Девчонка со двора

      Осень 1993-го…       — Боже, какого ангела небесного ты спустил к нам на землю! — первым от неожиданной встречи на лестнице «очнулся» Фархад, — Танечка, ты как здесь? Что с тобой?       Но девушка, казалось, совсем не слышала друга. Она вообще боялась поднять глаза хоть на кого-то из них, поэтому смотрела куда-то Пчёле в плечо.       Прошло не меньше минуты перед тем, как Таня всё же перестала сверлить взглядом пальто приближающегося к ней разъяренного Виктора. Она не видела его лица, видела только большой букет с гладиолусами для Ольги, но всеми фибрами чувствовала его гнев и по-прежнему не двигалась с места.       — Какого чёрта ты здесь делаешь? — он, отдав цветы Фарику, в два счёта оказался подле супруги и оглядел её с ног до головы, — Тань?       Голубые глаза столкнулись с настоящим льдом. Пчёлкин смотрел на неё, всё это время пытаясь понять, что с ней и добиться хоть какой-то реакции. Но ничего не происходило. Бригадир вообще начинал сомневаться во вменяемости девушки на данный момент. И состояние её рук, определённо, оставляло желать лучшего.       — Посмотри на меня, — хрипло попросил он, — Цветкова, мать твою… ты меня вообще слышишь?       Но Таня перевела взгляд на свою правую руку, которую, невзирая на Фарика рядом, перехватил её муж. Хотелось спрятать эти царапины, чтоб Витя вообще их не видел. Но было уже поздно.       — Где Белов? — игнорируя все ранее заданные Витей вопросы, поинтересовалась она, глядя то на него, то на Джураева.       — Какой, к чёрту, тебе Белов? Ты сама чё здесь делаешь? Что у тебя с руками?       — А может, это лучше вы мне расскажете, как так вышло, что вы провели эту ночь в тюрьме, м? — она тоже начинала злиться, но смотрела теперь в основном лишь на Фархада: пересекаться взглядом с мужем сейчас было себе дороже, — Фа-а-аричек, миленький, ладно они, но ты-то как там оказался? И не смотри ты на этого жука, лучше сразу правду скажи.       — Клянусь, луноликая, мы с Пчёлой вообще ни при чём! Приехали к офису — нас сразу у дверей повязали!       — Ну да, ну да…       — Где поранилась? — не унимался Виктор, — Ответь мне.       — Я в обморок в родзале упала, а это… — девушка указала взглядом на руки, — Это последствия.       — Замечательно просто! Какого хера ты вообще здесь забыла?!       — Пчёлкин, а ты чего разорался-то, я не пойму? — Цветик-семицветик, как и он сам, готова была метать в него искры из глаз. Сейчас она разжигала такой огонь в его душе, что трудно было сказать, когда всё это началось. Когда её выходки стали так будоражить сознание? Сложно, очень сложно ответить.

      Но он чётко знал: Таня Цветкова с девяносто первого года буквально заставляла его кровь закипать.       Свадьба Беловых, стоит признать, была чем-то новым в ворохе его ощущений по отношению к ней. Тогда он был страшно пьян, но отчётливо помнил, как любовался ей, её платьем, и представлял, как когда-нибудь будет его снимать.       Потом настал период нещадного контраста и сравнения себя с Холмогоровым.       Среди бригадиров в качестве пары их рассматривали года с девяностого, хотя некоторые склонялись также в сторону Лёшки Макарова — вездесущего одноклассника, рьяно защищающего вечно попадающую в неприятности подружку-отличницу.       Пчёлкин неизбежно стал примерять у себя в голове пару Тани и Коса. И ни в одном сценарии Холмогорову не суждено было быть с ней.       Космос казался для неё слишком простым и недостаточно амбициозным и вряд ли уже мог бы измениться.       Цветкова же была совсем другой. Она могла стать решительной и непоколебимой, если того требовали обстоятельства. В ней всегда горел огонь, всегда была внутренняя сила и уверенность, несмотря на внешние хрупкость и нежность. И Пчёла мог сказать наверняка, что с Косом она никогда не раскрылась бы так, как могла бы. Даже если бы он женился на ней, то загнал бы в серую семейную рутину, а сам продолжил бы шляться и проводить время с более доступными девушками.       Зачем Виктор посвятил столько времени этим раздумьям? И сам не знал. Но довольно давно заметил за собой привычку всё анализировать. Всё и всех. Ему нравилось разгадывать людей, нравилось читать их и убеждаться в собственных суждениях о них. Сквозь года это научило его лучше разбираться в окружающих. И теперь это одно из тех качеств, которые позволяют ему выходить победителем почти из любой ситуации. Он знает сильные места оппонента и может их избежать. Знает и слабые, чтобы надавить на них побольнее.       И вот теперь она стояла перед ним, розовея от стеснения вперемешку со злостью. Пышущая настоящими неприкрытыми эмоциями. Что-то новое в его жизни. Было до жжения во внутренних органах приятно видеть постоянно меняющееся выражение лица, учащённое дыхание и слегка сжатые кулаки. Это подпитывало его. Энергетические вампиры, так это называется, кажется? Пища для его закованного внутри кровопийцы —эмоции Тани.       Самые яркие и нужные.

