Т. Л.

      

***

             У Яра очередное выступление. Он не помнит, скорее всего что-то рядовое, что-то, что они играют на постоянке. Баярунас вздыхает. Сил нет. Они кончились ещё на выходных, когда, случайно задев локтем и уронив, Ярик разбил Сашкину любимую кружку. А потом провалялся на полу в истерике до прихода самого Сашки. Яр притягивает к себе ноги и сжимается. Скоро идти на грим. А Казьмин ушёл за кофе для него. — Ужасно, — тихо выдыхает Баярунас и отпив воды, закрывает глаза. Сознание Ярика тут же подкидывает нужную ему сейчас картинку. Светлая, просторная кухня, накрытый к завтраку стол, мягкий диван и полузановешенное окно, солнечный свет из которого тихо озаряет помещение. Ярик сглатывает. Голова немного кружится и болит, он давит пальцами на виски и старательно отключает сознание. Он слышит его голос. Последнее время только он дарит долгожданное спокойствие.

***

       — И я привёз тебя к себе. Куда было девать?.. Мелочь. Заканчивает Кинчев увлекательный рассказ о вчерашних подвигах Яра. Сам Яр в это время пытается скрыться за тарелкой каши, с интересом рассматривая цветочный узор на ней. Ему всё ещё безумно стыдно и неловко. Объективно говоря, ничего сверхъестественного не произошло. Субъективно — он будет винить себя за то, что произошло до самой смерти. — Простите... — уши кажется красные. И по ощущениям сильнее чем в пятом классе, когда ругала любимая учительница чтения. Мало того, что напился. Он пришёл к Константину Евгеньевичу и практически напросился к тому домой. Кошмар. Ярик закрывает лицо руками. — Мелочь. — слегка укоризненно начинает Кинчев. — А ну перестань. Всё в порядке. Ты лучше ешь давай. — Не в порядке!.. — со страдальческим вздохом отправляет ложку каши в рот Ярик. — Это ужасно. Извините. Я не хотел так напиваться, а тем более навязываться сюда к вам... — Ты не навязывался. Я сам решил привести тебя сюда. Ярик хмыкает, качнув головой — ему так совсем не кажется. — Это не так, потому я и изв... Ай! — Яр вздрагивает от легкого удара в спину и замирает, испуганно оборачиваясь. Плюшевый медведь, кинутый Кинчевым с дивана, что нанес столь серьезный удар, мирно лежит на полу. Баярунас тянется за ним, но его останавливает строгий голос. — Ярослав. Яр поднимает глаза от медведя, растерянно моргая длинными ресницами. — Ась?.. — тихонько тянет он. — Ярослав, хорош. Кончай, — Константин Евгеньевич глядит в ответ, хмурится. — Ты пока ещё не сделал мне ничего плохого. А я пока не настолько в маразме, чтобы не отдавать себе отчёта в том, что делаю. Окей? — выжидает паузу Кинчев, медленно поднимаясь с дивана. Баярунас сглатывает. — О-кей. — заторможено кивает он. — Уяснил, был не прав, прошу простить. Но медведя то поднять можно?       

