Ушки всему виной!

Пьяный беспредел. а если точнее, то время вечеринки. Наоми и Химемико спокойно сидели за столом попивая чай, а Ёкаи выпивали алкоголь. — Хэй, Томоэ. — Пьяно пробурчал Сукуна. Томоэ посмотрел на него, подняв бровь, и спросил: — Что такое? — Продолжая смотреть на него. Тот протёр смазливыми движениями свой нос, уткнувшись своей головой на рукав. — Ты-ыы. Любыш намы…? — Неразборчивая речь, сразу не поддалась слуху Томоэ, но спустя несколько раз прокруток в голове, он догадался о чём идёт речь. — Да, люблю, а что? — Боковым глазом, он посмотрел на Сукуну, который уже был в стельку. Дальше уже нетерпеливая и алкашья речь, и естественно он не собирался её слушать. За место этого, он жестом подозвал Нанами, которая уже как 5 минут, смотрела на своего любимого. Подойдя к нему, она только открыла рот. — Да, люб. — Он не дал ей договорить, грубо взяв за щёку. Протирая её, он спросил: — Грязь, на лице. — Продолжая протирать, он продолжил. — Почему ты такая не потеха? — Прости. — Она виновато посмотрела вниз. Томоэ вздохнул, тоже опустив взгляд. — Ладно, опустим. Не хочешь выпить? — Он обернулся, указывая своими глазницами на Вино, стоявшее на полу. — Выпить? Обычно ты мне запрещаешь. — С грустном взглядом, она закончила. — Знаю-знаю. Но сегодня мы отдыхаем, ведь так? Поэтому садись и спокойно пей, никто у тебя алкоголь не заберёт. Она прислушалась к его совету и послушно села, прижавшись к нему. Тот лишь улыбнулся, глядя на эту милую моську вырисовавшую на лице у любимой. Томоэ взял в руки вино и открыв его, начал наливать в пустой бокал, наполняя спиртовыми всплесками алкоголя. — Пей. — Он пододвинул бокал к Нанами, смотря на неё. Та взяла его в руки и сделала глоток, сразу заулыбавшись. — Мм-м. Вкусненька-а. — Она сладко простонала, взявшись рукой за щёку. — Я рад, что тебе понравилось. Хочешь ещё? — Томоэ прикоснулся к её щеке, приблизившись к ней. Нанами молча кивнула, а это обозначало лишь-то. Что она начала напиваться и продолжалось это, до одного момента. — Томоэ, а ты почему не пьёшь? — Погрустневшим взглядом, взор был наведён на него. — Мне и так грустненько без тебя, когда ты не со мной, а тут ещё и не отдыхаешь со мной. — Ладно-ладно. Уговорила. — Он взял в руки второй бокал, начав и туда наливать вино. Одним глотком, он выпил что находилось в стеклянной посуде и поставил на стол. — Довольна? Нанами кивнула, приобняв его за плечо. Эта милая сценка продолжалась 10 минут, пока не начали звенеть часы, что означало ровно: «00:00» — Хэй, Нанами. — Он посмотрел на неё, а та уже сладко посапывала. — Мм-м. Что.? — несмотря на него, она спросила. — Пошли в кровать, уже поздно. — Томоэ встал, взяв её на руки. Неся в кровать, он увидел ту самую коробку с надписью: «Sagami Original.». Чуть наклонившись, он аккуратно взял пачку и дальше пошёл по своему маршруту. Плечом открыв дверь, он положил девушку на кровать, повернувшись к тумбочке. — Нанами, ты есть хочешь? — Ёкай начал шарить по тумбочкам, ища хоть что-нибудь съедобное. — Нет, я не голодна. — Девушка уткнулась лицом в подушку, покрывая её своей слюной. Вдруг его глаза потемнели. Он начал когтями царапать тумбочку, хватаясь за неё. Нанами увидев его поведение, быстро встала и медлительно подходила к нему. Когда она уже стояла в упор к нему, то прозвучал вопрос: — Томоэ, что с тобой…? — Тот-лишь оттолкнул её от себя и повернулся с бесчувственным и холодным взглядом, начав идти на неё. — Нанами. — Они уткнулись своими ногами в кровать. Хоть это и выглядело романтично, но в глазах богини, чувствовался жуткий страх. Ёкай взял её грубо за щеку и сказал со злыми глазами: — Нанами. - Холодная дрожь пробежала по её телу, а она вся затряслась в ужасе. — Ч-что? — Её глаза начали бегать по комнате, ища выход из этой ситуации. — Скажи пожалуйста. Когда у тебя были красные дни? — Его нос начала шевелиться, что-то вынюхивая. — С-сегодня, начались. — Его глаза раскрылись, а хватка усилилась. — Теперь. Просто заткнись и будь послушной. — Глаза обрели зверский облик, а он толкнул со всей силы в грудь, от чего она упала с шумным скрипом. Залезая на неё, Томоэ лишь проговорил: — Я не буду нежным.