      — А что, мне уже и спросить нельзя?       — Ты просто невыносимый павлин, — пробормотала Татьяна, чтобы Витя не разобрал слов, — Я приехала, чтоб поддержать Олю.       — Чё ты сказала? — интонация была такая, будто он всё же всё услышал.       — Ничего, — произнесла она с лёгкой ноткой благоговения, раздражая этим Пчёлу.       — Меня повысили с жука до павлина, что же делать? — он скорчил страдальческое лицо, опустив уголки губ вниз.       — Да иди ты! — интересно, хоть то-нибудь скажет ей, где Белый?       — Ну, повышение — это, конечно, хорошо, но мы сюда пришли по немного другой причине, — Фархад шагнул на ступеньку выше, оборачиваясь к бригадиру, — Вить, ты идёшь?       Он кивнул.       — Не так быстро! — Цветкова схватила мужа за руку, когда он дернулся с места. Ей хотелось закончить этот разговор и прояснить всё здесь и сейчас, — Фарик, оставь нас на пару минут, пожалуйста. А то, боюсь, некоторые не успокоятся…       — Что ж, если что, вы оба знаете, где меня искать, — Джураев был готов выполнить Танькину просьбу, оставив их поговорить наедине.       Она глубоко вздохнула, потратив пару секунд на восстановление внутреннего равновесия. Это просто не укладывалось у неё в голове. Пчёла посчитал, что может вот так вот запросто закатить ей скандал при посторонних. До чего они докатились…

      Фархад, поднимаясь выше по ступенькам, несколько раз обеспокоенно оглядывался на друзей, готовых сейчас просто испепелить друг друга одними только взглядами. Всё же, удобнее перекладывая два огромных букета к руках, он скрылся за дверью отделения.       — А вот теперь я тебя внимательно слушаю, — убедившись, что поблизости никого нет, первой начала Таня, — Что не так? — разумеется, она знала, почему Виктор вдруг взбеленился, но не спросить не могла.       — Всё, — фыркнул он, но девушка положила руку ему на локоть, привычно обхватывая его пальцами, — Лучше не трогай меня сейчас, Пчёлкина.       — А ты не охренел ли, Пчёлкин? — она выжидающе смотрела, не собираясь отступать.       Тогда Пчёла резко выдернул руку и сам же схватил девушку за локти, но захват этот был куда более сильным и ощутимым, чем её собственный. Она буквально оказалась в тисках, ахнув от удивления. Он возвысился над ней, приближаясь к её лицу и оказываясь в опасной близости от него.       — Тебе напомнить, о чём я тебя просил? Напомнить?! Видела, что за окном, блять, происходит? Или память отшибло?       — Не кричи на меня! — шикнула и тут же поморщилась от сильной головной боли.       — Чё такое? Тебе плохо?       Вот и как ей было на него злиться? С одной стороны, естественно, его поведение бесило настолько, что хотелось вырвать его сердце к чёртовой матери, а с другой, Таня уже и соскучилась, и переживала за него всё равно сильно, что готова была задушить его в своих объятиях.       — Я, когда упала, головой ударилась. Немного побаливает, но уже не так сильно, правда.       — Правда? — передразнил Витя: кажется, этот факт его немного разозлил, — Тань, голова — это ж не шутки тебе…       — Лучше скажи мне, почему Белый до сих пор к Ольке не приехал? Опять какие-то проблемы?       — Если он поехал сюда через центр, то да. Мы с Фарой сразу в объезд решили добираться, а как Саня с остальными — не знаю. Да примчится уж, куда денется?! Ты, Семицветик, от темы не уходи: твоя буйная головушка сейчас меня куда больше интересует.       — Послушай, ничего такого же не…       — Нет, это ты послушай! Не ты говоришь сейчас, — его рука крепче сжала остренький локоть, отчего девушка недовольно фыркнула и выдернула руку, — Подумай о том, что с тобой, моей Таней Цветковой, могло что-то случиться! А ты, черт тебя дери, уже давно Пчёлкина. А-а, или подожди, случилось! Ты поперлась сюда одна, грохнулась в обморок, ободрала все руки и чуть башку себе не расшибла! Конечно, ничего не случилось! Блять, Тань, ты конченая идиотка, если не понимаешь, почему я сейчас на тебя так злюсь. Я же переживаю за тебя!       — Вряд ли конченая идиотка способна понять, что за неё кто-то переживает, Вить, — Татьяна была возмущена тем, что её буквально пристыдили за непонимание ситуации и общей картины, — И если это всё, что ты хотел мне сказать, то я пошла, — крутанувшись на каблуках, она нервно поправила волосы и двинулась вверх по лестнице.       Несносный жук! Заносчивый павлин!       Не пройдя и пары шагов, Таня ощутила, как рука снова схватила её за локоть и заставила развернуться. Она распахнула глаза и готова была уже возмутиться поведению Пчёлы, но тут же смолкла, когда Витины губы коснулись её собственных. Не было совсем никакого времени на раздумья, поэтому рот самовольно открылся, давая разрешение.       Никогда в её жизни не должно было возникнуть ситуации, в которой ей пришлось бы тайком, как школьникам, целоваться с Пчёлкиным на лестнице.       Хоть убейте.       Однако именно это она и делала. Почти жадно заставляла язык двигаться в ответ на мужскую ласку. Она ощущала вкус злости на своих губах. Виктор злился, и это читалось в его резких, грубоватых движениях. Таня не была экспертом в поцелуях, но практически весь их с Витей опыт был мягким и нежным. Агрессивность, подобная той, что чувствовалась сейчас, до этого момента казалась ей вульгарной и совершенно отталкивающей.       Тогда почему ей сейчас так хорошо?       Одна из его рук оказалась на задней части шеи и зарылась пальцами в густую копну волос. Цветкова мысленно наслала на себя проклятие, потому что чуть не застонала от этих ощущений на всю больницу. Ей хотелось, чтобы и вторая его рука двинулась куда-то, но та так и продолжала сжимать её локоть.       Он держал дистанцию, чтоб в случае чего можно было вовремя отстраниться.

