Змеиный дом

      — Ну что, как прошло? Рассказывай!       Это было первым, что услышал Се Лянь, когда робко постучался в покои Ши Цинсюаня. Демон же был крайне рад, — или встревожен? — появлению нового знакомого, но стоило ему увидеть, что Се Лянь жив и здоров, как его глаза загорелись знакомым блеском. Он тут же завёл человека в свою комнату, бросив ещё один быстрый взгляд на его тело, словно выискивая малейшие повреждения, но не нашёл, отчего на лице заиграла довольная улыбка.       — Вижу, всё в порядке, — декламирует он, облегченно выдыхая.       — Да, к счастью, — кивает Се Лянь, вкратце рассказывая о произошедшем прошлой ночью. Он тактично опустил детали о состоянии Князя Демонов, решив, что не стоит рассказывать это всем и каждому, поэтому всё, что ему оставалось, это слегка краснеть под взглядом Ши Цинсюаня, которого уж больно заинтересовала вся эта история.       — Это его Хуа Чэн тебе подарил? — спрашивает демон, кивая на расшитое золотыми нитями ханьфу.       — Да, но я не уверен, что мне уместно его носить, — сконфуженно бормочет Се Лянь, отводя взгляд и рассеянно поглаживая мягкий шелк одежд.       — Но почему? Это же подарок.       Се Лянь едва заметно усмехнулся.       — Не подходит мне по статусу, — напоминает он, слегка поддевая ошейник пальцем.       Сейчас, вспоминая ночь, те несколько часов, на которые Хуа Чэн подарил ему свободу, Се Ляню становится слегка обидно. Вновь ощущать вес ошейника оказалось не из приятных.       Несмотря на его слова, глаза Ши Цинсюаня загораются, а на губах появляется хитрая ухмылка, которая не сулит ничего хорошего.       — Это пока что, — уверяет он и вздыхает, когда Се Лянь непонимающе выгибает бровь. — А-Лянь, солнце, неужели ты так и будешь в слугах ходить? Ты же можешь снять этот ошейник, если немного постараешься.       — …Как ты?       Ши Цинсюань торжественно кивает, широко улыбаясь.       — Именно. Хотя в твоем случае это будет даже проще: Хуа Чэн падок на удовольствия, в отличие от Хэ-сюна. С твоим-то личиком и его уже хорошим отношением к тебе, тебе не составит труда соблазнить его.       Несмотря на уверенный тон демона, Се Лянь чувствует, как его щеки покрываются румянцем.       — Соблазнить?!       — Да. Влюби его в себя. Сделай так, чтобы он сам захотел тебя освободить.       Слова слетают с губ Ши Цинсюаня легко, словно летний ветерок, но Се Лянь едва может их осознать. Влюбить в себя Хуа Чэна? Соблазнить его?       Это казалось чем-то за гранью фантастики, и Се Лянь не представлял себя в этой роли от слова «совсем», однако первым словом, вылетевшим из его рта, было:       — Как?       Он и сам не понял, почему сказал именно это, но Ши Цинсюань, кажется, только и ждал этого вопроса. Демон явно загорелся идеей сделать из Се Ляня господина и даже уже заговорщически потирал руки.       — Проще, чем ты думаешь, хотя всё будет зависеть от того, как ты себя преподнесёшь.       Се Лянь обнаружил, что слушает демона, как ученик своего наставника.       — В каком смысле?       — Ну, ты должен вести себя увереннее. Не наглеть, — Хуа Чэн может разозлиться, — но и не позволять собою пользоваться. У него должно отложиться в голове, что твоё время, внимание и даже тело он должен заслужить, — перечисляет на пальцах демон. — И только когда ты станешь для него недосягаемым, тогда он и влюбится в тебя по уши и будет лежать у твоих ног, понимаешь?       Ши Цинсюань говорил всё это с невероятно учёным видом, а Се Лянь чувствовал, что с каждым услышанным словом краснел всё сильнее. Как… как он вообще может вести себя так? Слишком смело.       …Но любопытно.       — Это как-то… — он не находит слов, отводя взгляд и неловко усмехаясь, но Ши Цинсюань только отмахивается.       — А-Лянь, у тебя все шансы снять эту штуку, — он указывает пальцем на чужой ошейник. — Хуа Чэн уже сделал тебе поблажку и тем самым выдал свою слабость. Ты можешь это приумножить, если постараешься. Тебе не придётся даже обманывать его — просто надавить немножко тут и там, слегка, э-э, подтолкнуть Хуа Чэна, но сделать это очень аккуратно, чтобы он не понял, что в этом и была твоя цель. Он должен думать, что сам пришёл к решению тебя освободить, понимаешь?       Несмотря на очевидное смущение, Се Лянь… понимал. То, что предлагал Ши Цинсюань, было слишком непривычным для него, но от этого не менее притягательным. На мгновение ему даже захотелось увидеть лицо Хуа Чэна, когда он выкинет что-то этакое.       Некстати в голове всплыли воспоминания этой ночи, те чувства, что Се Лянь испытывал, стоя на балконе покоев Князя Демона и ощущая его тёплые объятия и лёгкие поцелуи, что танцевали на оголённой коже шеи. Те эмоции, что преобладали в нём, когда поутру Се Ляню пришлось успокаивать Хуа Чэна, пока тот мучился от кошмаров. Как демон сам льнул к нему, словно наслаждаясь присутствием человека и его касаниями.       Это было так заманчиво. Так…желанно.       Мысль о том, чтобы возвести это в абсолют, сделать чем-то постоянным и естественным, была новой, неизученной и смелой, но чем больше Се Лянь об этом думал, тем больше она ему нравилась. Хуа Чэн был своеобразным, но не неприятным человеком, хотя иногда и мог выкинуть что-нибудь такое. Но в целом Се Лянь относился к нему спокойно. Как он не раз думал — ему ещё повезло с Хуа Чэном, могло быть намного хуже. При другом раскладе его бы вообще за человека не считали, а может и просто убили. Сейчас же у него есть относительно неплохое подобие жизни, за которое он платит своим временем и телом, что, с учетом отношения к нему демона, было не таким уж и плохим раскладом, если задуматься. У Се Ляня было все для комфортной жизни: крыша над головой, ежедневный трехразовый приём пищи, своя комната и несколько комплектов одежды, — теперь даже такой дорогой, — возможность хоть каждый день посещать купальни и получать небольшое жалование. Это было больше, чем слуги обычно могли себе позволить.       Ши Цинсюань же предлагал приумножить всё это в несколько раз. И, что самое главное, освободить Се Ляня от оков прислуги. Конечно, ему бы всё равно пришлось подчиняться приказам Князя Демонов, покуда он находится в его городе и живёт в его поместье, но то были бы приказы свободному человеку. Это бы давало Се Ляню больше простора для действий и возможность решать что-то самому.       Добиться этого через постель и соблазн казалось чем-то ужасно смущающим, но не невозможным. Более того, вполне себе выполнимым.       Се Лянь знал, что нравится Хуа Чэну, иначе демон не проводил бы с ним так много времени, а тем более не захотел бы увидеть его, пока был в столь уязвимом состоянии. Если так подумать, демон всегда был к нему довольно добр, — кроме пары случаев, но они скорее были исключением из правил, — поэтому у Се Ляня были все шансы склонить Хуа Чэна на свою сторону и добиться желаемого.       Так что… да, он решил попробовать. В конце концов, если ничего не получится, то он просто продолжит служить демону, но если его старания окупятся — в руках Се Ляня окажется его свобода и уважение со стороны остальных работников Змеиного дома.       Поэтому большую часть дня Се Лянь проводит в покоях Ши Цинсюаня, слушая его наставления и время от времени прерываясь на то, чтобы как следует покраснеть и смутиться. О том, что у него, вообще-то, есть работа, Се Лянь вспоминает непростительно поздно, но демон его успокаивает, сообщая, что «отпросил» его у Линвэнь на весь день. Это было…мило. Они с Ши Цинсюанем были знакомы едва ли сутки, но демон относился к нему, как к старому другу, и Се Лянь чувствовал, как от этого у него теплело где-то в груди. Найти в Змеином доме нового друга, когда старые его старательно избегали, было для Се Ляня настоящим чудом, оттого становилось грустно, что после фестиваля Ши Цинсюань уедет.       К слову, кульминация плана демона приходилась как раз на ночь праздника, который должен был наступить через несколько дней. Но до этого ещё было время, а пока Ши Цинсюань решил научить Се Ляня, как правильно себя вести и, что самое главное, как подать себя перед Князем Демонов так, чтобы он «тебе ноги целовал», как выразился сам Цинсюань. Его советы буквально заключались в том, какая должна быть походка, как ровно нужно держать спину, куда и как смотреть, чтобы взгляд казался слегка безразличным и томным, но в то же время притягательным. Демон не обошёл стороной и речевой аспект: от того, как и что Се Лянь скажет, пока будет наедине с Хуа Чэном, будет зависеть реакция последнего и его отношение к человеку.       Вместо того, чтобы дать Хуа Чэну то, что он хочет, Се Лянь должен позволить ему прикоснуться к себе. Подчиняться его приказам, но подавать это так, словно он делает демону одолжение. Слушать его, но отстаивать своё мнение и предлагать что-то самому. И, что не менее важно, самому инициировать утехи в постели. Не просто делать то, что говорит Хуа Чэн, а проявлять настойчивость и самому делать первый шаг. Так демон будет ещё больше заинтересован в совместном времяпрепровождении, ведь с каждым разом это будет интриговать его всё больше, ему будет любопытно, чего ожидать от их новой встречи, и это только укрепит его лояльность и интерес к Се Ляню.       Всё это, несомненно, было полезными советами, даже если Се Лянь едва ли мог представить себя в подобном амплуа. Ши Цинсюань учил его тому, как быть господином, а не слугой, — «если ты хочешь быть господином, то должен уметь вести себя, как господин», — как ставить свои желания и цели выше других (без вреда для остальных, естественно, но им этого и не требовалось) и как добиваться этого, не прибегая к серьёзным действиям. Очевидно, что демон узнал это всё на собственном опыте, когда вознамерился пробиться в любовники, а потом и в мужья, к другому Князю Демонов, но именно поэтому его опыт Се Лянь считал очень показательным, а советы — дельными. К тому же, как и сказал Ши Цинсюань, Хуа Чэн был падок на удовольствия и не гнушался этим злоупотреблять, так что соблазнить его вряд ли было большой проблемой.       «Главное, чтобы он не понял, что ты делаешь это намеренно, иначе всё пойдёт насмарку» — увещевал Ши Цинсюань, словно строгий учитель.       Се Лянь это понимал. Ему будет очень стыдно и неловко, если Хуа Чэн всё поймёт: зная себя, он даже не сможет быстро придумать какое-то оправдание и просто начнёт заикаться и смущаться, что вконец выдаст его намерения. Этого никак нельзя было допустить, поэтому Се Лянь внимал чужим наставлениям и старался ничего не упустить.       Основная идея заключалась в том, чтобы посетить городскую ярмарку. На вопрос Се Ляня, причём тут это, его погладили по голове, как несмышленого ребёнка, и сказали, что нельзя действовать напрямую, поэтому они начнут издалека. На другой вопрос о том, что ему нельзя выходить за пределы поместья, Ши Цинсюань радостно поведал, что, оказывается, слугам позволено покидать Дом, но только в сопровождении кого-то из старших демонов, и супруг другого Князя Демона подходит для этого как нельзя лучше. Услышав это, Се Лянь уже не в первый раз задумался о том, как ему повезло встретить Ши Цинсюаня.       Кроме того, по словам демона, каждый год Хуа Чэн и Хэ Сюань проводят время за выпивкой на террасе, откуда открывается прекрасный вид на город и его многочисленные улочки, украшенные в честь фестиваля, и это было им на руку. План Ши Цинсюаня состоял в том, чтобы прогуляться по городу под ручку с Се Лянем, привлекая внимание Хуа Чэна, чьё зрение было достаточно острым, чтобы с такой высоты и расстояния заметить интересующую его фигуру. Дальше события могли развернуться двумя способами: первым, когда Хуа Чэн ничего не предпримет, и Се Лянь просто вернётся к себе, и вторым, когда демон захочет увидеть его этой ночью, и вот тогда Се Ляню нужно будет не упасть в грязь лицом и сделать всё по высшему разряду.       Когда Ши Цинсюань с легкой ухмылкой сказал, что ему нельзя «готовиться» к этой ночи, у Се Ляня чуть пар из ушей не повалил от того, что они вообще об этом заговорили. Однако демон не видел в этом ничего предосудительного: свой «совет» он вновь приписал к тому, что Хуа Чэн не должен решить, что это представление было сделано намеренно, что Се Лянь рассчитывал на то, что окажется в постели демона этой ночью. В глазах Хуа Чэна это должно выглядеть как что-то незапланированное, случившееся по его воле, а не по плану самого Се Ляня.       