Watch me burn

***

Утром следующего дня к Насте Горшок не подходил. Когда все собирались в холле, эти двое сидели по разные стороны. Кареглазка иногда подглядывала за своим другом, но тот спокойно сидел в стороне с нормальным настроением. От этого ей стало ещё больнее, думала, что ему наплевать. В автобусе, который должен был отвести группу в концертный зал, кареглазка села в самом конце около окна в подавленном состоянии. Она ничего не взяла с собой из своего «образа». Ей вообще не хотелось идти на сцену и петь с натянутой улыбкой. Бодровкова надеялась, что вот сейчас Миша зайдёт во внутрь, будет искать её, увидит и сядет рядом. В таком случае они бы сумели поговорить и всё разрешить. Но нет. Когда в дверях показался панк, он немного прошёл и сел один в середине с правой стороны. Тогда девушка со всей силы ударила спинку переднего сиденья и схватилась руками за голову.       «Ему всё равно!! Наверняка ждёт когда я остыну, забуду и снова стану радостной! А пока мне плохо, думает: «зачем к ней подходить? я буду с ней, когда ей будет хорошо, а когда плохо – срать, не хочу своё настроение портить из-за неё, хоть и сам виноват!» Сука!! Ненавижу! Мерзавец!» — рвала на себе волосы Анастасия, не заметив как автобус тронулся.

***

На концерте студентка вела себя так, словно в неё вселился демон: прыгала и бегала по сцене, рвала в бешенстве одежду на себе острыми предметами, часто стучала по одной из тарелок Поручика микрофонной стойкой, которую после специально сломала и заплатила за неё потом. Особенно она мешала фронтмену: то запрыгет на него со спины, то скалилась на него, когда они вместе должны были исполнять песню, дёргала его за штаны и кофту, пускала едкие высказывания в его адрес в перерывах между композициями. Но когда девица окончательно сняла с него кофту и выбросила в зал с фанатами, Михаил пошёл в атаку: схватил её и вместе они повалились на пол, перекатывались, когда Настя яростно вырывалась из его хватки. Выступление чуть не сорвалось. Музыканты были в шоке, а зрители в восторге от погрома. После Яков подходил к ней в гримёрку узнавать что послужило причиной такого поведения, но не получил точного вразумительного ответа. Девушка не хотела рассказывать что на самом деле случилось даже своему дяде. Отмазалась, мол, настроение было не то, захотелось побеситься. Цвиркунов всё понял и напоследок попросил, что если вдруг Горшенёв будет к ней приставать, то она может обращаться к нему за помощью и передал ей её выручку с концерта. Бодровкова поблагодарила гитариста и отправилась на улицу первой ждать автобуса, которые должен всех довести обратно.