      Губы Пчёлкина были холодными, но создавали такой невероятный контраст с горячим языком, что у Таньки даже закружилась голова. Спустя время ей стало не хватать кислорода, поэтому она оторвалась от него, судорожно вдыхая спасительный воздух.       Глаза мужа горели синим пламенем. Он так же загнанно дышал, всё ещё удерживая руки на её шее и придерживая за локоть.       — Нам надо остановиться, — Виктор сам себе прикусил язык, отстранившись и отведя взгляд. Если бы он посмотрел на неё, то увидел бы, как она тяжело дышала, как вздымалась её грудь. Ему нельзя было этого видеть сейчас.       — Да, да… — Цветкова непослушными пальцами подправила ворот рубашки и, не дожидаясь его, на негнущихся ногах поплелась обратно в отделение. Кажется, она совсем забыла и о том, как он её сейчас назвал и о том, зачем вообще она оказалась на этой лестнице.       Покурить захотела? Ага, щас!       Он простоял на ступеньках один пару минут, восстанавливая дыхание. Где-то внизу послышались торопливые шаги и шумное бормотание знакомых голосов.       — Да-а, Пчёла, держать себя в руках становится всё сложнее…

      И всё же, Таня, держа в руках букет белых роз от Белова, растаяла: опоздавший во всех смыслах в роддом бригадир немного реабилитировался, поцеловав её в щеку и назвав её настоящим другом и героиней.       Сейчас девушка стояла рядом с тетей Катей, тетей Таней и Олиной бабушкой, наблюдая за воркующими голубками: Ольга, наконец, дождалась мужа и никак не могла нарадоваться его приходу. Она, чуть не пища, показывала ему сына и даже дала подержать…       Цветкову, как и Катерину, умиляла перепалка Елизаветы Андреевны с Татьяной Николаевной: женщины всё никак не могли решить, кто же займётся воспитанием маленького Ванечки.       Не сдержав смешок, Екатерина Николаевна позвала всех пить чай, но Таня отказалась, продолжая наблюдать за семейной идиллией: муж, жена, чудесный малыш. Ей бы и самой когда-нибудь хотелось этого.       Голос акушерки Светланы вывел её из раздумий:       — Здравствуйте, Оленька! Давайте ребеночка на кислородик отнесем? Он подышит, а потом мы принесём Вам его через полчасика, хорошо?       Бывшая Сурикова отдала Ваню Светику, и Цветкова, неожиданно для самой себя, попросила:       — Свет, а можно… можно я его отнесу на кислород?       — Конечно, можно, — улыбнувшись, акушерка передала ребёнка девушке.       — Вот так, мой хороший, щас тётя Таня тебя отнесет, да? — «разговаривая» с малышом, студентка не заметила, как оказалась в центре внимания сразу четырёх человек: особенно внимательно за ней наблюдал Виктор, — Ты ж моя радость…       — Сама когда теперь к нам придешь? —поинтересовалась Светлана, всё это время следующая за ней по пятам, — Ванечке за невестой, а?       — Ой… — Татьяна даже опешила от такого вопроса и ответила шуткой, — На ту осень, лет через восемь!       — Это сколько же тебе лет-то будет? — а вот Светик, кажется, восприняла её слова всерьёз.       — Двадцать шесть, — быстренько посчитала.

      Знала ли она тогда, что, пошутив, почти что не ошибётся? Вряд ли.

      — Пораньше приходи, и тебе самой легче будет…       — Л-ладно… — и всё-таки, Танечка растерялась.       — Эх Вы… — рядом раздался громогласный и весёлый бас Космоса, — Запугали девчонку, она теперь вообще к вам не захочет идти.       — Ну, Кос, не скажи… — украдкой поглядывая на Витю, возразила девушка: муж легонько улыбнулся ей, будто всё понял.       — Пойдёмте, провожу тоже, — вызвался третьим, а точнее, четвёртым, в эту странную компанию Холмогоров, — Всё-таки, такой ценный груз несёшь, а у тебя травма…       — Пойдём уже, провожающий ты наш, — с улыбкой вздохнула Цветкова.       Когда они с Космосом вернулись в коридор, трое остальных бригадиров вместе с Фариком громко распевали у окон Олькиной палаты «С днем рожденья, Иван». И сама Татьяна, и бывшая Сурикова, переглядываясь через стекло и глядя на ребят, покрутили у виска:       Они сами всё ещё были детьми.

      Все планы Цветика-семицветика спокойно пойти домой разрушились, когда Белов подловил Таню у самого входа в роддом. Девушка вздрогнула и почти что зарядила нарушителю своего спокойствия локтем по животу, но моментально была остановлена.       — Сейчас едешь с нами в офис, Тань. У меня к тебе есть серьёзный разговор. Пчёла тебя подкинет.       — А если я не могу сейчас? — шестерёнки в больной голове закрутились: о чём Саша мог хотеть с ней поговорить? Он что-то узнал о них с Витей?       Татьяна судорожно стала продумывать пути отступления. Что ей срочно нужно в институт или куда-либо ещё…       — Можешь, и другого варианта у тебя нет, — Белый отошёл на пару шагов, позволяя ей пройти вперед, — Поторопись, а то Пчёлкин сейчас уедет.       — Невыносимый человек, — Таня закатила глаза, зашагав в сторону медленно идущих к «Вольво» Фархаду и Виктору.       — Стараюсь! — крикнул Саня вдогонку. Сам бригадир ухмыльнулся и направился в противоположную сторону, уже к своей машине.

