Fata Morgana

      Клавиши под пальцами ощущались непривычно, если не сказать инородно. Из-за долгого перерыва руки отвыкли от правильной постановки, и на самом деле Драко боялся, что не сможет сыграть даже самую элементарную мелодию.       Он провёл полночи, ворочаясь в кровати и размышляя, чем удивить Тома в день рождения, и не придумал ничего лучше, чем сыграть на рояле. Теперь же эта идея ему больше не казалась гениальной. Он хотел впечатлить, но боялся, что только опозорится, ведь на подготовку оставалась всего неделя. Катастрофически мало, чтобы не ударить в грязь лицом. Драко не сомневался, что Том разбирается в музыке, и от этого становилось волнительнее.       — И кто меня за язык тянул, — обречённо простонал он, когда первый аккорд прозвучал донельзя фальшиво.       Драко медленно выдохнул, вытер о брюки вспотевшие ладони и вновь посмотрел в ноты. На первый взгляд всё казалось понятным, но пальцы совершенно не слушались, то сбиваясь с ритма, то играя недостаточно плавно.       Нет, нужно начать с чего-то попроще.       Перелистнув несколько страниц, Драко остановился. «Лунный свет» Дебюсси.       — Пожалуй, в самый раз, — он размял пальцы и вновь коснулся клавиш.       Чарующая и завораживающая мелодия наполнила комнату. Каждый звук был подобен мерцанию лунного блика на воде. Переливы струились, отражались в зеркальных поверхностях и сливались в одну упоительную историю.       Последняя нота ударила звонкой каплей, выводя из блаженной грёзы.       Драко улыбнулся. Он давно не чувствовал такого умиротворения и лёгкости. Музыка творила чудеса: позволяла заглянуть вглубь себя, или, наоборот, отринуть проблемы, наслаждаясь мелодией и переносясь в неведанные места. Она всегда приходила на помощь, но под гнётом тяжёлых времён, Драко успел позабыть об этом.       Он просидел за роялем до самой ночи. Повторял хорошо знакомые композиции и пробовал новые. Но всё ещё не переходил к главному. Тому, что собирался сыграть для Тома.       Это было его собственное произведение, написанное в прошлом году. Не в самое простое время, но, несмотря на таящуюся в каждой ноте грусть, не лишённое надежды и веры в лучшее. Никогда прежде Драко не исполнял её, слишком трепетно относясь к своему детищу. Даже Нарцисса, которая безумно любила слушать игру сына, не знала о ней.       Драко хотел сыграть идеально, так, чтобы поразить Тома в самое сердце, затронуть его душу и навсегда оставить там след своей мелодией. Чтобы он пронёс её сквозь года, даже когда время разделит их. Чтобы вспоминал этот вечер каждый раз, когда наступал его день рождения, и грудь наполнялась сладостной тоской, вместо ненависти и неприязни.       Он не знал, почему так хочет впечатлить незнакомца, с которым виделся всего два раза. Возможно, это был глупый порыв души, желание хоть на каплю изменить чью-то жизнь в лучшую сторону, потому что в последнее время он только рушил их. Может, и не своими руками, но безусловно был причастен, не в силах открыто противостоять.       Драко закрыл клап и потянулся. Каждая клеточка тела затекла и с непривычки болела от скопившегося напряжения. Но это была приятная боль. Она заставляла чувствовать себя живым, словно проснувшимся от долго, глубокого сна. Даже мысли стали яснее, а голова легче.       Стрелки часов на камине тем временем уже перевалили за двенадцать, и Драко понял, что сегодня не пойдёт в заброшенный дом. Он одновременно и безумно хотел увидеть Тома, и боялся, что теперь между ними больше не будет той непосредственной атмосферы. Нельзя будет поймать мимолётную улыбку, увидеть лукавые искорки в глубине зрачка и услышать беззлобные подначки, призывающие вступить в словесную битву.       Поэтому Драко решил дать Тому остыть и привести мысли в порядок. Он по себе знал, как важно вовремя отступиться, чтобы накал спал, а эмоции поутихли. И тогда есть шанс, что всё снова вернётся на круги своя. Другого способа Драко не видел. Просить прощение за такую мелочь было сродни ползанию в ногах. Возможно, Том и любил такое, но вот навряд ли бы продолжил относиться как к равному. А Драко не мог позволить кому-то смотреть свысока.

