Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   — Новый год к нам мчица! Скора сё случица! — напевал Лаимм излюбленную новогоднюю песенку. Само собой переделанную под свой лад. Иначе бы это был не он! — Ща блиноф я на пику! Вот такое вот ку-ку! И подарков куча с ёлькай! — пропел он, а потом задумчиво добавил: — Опять мусора горы, — покачав головой, Лаимм перевернул блинчик, кои пёк для блинного тортика. Любимого сынулю он не подпустил не по тому, что не доверял, а потому, что тот с азартом шинковал салаты. На такую огромную ораву народа попробуй-ка обойтись двумя-тремя салатиками! Там один обычный салатик уже не в двух салатницах, а в четырёх! А блинный тортик надо сначала напечь, блины имеется в виду, потом всяким помажь-полей, да в холодильничек поставь, чтобы пропитался! Лаимм к готовке праздничного стола подходил со всей ответственностью! А то как же иначе? Он себе не простит, если стол окажется неполным! Как нет, когда да?!       Вот и пыхтел Лаиммка с самого утра, начав как обычно: с приборки и проверки, чего надо убрать-прибрать-помыть-подмести. К его великому удовлетворению и даже радости, к нему в этом плане присоединились Кристан, Сяо и Олимп, оставив своих малявок с другими плодоносяшками-няньками. То бишь друзьями! Ну, понятное дело, Оливия нереально оставить под присмотром с кем-либо, ибо его шилко в жопке не давало ребёнку сидеть на этой самой жопке ровно. Вот и носились они вместе с отцом по особняку, периодами мешаясь наводящим порядок. Лаимм нет-нет да успеет пробегающим мимо то кулачок показать, то мухобойкой по жопе шлёпнуть. Больше всего доставалось Кентрису. Не будет же Лаимм ребёнка бить, в самом-то деле. Ну и раз эта парочка носилась, то к ним присоединились более активные питомцы: Фалко, Жируня и Лёд. Непонятно как, но Жируня даже умудрился Оливия с копыт сбить. Хорошо, не зашибся малявочка, а просто вскочил и следом за котярой прыг-прыг. А за ними и все остальные. Олимп только молился про себя, чтобы они по лестнице вот так дико не носились, а то с них станется. Муж любимый однажды нос себе на ней расшиб…       — А знаете, о чём я тут подумал? — от посетившей его странной мысли Кристан даже замер, забавно округлив глаза. Сидящие с боков от него за тем же столом на кухне Иллиан, Сяо, Айкен, Агел, Олимп и Эхо повернулись к нему. Вэйлан в этот момент был занят другим. А доминанты кто подготавливал место на улице для жарки мяса, кто следил за детьми, положенными в одну большую длинную кроватку в столовой. А куда теперь этих малявочек деть?! Никуда! Своё, родное!       — И чиво? — от плиты спросил Лаимм.       — Мапуличка же мне предок! — с важным видом заявил Кристан.       В кухне повисла тишина.       — И чиво? — снова спросил Лаимм.       — Ну так предок! — опять с тем же важным видом отозвался Кристан.       — Какая-то странная мысль тебе пришла, — протянул Иллиан.       — Да почему странная-то?! — надулся Кристан.       — Как будто незавершённая, — предположил Айкен.       — Вот именно, — согласился Иллиан.       — Для сынулик я предка! Для меня сунульки потомка! А я для себя теперька! — заржал Лаимм.       В кухне снова повисла тишина. Ну как тишина: Лаимм сам придумал — сам посмеялся. Аж до слёз доржался. А остальные на него вылупились. Агел, отмахнувшись, покосился на дверной проём. А там! Два лиса, один фенек, второй рыжий, стоят пузьями меряются. Ну как меряются: выглядело, будто они бодались. Животами. Упёрли кулаки в бока и пырят друг на друга. Вэйлан — стоя на кухне, а Лисандр со стороны столовой. Никак эти двое соперничать не перестают. Ещё и не родили оба. И нет чтобы прижать свои хвостатые жопы к стульям да помочь с приготовлениями, они пузиками прижались и немного давят, одному выйти надо, а второму зайти, и не пускают друг друга.       — И долго вы так стоять собираетесь? — полюбопытствовал Агел у лисов.       А те в ответ только набычились сильнее и задёргали хвостами.       — Да ся получат по жопанькам-то, — пригрозил Лаимм. Чтобы не стоять без дела, он же этого не любил, пока блинчик обжаривался, шинковал огурцы. А ещё Лаимм кругляши огурчиков выложил на отдельную плоскую тарелочку, кою потом поставил в раковину, где сидели песочники: они перестали забавно выглядывать из своего укрытия и тут же накинулись на предложенную вкусность. Надо ли говорить, что и остальные питомцы, как только плодоносящие основательно засели за готовку, слонялись на кухне, иногда урывая что-то вкусненькое. Лёд почти все кости от копчёных куриных грудок, чьё мясо пошло на салаты, сгрыз. Почти все, потому что ребята ещё продолжали нарезать. Салатницы-то четыре! Да такие огромные. Там не одна, а две грудки как минимум нужны! На столе из-за активного сбора салатов царил свой особый беспорядок. И что-то из этого складывалось в машинку-перерабатывалку, что-то Лаимм собирал и даже пару раз отнёс поням и курям. А что-то скармливалось питомцам. Лёд, как уже известно, хрумкал костями, для него они как лакомство, а коты упрямо выпрашивали колбаску и мяско. Всем досталось! Даже сидящий под потолком на жёрдочке Фалко своим свистом пару раз выпросил куски сырого мяса. Но чему все удивились больше всего, так тому, что сокол с удовольствием слопал блинчик. А потом довольно нахохлился. Даже удивительно, как он свою курицу на этот период бросил. Ну как бросил, сначала в дом её притащил. Она сначала по столовой гуляла, а потом в домик Льда забралась и уселась королевой. Вот так дома и отжимают…       — Чего сразу по жопам-то?! — испугался Вэйлан, интуитивно прикрывая жопку ладошками. Лисандр не удержался от ехидненького смешка, за что был удостоен сердито-презрительного взгляда фенека.       — Дык другова ни панимаити! — пропыхтел Лаимм: устал! С самого утра на ножках! Так тяжко вздохнул, что Кристану мапулю даже жалко стало.       — Можно же и не бить, — проворчал Вэйлан.       — Нимношка надобно! — не согласился Лаимм.       — Зачем? — сильнее насупился Вэйлан, поворачиваясь к эльфёнку.       — Для профилактики! — с мегаважнючим видом заявил Лаимм и кивнул, соглашаясь со своими словами. А потом спрыгнул со своей стремяночки и посеменил к выходу, сердитой букой уставившись на поставившего уши торчком Лисандра. — Лиськ, ты мне это тутава таво не таво! Панял? — и он погрозил тому кулачком.       — Если честно, ничего я не понял, — сознался Лисандр. Его немного удивило, как эльфёнок к нему обратился: Лиськ! Лисандр от этого почувствовал себя своим в этом особняке. Ему тоже прозвище дали! Совсем своим становится. Надо ещё уточнить, как мужа назовут. А муж этот на улицу с Тимом, Маркусом, Карасом, Рэйксом и Тайнаром убежал. Шашлыки жарить! Ну, не совсем сейчас, а то мясо до вечера остынет и будет уже не так вкусно. Но место-то подготовить надо: снег расчистить, дров и угля принести к зоне с мангалом. Вот и занимались. Чего без дела-то сидеть? Хватало и того, что Хестан, Волкан и Кентрис дома жопы отсиживали. За детьми приглядывали. Хестан вцепился в Реваса — как в раднова! Волкан сюсюкал с Мэйлианом, а Кентрис уже весь вспотел гоняться за Оливием. Остальные малышики были разложены в кроватках: одной большой и двух маленьких — хотя одна из тех, что поменьше, пустовала, гостей же ведь ждут!       — Глупый, как глуподера, — покачал головой Лаимм. — Што глупый такой? Сначала выпускают, а потом заходят! — с умным видом изрёк он. — Поэтому быренько аташол! А ты вышел! А потом ты зашол! — командовал Лаимм, следом за Вэйланом, который хотел просто сходить в туалет, вышел из кухни: блинчики печь закончил, надо дать им немного остыть и дальше заниматься. А раз время свободное появилось, чем надо заняться? Правильно! Пойти и проверить, чем остальные занимаются!       Получив долгожданную свободу, Вэйлан быстренько убежал в сторону туалета. Подхихикивающий над ним Лисандр столкнулся взглядом с эльфёнком и, замолчав, спрятался на кухне.       — Чиво делаити? — Лаимм оглядел доминантов в столовой.       — Ни хрена не делаем, — зевнул Хестан, покачиваясь на стуле, привычно держа в левой руке как всегда чем-то недовольного сына. Ясен пень, чего недовольного: батя опять схватил! Нет чтобы положить к остальным, да дать поспать. Вцепился! Как в родного…       — Так-то за детьми следим, — не согласился с другом Кентрис: вместе с Оливием они стояли возле кроваток, разглядывая спящую малышню. Один проснётся, заорёт, подхватят все! Ух, как тогда весело будет, что ни словом сказать, ни пером описать.       — Чё за ними следить? — Хестан пожал плечами. — Спят и спят себе.       — Вот как заорут, тебя отправлю успокаивать, — пригрозил Лаимм, с деловым видом проходя мимо.       Хестан с подозрением проследил за своим Пиражуней. А тот жопкой повихлял да шмыг в холл: если следить, то за всеми! Поэтому надо парней на улице проведать. А Хестан сначала хотел что-нибудь сказать своему ненаглядному Пиражуне, но не придумал, что именно сказать, да махнув рукой, уставился на сына. А тот меганедовольную мордаху скорчил и уставился в ответ. Во взгляде сына Хестан так и читал: батя, отпусти по-хорошему, а? Волкан же как сидел на полу с Мэйлианом на руках, тихо пыхтя от милой сонной мордашки сынули, так и просидел. Вообще ни до кого нет дела. Правильно, Мэйлиан, перед тем как уснуть, опять родителям истерику закатил непонятно почему. Потрепал всем нервы, сам измучился весь. Лаимм ему опять сока полезного намутил, напоил, да мапуля уже усыплял. А потом мужу сплавил, а сам пошёл салаты резать. Это он так успокаивался! Потому что в салат можно криво-косо нарезать и не заморачиваться, а Пончика, не дай Великий Зверь, не так дёрнуть — новая истерика гарантированно обеспечена! А так вон, Волкану отдал и пусть сидят. Занимаются! Ну и это плюсом шло потому, что Мэйлиан привыкал к страшно-клыкастой внешности отца. Совместили приятное с полезным.       Одевшись, Лаимм вышел на задний двор. Застыв возле порога, он упёр кулачки в бока, вдохнул морозный воздух полной грудью, да как чихнёт смачно. Сам себя напугал. Попучив глазёнки, Лаимм переступил с ножки на ножку и почапал к чего-то ржущим доминантам. Ржут да лопатами машут, снег расчищают. Всю мангальную зону расчистили, даже с крыши беседки-веранды снег зачем-то убрали. Видимо, чтобы на головы им не свалился, когда они в снежки играли.       — Хулиганите? — поинтересовался Лаимм, разглядывая, как Тим раскладывает поленья на держатель возле стены.       — Именно! — крикнул Тайнар откуда-то из-за беседки.       