      Джураев несколько удивился быстро приближающейся к ним с Пчёлой подруге. Таня, казалось, была чем-то взволнована. Но из того, что она попросила Витю подвезти её до офиса, а потом спросила, знает ли он, о чём с ней может серьёзно поговорить Белый, он ничего не понял. Но кое-что ему, всё-таки, не терпелось спросить. Спросить то, что он уже очень давно заметил:       — Скажите мне только одну вещь: вы вместе? — Фархад выглядел серьёзным.       — Что? Нет! — Таня опешила, остановившись и даже позабыв о собственной ладони, которая сжимала локоть Пчёлкина, — С чего ты взял?       — Вы как-то подозрительно часто о чём-то говорите наедине, не находите? К тому же, Пчёла стал меньше язвить в твой адрес, а ты реже отвечать на его выходки. И… вы всегда и везде появляетесь вместе. Мне на ум приходит лишь одно объяснение…       — Ну, либо мы просто спим вместе, — Виктор сверкнул глазами в сторону Джураева, стараясь не смотреть на начинающую злиться жену. Ему вся эта ситуация казалась, по меньшей мере, забавной.       — Пчёлкин! — Таня залилась румянцем, — Не слушай его, Фарик. Никто ни с кем не спит!       — Ага, только просыпается, — посмеивался Витя, не понимая, как он вообще решился так смело «шутить» перед армейским другом Белова.       — Прекрати, — Цветкова шикнула на него и больно ущипнула, — Иначе я тебя придушу.       Фархад теперь наверняка считал, что они с Пчёлкиным связаны какими-то отношениями. Оставалось надеяться, что в его голове они не продвинулись до сексуальных.       Дожили, блин.

      Таня настолько ушла в себя и свои пугающие относительно Саши мысли, что не поняла даже, как так случилось, что Фарик поехал в «Курс-Инвест» с кем-то на другой машине, а они с Виктором остались одни в его «Вольво».       Девушка молча достала пачку сигарет и закурила в открытое окно. Пчёла, вопреки её ожиданиям, не сказал ей на это ровным счетом ничего. Наоборот, опустил стекло ниже, чтоб пепел стряхивать было удобнее.       — А если Белый узнал о нас? — нарушила тишину, — Фара же догадался, почему Саша не может?       — Если бы догадался, порешал бы меня ещё в Бутырке, а тебя в роддоме, — достаточно спокойно ответил парень, хоть тоже нервничал, — Не думаю, что это как-то связано с нами. Не волнуйся, маленькая, всё будет нормально.       Выкинув недокуренную сигарету в окно, Таня повернулась к мужу: легко ему говорить… Это мужчине скрыть свой брак, как окурок выбросить. У женщин с этим всё гораздо сложнее. Если кто-то из них двоих прокололся, то только она.       — Может, и будет. Ты прости меня, Вить, что нервничать тебя заставила сегодня. Я не хотела, правда…       — Ой, да ладно… В женщинах уже генетически заложено волновать, доставать и заводить тех, кого они любят. Так что ты не виновата, — его рука с коробки передач переместилась на её колено, — Не нужно извиняться за то, что ты немного… сумасшедшая, малыш. Я ведь всё равно тебя люблю.       — То сумасшедшая, то конченая идиотка… Ты уж определись, Пчёлкин, кто я для тебя, — хмыкнула, потянувшись за второй сигаретой из пачки.       — Тань, завязывай. Перед смертью не накуришься, — иронично подметил Пчёла, пропуская сказанное мимо ушей, — И как только мне тебя избавить от этой вредной привычки, а?       — Неправильные вопросы задаёшь, Виктор Павлович. Потому что моя вредная привычка — это ты, а не сигареты. А от тебя избавляться я не хочу…       Свернув на обочину, Витя остановил машину.       — Ой, Танечка, умеешь же ты говорить правильные комплименты…       Пчёлкин поднял руку и попытался заправить выбившуюся волнистую прядь ей за ухо, но девушка, предполагая, чем всё это может закончиться, тяжело дыша, откинула голову назад, не позволяя дотронуться до себя:       — Не надо… прикоснешься, и все полетит к чертям… — заметила она, на что глаза Пчёлы только лукаво прищурились, — Белый нас точно убьёт, если мы опоздаем, — Таня прикрыла глаза: голова безнадёжно кружилась, но сейчас ей было всё равно на это.       — Всё равно, — прошептал Виктор одними губами и, обхватив девушку за затылок, притянул к себе.       Почувствовав на своих его обжигающие губы, Таня моментально успокоилась. Ведь он целовал не губы, а часть души, и прикасался своим сердцем к её. Девушка захлебнулась в нем, забывая, как дышать:       — Маленькая моя… — хрипло прошептал Пчёлкин, оторвавшись от ее губ и, продолжая дорожку поцелуев, по пылающей щеке, спускаясь к тонкой шее.       Глаза Татьяны сами собой закатились, рот приоткрылся в беззвучном стоне, когда одна рука парня спустилась по ее спине, прижимая вплотную.       — Нам надо прекратить, Вить.       Пчёла мягко убрал пушистые локоны жены на одну сторону и нежно провел горячими пальцами по ее шее, острым ключицам, ощущая, как она всё равно дрожит в предвкушении, вдохнул полной грудью запах ее волос и закрыл глаза от удовольствия, ведь рядом с ней каждый вдох ощущался как вдохновение, но всё же отстранился.       — Ты, главное, ничего не бойся, ладно? — выезжая на дорогу, попросил бригадир, — Я же всегда с тобой.       Таня кивнула.       А что ей ещё остаётся?

