что озвученную просьбу: — Проводи меня до дома, Тоору.       Вместо ответа красный от смущения капитан резко набросил на ее голову до этого болтавшуюся без дела спортивную куртку, неразборчиво пробормотав что-то о том, что это был грязный прием. Надевшая его куртку Уэджи только слабо улыбнулась на все эти ворчания, поманив его за собой на знакомую улицу Мияшита.       Тишина обволакивала уютным вакуумом, но разрушить ее, как ни странно, решилась именно Такаши.       Подняв на него невозмутимый и трудночитаемый взор, она неожиданно дольче произнесла до щемящей нежности мягким тоном: — Мои чувства — не подделка, Ойкава-сан.       Тоору почувствовал, как предательски дрогнули уголки его губ, растягиваясь в нелепо широкой улыбке. — Я знаю, — теплые пальцы крепче сжали ее замерзшую на ночном холоде ладонь. — Теперь я знаю это.       Возможно, она сможет простить его за то, каким он дураком иногда бывает.

***

Событие 3. «АобаДжосай vs Карасуно». Важность события — 3.

***

      Весенние межшкольные отборочные соревнования на национальный турнир — важное мероприятие, которое проводится каждый год, чтобы определить лучшую волейбольную команду, достойную уехать в Токио.       И судя по решительному блеску в глазах каждого члена спортивного клуба Сейджо, для них это привилегия достойна зваться мечтой.       Жаль, что чужой энтузиазм Энни разделить не могла совершенно, ввиду собственной безучастности и изрядно потрепанных нервов из-за увеличившихся требований от возбужденных приближением столь знаменательного события тренеров.       Нет, к ней и раньше много раз придирались, так как до судьбоносного перемещения должность менеджера не выделялась для нее ничем особенным, следовательно знала она о свалившихся на голову обязательствах почти ничего, но теперь спрос с нее определенно возрос.       Иначе объяснить собственное истощение, ничем не отличавшееся от изможденного состояния тренировавшихся до глубокой ночи волейболистов, попросту невозможно. И это с учетом того, что Майер скрупулезно тренировала собственную выносливость благодаря каждодневным занятиям паркуром.       Сложно представить, как справляются остальные менеджеры спортивных клубов.       Не самые радужные размышления о своей незавидной участи прервал сердитый возглас Хаджиме, круто развернувшегося от упертого капитана, не желавшего выслушивать его призывы к здравому смыслу.       Откатив тележку с разноцветными мячами светло-красной расцветки поближе к стене, Энни с любопытством посмотрела на подошедшего и взявшего один из множества мячей испустившего тяжкий вздох парня: — Этот придурок совсем обезумел из-за этого матча с Карасуно. Я бы мог закрыть на это глаза, участвуй мы прямо сейчас в турнире, но это всего лишь товарищеская игра. Честное слово, иногда этот Тупокава ведет себя слишком по-идиотски для своих мозгов! — Это не первый раз? — спросила она, наблюдая за чрезмерной высотой прыжка связующего, готовившегося к своей коронной силовой подаче. — Когда мы еще учились в средней Китагава Даичи и готовились ко встрече с Шираторизавой, он вел себя точно так же. Словно помешанный на тренировках суперволейбольный идиот, — на мгновение сжав мяч в руках, Иваизуми, резко подняв подбородок, задумчиво оглядел ее непонимающий лик. — Но… может, у тебя получится образумить его? — У меня? — неосознанно проявила она свой скептический настрой.       К ее удивлению, туз Сейджо серьезно кивнул: — Да, ты, Уэджи. Что бы он ни говорил, но для него ты очень много значишь. Если он не послушается тебя, уговорить отдохнуть его не сможет никто в этом зале.       [Внимание! Доступно новое задание: «Отдых нужен каждому». Описание: Ойкава Тоору слишком обеспокоен встречей со своим давним соперником. Успокойте его, пока не случилось непоправимое. Награда за выполнение задания: +20 баллов, +10 к дружественному показателю Иваизуми Хаджиме, +10 к дружественному и любовному показателю Ойкавы Тоору. Штраф в случае провала задания: -50 баллов, ухудшение здоровья Ойкавы Тоору.]       Взгляд против воли зацепился за последствия при провале задания, Энни не заметила, как во рту скопилась слюна, которую она нервно сглотнула, покрываясь липким потом страха возле лопаток.       Насторожила не столько потеря баллов, которых после примирения с Ойкавой накопилось приличное количество, сколько малоприятная перспектива физического вреда его телу.       