Пока мы есть друг у друга, всё будет хорошо

Их утро начинается всегда по-разному, но в то-же время одинаково. Эндрю, ещё полусонный и с полузакрытыми глазами, спускается вниз, где на автомате включает кофемашину. Пока та греется, он вытаскивает из холодильника пакет с фруктами — зелёные яблоки, бананы, иногда апельсины. Он не ест их сам, но всегда держит в доме на случай, если Нил вернётся с тренировки или игры слишком уставшим и снова не сможет нормально поесть. Нил в это время обычно сидит на диване, привалившись к подушкам, с растрёпанными после утренней пробежки и быстрого душа рыжими волосами. На коленях у него играет или дремлет Одри, крепко сжимая в руках одну из своих мягких игрушек, выбранную в любимчики на этой неделе. Когда кофе готов, Эндрю ставит перед Нилом его чашку безвкусного американо и скептически смотрит на кучу ярких упаковок на столе — шоколадки, печенье, мармелад. — Ты что, скупил весь кондитерский магазин? Ты не любишь сладкое. Скептически спрашивает он, скрещивая руки на груди. — Зато ты любишь. Просто отвечает Нил, пожав плечами, и, заметив, как уголки губ Эндрю подрагивают, добавляет. — Можешь не благодарить. — И не собирался. Эндрю качает головой, но в итоге всё равно берёт один батончик, скрывая улыбку. Днём их пути обычно расходятся. Эндрю уходит в кофейню, где он проводит большую часть дня, а Нил уезжает на тренировку. Одри в это время остаётся с няней дома. И все они притворяются, что всё нормально, что их жизнь не изменилась. Когда они возвращаются домой, оба выглядят и чувствуют себя измученными, но они натягивают улыбки, протягивая руки к Одри. У них всегда есть время на неё и их небольшую фальшивую семью. — Ну что, малышка, покажем дяде Нилу, кто тут главный? Эндрю берёт Одри на руки, направляясь к Нилу, который в это время занят тем, что строит на ковре что-то вроде башни из кубиков. — О нет, я сдаюсь, только не разрушайте мой дом! Я так старался! Драматично восклицает Нил, притворяясь испуганным. Одри, смеясь, рушит башню, размахивая руками. И Нил начинает сначала. По выходным они стараются выбираться в парк. Одри нужен свежий воздух, и она обожает кормить уточек. Эндрю же каждый раз им напоминает о правильном кормление. — Никакого хлеба, он убивает их желудки. Лучше яблоки или зерно. — Утки такие хрупкие, да? Говорит Нил, помогая Одри кинуть утке кусочек яблока. Та вцепляется в яблоко изо всех сил, явно намереваясь съесть его сама, но успокаивается заметив подплывающих к угощению птиц. — Ты можешь сказать «утка», Одри? Скажи: ут-ка! Пытается Нил, указывая на озеро. Эндрю ничего не говорит. Не в этот раз. Обычно он начинает закатывать глаза и объяснять Нилу, что это глупо, будто Нил не слышал, как Эндрю пародирует разных животных, играя с Одри. Нил слышал, но никогда не скажет об этом Эндрю. — Кря! Громко кричит малышка, указывая на птиц, и Нил тут же хвалит её, едва сдерживая смех. — Молодец, это уже почти утка! Эндрю присоединяется к ним. Они смеются, кидают фрукты уткам, иногда спорят, кто кинет дальше, и забывают обо всём, кроме этих мгновений вместе. И хотя это всего лишь мелочи, именно они создают ощущение дома. Ощущение, что рядом есть кто-то, на кого всегда можно положиться. Незаметно для себя они начинают привыкать, что кто-то всегда рядом. Каждый день приносит моменты, которые складываются в прочный фундамент их новой жизни. Эндрю знает, что Нил всегда выручит его, даже если сам будет валиться с ног от усталости. А Нил уверен, что дома его всегда будут