      В «Курс-Инвесте» царила поистине напряжённая атмосфера. Цветкова пила чай в компании Люды, пока из кабинета Белова доносились обрывки какого-то спора или даже конфликта. Если Саша сейчас так кричал на Фархада, своего брата, то что он сделает с ней, когда освободится, и они всё же поговорят?       Девушка понимала, что разъярённый Фарик, спешно покидающий офис, не сулит ничего хорошего. И всё же Татьяна увязалась за пытающимися догнать Джураева Витю и Валеру.       — Наивные вы, как дети! Вы моих басмачей не знаете… — махнув рукой и разочарованно выдохнув, Фара всё же скрылся за входной дверью.       — Вить, не ломай голову. Пойдём накатим? — предложил Фил, как раз когда Пчёлкин задрал голову к лестнице и увидел тихонько спускающуюся по ступенькам жену.       — Давай покурим, а они пускай потрещат… — имея в виду Белого и Космоса, Виктор отошёл к окну, — Танечка, а ты чё стоишь, как неродная? Давай к нам поближе подбирайся, вместе покурим…       — Сам Пчёла предлагает мне закурить… — загадочно протянула девушка, — Не иначе, снег завтра выпадет…       Молчавший всё это время Филатов с шумом отставил на подоконник баночку с красной икрой:       — Не могу я больше жрать…       — Стоять! — когда Витя собрался потушить сигарету об оставшиеся в банке икринки, Таня его остановила, — Я могу! И съем. Ложку давай, Валер…

      А серьезный разговор с Сашей неумолимо приближался. Поднявшись с Филом и Пчёлкиным в его кабинет, Цветкова несколько расслабилась, когда самый главный бригадир попросил остаться и их тоже.       Космос заботливо организовал подруге горячий чай. Поблагодарив лучшего друга, Цветик-семицветик привычно принялась отхлебывать кипяток, не убирая ложку из кружки. Холмогоров вытащил столовый прибор, подметив, что если так дальше чай пить, есть риск замуж не выйти. Смеясь над абсурдностью ситуации вместе с хлещущим коньяк Виктором, Татьяна всё же согласилась с Косом, от греха подальше.       — Так о чём ты хотел поговорить со мной, Сань?       — Я думаю, ты видела, в каком состоянии от нас ушёл Фарик… — издалека начал Белый. Девушка кивнула, чтоб он продолжал, — Видишь ли, у нас в совместном… бизнесе возникли некоторые разногласия. И ты, как никто, можешь нам очень сильно помочь…       — Каким образом? — и если Таня не смекнула, что хочет до неё донести Белов, то её муж догадался сразу:       — Нет, Белый, ты этого не сделаешь…       — Пчёл, а ты видишь другие варианты?       — Вижу вариант, в котором ты Таньку в это не впутаешь.       — Может, мне уже кто-нибудь объяснит, во что я должна ввязаться? — подала голос уже совсем ничего не понимающая Цветкова.       — Ты должна сходить с Фариком на свидание, — спокойно проговорил Саня.       — Чего? — одновременно с Холмогоровым воскликнула девушка.       — А что такого? Наденешь платье покрасивее, причёсочку сделаешь, макияж, позовёшь нашего общего друга куда-нибудь в ресторан… и склонишь согласиться на наши условия.       — Ребят, вы чё? Вы за кого меня держите?! — Таня буквально физически ощутила, как ее опустили прямиком в грязь. — Я, по-вашему, кто — распутная девица?       Гнев буквально поглотил с головой. Костяшки на пальцах уже давно побелели, но девушка и не думала разжимать кулаки.       — Правда, Белый, чё за фигня? — вместо Виктора за Татьяну начал вступаться Космос, — Танюха же девчонка еще совсем. Сам подумай: в её мировоззрении люди спят вместе исключительно в кроватях и исключительно после свадьбы…       Если бы знал Кос, как был близок сейчас к правде. От очередного его высказывания хотелось рассмеяться, но на этот раз было уже совсем невесело.       — Стоп-стоп-стоп… Вы все так на меня смотрите, как будто я заставляю её спать с ним или замуж за него выходить… — после очередного упоминания о замужестве Цветкова не сдержалась и всё же затряслась в истерическом смехе, — Просто свидание, Тань. Ничего такого.       — Слушай, а неплохой бы получился сценарий… — немного успокоившись, начала язвить девушка, — Фарик за меня вам такой калым отвалит, что вы своё состояние увеличите втрое… И да простит меня Оля: а чё сразу её не отправишь с ним, раз всё так просто?       — Ты сейчас поезжай домой, Тань, всё обдумай, ладно? Не горячись только. Условия наши я тебе попозже разъясню, только уговори его, чтоб он согласился пойти с тобой. Ты очень нам поможешь, правда.       — Что мне за это будет?       Голос Коса прорезал образовавшуюся минутную тишину:       — Боже, брат, что за монстра мы сейчас создали?       — Будто сами святые… — буркнула Таня, — А я должна знать, какое вознаграждение мне полагается за спасение ваших задниц.       — Вот это я понимаю, деловой подход, — хмыкнул Саша, — Всё, что хочешь. Прям всё.       — Ладно, я подумаю, — тем более, Витя молчал и не спешил больше отговаривать Белого. Значит, он дал добро на всё это? — И, наверное, правда, оставлю вас. Ещё раз поздравляю с рождением сына.       — Я тоже собираться потихоньку буду, — Таня даже не сомневалась, что Виктор сейчас не оставит её одну.       — Ты разве с нами не остаёшься? Мы же в «Метлу» собирались отметить…       — Не, мужики, я пас. Меня моя женщина мечты ждёт, извиняйте, — после этих слов Татьяна тепло ему улыбнулась.       — И когда ты нас с ней уже познакомишь? — улыбался Кос очередной «байке» друга.       — А чё знакомить-то? Красивая, стройная, светленькая, высокая. Ноги от ушей… о, на Таньку вон нашу чем-то похожа!       — Ну, значит, красивая… — Цветик-семицветик уже не знала, как себя сдерживать, чтоб не начать кататься по полу прямо сейчас.       — Ещё бы! Давай я тебя подвезу, Танечка, нам как раз по пути…       — Ой, нет, Пчёлкин… Перепутаешь ещё меня со своей ненаглядной… побойся Бога!       И ушла, не дожидаясь его и всё же заливисто смеясь. Саша пожал плечами, глядя вслед уходящей девушке:       — Мне кажется, она всё же сильно головой ударилась.

