Чай за барной стойкой

      Изуку устал.       С самого детства он время от времени чувствовал усталость, а на его душе всегда было так тяжело, что ему становилось трудно дышать и трудно двигаться. Но Изуку держался: он смотрел на других с высоко поднятой головой и улыбкой на лице, хотя в ответ получал только свирепые взгляды и вздохи с отвращением.       Он улыбался, даже если от полученных в школе ожогов и порезов улыбаться было больно. Он улыбался маме, когда она спрашивала, как прошел его день, даже если несколькими часами ранее за школьной партой его ждала очередная красная паучья лилия. А потом шел в ванную, чтобы сменить пару повязок и пластырей.       Он улыбался Всемогущему, даже когда его тошнило от фантомного ила, стекающего по горлу. Улыбался, когда Всемогущий оставил его на крыше одного, а вдалеке тем временем раздавались взрывы.       Он улыбался, когда ему прилетело за спасение Бакуго и когда Всемогущий сказал, что Изуку тоже может стать героем.       Но даже в те моменты он чувствовал себя невероятно уставшим.

___

      Когда Мидория попал в UA, привычная тяжесть немного спала, и улыбаться стало немного легче. Но постепенно она возвращалась и становилась все более ощутимой, так что в один прекрасный день Изуку обнаружил, что он снова просыпается со знакомым давящим чувством внутри.       Но он никогда не переставал улыбаться, поэтому никто ничего не заметил.       Даже когда его лечили от травм, полученных во время схватки с Пятном, он улыбался Ииде и Тодороки в больнице. В глубине души он хотел повести себя совершенно иначе: ему хотелось наорать на полицию, наорать на Ииду и сказать Гран Торино, чтобы он, черт возьми, перестал лупить его тростью! Но Изуку этого не сделал. Он только вежливо извинился перед полицией и закрыл глаза, чтобы заснуть, хотя сна не было ни в одном глазу.       Мать Мидории всегда была на работе. После его поступления в ЮЭй она начала брать больше смен и проводить больше времени вне дома. Но Изуку этого даже не заметил, и их отношения становились все менее и менее близкими. Он все еще любил маму, но с годами он начал испытывать по отношению к ней то самое чувство, которое обычно возникает к дальнему родственнику, которого навещаешь раз в несколько лет. Он бы не удивился, если бы узнал, что его мать чувствовала то же самое по отношению к нему. Она все еще его содержала и оставляла ему деньги на карманные расходы и на еду, но рассказы Киришимы о том, как он провел выходные со своими матерями, все еще отличались от семейного опыта Изуку.       Вот и теперь мать написала ему, что она на две недели уезжает в командировку, а дома не осталось продуктов. Не было ничего удивительного в том, что Изуку снова пришлось идти за консервированным супом и готовить себе ужин в микроволновке. Вообще-то он не планировал идти в магазин поздней ночью, но голод оказался сильнее, так что у него не осталось иного выбора, кроме как направиться в круглосуточный магазин.       Когда Мидория вошёл в ближайший супермаркет, кассирша даже не удостоила его взгляда — она уже привыкла встречать его в нетипичное для посетителей время. Изуку прошелся вдоль рядов, захватил две банки супа, блокнот и новую ручку. В какой-то момент ему показалось, будто за ним наблюдала знакомая фигура, но позади него никого не было. Пожав плечами, Мидория расплатился на кассе и вышел из магазина.       Он успел сделать всего несколько шагов по тускло освещенному тротуару, прежде чем почувствовал знакомое со времен USJ ощущение деформации. Как только Изуку открыл глаза, он тут же понял, что его телепортировали в бар и что теперь он стоял перед Шигараки. Он оглядел освещенную комнату и заметил Курогири, рядом с которым стояли какие-то незнакомые люди (возможно, злодеи, но кто знает).       У Мидории не было сил на то, чтобы выжать из себя нечто большее, чем протяжное: «О-о-о».