Ведь кому как не ей знать, насколько хрупким бывает столь сложный в своей структуре человеческий организм, что подводит всякий раз, как человек начинает проявлять к нему откровенную небрежность. — Хорошо, Иваизуми, я постараюсь, — и ловко уклоняясь от стремительно несущихся по корту мячей, твердым шагом направилась к неутомимому капитану с целью сурово поговорить. — Простите, что перебиваю, Ойкава-сан, но не могли бы вы выделить мне пару минут?       Прекратив вращать в руках волейбольный мяч, парень заинтригованно улыбнулся: — Для тебя — все что угодно, Уэ-тян. — Тогда, пожалуйста… — нахмурившись, Энни низко поклонилась, привлекая внимание упражняющихся неподалеку спортсменов. — Сделайте небольшой перерыв на сегодня. В три часа состоится матч с Карасуно, и вам нужно сохранить до него как можно больше сил. — Тебя Ива-тян послал? — с упреком цокнул он языком, разочарованно отводя взгляд за белую сетку. — Передай ему, чтобы больше так не волновался, не то морщины вокруг лба прибавятся. — Ойкава-сан, вы ведь не маленький ребенок, должны понимать, что… — окончание фразы прервал громкий звук отбившегося об пол мяча по ту сторону сетки.       Энни проследила за образовавшимся облачком пара после удара и оставшимися из-за такого сильного броска разводами краски, поняв, что били специально так, чтобы заглушить любые звуки, исходившие из ее рта.       Как раздражает.       Подняв на вновь разбежавшегося связующего стальной взор, она уже приготовилась излить на него внеочередную лекцию о вероятности сломать запястье и невозможности оттереть такие назойливые пятна, как оказалась наглухо перебита его подачей: — Пожалуйста, не вкладывайте столько си- — Ты что-то сказала? — улыбнулся он до безумия сладкой улыбочкой, с садистским блеском проследив за тем, как беспомощно приоткрылся ее маленький розовый рот. — Я говорю, что если вы продолжите в том же духе, то непременно…       Тоору осторожно подбросил разноцветный мяч в воздух, обнаружив превосходно подходящую позицию и с разбега, прыгнув изо всех сил, уверенно протянул ладонь, дабы ударить на грани своих возможностей.       Идеальная эйс-подача.       И все бы прошло действительно замечательно, если бы при приземлении его правая нога не сместилась на несколько сантиметров вправо, справедливо отозвавшись невыносимой болью, что в ту же минуту заставила его согнуться в три погибели, схватившись за изнывающее колено. — …вывихнете свою ногу, — закончила услужливо придержавшая его за поясницу девушка, испустив раздраженный вздох уставшего от своевольных выходок своего чада родителя.       [Задание «Отдых нужен каждому» провалено, — раздался в сознании удрученный голос системы. — С вашего счета было списано 50 баллов расположения. Общее количество баллов расположения: 533.] — Черт! — сдавленно прошипел он под нос, морщась от боли.       Не прошло и пяти минут, как к ним подскочил обеспокоенный случившимся инцидентом Мизогучи: — Сильно поранился?       Аккуратно ощупывая его ногу, Майер мрачно ответила: — Похоже, вывих. Вам не стоит прерывать тренировку, сэнсэй, поэтому позвольте мне лично сопроводить его в медпункт.       Кивнув в знак разрешения и похлопав по плечу более-менее пришедшего в себя связующего, Садаюки вернулся на свое место, чтобы продолжить контролировать легкую разминку первогодок. — Получил, что заслужил, — безжалостно припечатал Матсукава, когда они проходили мимо них. — Какой же ты мерзавец, — поддакнул Ханамаки, все это время наблюдавший за откровенным издевательством над их бедным менеджером. — Можешь не возвращаться, — поставил точку в этом вопросе Иваизуми.       Удобнее обернув свою руку вокруг шеи девушки, Ойкава мрачно пообещал, грозя дрожащим кулаком: — Засранцы… Когда вернусь, всю душу из вас вытрясу.       Вместо ответа ребята громогласно рассмеялись, пожелав крепкой удачи.       Оставшийся путь до лазарета оскорбленный и изредка стонущий от боли связующий красочно описывал подробности скорого наказания, которое непременно причинит непоправимый вред всем и каждому.       Чтобы хоть как-то отвлечь его от неприятной травмы, Майер терпеливо выслушивала все, что тот нес, периодически вставляя ничего не значащие комментарии. И это действительно помогло, так как, когда она умело вправила колено обратно, японец лишь удивленно моргнул, запоздало вскрикнув нечто невразумительное.       На настойчивые вопросы, откуда ей известно, что делать при таких травмах, Энни отделалась короткими оправданиями о прошлогодней волонтерской работе в детской больнице, что было не так уж и далеко от правды.       Вправлять кость на место она действительно научилась на бесплатной основе, пока самостоятельно латала собственные раны на сложных операциях вроде заключения в особняке противодействующей мафиозной семьи.       