      Когда Витя с Таней всё-таки добрались до её квартиры на Шухова, бригадир неожиданно заявил:       — У меня для тебя подарок. Купил вчера, пока Фарик после аэропорта возился с презентом для Ольки.       Серые глаза расширились от услышанного. Несколько часов назад они готовы были прибить друг друга, и каждый испепелял другого злым огненным взглядом.       — Подарок? Для меня?       — Ну, для кого ещё? — Витя усмехнулся, а затем взял с комода коробку с духами, — Открой. В парфюмерный заглянул, увидел, как женщины прыскали себе на запястье новые духи, а потом нюхали их и улыбались… Глядя на них, я почему-то сразу подумал о тебе.       Она молча приняла вещь, медленно вскрывая упаковку. Дыхание замерло: эти духи, должно быть, стоили целое состояние.       — Вить, это… это же… Спасибо.       — Не за что. Пшикай давай.       Она вытянула перед собой руку и пару раз нажала на кнопку дозатора, распыляя аромат по коже и комнате. Пчёлкин перехватил её пальцы, чтобы поднести их ближе к лицу и самому насладиться своим подарком, вдыхая приятный цветочный запах.       Таня же воспользовалась моментом, чтобы обхватить лацканы пиджака и потянуть Виктора на себя, откидываясь на кровать. Ему пришлось опереться на руки по обе стороны от её головы, чтобы удержать равновесие и не придавить хрупкое тело. Его лицо оказалось в миллиметре от приоткрытых губ.       — Обычно я не требую такой благодарности за подарки, — пальцы его правой руки переместились ниже, поглаживая выпирающую ключицу.       — Не понимаю, о чём ты… — девушка хитро улыбнулась, а в её глазах уже полыхали огоньки желания.       Витя хмыкнул, но ничего не ответил, а только сократил ничтожное расстояние, наконец впиваясь в её губы нежным поцелуем.       — Подожди, у меня для тебя тоже кое-что есть… — будто кое-что вспомнив, Таня постаралась увернуться, но тело мужа было слишком тяжёлым, чтоб просто так сдвинуться с места.       — И что же? — Пчёла отпустил припухшие губы, но тут же переключился к линии челюсти.       Её грудь всё ещё активно вздымалась, поэтому Виктор едва ли мог сосредоточиться на чём-то другом.       — Пчёлкин, дай мне встать.       Он напоследок укусил её в плечо, за что получил шутливый удар по руке. Только сейчас он заметил, что его супруга смущается.

      Цветкова встала и вытащила кое-что из прикроватной тумбочки, словив при этом удивлённый взгляд.       Содержимое небольшого подарочка впечатлило: в подарочной коробочке лежали золотистые запонки в виде пчёлок. Они были аккуратными и блестели полировкой.       — Давно уже их купила, всё не было случая подарить… По-моему, сейчас самое время.       — Очень красивые. Где ты их достала?       — Сказала бы я, что где взяла, там уже нет, но не буду. Случайно увидела в ювелирке около института…       — Спасибо большое, маленькая, — Витя потянулся к жене за поцелуем, на этот раз ещё более откровенным, чем предыдущий.       — Подожди, Витенька… ты же помнишь, что сегодня у Павла Викторовича день рождения?       — Помню, — Пчёлкин не желал отрываться от любимых губ, — Я его уже поздравил по телефону. Батя сказал, что отмечать не будет, так что потом заглянем как-нибудь на неделе…       — Так нельзя, Вить. Или мне тебя тоже шестнадцатого числа по телефону поздравить? А может, лучше сказать, что я на неделе заеду, м?       — Понял-принял. Ну… тогда скорее переодевайся, родная.

      К Пчёлкиным-старшим добрались без происшествий: Таня уже давно привыкла ездить с подвыпившим Витей, да и правил вождения она особо не знала, чтоб сильно беспокоиться о своей безопасности. Пчёла всегда вёл машину уверенно, а она, как всегда, слепо ему доверяла.       Виктор не стал заморачиваться с подарком и просто дал отцу, как заядлому рыбаку, денег на какой-то крутой рыболовный спиннинг. А так они с Танечкой просто пришли, чтоб попить чай с принесённым ими же вкусным тортиком.       К их приезду гости Витиных родителей уже разошлись: два соседа-рыбака и старая подруга Светланы Петровны тётя Аня уже ушли по домам.       Хоть Цветкова и надела платье с длинным рукавом, вопросов к состоянию её рук было не избежать, как и вопросов о Саше, Оле и маленьком Ванечке.       Естественно, вопросы о продолжении рода коснулись и новоявленного Пчелиного семейства. Отдуваться пришлось, в основном, Вите, так как всё же он — глава семьи, а Татьяна — всего лишь студентка, которой ещё учиться и учиться. И если так случится, что Цветик-семицветик вдруг окажется в «интересном положении», то ничего страшного не произойдёт: вырастят и воспитают.       Стало легче.