Приготовления к празднику, что должен был состояться через два дня, шли полным ходом: претерпевало изменение и убранство поместья, что слуги украшали фонарями и амулетами, а также готовились яства для двух Князей Демонов, — как оказалось, один из них в связи с некоторыми печальными обстоятельствами обладал непомерным аппетитом, поэтому прокормить его было той ещё задачей, а для работников здешней кухни он стал настоящей угрозой. Кроме того, вечер дня фестиваля объявлялся выходным для всех слуг в поместье, что, хоть и не могли покинуть его, но были вольны отдохнуть или погулять по его территории, а иногда Хуа Чэн разрешал Линвэнь дать им алкоголь, чтобы немного задобрить.       Роль же Се Ляня во всем этом была довольно проста, хотя он на мгновение ей и удивился: ему предстояло помочь Князю Демонов с приготовлениями к вечеру. Это было немного не вовремя, потому что ему самому нужно было приготовиться, а Ши Цинсюань оказался в этом деле строгим учителем и требовал точного исполнения своих наставлений. Однако Се Лянь всё равно не мог прийти к нему, пока не закончит с Князем Демонов.       К счастью, тот не требовал многого: он лишь попросил Се Ляня подобрать ему наряд на свой вкус, — что самого Се Ляня приятно удивило, к тому же, ему довелось наконец рассмотреть обширный гардероб демона, — и помочь с украшениями. Хуа Чэн был преступно красив и прекрасно это осознавал, поэтому его любовь к простым и совершенно невзрачным нарядам, какие он носил ежедневно, слегка удивляла Се Ляня, но сейчас ему представилась возможность увидеть, как Князь Демонов красуется перед зеркалом, глядя на собственное отражение с выражением отрешённости и спокойного высокомерия. А ещё ему, кажется, было явно интересно узнать, как его видит Се Лянь, поэтому он позволил ему подобрать себе сегодняшний образ.       Что ж, в итоге Се Лянь остановился на красивом ханьфу с красным верхом, что своим воротником, отделанным чёрной тканью, наискосок пересекал торс Хуа Чэна от левого плеча до талии, а длинные широкие рукава плавными волнами струились по рукам демона. Вдоль воротника изящной каймой шли серебряные узоры, исполненные тонкой нитью, что сплеталась в красивый цветочный узор. Выбранный наряд состоял из двух частей, нижняя из которых представляла собой длинную чёрную юбку на запáх, подвязанную сбоку тонким красным поясом, чей конец терялся в складках одеяния.       К украшениям Се Лянь тоже подошёл ответственно. Ему, честно говоря, вообще понравился этот опыт с переодеванием, потому что Хуа Чэн был красив сам по себе, но правильная одежда и украшения делали его ещё более неотразимым, и Се Ляню было приятно знать, что он сам приложил к этому руку.       Он выбрал небольшие серебряные серьги, что слегка касались шеи и красиво блестели при свете ламп, и тонкую подвеску, что невесомой нитью лежала на чужой груди. На самом деле Се Лянь даже хотел вплести что-нибудь в волосы, но решил обойтись без этого и просто тщательно их расчесал, используя капельку масла, чтобы придать им нежный цветочный аромат.       Каким-то образом выбранный Се Лянем наряд молодил Хуа Чэна. В богатых одеждах он стал похож на молодого господина из состоятельной семьи, и только змеиные черты выдавали в нём Князя Демонов, — в остальном же он выглядел совершенно по-другому, по сравнению с тем, к чему Се Лянь успел привыкнуть.       — Вам очень идёт, господин, — тихо комментирует он, наблюдая, как Хуа Чэн смотрит на своё отражение.       Демон хмыкает, переводя взгляд и глядя на него через серебряное отражение.       — Тебе нравится?       К своему удивлению, Се Лянь не слышит издёвки или насмешки в этом вопросе, поэтому честно отвечает.       — Да. Этот цвет вам к лицу, а одежды подчёркивают ваш статус. В забитой людьми комнате все взгляды были бы прикованы к вам.       Хуа Чэн усмехается, поворачиваясь к Се Ляню и легонько поддевая пальцем его подбородок, отчего на чужом лице вспыхивает прелестный румянец.       — Когда ты успел научиться так складно говорить? — улыбается демон, оставшись довольным оценкой Се Ляня.       — Я просто говорю то, что думаю, — хмыкает он, отводя взгляд. На самом деле ему не стыдно, но Ши Цинсюань сказал, что если он будет вести себя кокетливо, — хотя бы немного, — то это может понравиться демону. Кажется, его советы действительно работают.       Хуа Чэн сканирует его взглядом, словно выискивая подвох, но ничего не находит, потому что Се Лянь, к своему собственному удивлению, держится довольно хорошо. В конце концов демон убирает руку, позволяя человеку закончить начатое, а именно — нанести макияж. Обычно Хуа Чэн обходится без него, но сегодня ему захотелось чего-то нового. К тому же, Се Лянь сказал, что в этом образе он выглядит лучше, поэтому было необходимо довести его до идеала.       Он позволяет человеку колдовать над своим лицом, но, честно говоря, Се Ляню практически не приходится ничего делать. У Хуа Чэна идеальная кожа, светлая и без изъянов, что даже пудра не нужна, поэтому он останавливается на том, чтобы нарисовать тонкие стрелки в уголках чужих глаз. Для этого ему приходится встать перед демоном и слегка приподнять его голову, и по какой-то причине внимательный взгляд, направленный на него снизу вверх, вызывает в его теле приятное волнение.       — Закройте глаза, господин, — Се Лянь откашливается, стараясь не показывать своей реакции, особенно, когда Хуа Чэн беспрекословно подчиняется.       Благодаря практике линии красной подводки ложатся легко, и Се Лянь даже гордится тем, что его рука не дрожит, когда он подчёркивает цветом острый разрез глаз, делая взгляд Хуа Чэна ещё более томным и соблазнительным.       И это действительно даёт свои плоды, потому что, когда демон открывает глаза, обращая свой взор на человека, Се Лянь замечает за собой, что действительно на мгновение задержал дыхание, поражаясь чужой красоте. Было почти преступлением скрывать такую внешность за невзрачными нарядами. В голове промелькнула мысль, что если бы Хуа Чэн был принцем, перед ним бы выстраивалась целая очередь из девушек, желающих стать его невестой, чтобы в будущем передать его гены своим детям.       Эта мысль заставила Се Ляня хихикнуть, что было встречено лёгкой ухмылкой.       — О чём думаешь? — мурлычет Хуа Чэн, кладя ладони на чужую талию и подтягивая Се Ляня поближе, чем словно проверяет его выдержку, потому что, по какой-то причине, взгляд демона, направленный на него снизу вверх, кажется Се Ляню чем-то поистине греховным и соблазнительным.       — Почему вы не одеваетесь так в другие дни? — вместо объяснения спрашивает он, стараясь не краснеть от того, как на него смотрят.       Хуа Чэн задумчиво мычит, постукивая пальцами по чужой талии, чем сильно отвлекает Се Ляня.       — Слишком много мороки. И иногда в такой одежде просто неудобно, — он пожимает плечами. Намного проще надеть штаны и просто накинуть на плечи халат, но иногда Хуа Чэн всё же отходит от этого стиля, позволяя себе немного поэкспериментировать с одеждой. Или кому-то другому. — Тебе так больше нравится?       Се Лянь пожимает плечами, слегка помедлив, прежде чем всё же опустить руку и заправить чёрную прядку за ухо, невесомо коснувшись бледной кожи.       — Так от вас сложнее оторвать взгляд.       Это, кажется, было не тем, что Хуа Чэн ожидал услышать, потому что его глаза расширились от удивления, а с губ сорвался смешок.       — Ты сегодня смелее, чем обычно, — бормочет демон, покусывая нижнюю губу, и Се Лянь знает, что Хуа Чэн делает так, когда хочет целоваться. Однако сейчас он не планирует потакать чужим желаниям.       — Мне нужно закончить ваш макияж, господин, — скромно произносит он, переводя тему, и демон хмыкает, позволяя ему отстраниться, чтобы взять какую-то баночку. Се Лянь набирает немного помады на указательный палец и подносит его к чужим губам, чувствуя, как его собственные щеки покрываются тёплым румянцем, потому что лицо Хуа Чэна так близко, и он неотрывно смотрит на него, наблюдая за его действиями.       Се Лянь касается пальцем мягких губ, размазывая по ним пигмент, делая их чуть более красными и оттого ещё более соблазнительными. Почему-то такой простой жест поднимает в нём волну смущения, но Се Лянь старательно её игнорирует, заканчивая начатое и выпрямляясь, чтобы оценить свою работу.       Хуа Чэн выглядит…потрясающе. Красный цвет на его лице делает его взгляд более порочным, но не пошлым, а слегка приоткрытые губы, окрашенные в те же краски и поблёскивающие в свете ламп, придают его внешности соблазнительности и какой-то невинности, особенно вкупе с направленным снизу вверх взглядом.       Се Ляню приходится сдержать глубокий вздох. Как он вообще должен соблазнить человека, который выглядит так?       — Я-я всё, — неловко бормочет он, отходя в сторону, чтобы больше не загораживать зеркало, и, к счастью, Хуа Чэн не смотрит на него, а переводит взгляд на собственное отражение. Кажется, он и сам слегка удивлён тем, как теперь выглядит, но, судя по слегка опущенным векам и лёгкой ухмылке на губах, ему явно всё нравится.       — Значит, так ты меня видишь? — спрашивает он, но как будто не ждёт ответа, разговаривая больше сам с собой, чем с Се Лянем. Вместо этого Хуа Чэн облокачивается на стол, подпирая ладонью подбородок и постукивая по виску пальцами, из-за чего его длинные чёрные ногти слегка поблёскивают в тёплом свете свечей, расставленных по периметру комнаты. — Мне сказали, что сегодня ты будешь с Ши Цинсюанем.       От резкой перемены темы Се Лянь едва заметно вздрагивает, но зато наконец-то берёт себя в руки, переставая отвлекаться на чужую пленительную внешность.       — А, да. Мы, вроде как, нашли общий язык, и господин Ши предложил мне сегодня выйти с ним в город. Вы не против?       Конечно, формально ему не нужно спрашивать разрешения, ведь Хуа Чэн, кажется, не возражал против их общения, но Се Лянь всё равно счёл нужным удостовериться, что демон не против.       — Нет, — просто отвечает он. — Ши Цинсюань очень…общительный, — Хуа Чэн явно хотел сказать что-то другое, но передумал. — Так что я даже не удивлён, что вы подружились. Он, наверное, ещё обещал тебя принарядить для сегодняшнего вечера?       Несмотря на то, что демон попал в точку, Се Лянь не собирался этого показывать. Поэтому он просто пожал плечами.       — Не знаю, он ничего такого не говорил.       Хуа Чэн фыркает.       — Ему и не надо, это и так понятно, — отмахивается демон, снисходительно улыбаясь. — Ладно, иди, он наверняка уже заждался.       Се Лянь удивлённо моргает, не ожидая, что его отпустят так скоро, но поспешно кивает, благодарно улыбаясь и покидая покои Князя Демона, позволяя себе выдохнуть, только лишь выйдя за дверь.       С этой частью он справился. Се Лянь знал, что вёл себя немного смелее, чем обычно, более… откровенно, что ли, но не слишком, чтобы Хуа Чэн ничего не заподозрил, и, кажется, демону это пришлось по душе, даже если он и был слегка удивлён.       Осталось самое сложное. Если всё пойдет так, как они задумали, то ему придётся проявить инициативу и сегодня ночью, но до этого ещё надо было дожить.       А пока Се Лянь спешил в комнату к Ши Цинсюаню, чтобы почти сразу получить нагоняй за опоздание, ведь приготовления, о которых говорил Хуа Чэн, на самом деле были более сложными и долгими, чем демон мог подумать. Но ему и не нужно было об этом знать.       Итак, для сегодняшнего вечера Ши Цинсюань подобрал ему красивый белый наряд с золотой вышивкой по подолу, на котором золотыми нитями танцевали фениксы, и такой же пояс подчёркивал тонкую талию. Изначально они думали выбрать красные одежды, чтобы они сочетались с нарядом Хуа Чэна, но в итоге остановились на белом, а красными решили оставить только нижние одежды, чей воротник выгодно подчёркивал шею и выглядывал из-под белой ткани. Этот наряд казался Се Ляню даже дороже, чем то ханьфу, которое Хуа Чэн на днях отдал ему, но он не жаловался, хотя носить нечто подобное всё ещё было непривычно.       