Победа на двоих

Появляться на льду после вчерашнего неудачного случая Олегу было не то, чтобы страшно… скорее неуютно. Парни из команды даже сетки со шлемов поснимали. Некоторые играть перестали. Не прекращались смешки и перешёптывания. Поздоровавшись за руку с Владом, который, кстати, тоже не скрывал своей довольной улыбки, шатен хотел сразу принять участие в тренировке. Но друг остановил его, взяв за локоть и заставив чуть ли не упасть назад, но Шепс обошелся неуклюжим поскальзыванием на льду. Заранее зная, какой вопрос хочет задать ему Череватый, Олег раздраженно обернулся и громче обычного сказал: — Я же только тебе, блять, рассказывал, что у меня брат — фигурист! Неужели нельзя было разобраться во всём и не угорать со всеми с тупой шутки Гецати?! Или для тебя я теперь тоже пидор?! Знаешь, я!.. — сам не понимая, почему у него такая бурная реакция на эту ситуацию, юноша замолчал на несколько мгновений, а после прошипел в сторону, — Бесит это всё, — посмотрев на всё ещё молчащего друга, он ещё заметнее нахмурился. — Чего ты так завёлся? Ну, подумаешь увидели мы тебя с парнем… ну с фигуристом… — Влад пожимает плечами так, будто совсем не обсуждал с остальными членами команды ту ситуацию. — К тебе у меня вопросов нет, а вот к нему… — рослый еле видно сжимает руку в кулак, чему мешают огромные перчатки на руках. — Тронуть его я тебе не дам. Только попробуйте хоть как-то его унижать, — парень тоже сжимает ладонь в кулак. Стоя напротив друга и не говоря больше ни слова, Олег вдруг вспоминает недавние слова Саши о симпатии к своему полу. Тут-то он и понял, что если об этом узнает хоть один из хоккеистов, Александру просто не останется выбора, кроме как заниматься в другом спорткомплексе, дабы не было сплетен, слушков и побоев. Понял, что не даст всему этому произойти и будет всеми силами отстаивать своего брата. Такая глупая ситуация, и такие последствия…

***

В этот раз за столом дома было тише. Будто родители проглотили в себя все сказанные и несказанные вчера слова. Они даже не смотрели на Сашу. Может, и обидно, но… так лучше, чем если бы они повторяли вчерашнее. Брюнет не простил в своей голове тех слов. Но и заводить конфликт он тоже не собирался. Впервые за долгое время можно было спокойно поесть, так что юноша не собирался нарушать эту обстановку и лишать себя ужина. Спокойно ел и наслаждался тишиной. Изредка доносился до ушей звон вилок об тарелку. Но это было лучше, чем если бы этот фоновый шум занимали крики. — Саш, а ты на Олимпиаду поедешь? — задал вопрос Олег, после которого все перестали жевать, уставившись на названного. Хотелось, чтобы брат рассказал при родителях, что на тренировках его хвалят, и Олимпиада — точно его. Хотелось, чтобы за него, наконец, тоже гордились. Олег не сразу понял, что задал этот вопрос зря. Только через несколько моментов осознал это, как только увидел, что Саша уже открыл рот, собираясь ответить, но отец его опередил: — Боже, да какая ему Олимпиада? — Шепс-старший аж убрал вилку из рук, небрежно положив её в тарелку. — Опозорить нашу фамилию?! Олег-то у нас молодец, хоккеист, гордость семьи! А этот что? — взгляд на жену кидает, будто желая, чтобы она поддержала его. Получает в ответ лишь отведенный в сторону взгляд. Мать в редких случаях нагнетала на Сашу за выбор спорта и только иногда поддерживала слова отца. Но в этот раз не сделала ни одного, ни другого, что даже порадовало Олега. — Никакая Олимпиада ему не светит, Олег. Хватит на что-то надеяться! Возьмут какую-нибудь девочку и правильно сделают! На неё хоть смотреть будет приятнее, чем на мужика танцующего! — прикрикнул отец на второго сына, который всегда поддерживал Александра, пытаясь заставить и родителей делать