ждать, даже если он вернётся с игры в два часа ночи, а Эндрю завтра нужно будет рано вставать на работу. Сначала это кажется обыденной рутиной. Но с каждым днём она становится для них чем-то большим. Их дом постепенно наполняется не только голосами и смехом Одри, но и ощущением уюта и безопасности, которого раньше ни у Нила, ни у Эндрю не было. Но спокойствие не длится долго. Ещё не проходит и двух месяцев их вынужденного родительства, как случается худшее, что может произойти с родителями. Их ребёнок заболевает. Эндрю просыпается утром. Сам. Впервые за полтора месяца никто не плачет, не стучит в дверь, будя его, и даже телевизор на первом этаже выключен. Это уже само по себе странно, но ещё больше его удивляет время — часы показывают восемь утра. Эндрю хмурится. Нил должен был уже давно подняться, принять душ и начать готовиться к тренировке. Но он не слышит ни звука. Что-то явно было не так. Эндрю натягивает первую попавшуюся футболку, даже не замечая, что она помятая и с пятном от кофе, и спешит в детскую. В комнате тихо, но эта тишина сразу кажется ему неправильной. Он приоткрывает дверь и видит Одри: она лежит на боку, одеяло сбилось к ногам, а её любимая на этой неделе игрушка-единорог валяется где-то у подушки. Эндрю наклоняется над кроваткой, опираясь на её деревянный бортик. Он мягко отводит светлую чёлку с её лица, чтобы лучше рассмотреть. — Эй, маленькая зараза, — шепчет он, пытаясь разбудить её. Одри стонет, приоткрывая глаза, но не двигается. Эндрю чувствует как, его тревога растёт. Он осторожно касается её лба. Горячий, почти обжигающий. — Одри, что с тобой? Она смотрит на него мутным взглядом, и в следующий момент её начинает бить крупная дрожь. Эндрю замирает, сердце начинает стучать как бешеное. «Господи, у неё приступ» — мелькает страшная мысль в голове. Но прежде чем он успевает что-то предпринять, Одри внезапно сжимается, и её рвёт. Малышка трясётся и рыдает, размазывая рвоту по своему лицу и волосам. — Чёрт, — выдыхает Эндрю, и паника нарастает в нём с каждой секундой. Он тут же вытаскивает её из кроватки, стараясь не обращать внимания на запах и липкую жидкость, которая теперь покрывает и её, и его руки. — Блядь, блядь, блядь… Одри продолжает плакать в его руках, а Эндрю, прижимая её к себе, мчится в ванную. — Извини. Извини, — бормочет он, запинаясь. Он включает воду в ванной, чтобы смыть с неё рвоту, и кричит. — Нил! Его голос эхом разносится по дому, но ответа нет. Он кричит ещё раз, громче, отчаяннее. — Нил! Тишина. Никакого звука, никакого движения. Эндрю чувствует, как паника сменяется злостью. — Чёртов ублюдок, — шипит он сквозь стиснутые зубы. «Он ушёл. Просто ушёл и оставил нас одних», — думает Эндрю, яростно отжимая губку под струёй воды. Он быстро моет Одри, её тело горячее даже под прохладной водой. Она плачет, её маленькие руки судорожно хватаются за его футболку. Эндрю дрожит вместе с ней, но заставляет себя быть аккуратным. Он находит мягкое пушистое полотенце в шкафу под раковиной и заворачивает её, прижимая к себе. — Тсс, я здесь. Шепчет он, опускаясь прямо на мокрый кафельный пол. Его собственная одежда насквозь мокрая от воды и детских слёз. — Ты не одна. Тшшш, всё будет хорошо. Одри только сильнее вжимается в него, продолжая плакать. Её маленькие ручки хватают край полотенца, а тело всё ещё дрожит. Эндрю смотрит на её красное, заплаканное лицо и ощущает, как его собственная беспомощность наваливается с новой силой. — Что мне делать? — спрашивает он вслух, не ожидая