Но как будто Ши Цинсюань будет его спрашивать.       — А это не слишком? — неловко бормочет Се Лянь, сжимая подол одежд и чувствуя, как его щеки медленно краснеют от чужой задумки. — Тебе не кажется, что он догадается?       Но демон лишь отмахивается.       — Да ни в жизнь. Он будет так поглощён тобой, что даже не подумает о том, что его водят за нос, — уверенно произнёс Ши Цинсюань, усаживая Се Ляня на кресло перед собой. — А теперь давай сделаем тебе причёску.       Он какое-то время выбирает между чем-то красивым, но сложным, и простым, но элегантным.       — В конце концов нам не нужно, чтобы он тратил кучу времени, чтобы расплести твои волосы. Это собьёт весь настрой.       Ши Цинсюань говорил со знанием дела, но Се Лянь не мог не смущаться чужой откровенности. Иногда ему казалось, что этот демон даже более бесстыдный, чем Хуа Чэн.       В итоге он оставляет большую часть волос распущенными, собирая несколько прядей в небольшой пучок и закрепляя его крест-накрест двумя шпильками с маленькими розовыми цветочками на вершине. Немного подумав, Ши Цинсюань заплетает несколько тончайших косичек, что теряются среди остальных прядей, но делают простую причёску чуть более необычной.       Над макияжем он старается больше, чем Се Лянь какое-то время назад, пока красил Хуа Чэна. Демон рисует ему такие же красные стрелки, но добавляет золотой краски на веки, а губы намазывает нежно розовой помадой, чтобы придать им немного блеска. Последним штрихом становится маленький лотос, нарисованный тонкими линиями на лбу Се Ляня чуть выше бровей.       Теперь приходит уже его очередь не узнавать своё отражение в зеркале. Раньше Се Лянь никогда не носил чего-то подобного, предпочитая красоте практичность, но сейчас, глядя на себя в зеркало, он не может отрицать, что подобный образ ему волшебным образом очень даже идёт, а лёгкий румянец, естественным образом лёгший на его щеки, придаёт ему долю невинности.       Се Лянь никогда так не одевался для Хуа Чэна. Да, он следил за своей внешностью и тем, что он носит, но это никогда не достигало такого уровня. Сейчас он действительно был похож на богатого господина, и даже чёрный ошейник не слишком портил картину. На самом деле он даже придавал образу Се Ляня лёгкой порочности, но это было скорее преимуществом, нежели недостатком.       — Ну как, нравится? — с улыбкой спрашивает Ши Цинсюань, слегка покачиваясь с пятки на носок и всем своим видом выдавая нетерпение.       — Да, очень, — выдыхает Се Лянь, поворачиваясь к демону и глядя на него с благодарностью. — Спасибо.       Ши Цинсюань отмахивается, но всё равно видно, что он очень доволен похвалой.       — Ой, да будет тебе! Настоящей благодарностью для меня будет, если Хуа Чэн затащит тебя в постель этой ночью, — хихикает он, довольно ухмыляясь, когда Се Лянь ожидаемо краснеет.       — Обязательно говорить это вслух? — беспомощно бормочет он, подавляя желание прикрыть лицо ладонями, чтобы не испортить макияж.       — А что такого? Мы же этого и добиваемся, — как само собой разумеющееся произносит он, хлопая в ладоши. — Так, хватит болтать, пора идти покорять сердце Князя Демонов!       Глядя на воодушевлённое настроение Ши Цинсюаня, Се Лянь и сам понемногу успокаивается, позволяя утянуть себя на улицу, чтобы наконец начать представление.       Город выглядел иначе, чем Се Лянь его помнил. Здесь было гораздо больше народу, чем в прошлые разы, когда ему довелось побывать на его улицах, что теперь были украшены фонарями и флажками в честь праздника, а где-то между крыш домов тянулись разноцветные ленты. Город, казалось, словно ожил, и не было того туманного напряжения, что висело над ним в прошлый раз: теперь он был ярким и шумным, словно большая ярмарка, и повсюду сновали туда-сюда всевозможные демоны. Они были всё так же чудны и местами нелепы, но Се Лянь по какой-то причине больше не видел в них ничего устрашающего. Даже ползающий по крышам большой многоглазый паук не казался ему жутким, скорее даже немного забавным, особенно из-за того, что вокруг его лапок запутались яркие ленты, которые он носил явно с удовольствием.       Город пестрил и горел в ночной мгле яркими красками, каждая улочка была освещена тёплым светом бумажных фонарей, и Се Лянь не смог сдержать удивлённого вздоха, когда окунулся в эту неповторимую атмосферу. Что интересно, на него даже никто не смотрел косо, хотя в этот раз его ошейник не был прикрыт: видимо, всё дело было в идущем рядом Ши Цинсюане, чья аура сильного демона защищала человека от посягательств другой нечисти.       К слову, тот тоже был одет с иголочки: светло-голубое ханьфу струилось по его телу, словно вода, и блестело нежным перламутром. Такого же цвета были и жемчужины, вплетённые в распущенные волосы, что красивыми густыми волнами лежали на плечах демона, а на голове, словно маленькая корона, образ Ши Цинсюаня украшала тонкая тика с небольшим светло-зелёным изумрудом по центру. Демон был воплощением элегантности, что отчасти подчёркивал веер в его руках, которым он не уставал обмахиваться. К слову, Се Ляню он дал такой же, но больше затем, чтобы сделать его образ ещё более утончённым, поэтому человеку ничего не оставалось, кроме как нести его в руках, что он держал сложенными на талии.       Несмотря на желание пробежаться по ярмарке, Се Лянь держал себя в руках, с прямой осанкой и ровной походкой идя рядом с демоном, сохраняя выученную стать и ведя себя так, как ему объясняли пару дней назад и ещё раз сегодня перед выходом: чинно и спокойно, но не высокомерно. Они должны были выглядеть, как два господина на прогулке, даже если статус Се Ляня выдавал его ошейник: он должен был притвориться, что его там нет, игнорировать его наличие и вести себя соответствующе. Это оказалось на удивление не сложным, так что Се Лянь быстро вжился в роль, и всё же он не мог остановить себя от разглядывания всевозможных лавок и магазинчиков, даже если там иногда продавали что-то слишком человеческое. Ши Цинсюань не останавливал его от наблюдений: казалось, ему тоже было любопытно, но он, в отличие от Се Ляня, знал, куда подходить не стоит, а что посмотреть можно.       Так, они какое-то время разглядывали разнообразные маски, изображающие лица демонов и даже людей, остановились посмотреть уличное представление, что было встречено бурными возгласами и аплодисментами таланту артистов, и Се Лянь, если честно, был поражён тем, как преобразился город в эту ночь.       Они бродили между торговых рядов, забавляясь с безделушек, что демоны считают достойным продажи, как взгляд Се Ляня упал на уже знакомую лавку и старую паучиху, что в честь праздника также украсила свой маленький магазинчик, развесив под потолком кусочки разноцветного стекла, что красиво блестело в свете фонарей. Обрадовавшись возможности поздороваться со знакомым демоном, Се Лянь потянул Ши Цинсюаня за собой, чем привлёк внимание старушки.       — Чего-то приглянулось, господа? Подходите, не стесняйтесь!       Се Лянь покачал головой.       — Ах, нет, я просто увидел вас и зашел поздороваться, — неловко улыбнулся он, только сейчас понимая, что в прошлый раз женщина не видела его лица и вряд ли бы узнала теперь.       Но, к его удивлению, на её лице промелькнуло узнавание.       — Ох, батюшки, ты же тот юноша, что покупал сестре игрушку! — потрясённо воскликнула она, во все глаза разглядывая новый образ человека, что в прошлый раз выглядел совсем невзрачно. Сейчас же перед ней явно стоял кто-то важный, хотя этот странный ошейник ему не очень шел. — Тебя так легко узнать по сладким речам.       Се Лянь хихикнул, слегка краснея, но не мог не улыбнуться. Было мило, что его запомнили, с учетом того, что он видел эту женщину всего раз, а она явно столкнулась с множеством покупателей за всё прошедшее время. Видимо, у неё была довольно хорошая память, раз она узнала его всего лишь по манере речи.       — Вы очень красиво всё украсили, — искренне произносит он, и женщина улыбается, довольная похвалой.       — Ой, вот спасибо, молодой человек. Как приятно слышать такие слова! — она переводит взгляд на замершего рядом демона, что не отстаёт по красоте от её собеседника. — А что это за прекрасный юноша рядом с тобой?       Се Лянь удивлённо переводит взгляд на Ши Цинсюаня, что тихо наблюдал за их разговором, и берёт его за руку, побуждая подойти поближе.       — Это мой хороший друг, — улыбается Се Лянь, видя, как загораются глаза демона, когда он называет его другом. — Он предложил мне вместе пойти на ярмарку, и не зря. Здесь очень красиво!       Ши Цинсюань хихикает, подыгрывая ему, и перебрасывается парочкой ничего не значащих фраз с паучихой, после чего они прощаются, уходя дальше по улице.       — Сестра? — наконец спрашивает он, вызывая на лице Се Ляня неловкую улыбку.       — А, ну, я немного соврал, — объясняет он, вкратце рассказывая историю знакомства с Бань Юэ, на что демон трогательно вздыхает.       — Ты такой милый, А-Лянь! Хуа Чэну очень с тобой повезло.       Се Лянь посмеивается, не решаясь это оспаривать, — со стороны, наверное, виднее, — и лишь улыбается, когда Ши Цинсюань берёт его под локоть, чтобы держаться рядом в толпе демонов, когда по его затылку вдруг бегут мурашки, а сам Се Лянь невольно вздрагивает.       — Цинсюань, это…       — Он смотрит, да, — кивает демон, сохраняя спокойное выражение лица. — Не оборачивайся и не делай вид, что заметил.       Казалось, Ши Цинсюань тоже чувствовал чужой взгляд, но не был удивлён такому пристальному вниманию, в то время как Се Лянь был всё ещё немного поражен тем, что Хуа Чэн был способен заметить их с такого расстояния. Они не слишком отдалились от поместья, и всё же зрение демона, должно быть, и вправду было невероятно острым, как у орла, или даже сильнее.       Интересно, о чём он думает? Смотрит ли на Се Ляня с удивлением или вожделением? Понимает ли, что Ши Цинсюань нарядил его так намеренно?       Несмотря на то, что у Се Ляня не было ответа на эти вопросы, он со стопроцентной вероятностью мог сказать, что Хуа Чэну нравится то, что он видит, иначе как объяснить то, что Се Лянь чувствовал на себе его взгляд, куда бы они ни пошли. Ему на мгновение становится даже жаль Хэ Сюаня, — пусть он его и ни разу не видел, — которого явно игнорируют, пока Хуа Чэн сосредоточил всё своё внимание на человеке, гуляющем с его мужем по ярмарке Призрачного города.       — Пора переходить к нашему плану, — заговорщически шепчет Ши Цинсюань, обмахиваясь веером и делая вид, что наклоняется к чужому уху, потому что вокруг шумно, а не для того, чтобы демон вдруг не прочитал по его губам.       Се Лянь кивает, обаятельно улыбаясь и позволяя Ши Цинсюаню отвести его к какой-то чайной, чьи работники по случаю праздника вынесли часть столиков на улицу, один из которых они как раз и заняли. Демон сделал заказ, беря на себя все траты и не позволяя Се Ляню отдать ни единой монеты из его и так скромных накоплений.       Он чувствует лёгкое волнение, внезапно понимая, зачем ему веер, когда Ши Цинсюань в расслабленной манере ставит локоть на стол и облокачивается головой на руку, незаметно прикасаясь двумя пальцами к виску.       — Не подавай виду, что говоришь со мной, Хэ-сюн.       — И тебе «привет», — с ноткой удивления произносит демон, слегка усмехаясь. — Что ты устроил? Этот придурок пялится на вас уже минут десять.       Честно говоря, это было ему на руку, потому что так Хуа Чэн не замечал, как прямо перед его лицом Хэ Сюань разговаривал со своим мужем. Видимо, именно этого Ши Цинсюань и добивался, хотя демон не мог сказать наверняка.       Они сидели на веранде вдвоём, распивая принесённый слугами алкоголь и ведя бесцельные беседы. Хэ Сюань крутил в руках курительную трубку, время от времени пуская белый дым изо рта. Он прекратил предлагать её Хуа Чэну после того, как узнал, что тот не курит, поэтому довольствовался этим в одиночку. Тем не менее, в каждый его последующий визит в Змеиный дом ему неизменно предлагали новый вид табака, один из которых он раскуривал прямо сейчас, пока Хуа Чэн бесцеремонно пялился на какого-то человека, в сопровождении которого Ши Цинсюань гулял по городу.       