это. Шатен же в то время буквально прожигал взглядом Сашу, надеясь, что он скажет хоть слово в свою защиту, раз самого Олега уже заткнул отец. — Думаете, мне пол сменить надо? — спрашивает спокойным голосом фигурист, будто его совсем не зацепили все эти слова. А ведь внутри уже был огонь, а в горле комок. — Талант есть талант. Я хоть с этим между ног, хоть без, буду оставаться таким же прекрасным. Саша встаёт. Берёт в руки тарелку и быстро доедает всё. Ставит её обратно на столешницу и глядит на отца. — Олимпиада через месяц. Меня вы увидите там по телевизору. А теперь спокойной ночи. И юноша удалятся, как и вчера. Когда заходит за угол, уже бежит к спальне. У себя в комнате падает на кровать лицом в подушку. Обнимает её и чувствует как в неё впитываются слёзы, которые не получалось контролировать. Он… не понял даже, как плакать стал. Но даже не попытался сдерживаться и дал себе спокойно выплакаться, пока с кухни слышались оры семьи. Олег знал, что делает Саша в этот момент в комнате, пусть не видел и не слышал этого. Понимал, что это всё из-за его очередной глупой попытки заставить родителей гордиться им. Поэтому сейчас, решив уже до конца топить за брата, он нагло перебил отца, всё ещё возмущающегося уже почему-то на жену, и спокойным, но хриплым от злости голосом процедил: — Это ваш сын! Ваш сын, которого вы сами отдали в детстве на фигурное катание! Какого тогда чёрта вы смеете его презирать за это?! — голос с каждым словом всё повышается. — Это было вашим решением, так соизвольте уж проявить хоть каплю гордости за Сашу! А если он и правда станет Олимпийским чемпионом, как вы заговорите?! — шатен устаёт спорить с родителями, не перестающими говорить одну и ту же информацию, поэтому замолкает, больше не добавляя ни слова. Нервы не выдерживают после грубых слов отца о том, что Александр «как баба убегает от разговора» и его просьбы, почти приказа, чтобы Олег вернул его. Сероглазый встает из-за стола, перед этим кинув на обоих родителей полный ярости и осуждения взгляд, и выходит из кухни, заходя туда, куда его сейчас безумно тянет. — Сашуль… — садится на край кровати, где его брат сотрясается в рыданиях, — Хороший мой, ну, чего ты опять расклеился, м? — гладит по спине как никогда нежно. — Что я тебе говорил? Не слушать их. Ты же уже добился своего. Ты поедешь на Олимпиаду. И даже если они не будут смотреть твое выступление на экране, в реальности они увидят твою медаль. И… — прерывается, раздумывая, как бы преподнести следующую фразу помягче. — Я, конечно, не буду тебя заранее уверять, что они всё-таки возьмут свои слова назад и будут гордиться тобой, но… Но зато я не постесняюсь сказать своим на хоккее, что мой брат-фигурист — Олимпийский чемпион! — улыбается грустно, гладя уже по голове, чтобы уж точно успокоить. Саше приятно. Он хлопал мокрыми глазами. Порой ему непонятно, за что ему всё это. За что такое отношение родителей и за что такой хороший брат. Всё-таки ему нужно стать сильнее. Показать тут всем, что он не чужой. Что он тоже на что-то годится. Не зря ушли все эти деньги, которые родители до сих пор тратят на обучение и тренировки. А ведь могли перестать. Брюнет смотрит на полку, висящую над письменным столом. Эту именную дощечку повесил Олег ещё несколько лет назад. Туда Александр складывал все свои кубки, а на гвоздиках висели медали. Не настоящее золото или серебро. Порой даже пластик или железо. Но какая разница, если важна их душевная, а не материальная ценность? А ведь скоро в самой середине может появиться кубок с Олимпийских соревнований. Александр, уже немного успокоившись, пытается изобразить улыбку и сказать весёлым голосом, но нижняя губа по прежнему дрожит. — А ты разве стесняяешься им