Спаслась она тогда одним лишь чудом. — Я наложила компресс, поэтому покраснение скоро должно пройти, — промывая руки в холодной воде, размеренным тоном проговорила она, скрупулезно вытирая их полотенцем. — Но это не значит, что вы сразу же можете помчаться продолжать тренировку. Отдохните пару часов… Прошу, Тоору, — применила тяжелую артиллерию напоследок.       В белоснежно чистом просторном лазарете на несколько долгих минут повисла тягучая тишина. — Знаешь, сегодня я выступаю против моего милого кохая, — откинув голову назад, со странно задумчивой интонацией протянул Ойкава вместо ответа. — Он невероятно талантливый связующий, нет, даже не так, — качнул головой, пуская горький смешок. — Он монстр. Вы все монстры, в то время как я… я…! — А ты ничем не хуже, — зажав его лицо в своих ладонях, твердо заключила незаметно подошедшая Майер, перед тем как мягко прижаться своими губами к его.       На миг Ойкава удивленно застыл, позволяя спокойно наслаждаться ласковыми невесомыми прикосновениями, прежде чем, наконец расслабившись в ее руках, с облегчением прикрыть глаза.       Энни осторожно обхватила губами его нижнюю губу и, втянув ее в рот, мягко сжала передними зубами, вызывая удовлетворительный хриплый стон у ее обладателя, что довольно быстро перетянул инициативу на свою сторону, когда, свободно проникнув языком вовнутрь, сразу же сплелся с ее, играясь в причудливом трудноуловимом ритме, который был свойственен лишь такому многообразному человеку, как Тоору.       Не отрываясь от поцелуя, он нетерпеливо придвинулся ближе, предельно четко осознавая, насколько лишней была спортивная олимпийка, наглухо застегнутая до самого горла, на ее талии, которую столь трепетно сжимали его руки.       Ощутив, как чьи-то холодные пальцы проскальзывают под ее футболку, оглаживая и холодя мурашками кожу, Энни нехотя отстранилась, упираясь руками в грудь протестующе застонавшего волейболиста, что, облизнув губу и выдохнув горячий воздух, обиженно надул свои щеки: — И это все? — Не забывайте о своей травме, Ойкава-сан, — осуждающе сказала она.       Откинувшись спиной на кровать и утянув при этом ее с собой, Тоору со смехом сомкнул свои руки на ее пояснице, признав суровую правду жизни: — Такими темпами я точно захочу пропустить сегодняшний матч. — Это будет неразумно, — пробурчала она в его шею, невольно вдыхая сладкий запах карамели, что так и призывал укусить находившуюся в столь удобном положении нежную бледную кожу.       Майер любила сладости, поэтому отказываться от мимолетной прихоти не видела должного смысла. — Иттай! Ты… ты что, укусила меня? — неверяще распахнул Ойкава вишневые глаза.       Энни имела совесть стыдливо опустить взгляд вниз, спрятав отчего-то горящее лицо в его часто вздымающейся груди. — М-м, что же делать, мне теперь тоже хочется сделать кое-что очень плохое… — расплылся он в глумливой ухмылке, вовремя придерживав ее дрогнувшие плечи, дабы не дать сбежать.       [Не сопротивляйтесь, ] — вторил его словам обманчиво спокойным тоном искусственный интеллект в ее сознании. — [Физический контакт — один из самых действенных способов завоевать сердце цели для захвата. Лучше попробуйте проявить инициативу, потешив эго Ойкавы Тоору.]       Возможно, все дело было в возложенных в подкорку памяти привычки подчиняться всем поступающим в головной мозг приказам, и совсем неважно какого рода они были, однако в этот фатальный момент тело Майер и впрямь застыло на месте. Вследствие чего тоже самое сделал и сам затеявший неладное Ойкава.       Казалось, что даже атмосфера в школьном лазарете едва заметно напряглась, словно под воздействием несуществующей гранаты, которую кто-то метнул прямо в центр их поражения.       Энни уперлась рукой в твердое плечо связующего и приняв сидячее положение, вперила в него пронизывающий, решительно настроенный взгляд, отчего тот едва заметно вздрогнув, опустив руки по швам. — Т-ты чего, Уэ-чан? — Вы ведь сами хотели этого, — только и пожала она плечами, поднимаясь вверх кончиками пальцем по линии серебряных цепей молнии его олимпийки, пока не коснулась пуловера и расстегнула кофту. — Но вам нельзя напрягаться, Ойкава-сан. Позвольте мне позаботиться обо всем самой.       Пристально наблюдавшие за ней вишневые глаза распахнулись в ничем не замутненном изумлении, когда их хозяин издал полузадушенный вздох от холодного ощущения ее заползшей под его футболку руки, что огладила выделяющиеся линии торса, а затем и груди, небрежно царапнув ногтями ареол соска.       Энни не могла назвать себя опытной в любовных утехах, но по требованию некоторых миссий ей не раз приходилось брать на себя ролю соблазнительницы. И так как навыки флирта у нее оставляли желать лучшего, зачастую ей приходилось прибегать именно к физическому контакту.       