Сначала Хэ Сюань решил, что демон над ним просто издевается, но когда прошло пять минут, а Хуа Чэн всё не отрывал от них взгляда, ему стало любопытно. Однако теперь, когда Ши Цинсюань сам с ним заговорил, всё встало на свои места. Чем бы это ни было, они явно устроили это представление специально, и Хэ Сюань, уже однажды попавшийся на удочку Цинсюаня, хитро улыбнулся, с сытым удовлетворением наблюдая, как ещё одного Князя Демонов прямо на его глазах обводят вокруг пальца.       К счастью, Хуа Чэн был так поглощён открывшимся перед ним зрелищем, что совсем не замечал ухмылки на чужом лице.       — Ничего такого, — отмахивается Ши Цинсюань. — Хэ-сюн, ты можешь понаблюдать за Хуа Чэном сейчас?       — А что мне за это будет?       — А это ты узнаешь уже в спальне, — ухмыляется демон, прекрасно зная, как умаслить своего мужа.       Хэ Сюаня не нужно уговаривать дважды.       — По рукам.       Ши Цинсюань улыбается, убирая пальцы от виска, и обращается к Се Ляню, как раз когда им приносят заказанный чай.       — Отлично, всё схвачено. А теперь давай, сделай, как мы учили, — тихо произносит демон, отпивая горячий напиток. — Закинь ногу на ногу, но не трогай одежду. Сделай вид, что ничего не заметил, и сядь прямее.       Се Лянь кивает, стараясь придать своим движениям естественность, и выпрямляется, ставя локти на стол и поднося чашку к губам, а в это время закидывает ногу на ногу, позволяя длинному вырезу, что всё это время был скрыт среди складок одеяния, обнажить его бедро и светлую кожу, что теперь красиво блестела в тёплом свете.       Он очень надеется, что не покраснел, так откровенно провоцируя Князя Демонов, ведь именно об этом он тогда говорил, когда примерял выданный ему наряд. Он знал о задумке Ши Цинсюаня, но боялся, что так их намерения будут слишком очевидны. Сейчас же об этом было уже поздно сомневаться.       — Минут через пять опусти ногу, но не трогай одежду, — инструктирует его демон, вновь принимая ту же позу и касаясь пальцами виска.       — Ну что? Как он отреагировал? — в его голосе слышится нетерпение, но Хэ Сюань едва обращает на это внимания, стараясь не засмеяться в голос.       — Этот идиот так сильно сжал в ладони рюмку, что разбил её, — фыркает демон, наблюдая, как Хуа Чэн с лёгким раздражением отряхивает руку от осколков и капель вина. — Не знаю, что вы там задумали, но у вас получается.       Ши Цинсюань подавляет смешок, обмахиваясь веером.       — Спасибо, Хэ-сюн! Люблю тебя.       Бросив это, он тут же убирает руку, едва сдерживая себя, чтобы не засмеяться.       — Ну что? — как можно спокойнее спрашивает Се Лянь, создавая видимость разговора, хотя на самом деле ему безумно интересно, как Хуа Чэн отреагировал на такую очевидную провокацию.       — Твой Хуа Чэн настолько на тебя засмотрелся, что разбил рюмку, из которой пил, — хихикает Ши Цинсюань, уже представляя эту картину.       Се Лянь удивлённо вздёргивает брови, слегка забавляясь с такой реакции, но в то же время надеется, что Хуа Чэн не поранился. С другой стороны, задумка Ши Цинсюаня явно имела успех, с учетом того, что демон не переставал на них смотреть ни на секунду, а столь красноречивая реакция могла свидетельствовать лишь о повышенном внимании Хуа Чэна к Се Ляню, что последнему было очень выгодно.       Вспомнив наставление Цинсюаня, через пару минут он опускает ногу, откидываясь на спинку стула и позволяя нескольким слоям ткани скрыть провокационно открытую кожу. На какое-то время Се Лянь позволяет себе расслабиться, болтая с демоном и медленно попивая чай, наслаждаясь царящей вокруг атмосферой праздника. Несмотря на первоначальную цель их вылазки, Се Лянь всё равно рад, что ему удалось посетить фестиваль в Призрачном городе. Вряд ли бы у него была другая возможность. Тем более в такой приятной компании.       Они почти закончили с трапезой, когда Ши Цинсюань достал маленькую баночку из своего рукава, которую Се Лянь видел у него, пока ему делали макияж, и поманил человека пальцем. Се Лянь подчинился, слегка вздёргивая брови от удивления, когда чужой палец коснулся его губ, подкрашивая их помадой.       — У тебя тут чуть смазалось, — объясняет он, но, кажется Се Ляню, демон явно преследовал другие цели, потому что покалывание в затылке возвращается с новой силой, и Се Лянь в буквальном смысле ощущает, как пристально на него смотрят.       Судя по хитрой ухмылке Ши Цинсюаня, именно на это он и рассчитывал.       — Ну вот, так лучше, — как ни в чём не бывало говорит он, отстраняясь и убирая баночку.       Они не обсуждали это раньше, и, видимо, демон придумал это на ходу, чтобы ещё немного подстегнуть Хуа Чэна.       Не удивительно, но это сработало, ведь через несколько минут рядом с ними бесшумной тенью возник Инь Юй, до смерти перепугав Ши Цинсюаня своим появлением.       — Инь Юй! Ну нельзя же так людей пугать! — совершенно не наигранно возмущается демон, в очень человеческом жесте прижимая руки к груди, словно у него и вправду на мгновение остановилось сердце.       — Приношу извинения, господин, — тихо произносит Инь Юй, почтительно кланяясь, после чего переводит взгляд на сидящего рядом Се Ляня. — Хуа Чэнчжу приказал проводить тебя в его покои.       — Прямо сейчас? — канючит Ши Цинсюань, как будто они не этого добивались. Но, надо признать, играет он убедительно. — Мы же отдыхаем!       — Простите, господин Ши, но приказы Хуа Чэнчжу не обсуждаются. Я вынужден забрать Се Ляня.       Демон дуется, но сам Се Лянь лишь мягко улыбается, качая головой.       — Всё в порядке, господин Ши. Спасибо, что позволили мне пойти с вами, — он встаёт, почтительно кланяясь, и уходит вслед за Инь Юем, что не видит, как на лице Ши Цинсюаня расцветает победная ухмылка.       Он тратит немного времени, провожая их взглядом, пока две фигуры не скрываются в толпе демонов, и подносит пальцы к виску, пользуясь возможностью поболтать со своим мужем.       — Тебя оставили одного, Хэ-сюн? — с ноткой игривой жалости произносит Ши Цинсюань, слыша, как демон фыркает.       — Ну и слава богу. Нет сил смотреть на то, как этот дурак сходит по кому-то с ума.       Ши Цинсюань смеётся, отчасти жалея, что ему не довелось увидеть того же, и бездумно накручивает локон на палец, когда Хэ Сюань обращается к нему.       — Тут осталась еда и выпивка, — как бы между делом говорит он. — Иди сюда.       — Мм, а как же спальня? — подшучивает Ши Цинсюань, вставая с места и легкой походкой направляясь в Змеиный дом.       — Это может подождать, — отмахивается демон, отказываясь напрямую говорить о том, что хочет просто провести больше времени со своим мужем.       К счастью, Ши Цинсюань давно научился читать между строк.

***

      Инь Юй оставил Се Ляня почти сразу, как они вошли в поместье, и теперь он в одиночку шел знакомой дорогой до покоев Князя Демона, чувствуя лёгкое волнение. Глупо было отрицать, что Се Ляню не было любопытно, как пройдет эта ночь. Он впервые сделал что-то столь провокационное, что, казалось, выбило Хуа Чэна из колеи, и какая-то часть его гордилась этим маленьким достижением. Если так пойдёт и дальше, то он легко сможет снискать благосклонность Князя Демонов.       Войдя в покои, Се Лянь был удивлён, что они оказались пустыми. Он ожидал увидеть там Хуа Чэна и уже готовился к тому, как встретится с ним, но пустая комната слегка охладила его пыл. Желая занять себя чем-нибудь до того, как демон придёт, Се Лянь подошёл к распахнутому окну, сложив руки за спиной и глядя на блестящие огни фонарей, развешенных по территории резиденции. Несмотря на вседозволенность этой ночью, никто не осмеливался проходить под окнами покоев Князя Демонов, — как, впрочем, и в другие дни, — боясь потревожить его покой. Поэтому, в отличие от оживлённого города, здесь было довольно тихо, а небольшая передышка, которую Хуа Чэн невольно дал Се Ляню своим отсутствием, помогла ему привести в порядок мысли и успокоиться, настраиваясь на сегодняшнюю ночь. В этот раз ему придётся проявить инициативу и постараться взять всё в свои руки, и Се Лянь искренне надеялся, что демону понравится его своеволие. Вопреки ожиданиям, у него не было конкретного плана: Се Лянь решил плыть по течению и действовать, исходя из ситуации и настроения Хуа Чэна.       Его размышления прервал звук открывающейся двери и чужие шаги, что почти сразу замерли, стоило демону ступить на порог собственной комнаты. Се Лянь сделал глубокий вдох, прежде чем обернуться, и встретился с тяжелым взглядом Хуа Чэна, что смотрел на него так пристально, как никогда раньше (за исключением сегодняшнего вечера). Он медленно подошёл ближе, вставая рядом, и поднял руку, чтобы коснуться чужой щеки, покрытой лёгким румянцем, что едва ли было заметно в полумраке комнаты, освещённой лишь лунным светом, что падал из окна, и тёплым мерцанием фонарей на улице.       На мгновение Се Лянь хотел взять чужую руку в свою, чтобы проверить, не осталось ли шрамов от осколков чаши, но вовремя себя остановил, вспомнив, что вообще не должен знать об этом происшествии. Вместо этого он молча наблюдал, как демон сканировал взглядом его лицо, словно пытаясь найти на нём ответы на свои вопросы. Напряжение витало между ними, почти осязаемое, и Се Лянь позволил вздоху сорваться со своих губ, чем тут же привлёк к ним внимание Хуа Чэна, если судить по тому, как его взгляд тут же упал на них. Демон наклонился, желая запечатлеть на них поцелуй, но Се Лянь поднял руку прежде, чем успел об этом подумать, и коснулся веером чужих губ, останавливая Хуа Чэна от совершения задуманного и создавая между ними физическую преграду.       На мгновение Се Лянь испугался: он не знал, как демон отреагирует на такое самоуправство, но, к его удивлению, Хуа Чэн стоял смирно и не пытался убрать веер, ожидая дальнейших действий. Это придало Се Ляню уверенности и он позволил этому отразиться в его взгляде, опуская глаза и указывая куда-то вниз, после этого вновь возвращая взгляд Хуа Чэну, что, казалось, понял его без слов.       Тем не менее, Се Ляню потребовалась вся сила воли, чтобы не показать шока, когда демон отступил, опускаясь перед ним на колени. Чужая рука коснулась подола его одежд, когда Хуа Чэн взял его за ногу и слегка приподнял, чтобы снять с неё обувь, а после наклонился, запечатлевая поцелуй на своде стопы, срывая с губ Се Ляня удивлённый вздох. Он молчал, боясь спугнуть наваждение, что завладело демоном, и просто наблюдал, краснея щеками и чувствуя приятное волнение, когда Хуа Чэн провёл рукой выше по его обнажённому бедру, как раз тому, что было видно сквозь разрез ханьфу, и прислонился губами к нежной коже, ведя дорожку поцелуев от колена и выше, вызывая в теле Се Ляня томное возбуждение. Чужая рука сжимала его бедро, спрятав когти, и гладила уверенными движениями, пока Хуа Чэн помечал его своими поцелуями, и Се Лянь не мог не думать о том, как всё это напоминало ему поклонение.       Отпустив эту ногу, демон взялся за другую, проделывая с ней то же самое и заставляя Се Ляня сладко вздыхать, наслаждаясь столь трепетной лаской. Он и представить себе не мог, что Хуа Чэн способен на что-то подобное, что готов опуститься перед ним, каким-то слугой, на колени, и целовать его ноги, словно они были любовниками, а Хуа Чэн выражал таким образом своё восхищение. Это было что-то за гранью реального, и всё же происходило сейчас. Под влиянием подобных ласк Се Лянь чувствовал себя обожаемым, и пускай поддаваться этому ощущению было опасно, он отринул эти мысли, позволяя себе наслаждаться прикосновениями и поцелуями, что Хуа Чэн дарил ему безмолвно и по собственной воле.       Оставив последний поцелуй на нежной коже, покрытой мурашками от удовольствия, Хуа Чэн поднял голову, встречаясь взглядом с Се Лянем, но не поднимался с колен, словно ожидая разрешения. Это едва не выбило его из колеи: Се Лянь никак не ожидал, что демон будет ему столь…послушен.       Если Ши Цинсюань имел в виду это, когда говорил о соблазнении, то Се Лянь уже сейчас был готов заявить, что они добились желаемого.       