Лаимм так глазёнки и выпучил.       — Пашто хулиганите-то?! Я ни разрешал! — строго топнул ножкой Лаимм и тут же потешно поёжился, когда холодный ветер ловко «прыгнул» за оттопырившийся шарфик, остужая горячую кожу шеи.       — Да никто не хулиганит, — рассмеялся Тим. — Молодые просто игры в снежки устроили.       — Ты как будто старый, — хмыкнул Карас.       — Ну, старый не старый, а постарше вас буду, — так же отозвался Тим, поднимаясь с корточек и отряхивая руки.       — Ваще я тут самый мелкий! — загоготал Лаимм, веселя народ, а потом, всё тот же народ шокируя, как сделается сердитой букой. — Пашто хулиганите?! Робить надобно!       — Как Духи завещали? — посмеиваясь спросил Маркус, вместе с Рэйксом, Карасом и Блорианом выруливая из-за веранды, куда они скидывали горы снега, чтобы потом соорудить что-нибудь. То ли горку, то ли что-то типа замка-лабиринта. Ещё сами не поняли, чего хотят.       — О! Манюньк! Хватай Рычалку и айдате винишко Великим Духам разливайти! Подношения! — Лаимм, похлопав в ладоши, почтительно поклонился.       — А я зачем? — не понял Рэйкс.       — Дык памажать надобно! — Лаимм погрозил тому пальчиком. — Айдати-айдати! — он замахал на них руками, прогоняя делать дела. Важные дела! — Да не переглядывайтеся, а топайти! Ишь, глядят на меня да друг на дружку! Што тако?!       — А нам чего делать? — спросил Карас.       — А тутава закончили? — Лаимм с подозрением глянул на ушедших к особняку Маркуса и Рэйкса, погрозил их спинам кулачком и уставился на жеребчика.       — Закончили! — отдал честь Тайнар.       — Шипатуля, ты у меня смотри! — и кулачок был продемонстрирован Лорду Тайн: он так и не понял, чем заслужил.       — Шипатуля? — переспросил Блориан.       — Ты тише будь, а то и тебе погоняло придумают, — еле слышно шепнул Тайнар.       — Дык уже! — довольный собой Лаимм шмыгнул носом. — Махнушка!       Не удержавшись, Тим прыснул в ладонь, когда как Блориан и Тайнар озадаченно округлили глаза, а Карас только руки за голову закинул, с интересом смотря на реакцию парней.       — Почему?! — возмущённо возопил Блориан.       — Дык, я тя как ни увижу, ты вечно с шерстью дыбом, — развёл лапками Лаимм.       Все уставились на Блориана, а тот замер как под прицелом. Что сказать? Шерсть на его волчьей голове и правда местами торчала так, будто током шандарахнуло. Ничего он с этим поделать не мог! Лисандр ему даже специальные штуки для шерсти купил, чтобы она так не топорщилась. И даже вычёсывал его, будто какого-то обычного пса. Ничего не помогает. Кто бы мог подумать, что это поспособствует возникновение такого странного прозвища…       — Ни хачу я быть Махнушкой, — насупился Блориан.       — Хатишь ни хатишь, уже сё! Не отвертисся, — припечатал Лаимм и посеменил обратно в дом.       — А мясо-то жарить?! — крикнул ему вслед Тим.       — Ни! Рано исчё! Ближе к вечерочку! Панял?       — Понял-принял! — Тим отдал честь.       — Котька молодечик! — похвалил Лаимм и шмыг домой. А то жопка замерзать начала! Штаники-то тонкие, а на улице зимушка!       — Поняли? Я молодец! — гоготнул Тим, глянув на замерших парней.       — Это нормально, да? — растерялся Блориан.       — Что именно? — Карас вопросительно изогнул брови.       — То, что вот так прозвища раздают. А по именам ему не судьба? Забывает? — растерялся Блориан.       — Почаще заходи и привыкнешь, — рассмеялся Тим, хлопнув парня по плечу. — Пошлите домой. Тут закончили, надо и погреться!