До конца дело никогда не заходило, ведь как наемнику ей нужно было только отвести целей подальше от людских глаз, но распалить до состояния достаточно сильного возбуждения она могла запросто. — В чем дело, Ойкава-сан? — даже не разжимая пальцы, обхватившие горошину мужского соска, она посмотрела на него с примесью искренней озадаченности и детского непонимания, когда он перехватил ее запястье. — Я делаю вам больно?       Отчасти Энни понимала, что могла поспешить с подобного рода ласками. Менталитет у азиатов в целом довольно шквалистый, что уж говорить о закрытых стеснительных японцах, идущих на первое свидание только после полноценного признания в любви.       Но в отличии от всех прочих пар они с Ойкавой испытывали друг к другу взаимное влечение.       Причем не только в романтическом плане. Разве не так, система?       [Вы правы, дорогая героиня!] — торжественно согласился ИИ. — [Сопротивление Ойкавы Тоору по большей части заключается в том, что он привык занимать доминирующую позицию в постели. Вам стоит обдумать идею о том, чтобы позволить ему вести вас.] — Я… я, конечно, все понимаю, но мы ведь с тобой толком даже не обговорили статус наших с тобой отно… — сбивчиво заговорил отчаянно краснеющий парень, зачем-то зажмурившись, впрочем последнее играло в ее пользу, позволив беззастенчиво оттянуть кромку спортивных белых штанов вместе с боксерами под протестующий мужской вскрик. — Уэджи!       Смущающим образом внимательно уставившиеся на выскочивший перед ними внушительный агрегат изумрудные глаза взглянули на него с некой ленцой. Энни огладила рукой горячий ствол твердого члена, проходясь изучающим прикосновением по мягким, но упругим на ощупь яйцам.       Ей было сложно объяснить собственную настойчивость, так как до сегодняшнего дня Майер еще никогда не хотелось запечатлеть момент чьего-то оргазма.       Просто в том, насколько отчаянным, если уж не сломленным выглядел Ойкава уже сейчас было что-то поистине притягательное. Обычно тщательно уложенные завитки шоколадных волос стали поистине беспорядочными, выступившие в уголках посветлевших карих глаз слезы не вызывали привычного теплого раздражения, а наоборот подстегивали на большее, а участившиеся злые вдохи и выдохи лишь убеждали в правильности происходящего.       Она не заметила, как уголок ее губ тронула короткая улыбка, когда перехватила его ладонь и прижала ее к своему затылку, чтобы коснуться приоткрывшимися губами истекающей предэкулятом головки, вызывая низкий гортанный стон.       Подбодренная такой волнительной реакцией, Энни подключила язык, пытаясь опуститься ниже. Ее удивило отсутствие привычного отвращения. Сухость и горячность нежной плоти показались ей до одурения привлекательными. — Простите, что не даю вам участвовать в происходящем, Ойкава-сан, — без намека на сожаления извинилась она, отстраняясь, чтобы лизнуть высунувшим кончиком розового языка длину возбужденного члена. — Вы можете схватить мои волосы, если почувствуете себя ущемленным. — Я-я не это имел в виду! — зашипел он в ответ, предательски сжимая часть локонов сзади ее головы. — Вам не нравится? — скептически изогнула бровь Энни, сжимая влажную головку, из-за чего его спина изогнулась вверх.       Вишневые глаза сузились в недобром прищуре, когда Ойкава резким движением толкнул ее вниз, из-за чего пара ее зубов прошлись по размягченной плоти, пока его член не уперся ей в горло, а затем также грубо оттянул назад.       Энни нахмурилась, не в силах понять пришлась ли такая грубость ей по душе.       Низ живота приятным образом скрутило, причем отнюдь не из-за вспыхнувшей неприязни. — Ты сама нарвалась, — угроза была бы более действенной, если бы в уголках его глаз все еще не блестели невыплаканные слезы.       Боги, парень младше нее на пять лет безжалостно дерет ее в горло, чем она имеет не только совесть, но и наглость наслаждаться. Бывшее начальство было бы ей так разочаровано, а Роберт и вовсе бы плюнул бы, сказав, что она пошла в мать.       Когда Ойкава бурно кончает ей в рот, то Энни даже не спешит отстраняться, смакуя каждую каплю спермы.       Он был соленым и возможно немного едким. — Я могу привыкнуть к этому вкусу, — говорит без злого умысла Майер, вгоняя в несчастного парня в еще более сильную краску.       На тренировочный матч они, что и следовало ожидать, опоздали, тем самым проиграв весь оставшийся сет на огромную радость Карасуно и не такую уж большую досаду Ойкавы, что удивлял всех довольной улыбкой до конца дня.