Вместо ответа он опустил руку, зарываясь пальцами в густые чёрные волосы и подавляя крик удивления от того, что ему это позволяют. Внешне же Се Лянь был совершенно невозмутим, перебирая длинные локоны и слегка поглаживая демона по голове, на что тот на мгновение прикрыл глаза, словно наслаждаясь лаской, но вскоре снова сосредоточил своё внимание на Се Ляне. Тот не стал больше томить Хуа Чэна ожиданием и слегка потянул его вверх, побуждая встать и прикоснуться к себе.       Демон не медлил, тут же кладя руки на чужую талию и слегка сжимая, на что человек отозвался довольным вздохом. Веер упал на пол с тихим стуком, когда Хуа Чэн наклонился, чтобы наконец поцеловать столь манящие губы, и от Се Ляня не укрылось, как демон облегченно вздохнул, когда не встретил сопротивления.       Этот вечер нравился ему всё больше и больше.       Се Лянь приоткрыл рот, позволяя длинному змеиному языку скользнуть внутрь, и с его губ сорвался первый стон, который Хуа Чэн тут же сцеловал, зарываясь рукой в длинные волосы и слегка запрокидывая чужую голову. Сильно отвлёкшись, Се Лянь как-то упустил момент, когда демон вытащил обе шпильки из его причёски, позволяя пучку расплестись, но его внимание было снова тут же украдено, когда Хуа Чэн прижал его к себе, спускаясь поцелуями ниже, касаясь губами подбородка и переходя на шею, заставляя кожу Се Ляня гореть. Он уже представлял, как к концу ночи его тело будет разукрашено следами чужой страсти: на его ногах уже пестрели поцелуи, что Хуа Чэн оставил ранее окрашенными красной помадой губами, и Се Лянь почувствовал прилив возбуждения, когда представил себе эту картину.       Прикосновения демона становились более интенсивными, и он решил, что пора снова брать всё в свои руки. Се Лянь чуть оттолкнул Хуа Чэна, заставляя оторваться от своей шеи, и какое-то время просто смотрел ему в глаза, наслаждаясь тем, как были расширены чужие обычно вертикальные зрачки.       Не прерывая зрительного контакта он потянулся к поясу на своей талии, развязывая его и позволяя первому элементу одежды упасть на пол. Он хотел, чтобы Хуа Чэн видел, как Се Лянь обнажается для него, чтобы ждал, пока ему позволят прикоснуться, чтобы сгорал от желания.       Следом за поясом с плеч соскользнула белая мантия, красивым ореолом стекая под ноги Се Ляня, словно вода, оставляя его в одних только красных нижних одеждах, что имели форму халата, сшитого из тончайшего шёлка и завязанного на талии. Се Лянь помедлил, не отрывая взгляда от лица демона, что едва сдерживался, чтобы не прикоснуться, и немного поиграл с завязками пояса, прежде чем распустить их и скинуть с плеч гладкий шелк, позволяя ему скользить по коже и упасть рядом с остальной одеждой, оставляя Се Ляня полностью обнажённым рядом с ещё одетым демоном.       С губ Хуа Чэна сорвался тяжёлый вздох, что не осталось незамеченным, и Се Лянь ощутил что-то вроде триумфа, когда понял, что способен оказать на Князя Демонов такое влияние. Это пьянило и вызывало зависимость. Ему стало интересно, на что ещё он способен и что может свести Хуа Чэна с ума.       Он подошёл ближе, перешагивая через лежащие на полу одежды, и положил руки на грудь демону, поглаживая её сквозь одеяния, но Хуа Чэн остановил его почти сразу, беря его за запястья и поднося их к своему лицу, изучая губами изгиб ладони. Се Лянь смотрел, как завороженный, как демон целует его руки, покрывая его кожу медленными прикосновениями, а после отпускает их, только чтобы положить большие ладони на чужую талию, поглаживая обнажённую кожу пальцами. Се Лянь вздрогнул, ощущая нежные касания, но чувствовал жадность и нетерпение в действиях Хуа Чэна, которые тот скрывал до последнего, оттягивая момент и наслаждаясь сладким томлением, что растекалось по телу от их близости друг к другу.       Желая продолжить, Се Лянь потянул за тонкий пояс, обвивающий чужую талию, и развязал его, побуждая Хуа Чэна раздеться вслед за ним. Демон не стал ему отказывать и, не красуясь, скинул на пол одежды, а после притянул к себе человека, касаясь своей обнаженной кожей чужой. Се Лянь едва заметно вздрогнул, почувствовав возбуждение Хуа Чэна, но не стал зацикливаться на этом.       Вместо этого он медленно повёл демона к постели, садясь на неё и отодвигаясь назад, слегка разводя ноги и побуждая Хуа Чэна занять своё место между ними. Демона не пришлось долго уговаривать, и в ту же минуту он опустился на кровать, придвигаясь ближе к Се Ляню и тут же захватывая его губы в поцелуе, наслаждаясь чужой покорностью и кладя руку на талию, из-за чего Се Лянь красиво выгнулся навстречу прикосновениям и ещё сильнее раздвинул ноги, словно предлагая себя.       Хуа Чэн позволяет своему языку блуждать по чужому телу, жаждущему и такому открытому для него одного, и срывает с губ Се Ляня ласкающие слух стоны, когда касается языком сосков и скользит ниже, дразня плоский живот щекочущими прикосновениями. Се Лянь выгибается, подставляясь под ласки, и запрокидывает голову, словно так и напрашиваясь на поцелуи, что Хуа Чэн тут же выполняет, отрываясь от его груди и возвращая всё своё внимание его шее.       Ошейник сильно мешает и не позволяет покрыть поцелуями каждый сантиметр чужой кожи, и в какой-то момент Хуа Чэну это надоедает, так что он прикладывает крупицы магии, чтобы расстегнуть его, и отбрасывает в сторону, наконец-то получая полный доступ к чужой шее.       А Се Лянь в этот момент удивлённо стонет, распахивая глаза и резко выдыхая. Он никак не ожидал, что демон освободит его от ошейника этой ночью, но это было как нельзя кстати. Честно говоря, он и не рассчитывал, что это произойдёт так быстро. Конечно, не стоило надеяться на то, что наутро Хуа Чэн не прикажет вновь надеть его, и всё же Се Лянь не мог не считать это своей маленькой победой.       Демон так хотел его, что снял оковы, которые сам же и надел, только чтобы прикоснуться к его коже, поцеловать её и оставить небольшой след от своих губ.       От этого жеста Се Лянь вновь почувствовал себя обожаемым, как когда Хуа Чэн целовал его ноги. Он позволил улыбке окрасить его губы, наслаждаясь тем, как демон зацеловывал его шею, не оставляя без внимания ни сантиметра, и тихо простонал, когда чужие руки скользнули на его бёдра, ощутимо сжимая и поглаживая их с внутренней стороны. Заметив его реакцию, Хуа Чэн оторвался от зацелованной кожи шеи и опустился ниже, касаясь губами бёдер и целуя оставленные им ранее метки, с сытым удовлетворением разглядывая красные от помады следы на бледной коже.       Се Лянь сдался, позволяя ему ласкать себя, как демону хотелось, и просто наслаждался тем, с какой страстью Хуа Чэн это делает. Он всегда был умелым любовником, — Се Ляню было не стыдно это признать, — но сегодня, казалось, это достигло своего апогея, потому что Хуа Чэн раньше никогда так к нему не прикасался. С таким обожанием и…уважением? С тем, что сам Се Лянь счёл за поклонение, потому что иначе назвать никак не мог. Он не знал, какие мысли занимали голову демона, но мог с уверенностью сказать, что в них вряд ли было место для чего-то большего, кроме самого Се Ляня и его удовольствия.       Хуа Чэн оторвался от чужих ног, когда его потянули наверх, и тут же прильнул к мягким губам с поцелуем, когда Се Лянь запустил руки в его волосы, слегка сжимая их на затылке и оттягивая, проводя ноготками по чувствительной коже. Он буквально почувствовал, как демон изогнулся в его руках, топя стон в поцелуе, и как напряглись мышцы его спины. Это почему-то показалось Се Ляню чрезвычайно сексуальным. Но больше всего ему понравилось, когда Хуа Чэн скользнул рукой по его талии, обхватывая ладонью его задницу, и спустился ниже, только чтобы обнаружить, что Се Лянь не подготовлен к сегодняшней ночи, и ему придётся сделать всё самому.       Но это, кажется, только разожгло огонь в крови демона, потому что его поцелуи стали настойчивее, а касания — ощутимее. Се Лянь упустил момент, когда Хуа Чэн достал масло, и тихо вздохнул, когда влажный палец коснулся его входа, проникая внутрь. К своему стыду, он почти успел забыть, каково это, когда это делает кто-то другой, но от этого ощущения были лишь ярче, потому что Хуа Чэн действовал по-своему, его руки были больше, а прикосновения более уверенными, и, что самое важное, Се Лянь не мог их контролировать.       Он метался на кровати, запрокидывая голову и красиво выгибаясь, когда демон дразнил его пальцами, подготавливая для себя и приятно растягивая, время от времени лаская пальцами чувствительное место внутри, прикосновения к которому заставляли Се Ляня стонать и просить о большем. Он не стеснялся показывать, как ему хорошо рядом с демоном, — не в эту ночь, — желая, чтобы Хуа Чэн увидел его вожделение, чтобы сам захотел его, чтобы думать ни о чём, кроме Се Ляня, не мог.       Если раньше Се Ляню и было совестно, что он собирается обвести его вокруг пальца, то сейчас он не чувствовал ни капли стыда, устраивая перед демоном это представление и отдавая ему себя, веря, что в конце концов это окупится сполна.       Он вздрогнул, когда Хуа Чэн наклонился, чтобы вновь поцеловать, вырывая Се Ляня из его мыслей, и тут же поддался, раскрывая губы, чтобы углубить поцелуй, пока демон хозяйничал в его теле, лаская уже тремя пальцами и посылая искры возбуждения, что скапливались внизу живота.       — Ну же, Хуа Чэн, — тихо стонет он, подначивая демона к более решительным действиям, и даже не замечает, как называет его по имени, пока Хуа Чэн не стонет в ответ на это обращение, с жадным блеском в глазах глядя на раскинувшегося под ним человека.       Се Лянь на мгновение пугается, боясь, что перешёл черту, но стоит ему увидеть взгляд демона, как всё тут же встаёт на свои места.       Хуа Чэну нравится, что Се Лянь назвал его по имени.       И он не видит ни единой причины, чтобы не воспользоваться этим.       — Хуа Чэн, пожалуйста… — если бы он не пытался вызвать у демона определенную реакцию своими словами, то тут же бы покраснел от того, каким нуждающимся и высоким был его голос.       Хуа Чэн по-змеиному шипит, слыша своё имя, что льётся песней из чужих уст, слегка скаля острые клыки, что по какой-то причине Се Ляня очень заводит, и вынимает пальцы из его тела, оставляя неприятную пустоту внутри. Впервые за вечер демон касается своего члена и не сдерживает громкого стона, пока смазывает его маслом, и Се Лянь наблюдает за ним с живым интересом, впервые анализируя происходящее и понимая, что именно он довёл Хуа Чэна до такого состояния. Именно он вызывает в нём желание и разжигает страсть.       Это придавало уверенности, поэтому Се Лянь даже не покраснел, когда демон развёл его ноги чуть шире, пристраиваясь между и медленно входя, шипя от тесноты и жара чужого тела. Се Лянь скулит, чувствуя, как член демона растягивает его внутри, входя глубже, и тяжело дышит от наполненности. Он каждый раз, как в первый, привыкает к этому ощущению, но сейчас он позволяет ему охватить его тело, наслаждается им, кожей чувствуя желание Хуа Чэна, что склонился над ним, переводя дыхание. Удивительно, как демон каждый раз забывал о том, что ему не нужен кислород, когда они занимались сексом. Казалось, он делал это специально, потому что это помогало ему показывать свои эмоции и удовольствие от процесса. Что ж, Се Лянь был не против. Ему нравилось заставлять Хуа Чэна громко стонать и тяжело дышать, поэтому сейчас он тоже не преминул прибегнуть к этому, слегка сжимая чужой член в себе, на что демон тут же отозвался долгим стоном.       Не желая больше тянуть, Хуа Чэн обхватил его бедра ладонями, слегка приподнимая над кроватью и выходя из горячего тела, только чтобы толкнуться обратно, входя ещё глубже, чем раньше, и срывая с губ Се Ляня вскрик. Он почти сразу нашёл нужный угол и теперь входил только под ним, заставляя человека скулить и метаться на постели от постоянной стимуляции.       