Сборник зарисовок

      Се Лянь опрокидывает на себя очередное ведро с горячей водой. Алая кровь смешивается с жидкостью, и по его пшеничной коже поблескивая в свете свечей струятся бледно-розовые ручейки, скапливаясь в лужицы под ногами. Казалось, он пропитался кровью дракона насквозь. Она затекла ему даже в уши и ноздри, засохла, неприятно стягивая кожу и отходила от нее корками. Протерев лицо ладонями, Се Лянь посмотрел на свое отражение в неспокойной водной глади и подумал о том, ради кого он совершил этот безумный поступок. Всякое раздражение и усталость как рукой сняло, стоило только вспомнить о Багровом Дожде. О, он так соскучился по своему рогатому возлюбленному, всю дорогу до дома только и мечтал как можно скорее оказаться в его сильных руках, которые всегда так крепко сжимают его в объятиях до приятного хруста в позвонках. Но эта вылазка была необходима, ведь Се Лянь был намерен наконец решить все вопросы по поводу их отношений, взяв все в свои руки. Следуя своей философии, кунари не вступали в отношения как таковые, не занимались сексом по любви и у них не было понятия семьи. Однако, был у их народа один древний обычай, дарующий двум влюбленным крепкую неразрывную духовную связь. Се Лянь совершенно случайно вычитал о нем в одной из книг, когда хотел как можно больше узнать о народе к которому принадлежит его Сань Лан. Тогда он решился на это даже не раздумывая, однако, впоследствии думал о том, что перед этим стоило все же расспросить возлюбленного и узнать его мнение.       Нервно теребя в руках крупный перевязанный сверток, Се Лянь мялся у чужой двери уже минут пять, все никак не решаясь зайти, хотя уж очень сильно хотелось. Но все решилось само собой, когда тяжелая деревянная дверь вдруг отворилась и его без лишних слов затянули внутрь, тут же прижимая к стене. Сань Лан был выше его на две головы и шире, при этом массивные угольно-черные изогнутые кверху рога прибавляли ему еще роста, из-за чего кунари буквально нависал над человеком серой тенью, почти полностью закрывая своим телом. — В чем дело? Ты так долго стоял там, что я весь извелся в ожидании! — С притворной обидой протянул Багровый Дождь, но тут же смягчился. — Я так скучал по тебе.. Наконец позволив себе расслабиться под нежным, до сих пор чуть обиженным взором единственного алого глаза, Се Лянь выдохнул и прижался к чужой упругой груди, слушая, как быстро бьется сердце в грудной клетке. — Я тоже скучал, Сань Лан. Прости, что пропал вот так на несколько дней не предупредив.. — Занимался чем-то важным? У тебя все в порядке? — Сань Лан, я хочу кое-что подарить тебе. Кунари чуть отстранился, чтобы с любопытством заглянуть в лицо человека, но когда заметил как сильно тот был взволнован, сам невольно напрягся, переняв его настроение. Отведя Се Ляня вглубь комнаты, он усадил его на устланную мягкими шкурами животных кровать и взял за руку. — Что так беспокоит тебя? Глубоко вдохнув и выдохнув несколько раз, Се Лянь наконец передал сверток, что все это время продолжал сжимать в руке Сань Лану. Тот без раздумий принял его, с интересом рассматривая со всех сторон. Но вот стоило кунари развернуть плотную ткань и увидеть содержимое, как его лицо вмиг вытянулось в неверии. Он смотрел то на Се Ляня, то на ожерелье из половины драконьего зуба в своих ладонях и его сердце готово было выпрыгнуть из груди. — Это..Быть не может..Откуда ты знаешь? — Не так давно вычитал в одной книге. Ты примешь его, или..? — Человек успел искусать все губы, его всего мелко потряхивало, но он терпеливо ждал ответ, который должен решить их с Сань Ланом дальнейшую судьбу. Наконец, Багровый Дождь расплылся в нежной, совершенно любящей улыбке и придвинулся ближе. — Конечно приму, кадан. — Кадан? — «Мое сердце». — Сань Лан склонился, прося надеть на него ожерелье, а потом проделал то же самое для Се Ляня. Теперь они были связаны духовно. Две половинки одного целого, где бы они ни находились, они всегда будут рядом при любых обстоятельствах.

~

      Се Лянь уже почти задремал на груди любимого, ощущая тепло и приятное покалывание в теле от недавней близости, как вдруг тот заговорил, тут же заставляя человека встрепенуться. — Я хочу отречься от Кун. — Что? Почему, это ведь..Очень серьезное решение, которое изменит всю твою жизнь, тебя будут считать тал-васготом. — Я осознаю все риски, ведь уже давно думал об этом. Мои взгляды стали сильно расходиться с теми, которые навязывает наша философия. Многое во мне изменилось, когда появился ты. — Он оставил трепетный поцелуй на макушке удивленного Се Ляня, продолжая. — Я уже рассказывал, что кунари – это по сути единый организм. У нас нет семей, в привычном для вас понимании, нет любви и человечности, нас выращивают словно скот, диктуют правила, буквально каждый аспект нашей жизни прописан Кун. Но разве это жизнь? До тебя я и не жил вовсе, кадан. Ты показал мне, что такое любовь и домашний уют, рассказал про семью и быт. И я искренне хочу всего этого с тобой! А еще я хочу быть отдельной личностью, а не частью огромного организма, и если для этого нужно стать тал-васготом, живя остаток жизни в изгнании, я готов. Закончив свою небольшую исповедь, Сань Лан зарылся носом в мягкие волосы Се Ляня, вдыхая приятный аромат масел и пытаясь успокоиться. Все эти слова он долго хранил в себе, боясь произнести вслух, словно бы после этого его мгновенно настигнет кара. Но теперь, когдаегочеловек показал искренность своих чувств и намерений, он просто не мог больше держать все в себе, ведь никаких сомнений не осталось. Он проведет с Се Лянем всю свою жизнь, если тот пожелает, будет для него щитом и опорой, но самое главное – он станет его семьей.