      Таня пригубила шампанского и расправила складки на платье. Атмосфера за столом была поистине теплая. Павел Викторович весело рассказывал многочисленные истории времён своей молодости, иногда что-то оживлённо шепча Светлане Петровне, из-за чего она все время тихонько посмеивалась, и только Витя задумчиво ковырял вилкой в тарелке.       Цветкова посмотрела на супруга, и тут ее словно ударило неслабым разрядом тока. Она едва не подпрыгнула, больно ударившись коленкой о стол, и бросила уже яростный взгляд на Пчёлу, который с нахальной ухмылкой удобно устроил свою ладонь на внутренней стороне её бедра. Бригадир, слегка улыбаясь и якобы продолжая интересоваться содержимым своей тарелки, сжал пальцы чуть сильнее, заставляя Таню широко распахнуть глаза и вцепиться пальцами в край скатерти.       Внизу живота томительно заныло, а щеки предательски обдало жаром. Сказать, чтобы он сейчас же прекратил это, девушка не смогла — постеснялась Пчёлкиных-старших. Оставалось только молча, стиснув зубы, терпеть эту сладостную пытку.       Виктор, убедившись, что жена не станет сопротивляться, продолжил игру: его рука скользнула чуть выше, поднимая подол платья, пальцы коснулись кромки хлопковых трусиков.       — Танечка, милая, с тобой всё в порядке? — Витина мама взволнованно посмотрела на невестку, — Вся раскраснелась, может, давление поднялось?       Цветкова быстро замотала головой, всеми силами стараясь не обращать внимания на горячие прикосновения мужа.       — Нет-нет, просто… жарковато здесь… — голос охрип, и девушка судорожно отпила половину бокала с шампанским, в то время как Пчёла пытался спрятать довольную улыбку, — Пойду, пожалуй, умоюсь.        — Я провожу, — Пчёлкин привстал из-за стола, тут же убирая руку с её бедра и состроив самое невинное выражение лица, — А то вдруг это, правда, из-за давления?       — Да я бы сама…       — Ничего не хочу слушать! Шутки разве, Танюш? А вдруг опять обморок?

      Довольный собой, Витя направился в ванную следом за Таней. Подкравшись к девушке, которая уже окропила щеки ледяной водой, он приник к ее волосам и вдохнул привычный сладковатый аромат. А когда он запер дверь, Татьяна от неожиданности дернулась, забрызгав их обоих каплями с ног до головы:       — Пчёлкин… — девушка сдавленно пискнула и замолчала, с силой вцепившись мокрыми пальцами в край раковины, — Что это сейчас было? И там, за столом, тоже?       — Я соскучился, — бригадир обнял Цветика-семицветика за талию и зарылся носом в ее шелковистые волосы, — Весь день не могу пристать к тебе по-нормальному…       Цветкова зажмурилась и поджала губы:        — Ну не в гостях у родителей же…       — Ты говоришь одно, а твое тело — совсем другое, — он ослепительно улыбнулся и запечатлел легкий поцелуй на тонкой шее, — Только не говори мне, что ты стесняешься, маленькая…       — А разве это не очевидно?.. — девушка нервно сглотнула и наклонилась назад к раковине, стараясь держаться от него как можно дальше. Виктор одной рукой взял ее за подбородок, приподнимая и поворачивая голову так, чтобы она смотрела в его глаза. Вторая же его рука по-хозяйски легла на талию.       Цветкова почувствовала, что в ванной комнате становится слишком жарко, воздух сгустился так, что стало трудно дышать. Пчёла провел пальцами по раскрасневшейся щеке вниз к подбородку, затем еще ниже, к ключицам, оттягивая ворот платья.       — Вить, не надо… — у девушки перехватило дыхание: боясь пошевелиться, она следила за каждым движением бригадира, — Потерпи до дома, пожалуйста. Не здесь.       — Ладно, — Пчёлкин сверкнул потемневшими от желания глазами, наслаждаясь загнанным положением жены, — Тогда пойдём за стол. Или, может, передумаешь?..       — Не дождёшься! Пошли, а то тётя Света волноваться начнёт…

      Нужно ли говорить, что Виктор еле дождался окончания праздника?       Впрочем, его жена, стоило им только выйти из подъезда, потянув его за руку, попросила:       — Пойдём сразу назад, Пчёлкин.       Словно в каком-то бреду, они разместились на заднем сиденье автомобиля. Таня, бросив взгляд на мужа, облизнула высохшие губы и подалась вперед, лишь сократив расстояние между ними до нуля. Почувствовав грудью тело Виктора, Цветкова втянула носом разгоряченный их дыханием воздух.       Татьяна провела руками по пуговицам на рубашке Вити, медленно расстегнула первую и вторую, но задержалась на следующей, будто растягивая этот момент.       Пчёла мягко улыбнулся: он терпеливо дожидается, пока женушка не стянет рубашку с его плеч. Прохладные ладошки девушки мягко ложатся на обнаженную грудь, а он в свою очередь легонько прикусывает Цветика-семицветика за мочку уха, вызывая благодарный стон.       Вернувшись к таким сладким губам, углубляет поцелуй, его требовательный язык проскальзывает в рот девушки, а руки уже уверенно задирают вверх подол Таниного платья, помогая тут же избавиться от него.       Парень вновь поцеловал ее: мучительно, долго, прикусывая от нетерпения губы, вложив в этот поцелуй все свои чувства, всю накопившуюся за день недосказанность и безграничную страсть. Кожа на бёдрах горела под его сильными руками, и Татьяна обхватила шею бригадира, еще крепче прижимаясь к нему.       Не прерывая зрительного контакта, Пчёлкин осторожно поцеловал низ живота девушки. От столь откровенной ласки она закинула голову назад и вцепилась руками в его рыжеватые пряди. Он быстро стянул узкие капроновые колготки, оставив жену в одном нижнем белье, и повторил то же самое со своими брюками, отбросив их куда-то к передним сиденьям.       Он ловко щелкнул застежкой бюстгальтера, и ненужный сейчас предмет гардероба упал рядом с брюками и колготками. Не дав ей опомниться, Виктор припал губами к упругой груди, целуя, прикусывая тонкую белоснежную кожу. Таня глухо застонала, до боли прикусив собственную губу, когда парень накрыл губами сосок, втягивая и посасывая его:       — Витя…       Бригадир улыбнулся. Слышать собственное имя, произнесенное с нежным стоном устами любимой женщины — это ли не счастье?