Се Лянь не мог заставить себя не краснеть, когда слышал этот порочный звук соприкосновения их тел, равно как и не мог сдержать голос, когда Хуа Чэн так хорошо входил в него, не сбавляя темпа и раз за разом стимулируя простату. Жаждая прикосновений, Се Лянь схватил демона за руку, притягивая его ближе и заставляя лечь на себя. Из-за позы его ноги, кажется, раздвинулись ещё шире, но Се Лянь запрещал себе смущаться, вместо этого зарываясь пальцами в растрёпанные им же чёрные волосы и утягивая Хуа Чэна в поцелуй, тихо постанывая от ощущений длинного языка в своём рту и горячего члена, что растягивал его и задевал чувствительное местечко внутри.       Демон определённо знал толк в поцелуях, а его гибкий язык мог свести с ума любого. Се Лянь не смог сдержать скулежа, когда Хуа Чэн слегка прикусил его губу острыми клычками, тут же зализывая ранку и шипя, когда Се Лянь в ответ на это сжал его член внутри себя. В такие моменты демоническая внешность Хуа Чэна ещё больше разжигала возбуждение, его змеиные глаза отвлекали: казалось, что они смотрят прямо в душу, приковывают к месту взглядом, словно хищник — жертву. Его тонкие клыки немного удлинялись, становясь ещё острее и опаснее, а длинный язык красиво изгибался, раздваиваясь на кончике.       Се Лянь громко простонал, когда Хуа Чэн толкнулся сильнее, а шлепки их бёдер друг о друга заполнили всё пространство комнаты. Он откинул голову на шёлковые простыни, давая демону простор для творчества, и тот тут же прильнул к разгорячённой коже, обласкивая её языком и губами, стремясь доставить больше удовольствия, и низко постанывал, когда Се Лянь сильнее сжимал его в себе и прижимал его голову к своей груди, поощряя его действия и призывая не останавливаться.       В какой-то момент Хуа Чэн сбился с установленного ритма, отчего его толчки стали чуть грубее и беспорядочнее, что несомненно означало, что он вот-вот кончит. Почувствовав это, Се Лянь тут же притянул к себе демона, крепко целуя его и прижимаясь ближе, извиваясь в его руках, желая ощутить на губах этот стон, когда Хуа Чэн достигнет пика.       Долго ждать не приходится: подначиваемый Се Лянем и возбуждённый от его отзывчивости, Хуа Чэн делает последние толчки, замирая глубоко внутри и кончая, а сорвавшийся с его уст низкий и долгий стон тут же сцеловывает Се Лянь, перенимая инициативу и занимая ведущую позицию в этом поцелуе. Демон сдаётся ему, позволяя продлить прикосновение и отвечая на поцелуй медленно, почти лениво, нежась в послеоргазменной неге.       Тем не менее, даже сквозь туман в голове он не забывает и о чужом удовольствии, делая ещё несколько толчков и беря в руку чужой член, с нажимом проводя по нему и срывая с губ Се Ляня тихий вскрик. Он и так был на пределе, когда Хуа Чэн кончил в него, но эта стимуляция становится последней каплей, и он изливается себе на живот, произнося нараспев чужое имя, пачкая не только себя, но и ладонь Хуа Чэна. Демона, однако, это не особенно волнует, и он даже не отрывается от поцелуя, когда вслепую вытирает руку о простынь, не желая ни на мгновение отпускать столь манящие, сладкие губы, что так доверчиво открываются ему навстречу.       Се Лянь прижимается к нему, успокаиваясь после оргазма и нежась под чужими прикосновениями, позволяя сытой улыбке украсить его лицо, когда Хуа Чэн спускается ниже по шее, оставляя невесомые поцелуи-бабочки на разгоряченной коже, желая продлить момент прикосновения. Он рассеянно играется с длинными прядями, пока демон одаривает вниманием его грудь и живот, и его щёки неистово краснеют, когда Хуа Чэн высовывает свой длинный язык, чтобы слизать белёсые разводы с его тела. Се Лянь подавляет порыв прикрыть лицо руками и с замиранием сердца смотрит, как демон беззастенчиво касается языком его живота, очищая его от спермы и проглатывая её, а после сыто облизывает губы, словно попробовал самое восхитительное лакомство на земле.       Се Лянь скулит, не выдерживая направленного на него взгляда, но это порождает в его теле новое, неизведанное ранее ощущение, а в голову лезут шальные мысли. Он вдруг понимает, что не хочет, чтобы эта ночь оканчивалась сейчас, как понимает и то, что может сам задать темп для следующего раза. Эти мысли клубятся в его голове, всё прочнее там закрепляясь, пока Хуа Чэн вновь целует его, но уже не настойчиво, а мягко, ложась на него сверху почти всем своим весом и приятно прижимая к кровати. Се Лянь находит что-то невероятно комфортное в том, чтобы чувствовать тело Хуа Чэна над собой, его прохладную кожу, прижатую к его собственной, горячей от секса; знать, что демон не хочет останавливаться после одного раза и прекращать прикосновения, что ему нравится целоваться и ласкать чужое тело губами.       Поэтому Се Лянь позволяет этому длиться чуть дольше, наслаждаясь моментом спокойствия и тишины между ними, что нарушается лишь тихими звуками ленивых поцелуев, прикосновениями их губ друг к другу.       Однако, когда он чувствует, что они достаточно отдохнули после первого захода, то решает, что в этот раз именно ему следует проявить инициативу и ублажить Хуа Чэна так, как он того заслуживает.       Уже зная, что собирается делать, Се Лянь легонько толкает демона, чтобы тот слез с него и лёг на кровать, и встаёт с постели, затылком чувствуя, как Хуа Чэн наблюдает за каждым его движением и пожирает взглядом его обнажённое тело. Что ж, пускай. Всё, что происходит сегодня, предназначено для Хуа Чэна, даже если он не видит дальше своего носа.       Се Лянь подбирает пару вещей с пола, пряча их за спиной, когда возвращается в кровать, тут же седлая чужие бедра и отвлекая демона поцелуем, пользуясь этим, чтобы положить подобранное с пола рядом с собой. Хуа Чэн, не подозревая о том, что происходит в его голове, с удовольствием отвечает на поцелуй, скользя руками по чужой спине и прижимая к себе, и вскоре Се Лянь чувствует возбуждение демона, прижатое к его заднице. Как и ожидалось, достаточно всего несколько поцелуев и уверенных действий, чтобы Хуа Чэн снова его захотел.       Стараясь не краснеть от мыслей о задуманном, Се Лянь выпрямляется, поудобнее усаживаясь на чужих бедрах и слегка ёрзая, специально, чтобы увидеть, как демон зашипит от давления веса его тела на свой член. Он тратит какое-то время, просто чтобы понаблюдать за Хуа Чэном, что пожирает его взглядом, и тихо хмыкает. Се Лянь знает, как выглядит, полностью обнажённый, со смазанным макияжем, множеством засосов и следов помады на теле, с растрёпанными волосами, что в лёгком беспорядке лежат на его плечах и струятся вдоль спины, и искусанными припухшими губами. С широко раздвинутыми ногами, что сжимают талию Князя Демонов, и с его большими руками, лежащими на бёдрах в собственническом жесте, пока он сидит верхом на Хуа Чэне, опираясь руками на его грудь.       Се Лянь знает, что демон хочет его, чувствует это в том месте, где его ягодицы соприкасаются с чужим членом, видит в расширенных змеиных зрачках, что следят за каждым его действием. Только сейчас, впервые за все их совместные ночи, Се Лянь позволяет себе наблюдать, видеть, какую реакцию он вызывает у Князя Демонов, и, честно говоря, это возбуждает.       Поэтому, не желая больше медлить, он приподнимается над Хуа Чэном, касаясь ладонью его возбуждения, срывая с губ демона задушенный вздох, и направляет его в себя, уже привычным движением опускаясь на член с тихим стоном. В этом положении он ощущается глубже, чем обычно, и Се Лянь краснеет, радуясь, что ему не нужно привыкать к размеру, ведь они только что занимались сексом. Он делает первое движение на пробу, и Хуа Чэн под ним красиво стонет, выгибая спину и запрокидывая голову, обнажая шею.       Эта картина мгновенно напоминает Се Ляню о том, что он задумал, и всё же он позволяет демону ещё немного понаблюдать за собой, раскачиваясь на его члене и вздыхая от того, как он растягивает чувствительные стеночки после их первого раза.       Видя, что Хуа Чэн достаточно отвлёкся, Се Лянь наклоняется к нему, завлекая демона в новый поцелуй, на который ему тут же отвечают. Тем не менее, демон позволяет ему вести, и Се Лянь прилагает усилия, вспоминая всё, что умеет, чтобы как можно лучше отвлечь Хуа Чэна, заставляя его задыхаться под собой от интенсивности поцелуя.       И теперь, когда демон уж точно не следит за его действиями, Се Лянь может, наконец, потянуться за тем, что он взял с пола, а после касается ладоней Хуа Чэна, что всё это время лежали на его бёдрах, и аккуратно сжимает их, отрывая от своих ног и медленно приподнимая вверх, углубляя поцелуй и сжимая в себе чужой член, отчего демон стонет, отвлекаясь на это, что позволяет Се Ляню поднять его руки ещё выше. Он знает, что у него не получится сделать это быстро, и Хуа Чэн раскусит его раньше, чем он успеет закончить, но это не останавливает Се Ляня от его затеи, когда он всё-таки оборачивает пояс от собственного ханьфу вокруг чужих запястий, привязывая их к изголовью кровати.       Хуа Чэн удивлённо стонет, отрываясь от его губ, и пристально смотрит на человека, не дёргаясь и позволяя связать себя. Закончив, Се Лянь отстраняется, чтобы посмотреть на результат своих шальных мыслей, и он превосходит его ожидания: Князь Демонов лежит под ним, связанный и жаждущий, и не пытается высвободиться. Он дёргает руками на пробу, проверяя натяжение, и Се Лянь знает, что для кого-то с силой Хуа Чэна порвать этот шелк вообще не проблема, но его откровенно заводит тот факт, что демон не пытается это сделать. Он сознательно подчиняется ему, позволяя взять всё под свой контроль, и просто ждёт того, что ещё с ним собираются сделать.       Это невероятное зрелище. У Се Ляня ещё никогда не было в руках такой власти, и сейчас он упивается ей, позволяя себе чуть дольше, чем нужно, понаблюдать за связанным демоном, что явно возбуждён и нетерпеливо вздёргивает бёдра, толкаясь в чужое тело и срывая с губ Се Ляня резкий вздох. Да, поскольку Хуа Чэн теперь не может вести, эта роль выпадает Се Ляню, который теперь ответственен за их удовольствие.       С этой мыслью он выпрямляется, садясь на чужие бёдра и принимая член ещё глубже, и начинает двигаться, не прерывая зрительного контакта с Хуа Чэном, которому ничего больше не остаётся, кроме как наблюдать за Се Лянем, что скачет на нём, красиво выгибая спину и постанывая, когда член попадает по простате. Он вздрагивает, когда его член сжимают, и дёргает руками, проверяя на прочность свои путы, из-за чего шелк натягивается, впиваясь ему в кожу. Это приятное давление, которое посылает волну экстаза по телу демона, напоминая, как он сам отдал бразды правления в руки Се Ляня, добровольно ему подчиняясь. Но это определенно стоило того, потому что Хуа Чэн чувствует почти мазохистское удовольствие, когда понимает, что не может коснуться чужой мягкой кожи, что так приятно мять в ладонях, не может взять верх и сам трахнуть Се Ляня, не может сделать ничего, что ему не позволят.       Вместо этого Хуа Чэн сгибает ноги в коленях, опираясь стопами на постель, и приподнимает бёдра, чтобы резким толчком встретить Се Ляня, когда тот опускается на его член. И это имеет именно тот эффект, который он ожидал: Се Лянь вскрикивает, распахивая глаза и греховно приоткрывая искусанные губы, и высоко стонет, когда толчки становятся сильнее и глубже, что вызывает у Хуа Чэна сытое удовлетворение.       Несмотря на то, что демон связан, Се Лянь ожидал подобного самоуправства, но он знает, что с этим делать. Он чувствует, как Хуа Чэн на мгновение замедляется, заметив его ухмылку, и рефлекторно прикрывает глаза, когда его снова целуют, запуская змеиный язык в чужой рот и глотая сладкие стоны. Они оба оказываются поглощены поцелуем, и Се Ляню приходится потратить какое-то время, прежде чем взять себя в руки и закончить начатое. Он отстраняется, зная, что за ним наблюдают, и берёт второй пояс, уже тот, что обвивал талию демона, когда тот был одет, и наклоняется над Хуа Чэном, давая ему пару мгновений, чтобы понять, что с ним собираются сделать.       И всё же, кажется, демон оказывается не готов, когда на его лицо ложится ткань, ограничивая зрение, и он стонет, запрокидывая голову, когда Се Лянь покрепче завязывает пояс на его затылке, чтобы Хуа Чэн точно ничего не видел и не мог сбросить с себя повязку.       