ответа. Одри отвечает жалостливым всхлипом, и это словно возвращает его к реальности. Эндрю поднимается на ноги, укачивая её на руках. Он ставит перед собой задачу: сначала успокоить её, потом позвонить врачу. Поправив полотенце, он отчаянно уговаривает себя. — Всё будет хорошо. Я справлюсь. Мы оба справимся. Эндрю спускается вниз, одной рукой поддерживая Одри, а другой наливая в детскую бутылочку воду. Она пьёт медленно, по чуть-чуть, пока Эндрю пытается найти аптечку и удержать свои нервы под контролем. — Всё хорошо. Всё будет хорошо, — шепчет он больше для себя, чем для неё. Когда Одри наконец немного успокаивается, Эндрю находит детский ушной термометр. Его пальцы нервно дрожат, пока он включает устройство. — Всё хорошо, Одри, — бормочет он себе под нос, приглаживая волосы девочки, чтобы аккуратно вставить термометр в её ушко. Пара минут беспокойного ожидания и тонкий звуковой сигнал. Эндрю замирает, выдыхая с облегчением: 99.5°F. «Не слишком высокая,» — думает он, но всё же решает не рисковать. Он берёт телефон и набирает номер ближайшей клиники. — Здравствуйте, это клиника «Мейпл»? У меня ребёнок, ей полтора года. Рвота и жар. — Поняла вас, сэр, — отвечает спокойный голос девушки на том конце провода. — Вы могли бы уточнить, какая у неё температура? Эндрю бросает взгляд на термометр, который продолжает держать в руке. — 99.5, — быстро отвечает он. — Хорошо. Немного повышенная, но ничего критичного. Вы давали ей что-нибудь от температуры? — Нет, пока ничего. — Всё правильно, с такими показателями лекарства не нужны. Давайте запишем вас на приём. Когда вы сможете приехать? Эндрю смотрит на часы. — Чем раньше, тем лучше. — У нас есть свободное время на 11 утра. Подойдёт? — Да, — быстро соглашается он, на ходу набрасывая план действий в голове. — Отлично. Если её состояние ухудшится до визита, сразу звоните в скорую. — Спасибо, — коротко говорит Эндрю и заканчивает звонок. Одри, посасывая пустышку, выглядит чуть спокойнее. Эндрю опускает её в манеж на первом этаже. Её кроватку придётся или долго отмывать или выкидывать. — Займусь этим позже, — мрачно бормочет он себе под нос. Оставив Одри внизу, Эндрю быстро поднимается на второй этаж, спеша в свою комнату, чтобы переодеться и в это же время звонит Нилу, который предсказуемо не отвечает. Его шаги звучат тяжело на лестнице, а мысли путаются. Уже в своей комнате он торопливо снимает грязную футболку и с силой захлопывает дверцу шкафа. В это же время он звонит Нилу. — Давай, давай, ответь! — выдыхает он, но слышит только гудки. — Где тебя чёрт возьми носит? Шипит Эндрю в трубку. В комнате он на ходу снимает домашние штаны, переодеваясь в плотные чёрные джинсы, и чуть не разрывает пуговицы на рубашке, пока пытается их застегнуть. — Одри больна. Мне нужно отвезти её в больницу. Перезвони. Эндрю некогда умываться как следует — он просто плескает в лицо холодной водой и приглаживает волосы. Он снова набирает Нила, выходя из комнаты, но вдруг замирает. — Какого… Эндрю подносит телефон к уху и оборачивается к двери комнаты Нила. Она закрыта. — Не может быть… Шепчет он, но замешательство быстро сменяется злостью. — Нил! Кричит он, подходя к двери и стуча по ней так, что ладони начинают болеть. — Открывай, чёрт возьми! Ответа нет. И никакого звука изнутри. Эндрю поджимает губы, пытаясь понять, что делать. Его охватывает бешенство. Эндрю в ярости. Нет, он в бешенстве. Он там носится с больной Одри, оттирая рвоту и звоня врачу, пока Нил спит? Эндрю в ярости ударяет кулаком