***

      — Ты куда-то собрался? — Драко заинтересованно окинул взглядом фигуру Тома, облачённую в серый костюм и чёрную, с лёгким изумрудным переливом, мантию. В этот раз на нём, вне сомнения, была дорогая, сшитая на заказ одежда. Каждый миллиметр ткани подчёркивал достоинства, делая образ Тома ещё более притягательным. Взор буквально прикипел к нему, не в силах переключиться на что-то другое.       — Разве наша встреча не достойный повод? — Том провёл пальцами по груди, расправляя несуществующие складки. Его глаза горели лукавым огнём, и под их натиском Драко совсем стушевался.       — Что ты такое говоришь, — промямлил он, чувствуя, как щёки заливает румянец. Эта странная перемена поведения вводила в недоумение и вместе с тем отзывалась лёгкой щекоткой где-то в грудной клетке.       Том усмехнулся. Низко, бархатисто. Словно бескрайний океан, ласкающий острые пики скал.       — Сегодня мой день рождения, так почему бы не отпраздновать его достойно?       — Да, конечно, — спохватился Драко и едва слышно добавил: — И о чём я только подумал.       В этот момент он почувствовал себя безнадёжным тупицей, от одной фразы нафантазировавшим невесть что. Глупо, наивно и до безобразия стыдно. Драко всей душой надеялся, что его странная реакция осталась незамеченной — совершенно не хотелось быть высмеянным. Такого позора он бы точно не вынес.       — В прошлый раз ты сказал, что заставишь меня поменять мнение об этом дне, — Том поправил манжету рубашки и с прищуром посмотрел на Драко. Странное чувство вернулось вновь. — Признаюсь, что меня заинтриговали твои слова. Скажу больше — в ту ночь мне удалось уснуть только под утро. Я был рассержен и вместе с тем взволнован. И второе чувство оказалось куда сильнее. Оно мешало мне сосредоточиться на работе, еде и сне, а я чертовски не люблю, когда что-то рушит привычный уклад, — Том смотрел в упор, ни на секунду не отводя взгляд, и в какой-то момент показалось, что он даже может убить им. В нём не было злобы, но что-то тёмное и опасное рвалось из глубины, словно желая поглотить, завладеть разумом. — Поэтому я хотел бы исправить эту несправедливость, заставить тебя мучиться ночами, ворочаясь в кровати без возможности уснуть.       Драко казалось, что его загипнотизировали. Он попытался отступить назад, но ноги не слушались.       — Ты позволишь мне?       Губы медленно раскрылись, но ответ застрял где-то в горле.       — А, впрочем, к чему лживые слова, если я знаю, что таится здесь.       Рука Тома метнулась вперёд, прямо сквозь зеркало, и коснулась груди.       Драко изумлённо распахнул глаза. Тепло чужих пальцев медленно расползалось по солнечному сплетению. Мягкое давление ощущалось так остро, что не было никаких сомнений в реальности происходящего.       Том победно улыбнулся и шагнул навстречу, окончательно избавляясь от разделяющей их преграды.       — Всё это время…ты знал, — уязвлённо прошептал Драко. Он поднял голову, вглядываясь в глаза напротив и ища в них ответы на вопросы, которые был не в силах озвучить.       — Не люблю раскрывать все карты разом.       Шелест чужого дыхания осел на губах, и Драко машинально облизал их.       Замершая на груди рука пришла в движение. Она поднялась выше, огладила ямку между ключицами, заставив сердце пропустить удар, и скользнула к подбородку. Пальцы мягко надавили, раскрывая рот.       — Но это ещё не всё.       Терпкий, чарующий запах одеколона ударил в нос, и в следующее мгновение Драко ощутил влажные, тёплые губы. Их невесомые касания были подобны пушистому пёрышку, что точно так же покрывало руки мурашками.       Драко стоял, боясь шевельнуться. Он не знал, хочет ли, чтобы Том остановился, закончив свою непристойную игру, или чтобы продолжил, открывая ещё больше граней чувственного наслаждения. Это был не первый поцелуй в жизни Драко, но первый с мужчиной.       Том скользнул языком по губам, и это стало последней каплей.       Драко ответил. Сперва неловко, словно боясь ошибиться. Затем увереннее. Он повторял чужие движения и ловил губами улыбку, что подстёгивала продолжать. Просить большего. Их языки сплетались, исследуя, лаская, вырывая тихие стоны и неизбежно заставляя желать большего. Прикосновений, доводящих до исступления, голой кожи под пальцами, жалящих укусов, оставляющих отметины.       Том разорвал поцелуй, облизав припухшие и уже саднящие губы.       — Теперь тебе будет о чём подумать перед сном.