О, теперь Князь Демонов выглядит поистине божественно, лежа под ним совершенно беспомощный и вынужденный принимать то, что ему дадут, ошеломлённо вздыхая и выпрашивая прикосновения. Красная ткань на его лице выглядит особенно соблазнительно, почти греховно, что только подливает масла в огонь.       Се Лянь на мгновение замирает, пораженный представшей перед ним картиной. Он никогда не видел Хуа Чэна таким. Таким нуждающимся и безвольным, таким открытым и жаждущим, и в нём поднимается волна гордости, когда Се Лянь понимает, что именно он довёл Князя Демонов до такого состояния. Что Хуа Чэн добровольно подчинился ему, сдался, отдавая контроль над собой и всем, что происходит сейчас в этой спальне, позволяя Се Ляню руководить процессом.       Эта мысль прочно заседает в голове, и он не может сдержать восторженного вздоха, наклоняясь, чтобы запечатлеть на губах демона кусачий поцелуй. Хуа Чэн вздрагивает от неожиданности, не зная, куда придётся следующее прикосновение, и низко стонет, отвечая на поцелуй и ёрзая на кровати, желая большего. И он получит его, но позже, когда Се Лянь ему позволит.       Вседозволенность пьянит, и он вдруг понимает, что доставлять удовольствие так же приятно, как и получать. Вид возбужденного демона, что замер в ожидании, словно готовясь к тому, что к нему вот-вот снова прикоснутся, но не имея возможности узнать, где именно, распаляет Се Ляня, и он отпускает истерзанные губы, спускаясь поцелуями ниже, терзая чужую шею. Хуа Чэн сладко стонет ему на ухо, выгибаясь на кровати и словно предлагая себя, и кто Се Лянь такой, чтобы отказываться?       Не прекращая медленных движений тазом и сжимая в себе чужой член, он скользит языком ниже, в порыве любопытства касаясь им гладких чешуек и проводя по ним скользкую дорожку. Чего он не ожидает, так это грубого, резкого стона на ухо и сильного толчка, от которого Се Лянь сам не может сдержать вздоха. Он переводит взгляд на чужое лицо, считывая каждую эмоцию, и пораженно замирает, когда видит, как Хуа Чэн хватает ртом воздух, трогательно изогнув брови. Его руки напрягаются, натягивая белый шелк, но, верный своему слову, демон всё же не рвёт его, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится.       Эта была случайная ласка, которую Се Лянь ему подарил просто ради интереса, чтобы посмотреть на реакцию, но она превзошла все ожидания. Он помнит, что змеиные чешуйки, украшающие шею демона, всегда были довольно чувствительными, когда он раньше прикасался к ним, но это никогда не вызывало такой реакции. Возможно, на обострение ощущений повлияла повязка, что ограничивала зрение и не позволяла Хуа Чэну предугадать следующий шаг Се Ляня, заставляя полагаться на осязание.       Как бы то ни было, Се Лянь не мог оставить эту находку без внимания, поэтому тут же опускает голову, проводя влажную дорожку по блестящим чешуйкам, в то же время поглаживая руками другую сторону шеи, чтобы подлить масла в огонь. И Хуа Чэн не разочаровывает его, красиво выгибаясь в спине и вскрикивая от ярких ощущений, лаская слух Се Ляня своими стонами и надрывными вздохами. Он дрожит, эротично раскрывая губы, с которых беспрестанно льются стоны, потому что Се Лянь не прекращает сладкую пытку, уделяя больше внимания гладким чешуйкам, что от его слюны блестят ещё ярче. Всё тело демона под ним напряжено до предела, он мечется, не зная, куда себя деть, ведь не может скинуть с себя человека и заставить его прервать прикосновения, и Се Лянь высоко стонет, лаская этим звуком слух Хуа Чэна, когда понимает, что именно он довёл Князя Демонов до такого состояния.       Раньше, сколько бы раз они не занимались сексом, Хуа Чэн никогда не позволял взять над собой верх, во всех смыслах. Ему всегда нравились уверенные ласки и отзывчивость, но он никогда не передавал контроль в чужие руки. И пусть Се Лянь всё ещё тот, кого трахают, он чувствует себя победителем, потому что Хуа Чэн рассыпается в его руках, как песок, не в силах сдержать громкие стоны. Его бедра рефлекторно дёргаются, из-за чего член входит в Се Ляня резко и под нужным углом, и он позволяет себе насладиться этим ощущением, подбадривая демона и побуждая его сделать так снова. Он забывает о собственном удовольствии, стремясь доставить его Хуа Чэну, и в конце концов отпускает его многострадальную шею, замечая, как демон облегченно выдыхает, а его грудная клетка быстро вздымается, выдавая его нетерпение.       И всё же Се Лянь не собирается щадить Хуа Чэна. Он чувствует, что тот уже на грани и едва ли себя контролирует, чувствует, как чужой член пульсирует внутри него, и наклоняется к уху демона, слегка дуя на него, прекрасно помня о том, как Хуа Чэн любит ласкать его в этом месте, заставляя терпеть муки наслаждения.       Демон вздрагивает, рвано дыша, когда юркий язычок касается его ушной раковины и слегка проскальзывает глубже, а губы оставляют на ней долгий поцелуй. Он стонет, мотая головой и пытаясь уйти от возбуждающих прикосновений, но Се Лянь не даёт, тихо хмыкая и удерживая голову демона за волосы, заставляя его принять ласки. Он с бо́льшим рвением зацеловывает покрасневшую кожу, оставляя на ней влажные следы, и возобновляет движения на чужом члене, подводя Хуа Чэна к краю.       — Нравится мой подарок, Хуа Чэн? — горячо шепчет он, опаляя воздухом ушную раковину, и демон вздрагивает, когда по его коже бегут мурашки от контраста температур.       Вместо ответа он стонет, подмахивая бёдрами, но Се Ляня такое не устраивает. Он хочет услышать голос Хуа Чэна, хочет узнать, до чего смог его довести.       Поэтому он без предупреждения снова касается ярких чешуек, с нажимом проводя по ним пальцами и слегка царапая у края, где они соединяются с кожей, и Хуа Чэн кричит. Он дрожит, кажется, сам поражаясь звукам, что слетают с его губ, если судить по тому, как раскраснелись его щеки, но всё ещё молчит, едва ли осознавая, что от него вообще ждут ответа.       — Я не слышу, — как бы напоминает Се Лянь, проделывая то же самое, но с другой стороны, и Хуа Чэн, о боже, скулит.       — Д-да, — ошеломлённо шепчет он, едва способный складывать слова в предложение. Язык во рту кажется тяжёлым и неподъёмным, и демон сглатывает, понимая, что это не прекратится, пока он не даст нормального ответа. — Мне н-нравится…       Его голос дрожит, потому что Се Лянь так и не убирает пальцев с его шеи, рассеянно поглаживая тёмную чешую, но хотя бы больше не пытается сделать той…ужасно приятной вещи, что раньше, поэтому Хуа Чэн позволяет себе ненадолго выдохнуть.       Он не видит, как на лице Се Ляня расцветает довольная улыбка. Он ещё никогда раньше не слышал, чтобы голос демона звучал столь хрупко и разбито, и чувствует небывалую гордость и восторг, что смог сделать это с Хуа Чэном. Раньше всегда именно демон был тем, кто руководил процессом и доводил своих партнёров до слез и хрипов, не важно, был то Се Лянь или кто-то из его цветника. Сейчас же он впервые находится на их месте и едва ли может сохранять трезвость рассудка, а ведь он всё ещё теоретически «сверху». Се Ляню вдруг стало ужасно интересно, как бы вел себя демон, если бы его не только обласкивали, но и трахали. О, наверняка это было бы восхитительное зрелище.       Но даже то, что он видит сейчас, можно считать наградой за всё время, проведённое в Змеином доме. Се Лянь вряд ли в ближайшее время забудет такое зрелище.       Тем не менее, он сам уже не хочет медлить, поэтому награждает Хуа Чэна за покорность, и сжимает его член в себе, начиная быстро скакать на нём, доводя их обоих до грани. Демон и так был на пределе, сведённый с ума умелыми ласками и неспособностью видеть, поэтому кончает довольно быстро, изливаясь внутрь и красиво выгибаясь в спине, когда Се Лянь не останавливается, гонясь за собственным удовольствием и продлевая чужое.       Он задушенно стонет от сверхстимуляции, когда его член вновь сжимают, но сильнее, чем раньше, а уши ласкает вскрик наслаждения, когда Се Лянь кончает, слегка дрожа от приятных ощущений.       Ему требуется какое-то время, чтобы успокоиться и привести в порядок дыхание, прежде чем он привстаёт, слезая с чужого члена, и слегка ухмыляется, когда с губ Хуа Чэна срывается облегчённый вздох. Он и не думал, что ему удастся так загнать демона, что тот будет хватать ртом воздух и безвольно лежать на смятых простынях, ожидая, когда ему позволят двигаться.       Се Лянь ложится на него сверху, чувствуя, как гудят мышцы в ногах от долгой нагрузки, но решает, что это небольшая цена за то, что ему удалось превратить Хуа Чэна из нахального демона в сладко стонущее месиво. Он нависает над демоном, изучая его лицо и слегка удивляясь, что он так и не разорвал пояс, что сковывал его руки, и наклоняется, чтобы запечатлеть на чужих губах медленный поцелуй. Хуа Чэн шумно выдыхает через нос, принимая ласку и отвечая, не пытаясь углубить поцелуй и позволяя ему оставаться на грани невинности.       — Развяжи, — тихо просит он, когда их губы на мгновение размыкаются, и Се Лянь сдерживает стон удивления, когда понимает, что Хуа Чэн всё это время ждал разрешения.       И он делает то, о чём его просят, ведь в связывании больше нет смысла, когда они закончили. Первым делом Се Лянь освобождает чужие руки, с жадным удовлетворением замечая красные следы на бледной коже от того, как сильно Хуа Чэн вырывался и натягивал тонкий шелк, но всё же не порвал его.       Следом шла повязка, что закрывала глаза демона в течение всего процесса. Се Лянь был не удивлён, что волосы Хуа Чэн растрепались от того, как сильно он мотал головой, в тщетной попытке стараясь уйти от прикосновений. Он отбрасывает смятый шелк в сторону, наконец встречаясь с чужим осоловелым взглядом и чувствуя тревожное покалывание в теле.       Да, Хуа Чэну явно понравилось и он даже слушался, позволяя себя связать, но так ли он согласен с тем, что Се Лянь решил командовать им и взять на себя инициативу? С другой стороны, если бы он был явно против, то не дал бы человеку связать себя, верно?       Несмотря на зарождающуюся неуверенность, Се Лянь не позволил этим эмоциям отразиться на своем лице, особенно, пока Хуа Чэн так пристально на него смотрел. Он уже ожидал, что демон скажет ему уходить, — это было вполне в его духе, — как вместо этого Хуа Чэн зарылся пальцами в его волосы, притягивая для поцелуя. Се Лянь облегчённо вздохнул, понимая, что на него не злятся, и прикрыл глаза, позволяя себе раствориться в поцелуе.       Хуа Чэн вновь занял ведущую роль, но в его действиях не было напора, только мягкие, почти ленивые касания, что помогли Се Ляню расслабиться, возвращая контроль над ситуацией в чужие руки. Он не знал, удалось ли ему достичь хотя бы какого-то прогресса благодаря своим выходкам, но что-то подсказывало, что на это потребуется больше, чем одна ночь. Но даже так Се Лянь не был против. Ещё до начала, когда он разве что успел покрасоваться перед демоном в новом наряде и слегка пособлазнять его, Хуа Чэн решил снять с него ошейник, что теперь валялся где-то на полу среди сброшенной одежды. Это было явным намёком на то, что Се Лянь демону нравится, в каком бы то ни было смысле.       Однако он не смог задумываться об этом дольше, как минимум потому, что не хотел, а как максимум из-за Хуа Чэна, что продолжал сладко целовать его, лениво поглаживая по обнажённой спине. Прикосновения отвлекали, и Се Лянь позволил себе насладиться этими мгновениями покоя между ними, почти интимными моментами, что казались куда ценней того, что происходило до этого.       В конце концов Се Ляня начала одолевать усталость, — всё-таки его выдержка была куда более скудной, чем у Князя Демонов, — и он оторвался от чужих губ, широко зевнув и прикрыв на мгновение глаза. Он услышал, как Хуа Чэн фыркнул, глядя на него, и этот звук показался Се Ляню почти нежным. Он вздохнул, когда демон уложил его голову на свою грудь, пугающе неподвижную, особенно после того, как сильно она вздымалась в моменты особенно острого удовольствия, и позволил себе раствориться в ласковых прикосновениях, не замечая, как на губах сама собой расцветает улыбка, когда он засыпает, чувствуя, как Хуа Чэн поглаживает его по спине.