по двери. Нил не открывает, и Эндрю не слышит ни звука. Он поджимает губы, не зная что делать, но решает, что если Нила там нет и он заглянет врутрь — ничего не случится. А если он там и игнорирует его, то Эндрю будет в слишком большой ярости, чтобы извиняться за вторжение. Ручка поддаётся, и дверь легко открывается. — Нил! Начинает он, но слова застревают в горле, когда он видит, что Нил лежит на кровати, укрывшись с головой одеялом. Эндрю медленно подходит к нему, готовый сорваться на крик, но видит лицо Нила. — Только не это… — шепчет он сам себе, чувствуя, как сердце уходит в пятки. Нил выглядит ужасно. Его лицо бледное, а лоб покрыт потом, дыхание тяжёлое. Эндрю осторожно тянется и резко срывает одеяло, чтобы понять насколько всё плохо. Он отбрасывает одеяло в сторону, обнажая Нила, который съеживается в постели, обхватив себя руками, зубы у него выбивают мелкую дробь от холода. Он приоткрывает глаза, но его взгляд расфокусирован, словно он смотрит сквозь Эндрю, и тот не уверен, осознаёт ли Нил, что происходит вокруг. — Чёрт, — выдыхает Эндрю, чувствуя, как внутри всё сжимается от паники. Он резко поворачивается и выбегает из комнаты, спускаясь вниз, где Одри всё ещё сидит в манеже, спокойно играя с плюшевой игрушкой. Эндрю проверяет её взглядом, чтобы убедиться, что она в порядке, затем наливает стакан воды и хватает с кухонного стола аптечку. Возвращаясь к Нилу, он бросает аптечку на прикроватную тумбочку, ставя рядом воду. Он сам с трудом удерживает равновесие от своей же спешки. — Нил, — зовёт Эндрю, подойдя ближе, но не решается сразу прикоснуться. — Ты слышишь меня? Нил слабо хрипит что-то невнятное, его взгляд немного проясняется, но он всё ещё словно в тумане. — Холодно… Шепчет он, его голос звучит так тихо, что Эндрю едва разбирает слова. Нила трясёт, как в лихорадке, и в этот момент у Эндрю проскакивает тень сострадания, но она быстро сменяется решительностью. — Это не холод, это температура, — говорит он громко, чтобы Нил его услышал. — Давай, рот открой. Он практически суёт градусник Нилу в рот, стараясь не обращать внимания на его хрипы. В это время где-то на тумбочке начинает звонить телефон Нила. Эндрю кидает взгляд на экран, где высвечивается имя «Жан». Это друг и коллега Нила по команде. Эндрю колеблется, не знает, стоит ли отвечать, но затем, взглянув на совершенно обессиленного Нила, решает взять трубку. — Алло? — Hé, Neil! Tu viens à l'entraînement? — звучит быстрый голос. Эндрю на секунду замирает, не понимая, но быстро берёт себя в руки. — Это Эндрю, — коротко отвечает он. На другом конце линии наступает недолгая пауза, затем голос становится более собранным, и собеседник переключается на английский. — О, привет, Эндрю. А где Нил? Эндрю тяжело вздыхает, чувствуя раздражение и усталость одновременно. — Он болен. Жан на секунду замолкает, а затем обеспокоенно спрашивает. — Болен? Что с ним? Всё серьёзно? Эндрю оглядывается на Нила, который дрожит под одеялом, тяжело дыша. — У него жар, — отвечает он кратко. — Я пытаюсь привести его в порядок. — Ты хочешь, чтобы я приехал? — предлагает Жан. Эндрю на мгновение задумывается, прежде чем ответить. — Пока не нужно. Я справлюсь сам. Эндрю сбрасывает звонок и проверяет термометр Нила. Он ругается себе под нос и начинает ходить по комнате кругами, чувствуя, как от напряжения в груди буквально сжимается тугой узел. Он не может позволить себе паниковать, не сейчас. Нил лежит на кровати, едва реагируя на происходящее, а внизу Одри, пусть и