Пока мы есть друг у друга, всё будет хорошо

Они едут в полной тишине. В машине не звучит радио, никто не говорит — даже дыхание кажется ужасно громким. Мрак ночи за окном разрезают световые полосы от встречных машин, но этот свет кажется слишком резким, почти оскорбительным для боли, заполнившей салон. Фары выхватывают из темноты новенький дом Кейтлин и Аарона, и Нила мгновенно накрывает тошнота. Этот дом — живое напоминание о них и о том, что их больше нет. Нил чувствует, как его ногти впиваются в ладони, когда машина замедляет ход и останавливается у знакомой лужайки. Этот дом — полная противоположность той маленькой квартире, в которой Нил вырос. Здесь всё наполнено любовью, теплом и их общими воспоминаниями. Ковер в гостиной они покупали вместе — все четверо, споря о цвете и текстуре, пока Кейтлин не махнула рукой и просто выбрала тот, который понравился ей. Мебель, которую они таскали из грузовика под её строгие указания, всё ещё стоит на своих местах. А ваза на полке у окна — подарок Нила Кейтлин на день рождения. Он помнит, как она обрадовалась, распаковав коробку, и сразу побежала искать место для неё. Нил не может заставить себя выйти из машины. Он сидит, будто приросший к сидению, и смотрит на знакомый фасад дома. Он так ясно представляет, как Аарон выходит на крыльцо, хмурясь из-за холодного ветра, как Кейтлин подбегает к двери с широкой улыбкой и зовёт их в дом. Но этого больше никогда не будет. Кейтлин больше не засмеётся. Аарон больше не будет хмуриться, заботясь о ней и об Одри. Они больше никогда не обнимутся. Никогда не будут танцевать под старые пластинки, смеясь, когда Аарон снова ошибётся в шаге. Они больше никогда не увидят свою дочь. Нил ощущает, как ком подкатывает к горлу, и он прикрывает глаза, стараясь проглотить слёзы, но это бесполезно. Мысль о том, что Одри теперь сирота, пронзает его слишком сильно. Она осталась совсем одна. Нил открывает глаза и поворачивается к Эндрю. Тот сидит, уставившись на руль, его лицо неподвижное, но Нил видит, как напряжённо сжаты его руки. Он тоже это понимает. Теперь всё будет иначе. Одри больше никогда не услышит голос матери, никогда не почувствует тёплые руки отца, обнимающие её перед сном. Нил старается не представлять, как эта девочка, с её весёлыми глазами и мягкими волосами, смотрит запертую дверь, не понимая, почему родители не возвращаются домой. — Мы должны что-то сделать. Хрипло произносит Нил, нарушая тишину между ними, и тут же жалеет об этом. Эндрю медленно поворачивает голову в его сторону, и в его взгляде Нил видит ту же боль, тот же страх. Вот только Эндрю молчит и это пугает Нила ещё больше. Эндрю никогда не молчит.