___

      Когда Лига телепортировала Мидорию в бар, они ожидали, что тот тут же бросится в бой. В конце концов они хорошо помнили, как он проявил себя во время спортивного фестиваля и одержал победу над Пятном, который перед этим ещё и признал Изуку «правильным» героем.       Лига ожидала, что Мидория тут же нападет на них — вокруг него засияют зеленые молнии, а давление в воздухе поднимется. Кто бы мог подумать, что перед ними предстанет усталое пустое лицо, а сам Изуку, держащий в руках пакет с продуктами, просто посмотрит на них и скажет: «О-о-о».       Никаких там зеленых молний, никакого удивления или гнева. Только обычный подросток, в толстовке, с темными кругами под глазами — даже больше, чем у Сотриголовы, — и с пластиковым пакетом в руках. Он не паниковал и не задавал лишних вопросов.       — Привет, Шигараки. Привет, Курогири, — усталыми глазами посмотрел на них Мидория; он поприветствовал злодеев так, будто они были старыми знакомыми, а не врагами, которые неоднократно пытались друг друга убить, — как дела?       Ответом ему была только тишина. Лига все еще находилась в напряжении и ждала от похищенного студента каких-либо действий. Пока Мидория рассматривал бар, Шигараки смотрел на него в упор. Наконец зеленые глаза уставились в красные:       — А кто эти новобранцы?       Шигараки еще даже не успел открыть рот, а Твайс, Тога и Компресс уже начали энергично представляться. Их примеру последовал Спиннер, а после Спиннера — Магне, но уже намного спокойнее. Даби не произнес ни слова, но, заметив на себе взгляд подростка, небрежно выпалил свое имя. Мидория вынул руку из кармана толстовки и помахал всем присутствующим:       — Круто, приятно познакомиться с вами, ребята. А тут есть кухня? — он поднял свой пластиковый пакет вверх. — Я как раз собирался поужинать, я очень голоден, так что…       Пока Мидория ждал ответа, на его лице отчетливо читалась скука. Наконец Курогири осмелился прервать тишину и повел гостя на кухню, по понятным причинам не сводя с него глаз. Все оставшиеся в баре участники Лиги злодеев посмотрели вслед Изуку: казалось, ему было абсолютно плевать на произошедшее. Когда со стороны кухни до них начали доноситься звуки подготовки ужина, Даби повернулся к Шигараки:       — Эй, говнюк с Распадом, это что за хрень только что произошла?       Шигараки раздраженно нахмурился и потянулся к Даби, но тот легко увернулся от атаки:       — А я откуда знаю? — Томура посмотрел в сторону Мидории, который разогревал консервированный суп. Курогири тем временем не спускал глаз с сопляка из числа геройских детей.       Шигараки не понимал ничего: это был совсем не тот парень с искрой в глазах, которого он видел на USJ. Глаза нынешнего Мидории были совсем тусклыми, и он никак не отреагировал на то, что ему пришлось оказаться лицом к лицу со злодеем, который однажды его чуть было не убил.       Через пару минут Мидория вышел из кухни с миской горячего супа и уверенно занял место за стойкой бара.       Если бы сейчас в логово Лиги вошел кто-то новый, он даже не понял бы, что Мидорию только что буквально похитили: он выглядел как обычный усталый ребенок, который почему-то ел суп прямо за барной стойкой. И, боже, этот парень выглядел невероятно уставшим. Шигараки даже не мог предположить, почему.       Внезапно рядом с Томурой сверкнул нож, который Тога бросила в Мидорию, а парень умудрился поймать:       — Хорошая попытка, но, пожалуйста, не делай так, когда я ем.       Шигараки предчувствовал, что Тога бросит в него еще один нож или просто начнет маниакально улыбаться, но она просто слегка ухмыльнулась:       — Хм, хорошо!       Что удивительно, Мидория мягко улыбнулся ей в ответ и продолжил ужинать. В баре царило удивительное спокойствие: все члены Лиги просто наблюдали за тем, как студент ЮЭй поглощает свой консервированный суп, но каждый из них молча предвкушал неожиданный поворот событий.       — Мы похитили этого парня, чтобы он просто поел у нас супа или что? — тихо спросила у Компресса Магне.       — Я не знаю, но это зрелище стоит того, чтобы на него смотреть. Ты же слышала, как этот ребенок поздоровался с Шигараки и Курогири, ну разве не занимательно? — ответил Компресс.       Магне посмотрела на Шигараки, который со странным выражением лица смотрел на Мидорию. Затем она перевела взгляд на остальных. Казалось, никто не знал, как поступить в сложившейся ситуации. Никто, кроме Мидории, который молча хлебал свой суп и не обращал никакого внимания на компанию, в которую он попал.       Но рано или поздно суп должен был закончиться, и когда Изуку наконец расправился со своим ужином, он поднял глаза на Курогири, который стоял за барной стойкой и переставлял стаканы.       — Курогири?       — Да, Мидория?       — Могу я попросить тебя налить мне чай?       Туман, из которого состояло тело злодея, даже на секунду застыл от такого вопроса.       — Ты хочешь чаю? — Курогири переспросил так, будто не верил собственным ушам.       Мидория кивнул:              — Да, мне подойдет любой сорт чая, честно говоря, — он сделал паузу, — но я не обижусь, если ты мне откажешь. Стакана воды мне тоже будет достаточно.       — Не беспокойся, у меня есть чай.       Все злодеи в замешательстве наблюдали за тем, как Курогири заваривал чашку ромашкового чая. Мидория слегка усмехнулся:       — По мне заметно, что мне надо поспать, да?       — Все верно, молодой человек, — ответил Курогири.       Мидория промычал что-то в ответ, улыбнулся и отхлебнул из чашки. Остальные молча наблюдали за странным взаимодействием студента ЮЭй и туманного злодея, пока Твайс не поинтересовался, о чем они, черт возьми, говорят.       — Ромашковый чай помогает заснуть, тупица, — пояснил Даби, — а у мелкого темные круги под глазами, как будто он чертов енот.       — А мне кажется, они выглядят мило! — вклинилась в разговор Тога.       — По твоим словам даже кровь выглядит мило.