временно успокоенная, всё ещё нуждается в его заботе. Он поднимает телефон, набирает Жана снова, потому что ему просто необходим хоть какой-то совет, хоть какая-то поддержка. — Да? Эндрю? Отвечает Жан почти сразу, его голос звучит обеспокоенно. — Они оба больны. Эндрю говорит быстро, словно слова вырываются сами по себе. — Нил… У него 101.8. У Одри 99.5. Я позвонил в больницу, но я не знаю, что делать. Откровеничает Эндрю, но ему просто…ему нужна помощь. Аарон был единственым из его знакомых, у кого были дети. И если бы…если бы он всё ещё был жив Эндрю позвонил бы ему. Он всегла звонил ему. Жан недолго молчит, видимо, собирая мысли вместе, а затем говорит. — 99.5 — это не критично, но для ребёнка это уже много, особенно если это твой ребёнок. Слова «твой ребёнок» бьют по ушам, но у Эндрю сейчас нет сил спорить. — Ты говорил, что уже звонил врачу? — Да, поеду с Одри к 11. Но Нил… Эндрю трёт лицо свободной от телефона ладонью, чувствуя, как наваливается бессилие. — Дай ему жаропонижающее и заставь отдохнуть. Эндрю кивает, хотя Жан этого не видит. — Он будет спать, пока ты отвозишь Одри в больницу. Аарон был врачом верно? Эндрю сжимает кулаки. — Да. Был. — Но он ведь не был педиатором? Так что там должен быть кто-то, кто знает историю болезни Одри и её саму. — Спасибо, — говорит Эндрю, немного смягчившись. — Эндрю, я понимаю, что ты сейчас напуган. У меня тоже есть сын, и каждый раз, когда он болеет, это… это самое ужасное чувство на свете. Но ты справишься. Ты уже отлично справляешься. Эти слова неожиданно ободряют, хотя Эндрю всё ещё бессмысленно злится на Нила за то, что оказался в этой ситуации один. — Спасибо, Жан. Правда. — Если что, звони. И, Эндрю… проверь, чтобы Нил действительно выпил лекарства. Ты же его знаешь. Эндрю криво улыбается, прощается и отключает телефон. Он возвращается к кровати Нила, который едва двигается, но всё же слабо реагирует на его шаги. — Нил, — зовёт Эндрю, хлопая по тумбочке рядом, чтобы привлечь его внимание. — У тебя жар 101.8. Я сейчас отвезу Одри к врачу, а тебе нужно отдохнуть. Но сначала выпей это. Он суёт Нилу в руку две таблетки. Нил открывает глаза, но не двигается, словно все силы покинули его. Эндрю стоит около его постели несколько минут, ожидая, когда же Нил наконец проглотит их. — Ты надо мной издеваешься? Открой глаза. Я сказал: выпей таблетки. Нил стонет в ответ. — Выпей их, Нил, — строго повторяет Эндрю. — Я устал… — хрипит тот, закрывая глаза и едва сжимая таблетки в ладони. Эндрю стискивает зубы, чувствуя, как злость пробивается сквозь усталость. — Нил, это температура. Если ты ничего с этим не сделаешь, будет только хуже. Нил лишь снова слабо стонет, не в силах ответить на это. Эндрю сомневается, что он вообще понял хоть половину из сказанного. Он наклоняется, забирает таблетки из его ладони и суёт их Нилу в рот, придерживая голову. — Глотай. Приказывает Эндрю, поднося заранее принесенный стакан воды к его губам. Нил делает пару глотков, кривится, но лекарства проглатывает. — Теперь можно мне поспать? — слабо спрашивает он, обессиленно откидываясь на подушку. Эндрю отступает, оставляя ещё полный стакан на тумбочке так, чтобы Нил в любой момент мог до него дотянуться. — Спи, — говорит он тихо, чуть смягчаясь. Он стоит у кровати ещё несколько секунд, наблюдая за Нилом, чьё дыхание всё ещё тяжёлое, но стабильное. Эндрю бросает на него быстрый тревожный взгляд и уходит. Сейчас он больше нужен Одри. Нил справится сам. Боже, Эндрю очень надеяться, что он справится.