***

      Драко подскочил на постели.       Тело горело, словно опалённое жарким июльским солнцем. Пижамная рубашка намокла от пота, но хуже всего было острое возбуждение, тисками сковавшее пах. Оно болезненными волнами пульсировало в самом низу живота, призывая прикоснуться и выплеснуть накопившееся желание. — Драккл бы тебя побрал! — зло выпалил Драко, ударив кулаком по постели.       Он совершенно не понимал, чем был навеян такой сон. Да, Том привлекательный, харизматичный и умный, но разве этого достаточно, чтобы фантазировать о чём-то столь непристойном? Разве он восхищался им не просто как человеком?       Драко немедля вылез из кровати и решительно направился в ванную. Нужно было избавиться и от неуместного возбуждения, идти на поводу которого он не собирался, и от фантомного ощущения чужих пальцев на коже.       Прохладные струи воды действительно помогли смыть остатки сна. Голова стала яснее, а вместе с этим пришло понимание, что сны не всегда являются отражением внутренних желаний. Иногда его подсознание выдавало и куда более сюрреалистичные вещи, поэтому появление Тома можно было считать сущим пустяком, даже с учётом контекста.       Драко не собирался забивать голову чепухой. Сейчас он должен был сосредоточиться всего на двух вещах: подготовке сюрприза и новом вопросе.       Он приказал подать завтрак в малую гостиную, не желая терять времени зря, и, наложив заглушающие чары, снова приступил к занятиям.       На этот раз получалось куда лучше. Драко чувствовал, как навык восстанавливается благодаря мышечной памяти, и его наполняла уверенность. Он снова сыграл несколько композиций для разминки, просто наслаждаясь процессом и льющейся мелодией.       Настроение уверенно поднималось, а с ним росла и улыбка на уставшем, но довольном лице. Удивительно, что он не додумался до этого раньше. Такой простой и действенный способ отгородиться от проблем всегда был у него под рукой, но он вспомнил о нём только благодаря Тому.       — Нужно будет обязательно сказать спасибо, — Драко достал из папки немного помятый листок с нотами и поставил на пюпитр. — Что ж, а теперь посмотрим, насколько всё плохо тут.       Глаза забегали по строкам, воспроизводя мелодию в голове.       — Нет, не то, — он призвал перо, с низенького столика у стены и сделал несколько пометок.       Теперь звучание должно было стать более эмоциональным, эффектным, с яркими акцентами, привлекающими внимание и цепляющими, словно на крючок. Такую мелодию будет сложно забыть.       Драко на пару секунд прикрыл глаза, очищая разум и отбрасывая всё лишнее, а затем коснулся клавиш, переносясь в собственный выдуманный мир.       Каждая нота была кусочком души, каждый аккорд — отражением мыслей.       Он отдавал всего себя, выплёскивая самые потаённые чувства. Открываясь и обнажаясь.       Дверь в гостиную протяжно скрипнула, и сердце ухнуло на самое дно желудка, вызывая неудержимое чувство тошноты.       Драко сбился, режа слух нестройным перебором. Он приоткрыл рот, но Волдеморт махнул рукой, приказывая продолжать.       Комната вмиг наполнилась тяжёлым, удушливым запахом смерти. Она стояла с занесённой косой прямо за спиной и неотрывно следила, когда с клавиш сорвётся фальшивая нота.       Прежняя лёгкость исчезла, оставив напряжённую спину и стиснутые зубы.       