***

Событие 4. «Весенние игры». Важность события — 5.

***

— Эй, а это не тот коротышка из Карасуно? — Его что, запугивают? — смешок. — Мда, не повезло же быть таким низким.       Прилежно поправив соскользнувшую с плеча лямку серой спортивной сумки, Майер смятенно оглянулась назад, где возле автомата с напитками засверкали чьи-то ярко-рыжие волосы среди высоких блеклых фигур.       Такой же яркий цвет был у ее питомца.       Нелепо высовывающего язык, когда она ласково чесала его за ушком, возвращаясь поздней ночью домой, нетерпеливо притоптывающего задними лапами при цепком взгляде на собачью миску в ее руках и столь безжалостно брошенного в опустошенной квартире жаркой Сицилии.       Возможно, внутри нее вспыхнула примитивная, ничего не значащая ностальгия, но противиться импульсивному порыву защитить этого маленького, забавно округлившего миндальные глаза мальчишку у нее не было ни сил, ни желания. — А ты еще кто такая? — недовольно задал вопрос один из троих стоящих напротив парней, одетый в малознакомую форму светло-красного цвета, вероятно, из команды проигравших.       Энни промолчала, буравя их подчеркнуто холодным взором из-под россыпи пушистых темных ресниц. — Пытаешься из себя героя строить? — досадно хмыкнув, обратился к притаившемуся сзади нее подростку. — Малой, а тебе не стыдно за юбкой девчонки прятаться? — Это не ваше дело, — холодно отсекла она любые попытки придраться к уже готовившемуся опуститься до яростной тирады рыжеволосому японцу. — Да что ты о себе возомнила?! — ожидаемо разозлился нарушитель порядка. — Из какой вообще школы притащилась сюда?! — Эй, Сасаки, — отдернул разошедшегося парня другой, ухмыляясь скабрезной ухмылкой. — Ты что, не видишь? Она красавица. А красавицам, — мужская рука резво потянулась вперед с намерением дотронуться до нее. — Можно все-е-е.       Учитывая, что в этом здании проводятся важные межшкольные соревнования, физические травмы на телах игроков будут восприниматься с куда большей строгостью, нежели в обычной жизни.       Поэтому ей не следует ломать их пальцы.       Что же, видимо, остается только одно… — Не. Трогай. — Болезненно сжав плечо опешившего парня, Энни начала все сильнее укреплять свою хватку, медленно опуская его вниз, на колени, при этом не забывая о соответствующем давлении на кожу, чтобы оставить позорное напоминание о том, что не стоит поднимать голос на не того человека. — Т-ты… — сдавленно прохрипел тот, с ужасом распахивая глаза.       Какая знакомая реакция.       Напоминает о старых незаживших душевных ранах. — Убирайтесь, — отталкивая от себя затрясшееся в конвульсиях тело, Энни брезгливо сморщилась, наблюдая за тем, как лихо они от нее помчались.       Времена меняются, но некоторые индивидуумы остаются все такими же мерзкими. Даже в тщательно проработанной реальности, созданной системой симулятора свиданий, мир не перестает разочаровывать ее.       «Впрочем, исключения есть везде», — благодушно признала она, видя, с какой нерешительностью смотрит на нее явно смущенный произошедшей ссорой, трогательно низкий подросток.       [Хината Шое — первогодка Карасуно и центральный блокирующий в волейбольной команде. По большей части очень простодушен, что иногда заставляет его принимать необдуманные решения, но также может быть предельно проницательным.       Любовный показатель: 15.       Дружественный показатель: 19.] — Ано… С-спасибо, что помогли разобраться с теми парнями. Они почему-то не поверили, что победа Карасуно на матчах была заслуженной, — неловко почесывая свою щеку, он тем не менее широко улыбнулся, храбро протягивая вперед ладонь. — Меня зовут Шое Хината, очень приятно познакомиться, онее-сан! — Не беспокойся об этом, — почувствовав, как дергаются уголки губ в желании улыбнуться, Энни ласково погладила его по голове, видя любимую мордочку корги на изумленном лице Хинаты. — Я всегда готова защитить тебя… Шое.       Мальчик стремительно покраснел и заплетающим языком промямлил что-то невнятное. Хотя чуткий слух матерого киллера все равно уловил тихие неразборчивые слова о том, что мальчик до сих пор так и не узнал ее имени.       Из-за нахлынувшего чувства ностальгии Энни едва не сказала свое настоящее имя, благо успела вовремя перехватить контроль над неосознанной речью: — Зови меня Эн… Гм, то есть Уэджи.       [Поздравляем! Любовный показатель Хинаты Шое достиг 20 очков, что начисляет на ваш баланс 10 баллов расположения. Общий счет баллов расположения: 543.]       Уютную атмосферу семейной идиллии прервал громкий оклик Ойкавы, что, заметив ее потерявшуюся фигуру, бодро поспешил к ней, не обделив при этом вниманием настороженно замершего рядом Хинату: — Уэ-тян, почему так долго здесь возишься? Мы уже тебя совсем обыскались! О, и кто же это тут у нас? Неужто Чиби-тян собственной персоной? — Ойкава-сан, я ведь просил перестать меня так называть! — нахохлился ущемленный блокирующий, на что тот вредно показал ему язык, скорчив издевательскую рожицу, привычно получив потом по голове от подошедшего Хаджиме. — Прекрати, Тоору, — неосознанно прижав голову еще сильнее залившегося краской Шое к своей груди, тем самым отгораживая его от удивленного дуэта аса и короля, Энни строго произнесла. — Перестань дразнить моего корги. — Онее-сан? — отчаянно зажмурил глаза бедный рыжеволосый «ворон». — Корги? — непонимающе нахмурился Иваизуми. — Что значит «мой»? — праведно возмутился Ойкава, резко притягивая ее за запястье и зажимая в стальных объятиях, стрельнув убийственным взглядом в дезориентированного Хинату. — Не забывай, кому ты принадлежишь, Уэ-тян! А ты, Чиби-тян… Готовься к поражению, потому что нашего менеджера я не уступлю никому.       И под немое одобрение Иваизуми (!) насильно уволок ее назад в спортивный зал: к следующему матчу с Карасуно.