***

Эндрю нервно пинает коляску, пытаясь сдвинуть её с места. Она застряла на неровном тротуаре, и его нервы понемногу сдают. Он ещё раз толкает её, уже не обращая внимания на прохожих, которые косо поглядывают на его бессильные попытки. — Да как же это?! Что здесь…? Что здесь за чертовы тротуары?! Да, блядь… — он срывается, почти не замечая, как громко ругается с ребёнком на руках. Коляска, наконец, сдвигается, и Эндрю облегчённо выдыхает. Он щурится от усталости, оставляя её стоять просто так около больничного входа, пока сам вытаскивает телефон из кармана. Это не первый раз, когда ему приходится нарушать свой устоявшийся распорядок дня, и уж точно не последний, не с маленьким ребёнком на руках. Но на этот раз всё гораздо хуже. Одри болеет, Нил остался дома один с температурой, а сам он уже давно на грани срыва. Но звонок Томасу, хоть и с опозданием, был необходим. Ему нужно было хотя-бы предупредить, что он сегодня не придёт. И завтра. Или вообще на этой неделе. — Томас. Я не смогу сегодня прийти, Одри заболела. — он говорит это быстро, сдавлено, почти без пауз. Томас реагирует сразу и достаточно бурно. — Не переживай, босс! Я за всем тут присмотрю! Просто передай мне все свои задачи, и мы с этим справимся. — его голос успокаивает, но не помогает отпустить напряжение, которое сжимает грудь Эндрю. — Да, да, я напишу тебе, что нужно сделать… Он чувствует, как разрывается внутри от усталости, но, не дождавшись ответа, быстро завершает разговор. — Всё, мне пора. Эндрю кладёт телефон в карман и поворачивается к медсестре. — Мистер Миньярд? — Да, это я, — отвечает он, кивая. Медсестра вежливо улыбается, показывая жестом, чтобы он шёл за ней. Эндрю встаёт и, чувствуя, как в груди немного спадает напряжение, следует за ней. — Пройдите за мной, сэр, доктор скоро вас примет. Эндрю входит в комнату, где уже стоит смотровой стол с чистой простынью на нём. Он усаживает Одри, бережно кладя её на стол, и протягивает ей игрушку из сумки на плече. Она хватает её с тихим смешком, крепко вцепившись в мягкое тело плюшевого зверя. Эндрю не отпускает игрушку полностью, двигая её и издавая соответствующие звуки. Одри увлечена, её глаза блестят, и, несмотря на жар, она улыбается. — Мяу! Мяу! Шепчет Эндрю, прижимая игрушку к горячей щеке Одри. — Смотри, Одри, маленький пушистый котёнок. Она хватает игрушку обеими руками, пытаясь потянуть её на себя, и Эндрю отпускает, начиная тихо смеяться. Он чувствует, как его сердце успокаивается, наблюдая за тем, как она отвлекается. Эндрю наблюдает за Одри, когда на пороге появляется врач. Молодой мужчина в белом халате, на котором нарисованы маленькие котята и цветные бабочки, заходит внутрь и, как только он отрывает взгляд от бумаг в руках, замирает, задерживая дыхание. Эндрю мгновенно выпрямляется при виде него, его взгляд фиксируется на враче. Сердце Эндрю пропускает удар, когда он слышит его дрожащий голос. — О… Эндрю, да? Голос врача немного неуверен, будто он видит перед собой совсем другого человека. Эндрю чувствует, как его начинает тошнить. Он хочет уйти, убраться, как можно дальше от этого голоса и от взгляда полного бессмысленной надежды. Но Одри больна, поэтому Эндрю только кивает, его кулаки сжимаются от напряжения. Врач, заметив это, пытается успокоиться сам, но его лицо выдает внутреннее смятение. Он быстро сглатывает и продолжает. — Простите, просто вы так похожи… и… Я работал с вашим братом, Аароном. Слова звучат, как удар в живот, и Эндрю чувствует, как что-то болезненно сжимается внутри. Он не может сказать ничего, а его взгляд становится немного пустым. — Я слышал… мы все слышали про аварию. Аарон был замечательным человеком и блестящим врачом. Мне очень