___

      — Итак, Шигараки, почему я здесь? — спокойно спросил Мидория, сделав очередной глоток чая.       Такой простой вопрос мгновенно удивил всех присутствующих, и они уставились на лидера Лиги злодеев. Было заметно, что Шигараки на мгновение замялся. Он посмотрел на телевизор в задней части бара и повернулся к Мидории:       — Расскажи нам о ЮЭй, о Всемогущем и его слабостях.       Мидория вздохнул:       — Извините, никак не могу вам помочь. Учителя и администрация не рассказывают нам о несовершенствах школы, а я стараюсь по возможности с ними не разговаривать.       — Чего…       — А что до Всемогущего, — продолжил Мидория, как будто не он сейчас перебил злодея, который мог уничтожить его простым прикосновением пяти пальцев. — Мне кажется, он неравнодушен к американскому сленгу, потому что я слышал, как он ругался на английском. Э-э-э… Мне кажется, что он не любит острую еду, а еще он вроде как далеко не лучший учитель на свете, — Мидория сделал еще один глоток чая и пожал плечами. — Так что вот. Такие у мужика недостатки.       Вслед за ответом Изуку послышался смех, и парень повернулся, чтобы посмотреть на хихикающего Даби и безуспешно пытающегося успокоить его Шигараки. Тем временем Твайс переключался между дрожанием от смеха и полной неподвижностью, Тога и Магне смотрели на происходящее и улыбались, а Компресс приложил руку ко рту так, будто пытался спрятать улыбку, хотя вообще-то у него на лице была маска.       Когда Шигараки передумал превращать Даби в кучку пыли, он повернулся к Мидории:       — Ты знаешь больше. Ты его преемник, Учитель мне так сказал.       — Ха, преемник, — усмехнулся Изуку. Он вспомнил, как Всемогущий сказал ему, что он, Мидория, станет следующим символом мира, объявит о себе на спортивном фестивале и будет проходить стажировку у Гран Торино, и ему стало горько. Горько от того, что Всемогущий даже не поинтересовался, каким бы героем хотел стать сам Изуку и у кого хотел бы пройти стажировку.       — Если твой Учитель думает, что я стану следующим символом мира, он ошибается, — Мидория опустил взгляд на чашку с чаем. — Я не собираюсь ничего для этого делать.       Парень как будто осунулся от собственных же слов, и Шигараки задумался, а не ошибся ли его Учитель? Он снова посмотрел на телевизор и увидел горящий огонек, который говорил о том, что Учитель все слышал, но не встревал в разговор.       Даже если кто-то и хотел задать Изуку вопрос, Спиннер опередил их всех:       — Что значит «из Всемогущего плохой учитель»? Сам Пятно назвал его настоящим героем, так как же он может быть плохим учителем?       Выслушав Спиннера, Мидория поставил чашку чая с мягким, но уверенным стуком, и повернулся к нему.       — Во-первых, — он поднял один палец, — мне есть что сказать о философии Пятна. В какой-то степени он был прав насчет мотивов героев. Но с убийствами я не согласен. Он думает, что Всемогущий — эталон истинного героя, но я бы указал на очевидные недостатки такого мышления, — он поднял второй палец. — И два. Просто потому, что человек легко побеждает злодеев и спасает людей, совершенно не значит, что он хорош и в других областях. Всемогущий — никудышный препод. Он не получал должного образования и у него даже нет лицензии. Меня вообще удивляет, что он преподает в ЮЭй. Еще мне кажется, что он вряд ли смог бы подогнать систему, по которой учился сам, под своих подопечных.       Изуку прекрасно помнил, как провально справлялся со своей работой Всемогущий, когда обучал его, и многочисленные сломанные кости были отличным тому подтверждением.       — Итак, Спиннер, я ответил на твой вопрос?       Спиннер неуверенно кивнул.       — Слыш, малой, — внезапно подала голос Магне, — разве ты не должен держать язык за зубами, а не говорить о Всемогущем всякую чушь, тем более кучке злодеев?       — А почему нет? — ответил Мидория. — Вы единственные, кто станет меня слушать, да еще и поверит моим словам. Я более чем уверен, что мне бы уже прилетело по лицу от студентов или героев, если бы я поднял эту тему в ЮЭй.       — Ты ожидаешь такого к себе отношения от студентов и героев? — недоверчиво спросил Компресс.       — Ага. Меня били и за менее серьезные поступки, чем плохие слова в адрес героя номер один в Японии, — ответил Мидория и отхлебнул еще ромашки (все-таки Курогири заварил ему отличный чай). Когда он снова посмотрел на злодеев, они выглядели непривычно обеспокоенными.       — Ты… ты в порядке, пацан? — спросил Твайс, прежде чем второй его голос сказал, что ему плевать.       — Нет, — усмехнулся Мидория и допил свой чай.