это говорить? Ну, подумаешь не чемпион… — садится на кровати и обнимает свои колени. Кладёт чугунную голову на громадное плечо и шумно вздыхает. — Я хочу съехать. Если я действительно выиграю… смогу отложить полученные деньги на квартиру. Как ты относишься к этой идее? — А как ты относишься к идее купить квартиру и жить там вместе? — улыбается, приобнимая прижавшегося к нему брата. — Да, всё-таки пора уже съезжать, но будет лучше вместе, правда? Тем более каждый день в одно и то же место ездим. И удобно, и без родителей — никто мозги ебать не будет, — смотрит на Сашу на своем плече, видя, что ему явно нравится эта идея. — Звучит круто. На ближайшее время, правда. Было бы странно, если бы мы жили там до появления у нас семей, — посмотрел на брата серьёзным взглядом, будто они собираются переезжать уже завтра, — Только я не хотел бы, чтобы ты кого-то водил туда. Особенно моих подруг с фигурного катания. А то я им потом в глаза смотреть не смогу при мысли, что мой брат с ними спал. — Каждый день у нас дома будет полный состав твоих подружек-фигуристок, — закатывает глаза, посмеиваясь. — Только попробуй! Иначе… иначе… — Саша задумался и его озарила гениальная идея, — Иначе я буду водить к нам в квартиру твоих друзей-хоккеистов! — Мои друзья-хоккеисты — натуралы, малыш, — довольно улыбнулся, вспоминая, как сильно Сашу всегда выводило из себя это прозвище. — Фу. А ты, кажется, нет. — Кто знает, — загадочно хмыкнул Олег, пожимая плечами. Тут же сероглазый встаёт с кровати, беря за руку брата и тоже поднимая с кровати. — Отец тебя вернуть просил. Возьми себя в руки и веди себя, как… как сучка. Ты умеешь, в принципе, мне тебя учить не надо, — усмехается и треплет его по волосам. — Сегодня устраиваем праздник посылания родителей нахуй, только более цензурными словами. — Вот чёрт! А нахер хотя бы можно? Я уже не могу! Разревусь опять. — поджал губу и посмотрел на Олега. — Нахер — ладно, разрешаю. Реветь — нет! Только попробуй мне! — шутливо пригрозил пальцем, уже открывая дверь, чтобы снова вернуться к родителям, — Выше нос. Сделай так, чтобы им стало стыдно, — улыбается, и оба, наконец, выходят из комнаты, где была более спокойная обстановка, чем там, куда направляются братья сейчас… Шепсы остановились в дверях. Брюнет делает шаг вперёд, но не переходит границу, которую сам себе нарисовал в голове. Уверяет себя, что если переступит — сгорит. От взгляда отца. Потому стоит на безопасном расстоянии и складывает руки за спиной. — И так… — начал отец, повернувшись лицом к парням. — Что за выходки? Ты мужчина или нет? Соберись, тряпка! От последнего слова у Саши просто мурашки по спине побежали. Короткие волосы на затылке встали дыбом, а глаза распахнулись шире. Он себя всегда считал слишком… эмоциональным. Ну, тряпка проще говоря. Сам себя этим словом оскорблял, чтобы начать что-то делать лучше. Но… никогда не позволял кому-то называть себя таким образом. Потому переступает невидимую черту и сжимает кулаки, которые были в два раза меньше кулаков Олега, но всё равно выглядели так, будто были готовы к бою. — Это я тряпка?! Ты бы сам попытался 8 часов на льду простоять! Ты и без коньков столько не смог бы! — начал возмущаться парень, — Я лучше тебя в несколько раз! Я бы… не был таким отцом, который ставил бы одного своего ребёнка выше другого! — и сразу посмотрел на Олега взглядом, где совсем не было злобы на него, а потом опять повернулся к отцу. — Я духом сильнее вас двоих, — обвёл указательным пальцем обоих родителей. Выдохнул через рот и говорил уже равнодушным голосом, устав от собственных криков. — Знаете… лучше быть женственным парнем со здоровой психикой, чем обиженным на жизнь «мужчиной», который решает всё ором и кулаком.