жаль. Эндрю вежливо кивает, пытаясь сдержать собственные эмоции. Он устал от постоянных напоминаний о том, что Аарона больше нет. Эндрю чувствует, как в груди сдавливается и не отпускает. — Спасибо. Говорит он сдержанно, но тут же отвлекается на то, как Одри суёт пальцы в рот. — Фу, не делай так. Шепчет Эндрю, раздраженно вытаскивая её маленькие ручки изо рта, заменяя их соской. Врач, похоже, немного приходит в себя, делает шаг вперёд и начинает осматривать Одри. Она усталая, слегка сонная, но внимательно наблюдает за ним, пытаясь схватить его за халат. — Привет, Одри! Какая ты уже большая, — с улыбкой говорит врач, наклоняясь к ней. Она, на удивление, отвечает ему непонятным набором звуков. — У неё был жар утром, — говорит Эндрю, сжимая руки. — И её вырвало. Врач внимательно слушает его, осматривая девочку с помощью стетоскопа, и присаживается рядом на стул. — У неё всё в порядке с питанием? Какая она обычно спит? — интересуется он, начиная заполнять карту. — Поначалу не очень, но сейчас всё хорошо. — Эндрю переводит взгляд на Одри. Врач кивает, продолжая осмотр, но тут Эндрю нервно повторяет. — У неё был жар. И обычно… Обычно это Аарон решал такие дела. Я не… не знаю, что делать. Эндрю кажется, что его голова снова начинает болеть. Он всё больше чувствует свою бесполезность, пока врач не прерывает его напряжённую речь. — У неё обычная ветрянка. Вот взгляните. Говорит врач, указывая на несколько небольших красных пятнышек на спине Одри. — Это не страшно. Жар пройдёт, а сыпь можно обработать. Не переживайте слишком сильно. Эндрю медленно выдыхает, почти чувствуя, как весь тяжёлый груз сходит с его плеч. Его глаза закрываются с облегчением. — Ветрянка. Тихо повторяет Эндрю, чувствуя, как его тело расслабляется. — Да, ветрянка. Эндрю открывает глаза, но все еще чувствует тяжесть в груди. Он немного морщится от боли, его мысли запутаны, и каждое слово врача звучит как эхо в голове. — Мой… друг. Тоже заболел. Вместе с Одри, — еле произносит Эндрю, запинаясь. Врач нахмуривается, его взгляд становится более внимательным. Он что-то долго обдумывает, а затем неохотно говорит. — Если это тоже ветрянка, то это не очень хорошо. Взрослые переносят её куда хуже, чем дети. Эндрю настораживается, его пальцы сжимаются в кулаки, он чувствует, как тревога начинает снова нарастать. — Насколько хуже? — его голос напряжен, полный страха. Врач начинает перечислять, и его интонация становится серьезной. — Лихорадка, слабость, рвота, иногда даже галлюцинации… Перечисляет он, и слова, как острые камни, обрушиваются на Эндрю. Он представляет себе Нила, одного в пустом доме, страдающего от этих симптомов, и это вызывает у него приступ тревоги. — И что делать? — Эндрю сжимает зубы, не зная, как с этим справиться. Врач, не торопясь, отвечает, его голос ровный, но он понимает, что для Эндрю это серьёзная ситуация. — То же, что и для Одри. Лекарства от ветряной оспы нет. Мы можем только облегчать симптомы: сбивать жар, но только если он больше 101.3, мазать сыпь и следить, чтобы не было вторичной инфекции. Для детей ветрянка не опасна, но вам стоит следить за своим… за своим другом. И если что, сразу везти его в больницу. Эндрю не сразу реагирует. Он всё еще думает о Ниле, его сердце снова сжимается, но он кивает, стараясь сосредоточиться на задачах, которые ему предстоит выполнить. Он аккуратно берёт Одри на руки, прижимает её к себе и чувствует её тепло, её маленькие ладошки, крепко сжимающие его рубашку. — Я понял. Говорит он. Эндрю уже мысленно планирует, что ему делать дальше. Он решает, что первым делом поедет в аптеку, чтобы купить необходимые лекарства. Затем — продукты. Но в голове по-прежнему крутятся мысли о Ниле.