***

             Ярик еле разлепляет глаза. Голова болит сильнее, но на душе кошки начали убирать плоды своей жизнедеятельности. — Трындец, — в гримёрку, распахнув дверь, возвращается Сашка. — Задолбался. — Угу. Верю. Перед глазами всё плывёт. Сашка быстро сбрасывает с себя кофту, поправляет и так идеальную причёску и опускается рядом с Яриком. — Всё болит? Таблетку выпил? — хмурится он. — Выпил, — кивает Баярунас. — Обезбол? Вот и молодец. Ну а теперь давай. Собирайся, родной. Нам покорять людские сердца. А тебе ещё и сердце своего ненаглядного, — хмыкает Сашка и протягивает Яру добытый кофе. Яр вопросительно изгибает бровь и забирает стакан. — Всмысле..? Ненаглядного? — он делает глоток. — Это ты кого сейчас так обозвал..? — Ну, как же. Тот, чьё имя нельзя называть, — Казьмин укладывается подбородок Яру на колени, смотря на того почти впритык. — Ну-у?.. Думай, думай. Баярунас давится кофе и испуганно зыркает в ответ. — Я надеюсь ты про Волан-де-Морта, а не... — А да, — легонько стукает Яра по носу Сашка. — Сам не видел, ребята сказали. Ещё и за сколько до начала приехал. Прикинь? Сашка смеётся, а у Ярика душа уходит куда-то под плинтус, сворачиваясь там клубком. Кошки, что сначала срали, а потом убирали, испуганно убегают за ней вслед. Он не сможет. Не выйдет. Не будет. Головная боль начинает казаться пустяком, совсем не мешающим выступать. — Сашк, я не... «Не смогу играть. Не смогу петь. Ничего не смогу», — думает Ярик и утыкается головой в колени, почти стукаясь с Казьминым лбами. — Это полный мрак, Саша. Зачем ты мне сказал?.. — Баярунас тихо выдыхает. — Сашк, я буду знать, что он тут и не справлюсь, понимаешь? А он ещё и приехал из-за меня!.. Это же... Ярик прикусывает язык, но поздно, Сашка отстраняться от его колен с непередаваемой миной на лице. — Это же... Что..? Что, Ярик? В смысле Кинчев придёт на тебя? Ты не перепутал, не? Баярунас обессиленно мотает головой: — Нет.       Когда заканчивают с гримом, а Ярик и с рассказом Сашка многозначительно молчит. А потом слабо улыбнувшись подходит. — Удачи не желаю, суперзвезда, но... Ты это, не волнуйся. Жги. Казьмин хлопает Яра по плечу и сваливает, а тот начинает чувствовать себя ещё паршивей. — Твою то мать. Он вообще не планировал рассказывать Сашке правду про то, где был в ту ночь после концерта, две недели назад. А сейчас пришлось. И Казьмин кажись не оценил, но хоть не обиделся, что Яр не сразу сказал. — И на том спасибо. — бубнит Ярик смотря на своё отражение в зеркале и накручивая покрытую лаком прядь на палец. — Пу-у-м. Ну что ж. Иди выступай, Ярослав Игоревич Баяру́нас, выступай. Ярик направляется к двери. Отчего-то в голове звучит совсем не репертуар предстоящего выступления.

***

             Яр стоит у раковины, моет, еле отобранную у Кинчева посуду и почти успокаивается, под мерный шум льющейся воды. Константин Евгеньевич курит у окна, стряхивает сигарету в пепельница, ерошит волосы. Седые стоят дыбом. «Ёжик», — мелькает мысль у Яра. Он хмыкает. — Актёр ты значит... Гм, актёр. — вдруг, тихо, видимо вспомнив о чем они говорили, начинает Кинчев. — И где же ты, Ярослав Игоревич Баяру́нас, играешь? Актёр ты наш. Ярик тихо прыскает себе в плечо и улыбается. «Обычно тебя это бесит, а у него это ми-и-ило, видите ли, — усмехается внутренний голос. — Ну-ну». — Много где, — уклончиво начинает Ярик. — А фамилию то мою вы откуда знаете? И имя кстати тоже. Константин Евгеньевич? — Паспорт. Знаешь штука такая есть? — Знаю. — Ну вот. Я его у тебя нашел. Открыл. Прочитал и даже смог запомнить. — И смогли неправильно произнести, — робко добавляет Ярик. — Фамилию, впрочем, как и все. Фарфоровая чашечка для кофе отправляется в сушилку, возле уже стоящих там тарелок. Баярунас оборачивается и облокотившись спиной о столешницу вытирает руки. — Ударение всё же на «я»? — Ага. — Учтём. Так где ты там играешь? Яр рассказывает. И где играет и что, и как. Правду, но мало и не по делу. Он ляпает какую-то стандартную историю про очередные актерские пробы, смущается, говорит сбивчиво и всё норовя скататься в извинения. Концом малосвязного бреда служит прерванный Кинчевым рассказ о их с Сашкой репетициях на дому. — Так, а Сашка твой мальчик? Я то думал... А с тобой вчера он был? А куда свинтил? Яр пожимает плечами. — Домой, наверное, — он и думать забыл про Сашку. Какой Сашка, когда у него тут Кинчев собственной персоной курит у окна, греясь на зимнем солнышке? Никакого. — Может позвонишь ему? Телефон на зарядке в комнате. Я поставил, а то ж знаю. — Что? — Ну что вы без телефона не можете. — выдыхает сигаретный дым Константин Евгеньевич. — Можем!.. Но спасибо. — Ярик щурится и негромко продолжает. — И бога ради не говорите так, а то классическим дедом звучите. — Это как? — усмехается Кинчев. — Не знаю. Вещаете, что раньше было лучше, а сейчас всё поколение в свои гаджетах сидит. — Так правда же. — Ну вообще-то... — Смущённо начинает Яр. — Не все. Да. А теперь иди звони. Ярик закрывает рот и недовольно надувшись пару секунд смотрит на Кинчева. А после утопывает в комнату звонить Саше, который «мальчик, а я то думал».