      Пчёлкин медленно стянул с нее трусики. Придерживая Цветкову за бедро, провел пальцами по нежной коже, сводя девушку с ума и заставляя выгнуться дугой.       Татьяна буквально растворилась в состоянии забытья, находясь на грани мучительного нетерпения и абсолютной эйфории. Ее тело подрагивало от наслаждения, а губы широко распахнулись от восторга. Вскоре, не выдержав этой мучительной сладостной пытки, она, всхлипывая, прошептала:       — Витенька, пожалуйста… я не могу больше…       Этих почти неразборчивых за стонами слов хватило, чтобы Пчёла моментально приспустил с себя белье и вновь припал к губам девушки более нетерпеливым и страстным поцелуем. Его рука мягко потянула хрупкое запястье, и Таня, быстро смекнув, что от нее требуется, обхватила горячую плоть ладонью. Витя напряженно выдохнул и сжал губы в тонкую полоску.       Он еще раз нежно поцеловал её подрагивающие губы и, подхватив Цветкову за бедра, чуть её приподнял, располагаясь удобнее меж её ног. Почувствовав горячую плоть прямо в центре своего возбуждения, девушка замерла в ожидании и привычно закатила глаза в нетерпении. Пчёлкин, воспользовавшись уже практически бессознательным состоянием жены, аккуратно начал проникать в глубину ее тела.       Её пальцы с силой полоснули по спине бригадира, заставляя его зашипеть и сжать Танины ягодицы сильнее. Не прерывая очередного поцелуя, он уже резко толкнулся в напряженное тело.       — Нет, нет… — она судорожно вздохнула, — Не так быстро, пожалуйста…       Витя взволнованно посмотрел жене в глаза и едва касаясь, провел носом по румяной щеке:       — Больно?       Но девушка ответила смущенной улыбкой:       — Нет. Просто хочу запомнить каждое из этих ощущений. Всё-таки, первый раз занимаюсь этим в машине…       — Хорошо, маленькая моя… — беззлобно усмехнувшись, парень провел рукой по ее взлохмаченным волосам и снова толкнулся внутрь, но уже не так резко.       Танины руки уже нежно поглаживали крепкую спину, прижимая Виктора сильнее к себе.       Пчёлкин, казалось, едва сдерживался: его хриплое дыхание становилось все громче, он все чаще прикусывал шею девушки, оставляя едва заметные метки поверх уже имеющихся.       Вскоре по телу Тани прошлась едва заметная судорога. Витя, почувствовав, как жарко стало внутри ее тела, едва успел выскользнуть с приглушенным стоном. Опустившись рядом с Цветковой на сиденье, так, что едва не лежал на ней, он нежно притянул ее к себе и зарылся носом растрепанные до безобразия волосы. На сильных руках от напряжения вздулись вены:       — Всё хорошо? — неизменно, как и после каждого предыдущего их раза спросил он.       — Д-да… — ноги её заметно дрожали, перед глазами стремительно проносились разноцветные пятна, словно расплывчатый фейерверк, а потому она полностью расслабилась в объятиях мужа, чуть не засыпая, — Поехали домой.       — Приму это за: «Всё восхитительно, Витенька!» — бригадир тихо засмеялся и едва заметно провел кончиками пальцев по обнаженной спине девушки, вызывая у неё очередную волну мурашек.       — Ты невыносим, Пчёлкин…       Таня глубоко вдохнула разгоряченный пыльный воздух: в машине он нагрелся так, что кислорода совершенно не хватало, даже стёкла запотели. Девушка чувствовала, как по её шее течет капелька пота.       — Как думаешь, долго мы здесь?.. — Виктор бросил на неё довольный лукавый взгляд.       — Какая разница… — Цветкова, продолжая наслаждаться приятным теплом, разливающимся по коже, совершенно разомлела в горячих объятиях.       — И правда.       Девушка вдруг нахмурилась, все-таки нехотя высвободилась из его рук и потянулась за нижним бельем:       — Мы домой-то поедем? Я, конечно, не против здесь остаться, но…       — Поедем-поедем, — Пчёла с улыбкой наблюдал за женой, пока та натягивала узкие вещи на влажную кожу, и быстро оделся сам, — Ну, и как тебе в машине?       — Не очень удобно, на самом деле… но мне понравилось, — Витя сделал лицо, а-ля «Ещё бы тебе не понравилось!», — Необычно, я бы сказала. О, и надо позвонить Фарику, пока не забыла. Позову его на выходных в парк аттракционов.       — И почему ты решила, что это хороший момент для озвучивания подобной информации? — хорошее настроение как рукой сняло.       — Я просто… Не знаю даже, почему хочу это сейчас сказать, но иногда я чувствую себя мерзко. Ко мне все хорошо относятся, просят меня о помощи, дружат, а я… мне иногда так стыдно за то, что я скрываю отношения с тобой, — вышло как-то сипло.       — Господи, маленькая, никакая ты не мерзкая. Поверь, у многих твоих друзей есть тайны похлеще твоей. Но спасибо, что упомянула Фархада. Теперь моему члену, определённо, легче. «Фа-а-аричек, ми-и-иленький», — вдруг передразнил он, спародировав её интонацию.       Таня промолчала, только лёгкие потоки тёплого воздуха выдали беззвучный смех.       — Ладно, теперь точно поехали, — перед тем, как пересесть на водительское сиденье, Виктор коротко чмокнул жену в губы, но она опять придвинулась ближе, утыкаясь носом ему в шею.       — Прости. Ты же понимаешь, что долго так продолжаться не может? Ну, эти наши прятки… — он кивнул.       — Но ведь продолжатся? — чувствуется нескрываемая надежда в его голосе.       — Продолжатся.