***

      Просыпаться в покоях Князя Демонов — это то, к чему Се Лянь может с лёгкостью привыкнуть. Эта постель намного мягче, чем та, на которой он спит ежедневно, комната больше и лучше проветривается, и его не беспокоят другие слуги или Линвэнь, заставляя подняться и начать работу, потому что никто не посмеет потревожить его, пока он с Хуа Чэном.       И, в дополнение ко всему остальному, ему никогда не надоест смотреть на демона, пока тот спит. Несмотря на то, в какой позе они заснули прошлой ночью, Хуа Чэн, казалось, имел привычку обнимать что-то во сне, поэтому наутро Се Лянь проснулся, чувствуя тяжесть на груди там, где лежала голова демона, пока его руки крепко цеплялись за талию. Это была очаровательная привычка, по мнению Се Ляня, и он позволил улыбке коснуться своих губ, когда поднял руку, чтобы погладить Хуа Чэна по спутанным прядям. Всё это напомнило ему то утро, когда демон мучился кошмарами и головной болью, но сейчас, казалось, ничего из этого его не беспокоило, и он мирно дремал, уткнувшись носом в чужую грудь.       В отличие от прошлого раза, сейчас они оба были обнажены, но по какой-то причине Се Лянь совершенно этого не стеснялся. К тому же, это позволяло ему вблизи рассмотреть отметины, что он сам оставил на теле демона прошлой ночью. Несколько из них были расположены аккурат рядом с чешуей, от прикосновения к которой Хуа Чэн вчера так извивался в его руках, а на спине, если приглядеться, можно было заметить несколько красных линий от тупых ногтей.       Несмотря на близость их обнаженных тел сейчас, Се Лянь не чувствовал ни малейшего возбуждения, поэтому позволил себе просто полюбоваться чужой приятной глазу красотой, невесомо поглаживая Хуа Чэна по плечу и затылку.       Однако вскоре демон завозился, словно почувствовав прикосновения, и сонно приоткрыл глаза, медленно фокусируя взгляд на Се Ляне, которому на мгновение стало совестно, что он нарушил покой Хуа Чэна, потому что демон выглядел совершенно очаровательно, заспано моргая, словно не понимая, где он и что происходит, и это на секунду напомнило Се Ляню котёнка, что едва встал на свои хрупкие лапки. Хотя Князя Демонов вряд ли можно было охарактеризовать подобным образом, с утра пораньше он выглядел именно так.       И поэтому было так жалко его будить.       — Ш-ш-ш, ещё совсем рано, спи дальше, — нежно шепчет Се Лянь, поглаживая Хуа Чэна по голове, и глупо улыбается, когда демон прикрывает глаза, подставляясь под прикосновения.       — Гэгэ? — сонно бормочет он, и Се Лянь смеётся.       — Вряд ли.       Хуа Чэн хмурится, приоткрывая глаза и пытаясь понять, кто перед ним, и тихо стонет, обессиленно роняя голову на подушку.       — Я думал, это продолжение сна, — фыркает он, щекоча фальшивым дыханием чужую кожу.       — Плохого? — на пробу интересуется Се Лянь, и в его голосе слышится лёгкое волнение.       — Не кошмар, — мотает головой демон, придвигаясь ближе. — Просто сон.       Это правда, сейчас ему не снились те странные образы, что уже больше полугода преследовали его, стоило закрыть глаза. Хуа Чэн, если честно, даже не мог вспомнить, о чём был сегодняшний сон и был ли он вообще, а потому не мог объяснить, почему с его губ сорвалось это обращение. Он почти ожидал услышать, как его назовут Сань Ланом, но Се Лянь этого, конечно же, не сделал, ведь ему неведомо, что творится в голове демона.       Хуа Чэн и через сотню лет не смог бы объяснить, почему это вызвало в нём внезапное разочарование.       — Отдохни ещё немного, — вновь предлагает Се Лянь, не имея представления о терзающих демона мыслях.       Несмотря на то, что Хуа Чэна одновременно забавляет и смущает такая забота со стороны другого человека, он не видит смысла отказываться, устраиваясь поудобнее и кладя голову на чужую грудь. Спать в одной постели с Се Лянем оказалось на удивление удобно, тепло и комфортно, поэтому Хуа Чэн решает продлить это мгновение, раз уж ему предложили.       Он засыпает до смешного быстро, и Се Лянь ласково фыркает, поглаживая демона по голове и подтягивая одеяло повыше, накрывая им чужие плечи. Если Хуа Чэн имел не только змеиные черты, но и повадки, то ему явно хотелось бы погреться в тепле. И его догадки оправдываются, когда демон облегчённо выдыхает, расслабляясь и устраиваясь в объятиях человека, разморенный ранним утром и мягким уютом, кружащим в комнате. Се Лянь широко зевает, прикрывая глаза и позволяя себе погрузиться в лёгкую дремоту, ощущая приятный вес чужого тела на своём собственном.       Когда он просыпается следующий раз, Хуа Чэн уже лежит на своей стороне кровати, бездумно играясь с локоном его волос. Се Лянь удивлённо моргает, понимая, что демон специально его не будил, давая поспать подольше, но и сам при этом не вставал с постели, продлевая утренние ленивые часы.       — Доброе утро, — бормочет он, зевая и прикрывая рот рукой.       — Доброе, — кивает Хуа Чэн, переставая играть с чужой прядью волос и безмолвно глядя на Се Ляня какое-то время, прежде чем снова заговорить. — Ты вчера был очень смелым. Дай угадаю, Ши Цинсюань помог?       Напоминание о прошлой ночи помогает проснуться окончательно, и Се Лянь неловко откашливается, отводя взгляд и краснея щеками.       — Разве что с нарядом, — врёт он, но Хуа Чэн не обличает его во лжи. — Простите, если это было слишком.       Демон хмыкает, кладя ладонь на чужую щёку и рассеянно поглаживая.       — Почему снова на «вы»? — вместо ответа спрашивает он, слегка ухмыляясь.       — Я…сказал это случайно, господин, — извиняется Се Лянь, поднимая взгляд на демона. — Я подумал, что это не очень уместно, когда мы не…       Он не стал договаривать, но Хуа Чэн и так понял, что он имеет в виду секс. По-хорошему, это и вправду было неуместным, ведь статус Се Ляня был слишком низок, чтобы называть его столь фамильярно, и всё же демону по какой-то причине это нравилось.       — Когда мы одни, я не против, — бросает он, отказываясь объяснять свой поступок даже самому себе, слыша, как Се Лянь удивлённо вздыхает, во все глаза глядя на него в ответ.       — Вы…кхм, ты серьёзно? — неверяще спрашивает он, не сводя взгляда с Хуа Чэна. Он никак не мог ожидать, что после одной ночи демон так подобреет к нему.       — Вполне, — пожимает плечами демон. В голове пробегает шальная мысль, и он усмехается. — К тому же, моё имя звучит очень красиво, когда ты стонешь его.       Се Лянь ожидаемо краснеет, зарываясь лицом в подушку, слыша, как Хуа Чэн смеётся, забавляясь с его смущения. Что ж, пускай так. Это был явный прогресс, и Се Лянь не собирался отказываться от такого щедрого предложения.       Они ещё какое-то время лежат на кровати, греясь под утренними лучами и чувствуя приятную боль в мышцах после своих полуночных игр, — Се Лянь так точно, его бёдра ноют, и он мечтает о массаже, — и встают с постели, неспешно одеваясь и приводя себя в порядок. Это почти напоминает ему то утро, когда они тоже спали вместе, но в этот раз что-то немного иначе. Едва ощутимо, но Се Лянь не может отделаться от этого чувства, однако он не пытается ничего предпринять, оставляя происходящее на усмотрение Князя Демонов.       Он погружается в свои мысли и не замечает, как Хуа Чэн подходит к нему со спины, обнимая и кладя ладони на талию. Се Лянь едва заметно вздрагивает, когда его шеи касаются чужие губы, и слегка откидывает голову, позволяя демону большее. Хуа Чэн тихо хмыкает, щекоча дыханием нежную кожу, и кладёт свои ладони поверх чужих, забирая из рук Се Ляня его пояс и самостоятельно завязывая его.       — Говоришь, наряд тебе дал Ши Цинсюань? — интересуется он, и его тихий голос вкупе с приятным низким тембром напоминает Се Ляню мурлыканье.       — Да. Что-то не так?       — А это тоже была его идея? — Хуа Чэн опускает руку пониже, находя меж складок одеяния длинный вырез и слегка подцепляя пальцами ткань.       Се Лянь ожидаемо краснеет, не ожидая, что демон начнёт его об этом расспрашивать. Неужели он что-то заподозрил?       — Н-нет, — неловко откашливается он, хаотично соображая, какой ответ придумать. — Точнее, он просто сказал, что этот наряд мне подойдёт. О вырезе я узнал уже позже, но решил не переодеваться. Вам не нравится?       Хуа Чэн хмыкает, какое-то время обдумывая его слова, прежде чем качает головой, слегка отстраняясь и позволяя Се Ляню развернуться в его руках.       — Нравится, — кивает демон, заправляя прядку за чужое ухо и не отказывая себе в удовольствии погладить пальцем румяные щеки. Он опускает руку ниже, касаясь нижней губы Се Ляня в том месте, где её вчера трогал Ши Цинсюань, чувствуя лёгкое возмущение. — Но меня раздражает, что остальные это тоже видели.       О, об этом Се Лянь не подумал. Он вообще старался не думать, пока проводил весь этот фарс, но теперь понимает, как, наверное, выглядел со стороны, и слегка краснеет. Но, подождите, это значит, что Хуа Чэн ревнует?       Слегка взволнованный этим открытием, Се Лянь поднимает взгляд, рассматривая лицо демона и пытаясь понять, о чём тот думает.       — Остальные? В смысле, вы тоже? — он играет дурачка, делая вид, будто не знает, что Хуа Чэн откровенно пялился на него всё то время, пока они гуляли по городу. — Вы были на ярмарке?       Демон фыркает, качая головой.       — Не был. Но тебя видел, — просто отвечает он, никак не объясняя своих слов. — Не надевай это больше на улицу. Кроме меня, тебя никто не должен в этом видеть.       В голосе Хуа Чэна слышны нотки собственничества, приправленные лёгкой ревностью, и Се Лянь едва не ликует, понимая, что демон не хочет его ни с кем делить. Это оказалось неожиданно приятным, и Се Лянь позволяет себе ненадолго понаслаждаться этим новым чувством.       — Хорошо, — согласно кивает он и опускает взгляд, замечая лежащую на светлых простынях полоску чёрной кожи.       И вновь на него накатывает то неприятное ощущение, когда Се Лянь вынужден разорвать иллюзию, принимая обратно свою роль пленника и слуги. Вчерашний вечер в компании Ши Цинсюаня и не менее приятная ночь с Князем Демонов заставили его на мгновение забыть, кто он в этом доме, но наступившее утро безжалостно вернуло всё на свои места.       Желая закончить этот фарс побыстрее и не дожидаясь, пока Хуа Чэн сам это сделает, Се Лянь берёт ошейник, протягивая его демону и отводя взгляд, показывая свою покорность здешним правилам и Князю Демонов лично. Он тихо вздыхает, когда Хуа Чэн забирает ошейник, и стоит, ожидая снова почувствовать его тяжесть на своей шее. Но демон почему-то медлит, и едва Се Лянь решается поднять взгляд, чтобы узнать, в чём была причина чужой заминки, как его приводит в чувства звук упавшего на пол кожаного ремешка, безразлично отброшенного Хуа Чэном.       Се Лянь ошеломлённо вскидывает голову, во все глаза глядя на Князя Демонов, что удивительно молчалив и даже не смотрит на него, думая о чём-то своём.       — Хуа Чэн? — на пробу произносит он, и чужое имя легко слетает с языка.       Услышав это обращение, демон всё же поднимает свой взгляд, в котором отчётливо читается замешательство и неуверенность.       — Тебе это не нужно, — тихо объясняет он, видя, как глаза Се Ляня стали ещё больше от его заявления. — Я…я тебе доверяю.       Чувствуя колотящееся в груди сердце и не сводя взгляда с демона, Се Лянь поражённо выдыхает, неосознанно подходя чуть ближе, стараясь прочитать ответ в чужих глазах.       — …Но почему?       Казалось бы, он должен радоваться тому, что всё так удачно складывается, и ему потребовалась всего одна ночь, чтобы снискать одобрение Князя Демонов, но по какой-то причине поведение Хуа Чэна не давало ему покоя.       — Сам не знаю, — он пожимает плечами. — Ты мне скажи. Я ошибаюсь, доверяя тебе?       Место замешательства занимает настороженность, и Се Лянь чувствует лёгкий испуг, слыша сомнительные нотки в низком голосе демона.       Он его проверяет? Это проверка на честность, или что? Как бы там ни было, Се Ляню нечего скрывать. Ничего такого, что могло бы серьёзно навредить Хуа Чэну.       — Нет, — он мотает головой, стараясь сделать так, чтобы его голос звучал уверенно. — Я…благодарен за ваше доверие.       Се Лянь возвращает на время свой формальный тон, кланяясь демону и выражая своё повиновение и признательность. Это действительно важный шаг, как для Хуа Чэна, так и для самого Се Ляня, который позволит их отношениям перейти на новый уровень, рано или поздно.       И всё же он не мог не чувствовать какого-то воодушевления от того простого факта, что демон ему доверяет. Что, возможно, видит в нём кого-то равного себе, даже если лишь отчасти. Это очень большой жест со стороны Хуа Чэна, который Се Лянь невероятно ценил, пусть теперь ему и было немного совестно от того, какими методами он этого добился. Какие мысли были в его голове, пока он думал об этом и делал все эти вещи вчера.       На это хрупкое мгновение, когда Князь Демонов показался ему столь уязвимым и человечным, Се Ляню стало стыдно за свои помыслы. Ему было неприятно от самого себя, что он ведёт себя так, обманывая ничего не подозревающего Хуа Чэна.       Оставалось надеяться, что рано или поздно их отношения улучшатся настолько, что это больше не будет иметь значения.