Драко пытался играть, не обращая внимания на тихое шуршание мантии позади, но его самообладания хватало только на то, чтобы бездумно следовать нотам.       Ему казалось, что композиция никогда не кончится. Она растянулась до бесконечности, а вместе с ней тугой тетивой натянулись и нервы, грозящие лопнуть в любой момент. Пальцы уже плохо слушались от перенапряжения. Игра стала неловкой, немного рваной, но даже так всё можно было списать на задумку автора. Драко надеялся, что это оправдание спасёт его.       Наконец-то последний аккорд утонул в тишине гостиной.       Драко замер, не решаясь пошевелить даже губами, и капля холодного пота скатилась по виску.       Громкие хлопки прозвучали подобно взрывам бомбарды.       — Весьма недурно.       — Спасибо, мой Лорд, — Драко попытался встать со скамьи, но ледяные пальцы с острыми когтями надавали на плечи.       — Никогда не слышал ничего подобного. Экспрессия и надрыв, соседствующие с лёгкой грустью, создают действительно неповторимое сочетание. Такую композицию невозможно забыть. Кто же автор? — странная усмешка на мгновение проскользнула в ровном, властном голосе.       Драко замешкался, но едва заметное поглаживание по плечу, не дало время на размышления.       — Я написал её, — выдохнул он, напрягаясь сильнее. В этот момент Драко мечтал лишь о том, чтобы Волдеморт убрал свои руки, потому что казалось ещё пара секунд, и он вскочит с места. — Поразительно. Столь глубокое и драматичное произведение в твоём возрасте.       Мантия мягко зашуршала, и Драко едва не рухнул на рояль, когда напряжение отступило.       Тёмный Лорд вышел перед, перестав нависать дамокловым мечом, и опустился в одно из кресел. Его лицо было спокойно и задумчиво, словно мысли были сосредоточены на чём-то внутреннем.       — До меня дошли слухи, — начал он, любовно оглаживая неожиданно взявшуюся в руках палочку, — что ты покидаешь мэнор по ночам.       Драко забыл, как дышать. Он опустил глаза в пол, словно там могла прятаться подсказка для ответа, который устроит Тёмного Лорда. Неужели Волдеморт приставил кого-то следить за ним? Если так, то это наверняка был Долохов или Эйвери.       — Драко, — тон, которым было произнесено его имя, не терпел ни промедления, ни неповиновения.       Нет, он не мог сказать всю правду.       Драко стиснул кулаки и мысленно выставил барьеры, решительно поднимая взгляд.       — Прошу простить меня, милорд, если я поступил необдуманно. Последнее время меня преследует бессонница, и только прогулка на свежем воздухе помогает уснуть.       — Вот как, — палочка в руке Волдеморта замерла, и Драко уже приготовился к всепоглощающей боли пыточного. — Сейчас непростое и опасное время. Хоть наши враги и чувствуют, что им не победить, но всё ещё предпринимают жалкие попытки. Я не хочу, чтобы мои приспешники подвергали себя лишнему риску. Поэтому будь осторожен.       — Спасибо, милорд! — Драко поднялся со скамьи, чтобы преклонить колено в знак благодарности, но его осадили жестом.       — Не стоит. Лучше сыграй ещё.       — Вы хотите что-то конкретное?       Волдеморт поморщился, словно лишние вопросы утомляли его.       — На твой вкус, — бросил он, устремляя взгляд за окно, где непривычно багряное для зимы солнце облизывало землю последними кровавыми всполохами.