***

             «Не дотянул», — единственное о чем может думать Яр выходя на поклоны. Он везде не дотянул. Кажется уловив его настроение подходит Сашка, прижимаясь сбоку. — Молочина, не загоняйся. — шикает Казьмин, обнимая Ярика за талию. — Дотянул ты всё. Вот даже не начинай. — Я не дотянул. В конце вообще в половину нот не попадал... Какое там молочина?.. — Такое. Смотри вон! — толкает его в бок Сашка. Ярик поворачивает голову в сторону горы цветов, мерно сгружаемых на артистов и ахает. Тётка же раздающая цветы с невозмутимым видом направляется к нему. — Нет, у меня конечно одна из главных ролей, но... — Но сегодня у тебя ненаглядный зритель. Ставлю дом, корову и машину, что это от него. Тётка наконец доходит до Ярика и вручает ему букет. Тот самый букет, от которого у Баярунаса челюсть отвисла. Огромный, тяжеленный, из пошло алых роз. — М-да... — Яр еле удерживает цветы. А тётка вручает ему ещё пару букетов по скромнее. Их быстро забирает к своим Сашка. — У тебя нет ни одного, ни другого, ни третьего, но по сути я согласен, что это от него. Кто ещё мог припереть такие-то розы?       Букет и правда тяжёлый, а главное огромный по размеру и очень неудобный. Неудобный настолько, что Ярик чуть не роняет его по пути в гримёрку. — Да уж, вот это я понимаю букет... Яра, чего ты там такого натворил с ним за одну ночь, что бедный дедушка так разорился на розы? — Он не дедушка! — заводится мгновенно покраснейвший Баярунас. — А ночью значит всё же что-то было? — смеётся Сашка. — Да тьфу на тебя! Нет! — Яр поджимает губы, очень осуждающе глядя на ржущего Казьмина.— Не было ничего. Придурок ты что ль совсем, Саша? — Ой, это я да-а, это всегда пожалуйста. — Дебил. И не смей называть его дедушкой. Понял? — Твоим ненаглядным можно? — Казьмин!

***

Яр скользит тенью за Сашкиной спиной. Его присутствие выдаёт, пожалуй, только всё тот же огромный букет, что он тащит. Впереди пару человек, но это не страшно. На сувениры не разорвут, да и первый удар прийдётся на Сашку. Казьмина и правда окликают. Какая-то девушка, подходя. Ярик мерно топает следом, делая вид, что он стена. — Мелочь. — Твою то бабушку, — шипит Ярик и поворачивается в сторону знакомого голоса. Он только хотел тихонько прошмыгнуть мимо всех на служебке, а тут это. «Явление природы», — язвит про себя Баярунас, но вслух смущённо буркает: — Здравствуйте, Константин Евгеньевич. Не стоило, но спасибо вам за цветы. — Ярик перехватывает букет поудобнее, демонстрируя. — Стоило. Привет, — Кинчев шагает ближе, попадая под свет фонаря. — Ты это... Молодец. Круче чем на записи. Живьём всё это ваше, конечно, абсолютно завораживающе смотрится. Яр непроизвольно начинает улыбаться, разглядывая Константина Евгеньевича. — Спасибо, рад что понравилось. Я вообще сегодня ложал много, переволновался... На Кинчеве чёрное, по виду, тёплое пальто на распашку, шарф, перекинытй через плечо, тёмные джинсы, да увесистые ботинки на широченной подошве. — Всё было супер. Я глухой, так что вдвойне. Мне ты можешь не рассказывать что не дотянул верхнее «ми». Я всё равно не услышал. А шоу, то как ты играешь и поешь. Всё в целом произвело очень положительное впечатление. Яр нервно переминается с ноги на ногу, отводя глаза в асфальт. Он знает, что не дотянул и что слышно это было отлично, но похвала приятна. Тепло что разливается в груди, после слов Константин Евгеньевича... Ему было важно, почти необходимо нужно, услышать эти слова от него и он боялся, что Кинчев скажет совсем другое. Но нет, Кинчев только что сказал что ему понравилось, а теперь стоит напротив. Яр улыбается. Кинчев посмотрел записи его выступлений, Кинчев пришёл сюда, он даже купил заранее букет, а сейчас дождался его, Яра у служебного выхода, просто чтобы сказать, что тот хорошо спел. — Я... — Баярунас прикусывает нижнюю губу, кивает. — Спасибо. Большое спасибо. Мне... Спасибо вам. Мне очень приятно, Константин Евгеньевич. Быстро и тихо заканчивает Яр, всё ещё смотря в пол. Он пытается побороть глупое желание поддаться вперёд. — Не за что, мелочь. Яр поднимает глаза, встречаясь взглядом с Кинчевым. — Есть.

***