***

      АобаДжосай таки добрались до финала, что было не слишком удивительно. Насколько бы сильны ни были остальные команды, во всей префектуре сложно найти более подходящего конкурента, кроме как Шираторизава, с которыми они как раз таки столкнулись после трех дней выматывающих матчей.       Энни никогда не интересовалась спортом и ретивым энтузиастом назвать ее можно было только при откровенной лжи. Но во время всего этого хаоса из отчаянного скрипа спортивных кроссовок, оглушающих звуков отбитых мячей и победных криков болельщиков совершенно не заметила, как увлеклась.       Стала внимательнее следить за будущими соперниками, составляя множество стратегий против того или иного приема противодействующей команды, просматривая новые диски с тренировочных матчей или прибегая к не самым лестным способам выигрыша, вроде легкого нахождения слабых сторон на теле того или иного игрока.       К примеру, благодаря тому, что она вычислила травму доигровщика старшей Джозендзи, Ойкава заработал целых семь очков, целясь преимущественно в четвертый номер своими грозными силовыми подачами, при виде которых морщились даже самые бравые волейболисты.       Ей было приятно ловить благодарные взгляды своей команды, ощущать, как гордо лежит большая ладонь тренера на плече и запечатлевать счастливую искреннюю улыбку Ойкавы, когда они добивались победы.       Все это в полной мере можно было назвать волшебным, но когда дело коснулось Шираторизавы и ставшего настолько же близким другом Ушиджимы, она не нашла в себе сил идти против него.       Энни хотелось честного матча.       Даже если внутри что-то противно скручивалось, подкатывая слизким комом у горла, из-за преданных, подозрительно блестевших глаз капитана, ей совершенно не хотелось вмешиваться.       За что и расплачивалась разочарованными, понурыми лицами сгорбившихся членов волейбольного клуба Сейджо, среди которых Тоору сбежал одним из первых, сразу же как получил почетную грамоту и серебряный кубок с искристой медалью за второе место. — Ну и зачем ты пришла? — сидящий в углу небольшой комнаты отдыха, обставленной в скромном европейском стиле без излишеств, японец с накопленной за весь день желчью продолжил, не поднимая смурого взгляда от прижатых к груди коленей. — Не хватило того унижения на матче? Если уже встречаешься с Ушивакой, не нужно вешать мне лапшу на уши… Т-ты ведь поэтому отказалась нам помогать?       Испустив тяжелый вздох и осторожно преодолев разделявшее их двоих расстояние, дабы не спровоцировать еще больше, Энни мягко дотронулась до его спутанных, но все таких же шелковистых шоколадных волос, совершая легкие поглаживания, словно бы таким неприхотливым способом успокаивая разбушевавшегося действиями хозяина дикого зверя.       Терпеть подобное после сокрушительно позорного поражения парень не мог, поэтому довольно быстро мотнул головой, выдавливая из себя хриплое озлобленное «отстань».       Предприняв робкую попытку обнять его, которая ожидаемо была отвергнута еще более грубым и жестким напором, Майер раздраженно свела тонкие темные брови к переносице, не настроенная терпеть чужое своенравие и дальше: — Перестань вести себя как маленький избалованный ребенок, Тоору. Тебе не три года… — короткая пауза с тихим смешком. — Отвечая на твой вопрос, я пришла сюда, потому что хотела утешить, как твоя девушка. И Ушиджима-сан вовсе не мой парень. Он мой нии-сан, — под конец виновато добавила. — Я обещала ему болеть за него на межшкольных соревнованиях, поэтому не могла полностью принять участие в игре. — Если я такой противный, — глухо пробормотал тот, все так же не поднимая головы, однако явно расслабившись после ее бесстрастных объяснений. — То давно бы могла бросить меня здесь одного. — Как я могу, если ты так… — девичьи пальцы нежно обхватили чужой подбородок, приподнимая вверх, тем самым открывая вид на заплывшее из-за протяжных всхлипываний лицо связующего, — …горько плачешь?       Ойкава недовольно поджал дрожащие уста и, хлюпнув распухшим красным носом, отвел упрямый взгляд в сторону, отказываясь как-либо подтверждать или опровергать ее слова, но от притянувших к мягкой приятной на ощупь груди нежных рук не отказался.       «Нужно будет не забыть постирать футболку», — отметила для себя Майер, ласково перебирая чужие волосы и не забывая вовремя поглаживать подрагивающую из-за сдерживаемых рыданий спину их владельца.

***

Примечание.