***

По приезду она спокойно отправилась в свой номер, не смотря на свои запутанные волосы и почти превратившуюся в лохмотья рубашку. Ей было всё равно что думают про её внешний вид другие посторонние люди. Кареглазке просто хотелось отдохнуть. Вот она почти подошла к своему номеру и вдруг заметила, как за ней шагает высокий лохматый человек с голым торсом. Анастасия поспешила открыть дверь и сразу захлопуть её, но не успела. Горшок проскользнул за дверь и закрыл её на замок. Поняв ситуацию, она, сбросив обувь, запрыгнула на кровать и встала на неё ногами. — Нихуя себе ты устроила на концерте конечно, — стоял внизу перед ней Миша. — Чего тебе надо? И ты опять что-ли нажрался? От тебя воняет перегаром! Алкаш ёбанный. И курильщик, фу! — отпрыгнула девушка. — А ты, смотрю, всё не успокоишься, — он, швырнув свои ботинки далеко к двери, полез на спальное место. — Не пущу! — накинулась Настя, делая попытки стащить обратно вниз Юрьевича, давя на его голову. На анархиста отпор не повлиял, он залез и толкнул вторую. Она упала на мягкости и пыталась бить кулаками, но в ту же секунду эти кулаки оказались сильно прижаты. — Отпусти меня! Придурок, обманщик, козлина!... — Харе орать! Ну почему вы все бабы такие? — продолжал он её удерживать. — А почему вы все, мужики, такие жалкие вруны!? — очи Бодровковой заслезились. — Почему ты притворялся для меня другом, если тебе на самом деле на меня наплевать? Зачем это всё!? Зачем строить из себя того, кем ты не являешься? Ты общался со мной только из-за текстов, хотел привязать меня к себе на верёвочку, да!? Это всё чтобы насолить Андрею, да? Ты меня использовал с самого начала, могла догадаться. Ты смеялся надо мной, я помню, наверняка и над моими текстами некоторыми. Ты думал в самом начале как свинтить с той прогулки, помнишь? На твоём лице было многое написано! А я... — слёзы скопились и вытекли из уголка глаз, — я не обращала на это внимание, я думала... Зачем ты прямо в самое больное место, а? — хватка Михаила ослабла и она перевернулась на другой бок, продолжая хлюпать носиком. — Знаешь, — начал он, укладываясь рядом, — ты ведь права. Так и было, я использовал тебя первое время. Андрей только ушёл от нас тогда, я растерялся. Думал, как будет дальше без него? А тут ты подвернулась. Я был в восторге, думал с такими работами не хуже, чем у него мы не потеряем своё «лицо», станем лучше. Я хотел тебя поставить на место Андрюхи, требовал от тебя много во время репетиций. Я мечтал, чтоб он кусал локти видя тебя, жалел, что ушёл, — мужчина коснулся её плеча. — Но ведь я тебя люблю. — Чего? — студентка повернулась в нему, не веря своим ушам. — Ты самая лучшая, правда. Я очень ценю твою дружбу, для меня это дорогого стоит, чтоб я так просто общался с человеком, мог ему рассказать обо всём что угодно, не только о творчестве, и чтоб у нас было ещё одно чувство юмора на двоих, — он улыбнулся, — ты – сокровище, на самом деле. Блин, я не знаю как ещё красиво сказать! — рокер посмеялся. — Я сильно привязался к тебе и уже вряд-ли развяжусь обратно. — Но я всё ещё чуточку обижаюсь на тебя. — Это видно. Да, я поступал в самом начале плохо и я прошу прощения за это. Всё это время мне правда с тобой было интересно. Я не буду впредь с этими текстами на тебя давить, обещаю. Плюс я бухой был... и мало что соображал. — Не отмазывайся, — Анастасия дала Горшенёву щелбан, — ты и сейчас не трезвый. — Эй! Я тут душу изливаю, прощение прошу, а она щелбаны даёт! И не такой я пьяный сейчас, пару кружек выпил, — надулся он. Кареглазка хихикнула и сняла с себя тряпку, которая когда-то называлась «рубашкой». Панк широко раскрыл глаза и из его бошки за секунду вылетели все прошлые и ненужные мысли. Он будто застыл на месте. — Эээ! Не пялься на меня так! — прикрыла ладонями свой бюстгальтер девушка. — Так получилось, что кофточки взять не взяла! Пакет с ними так и остался лежать на столе дома, осталась у меня только рубашка и майка. Майка сейчас где-то в чемодане с пятном от шампусика. Вот так мне везёт в последнее время! — Да ладно тебе, у меня так глаза давно не радовались! — сел на свой зад Миша. — Не смотри, — Настя запрыгнула на него и закрыла его глаза ладошками. — Ракурс стал ещё ближе, прям дотронуться можно. — Я те дотронусь! — она стала колотить его. — Извращенец! — Сама ты извращенка! Разделась и светит тут своими буферами! — Михаил отмахивался. — Я же тебе ничего не говорю, а ты, между прочим, тоже полуголый! Я тоже могу твои сиськи полапать! И жопу, а ты как думал? Думал только мужики лапать любят? — Я никого не лапал, ты первая! — начался бой подушками. — А ты первый сказал! — вокалистка заткнула подушкой Горшка. — А ты вообще разделась! — он выбрался и пнул подушку в сторону. — У тебя скоро лифчик растегнётся такими темпами! Девица подобрала подушку и со всей силы кинула её в лицо второго, придавив попой. Музыкант с трудом скинул её и подушку, затем обнял, повалив на кровать. — Ты вся выдохнулась уже. — Ничего подобного, — ответила Бодровкова, тяжело дыша. — Ага, конечно, конечно, — он прижался щекой к её щеке. — Я очень рад, кстати, Нась, что ты теперь снова улыбаешься, — чуть повернув маковку, анархист уткнулся носом в мягкую кожу лица, касаясь её губами. От него несло табаком и пивом. Оба замолчали. Анастасия остыла и простила Мишку, поверив его словам. Но потом, прокрутя в голове всё произошедшее сегодня, в особенности этот вечер, она влилась в краску. Девушка в одном бюсте перед ним, а он крепко обнимает её тоже полуголый. Так не должно быть. Начало порнухи какое-то. — Миш, как-то не правильно это всё, — кареглазка выбралась из объятий, — тебе уже идти надо, поздно. — Я не хочу никуда идти, — неуклонно сказал Гаврила. Тут студентка напряглась, всерьёз подумав, что в его планах что-то непотребное. — Ты что, прямо здесь будешь спать!? — Да, — всё также спокойно ответил, — я хочу всегда быть с тобой! Даже спать мы должны вместе или хотя-бы в одной комнате. — Ну ты даёшь, — Настя улыбнулась, — может ещё и мыться вместе будем и в туалет ходить? — Хорошая идея, так и будем! Я больше не могу находиться в одиночестве, как и ты, я знаю! — Ну, Михаил, вы хитрец! Может ещё и потом, извините, ебаться будем? — А знаете, может! — с уверенностью заявил Горшенёв, растянув улыбку до ушей. — Шалите, Михаил Юрьевич! Не забыли, что вы вообще-то женат? — Женат, хах. Нет у меня жены! Была раньше, а сейчас одно название. — И когда же она у вас пропала? — Года три назад, — улыбка испарилась и Миша посмотрел в окно. — Сложно объяснить. Давно это началось иии... Хуйня короче, она и сама пожалела, что вышла замуж за меня, так говорила. Если б не дочь, разбежались бы давно наверное. Я уходил много раз из дома, потом возвращался и так по кругу. А сейчас я... — он тяжело вздохнул, — я устал от всего короче. Хочется отдохнуть по-человечески, свалить от всех куда нибудь. С тобой хочу свалить. — Оу, — музыкантша села рядом, — может действительно отдых тебе не помешает, да. — Конечно не помешает, особенно после сегодняшнего дня. Ты меня хотела убить. — Хотела, но не убила же, — она легонько улыбнулась. — Жужелица – вот ты кто! Жук такой вроде есть. — А ты – засранец! Огромный при чём! — Бодровкова встала и пошла в ванную чистить зубы. — Я знаю, — довольно сказал фронтмен, нашёл пульт и включил телевизор.