Гиперсомния — термин, обозначающий наличие чрезмерной дневной сонливости или избыточной продолжительности сна. Следует различать психофизиологическую гиперсомнию, наблюдающуюся у здоровых лиц при недостаточном ночном сне или в условиях стресса, и различные патологические варианты гиперсомнии, например, нарколепсию, идиопатическую гиперсомнию, различные феномены сна (синдром апноэ во сне, двигательные расстройства во сне), невротические расстройства, посттравматическую гиперсомнию, лекарственную гиперсомнию, нарушение циркадных ритмов и т.д. Рис Хаяси — это японское блюдо, которое представляет собой тушеное говяжье мясо с луком и грибами в соусе-подливе Демигляс, подаваемое с рисом. Еще с начала XX века рис Хаяси стал очень популярным блюдом западного стиля в Японии (такие блюда называют «ёсёку»). Он часто встречается в меню ёсёку-ресторанов, деля популярность со стейками и котлетой Тонкацу. Гютан (яп. 牛タン) — японское блюдо, приготовленное из жареного говяжьего языка, гордость Сэндая. Синтои́зм, си́нто (яп. 神道 синто:, «путь богов») — традиционная политеистическая религия Японии, основанная на анимистических верованиях древних японцев. Объектами поклонения являются многочисленные божества и души умерших, называемые ками. Особенной частью традиции является поклонение природным объектам, за каждым из которых стоит свой ками. Хотя синтоизму и присущи черты примитивной религии, он обладает развитой храмовой системой и рядом общих ритуалов. В то же время отсутствуют сложное богословие, этические предписания и канонизированное священное писание. Янки — это субкультура японских хулиганов, которая была популярна в 80х — 90х годах. Их характерными признаками являются необычные прически, сбритые брови, видоизмененная школьная форма. Янки, как и гопники, любят сидеть на корточках, нюхать клей и курить сигареты. Парку́р — скоростное перемещение и преодоление препятствий с использованием прыжковых элементов. Многими занимающимися воспринимается как стиль жизни. В настоящее время активно практикуется и развивается многими объединениями и частными лицами во многих странах. Средняя Китагава Даити (яп. 北川第一中学 Kitagawa Daiichi Chūgaku) — средняя школа в Префектуре Мияги, в которой также учился Кагеяма и часть нынешней команды Старшей Аобаджосай. Силовая подача — это подача с высоким подбросом мяча, которая совершается с разбега и в прыжке. Компресс — повязка, смоченная водой или лекарственным раствором, которую накладывают на больное место для лечения. Является разновидностью оттяжной терапии. Компрессы применяют для рассасывания местных воспалительных процессов на коже, в подкожной жировой клетчатке и тканях, расположенных ниже. Иокога́ма (яп. 横浜市 Ёкохама-си) — крупнейший портовый город Японии, административный центр префектуры Канагава. Площадь города составляет 437,38 км², население — 3 709 686 человек (1 августа 2014), плотность населения — 8481,61 чел./км². Канага́ва (яп. 神奈川県 Канагава-кэн) — префектура, расположенная в регионе Канто на острове Хонсю, Япония. Площадь префектуры составляет 2415,85 км², население — 9 097 401 человек (1 августа 2014), плотность населения — 3765,71 чел./км². Административный центр префектуры — город Иокогама. Эйс — эйсом называют такую подачу, когда мячик с легкостью приземляется на стороне противника или выходит из игры после 1-го касания противника. Нее-сан/Онее-сан — обращение к старшей сестре. Доигровщик — универсальный игрок, участвующий в приёме, в атаке и в защите команды. Основное отличие доигровщика от диагонального в том, что он участвует в приёме мяча. Обычное направление атакующих ударов из 2-й и 4-й зоны с краёв сетки. Нередко подключается для комбинации пайп (атака из 6-й зоны пасом от связующего назад) и атаки с задней линии. Важная функция данного волейбольного амплуа — доигровка «сложных» мячей после либо неудачного приёма, либо после неудачной атаки и/или перевода мяча из защиты. Задача доигровщика, по возможности, максимально осложнить приём мяча соперником и дать ещё один шанс своей команде для более эффективной атаки. Старшая Джозиндзи (яп. 条善寺 高校 Jōzenji Kōkō) — это старшая школа, расположенная в префектуре Мияги.

***

Расписание матчей АобаДжосай на межшкольных соревнованиях. Второй раунд Старшая школа Аобаджосай против Старшей Оомисаки (2:0/25-14, 25-12) Третий раунд Старшая школа Аобаджосай против Старшей Карасуно (2:1/25-15, 23-25, 33-31) Четвертьфинал Старшая школа Аобаджосай против Старшей Сенсеки (2:0/? -? , 25-22) Полуфинал Старшая школа Аобаджосай против Старшей Джозендзи (0:2 / 20:25, 23:25) Финал Старшая школа Аобаджосай против Академии Шираторизавы (0:2/22-25, 23-25)

***

Система: Желаете ли приобрести навык «Сладкие поцелуи»? У нас также присутствует ассортимент из «Лечебных объятий», «Удар милоты» и «Порочной невинности». Ойкава: Я умер счастливым… Автор *тыкая по нему палочкой*: Кажется, мы сломали Ойкаву.