***

После всех мыльно-рыльных дел, двое улеглись в постель. На самом деле эта кровать состояла из двух других маленьких, но они были соединены вместе и получалось одно большое спальное место. Девушка под одеялом сняла джинсы и осталась в одном нижнем белье, совсем раздеваться она не могла по ясным причинам. — Ты чего это отвернулась? — тихо сказал в темноте мужчина. — Чтобы тебе не мешать. — Ты мне совсем не мешаешь, — он переместился совсем вплотную, — это я боюсь, что нечаянно задену тебя рукой или ногой пну. — И именно поэтому ты стал ко мне ближе. — Ну так, — Михаил ухмыльнулся и переместил свою руку под одеяло на женскую талию. — Мих, ты чё? Не борзей. Ты палку перегибаешь по-моему, — прошептала Анастасия, но не пыталась убрать ладонь, — ты сегодня вообще как-то странно себя ведёшь, многое себе позволяешь. — А ты нет? — он этой же рукой несильно хлопнул по одной ягодице Насти. — Ммм! — Это тебе за концерт и обильный мат. Про меня не спрашивай, мне можно материться, ха-ха. — Ишь какая персона! — она перекатилась на спину. — Опять подраться хочешь? И вообще, я не через слово матерюсь, не надо. — Спи, Жужелица! Завтра на фестиваль поедем, там и будешь драться с попсой, которая «не в те двери» зашла. — Ура!