***

Нил меряет шагами гостиную, пытаясь держать себя в руках, но каждый раз, когда он слышит монотонный женский голос в трубке, он почти срывается на крик. — Нет, нет, нет! Мэм, вы не понимаете! Нил делает резкий поворот, сжимая телефон так сильно, что суставы практически белеют. — Почему мы не можем забрать её сегодня?! Он бросает взгляд на Эндрю, который сидит на диване, всё ещё не произнося ни слова. Его лицо остаётся непроницаемым, но напряжение в его позе выдаёт бушующую внутри бурю. — Нет! Мне плевать на ваши протоколы! Это… Нил резко обрывает сам себя, чувствуя, как его голос дрожит, и он сжимает свободную руку в кулак, чтобы хоть как-то успокоиться. На другом конце провода голос женщины остаётся ровным и профессиональным. Её бесстрастный тон только сильнее раздражает и злит Нила, но он заставляет себя дослушать до конца. — Да, — говорит он сквозь зубы, — я буду по этому номеру. Хорошо. Нил отключает телефон и шумно выдыхает, проводя ладонями по лицу. Пальцы дрожат, но он старается не показывать этого. — Они ничего не будут делать до восьми утра. Произносит он, обращаясь к Эндрю, но тот никак не реагирует. Эндрю сидит неподвижно, его взгляд устремлён куда-то перед собой. На мгновение Нил чувствует себя так, словно разговаривает с каменной стеной, и от этого внутри всё скручивается в тугой узел. — Но я уверен, с ней всё нормально, — добавляет Нил, смягчив тон. — Давай просто переночуем здесь? Тогда мы сразу поедем, как только нам позвонят, ладно? Эндрю не отвечает. Он даже не шевелится. Его лицо остаётся мёртвым, будто он полностью закрылся от всего вокруг себя. Нил глубоко вздыхает, понимая, что не получит сейчас от него никакого ответа, и отводит взгляд, чтобы снова не сорваться. Дом давит на него со всех сторон. Всё здесь напоминает ему о Кейтлин и Аароне. Но их здесь больше нет. И не будет. Не выдержав гнетущей тишины, Нил идёт наверх. Под его ногами скрипят ступени, и каждый звук кажется невероятно громким, слишком громким в этой угнетающей тишине. Он открывает дверь в хозяйскую спальню, стараясь не смотреть на кровать, на которой, казалось бы, совсем недавно лежали Кейтлин и Аарон, обсуждая что-то тихим шёпотом посреди ночи. Комната кажется словно застывшей во времени. Здесь всё будто ждёт тех, кто уже никогда не вернётся. На подушке справа лежит чёрная атласная маска для сна. Она принадлежит… принадлежала Кейтлин. Нил помнит, что ещё со школы сон в полной темноте был для неё единственным способом выспаться. Слева, на прикроватной тумбочке рядом с кроватью стоит чашка. Когда-то в ней был чай или кофе— возможно, приготовленный Аароном перед тем, как он спешил на работу. Теперь что-бы там ни было давно остыло. Нил не может заставить себя убрать её. Он сжимает кулаки, чтобы подавить внутреннюю дрожь. Но его взгляд всё равно цепляется за фотографии, расставленные на комоде чей-то заботливой рукой: Кейтлин смеётся, обвивая руками шею Аарона. На лице Аарона такая редкая для него широкая улыбка. Он почти всегда был серьёзным, немного замкнутым, но здесь его глаза сияют неподдельным счастьем. На другом снимке они вдвоём обнимают ещё совсем маленькую Одри. Кейтлин, с растрёпанными волосами после сна и Аарон, неуклюже поддерживающий малышку под голову, и, конечно же, Одри, сжимающая в своих крошечных ручках палец отца. Нил помнит тот день — он сам сделал эту фотографию. Рядом стоит ещё одна фотография, на которой запечатлены они все впятером: Кейтлин, Аарон, Эндрю, Нил и маленькая Одри. Они на пикнике — красно-белое покрывало в клеточку, корзина с едой, яркое солнце светит из-за высоких деревьев. Эндрю держит пускающую слюни Одри на руках, отодвигая её от, пытающегося забрать малышку себе, Нила. Аарон закатывает глаза, наблюдая за ними, а Кейтлин широко улыбается, делая селфи. Эти кадры выглядят такими счастливыми и такими настоящими, что горло мгновенно перехватывает. Каждая мелочь, каждый предмет здесь словно кричат о том, что когда-то в этой комнате была жизнь. Настоящая, живая, счастливая жизнь. Нил медленно обводит её взглядом, и его сердце сжимается. — Господи, нет… — срывается с его губ почти беззвучно. Нил зажимает рот рукой, чтобы не закричать, чтобы не дать воле эмоциям, но слёзы уже текут по щекам. Его плечи трясутся, дыхание сбивается, становится рваным и хриплым. Картинка перед глазами плывёт, и паника накрывает Нила с головой. Его сердце бешено колотится в груди, словно собираясь вот-вот вырваться наружу. Ладони потеют, а грудь сдавливает так, что кажется — воздуха не хватит для следующего вздоха. Нил хватается за край комода, чтобы удержать равновесие. Голова кружится, и на секунду он готов просто опуститься на пол, закрыть лицо руками и остаться там навсегда. — Нет. Нет, ты не можешь сейчас, — говорит он себе, стиснув зубы. Нил закрывает глаза и делает глубокий вдох, пытаясь подавить накатившую волну горя, почти до боли сжимает комод, чтобы вернуть себе хоть немного контроля. У него нет времени на это. Потому что Эндрю… Эндрю сидит внизу, и с ним явно что-то происходит. Он молчит. Это тишина, от которой ему становится не по себе. Тишина, в которой Нил не знает, чего ждать — срыва, криков или чего-то похуже. Эндрю всегда был тем, кто держится, кто справляется и ограждает других от проблем. Но Нил видит, что это только маска. За этой маской скрывается усталость, боль и… отчаяние. «Он всё это держит в себе.» Думает Нил, крепко сжимая пальцами край комода. «И сколько ещё он сможет выдержать? Сколько ещё до того момента, когда он просто взорвётся?» А Одри… Чёрт, Одри! Нил снова глубоко вздыхает, стирая слёзы с лица. Они оба нуждаются в нём. — Соберись же. Сейчас не время, — шепчет он сам себе. Нил резко открывает шкаф, хватает одеяло и подушку, прижимает их к себе так, будто это единственное, что сейчас может удержать его в реальности. Его движения резкие, торопливые — будто, если он хоть на секунду замедлится, всё внутри снова разлетится на куски. Спускаясь по лестнице, он слышит своё тяжёлое дыхание. Этот звук кажется слишком громким, словно его шаги эхом разносятся по пустому, мёртвому дому. Нил стискивает зубы, стараясь не думать об этом, и ускоряет шаг. Он кладёт одеяло и подушку на диван рядом с Эндрю. Эндрю всё так же неподвижен, его взгляд прикован к какому-то невидимому пятну перед ним. Нил смотрит на него, чувствуя, как сердце снова болезненно сжимается. Он не знает, что сказать. Слова застревают в горле, и Нил понимает, что любое его движение, любое неосторожное слово может только усугубить ситуацию. — Эндрю… Тихо выдыхает Нил, чувствуя, как голос предательски дрожит, и делает паузу, прежде чем продолжить. — Ложись здесь. Он старается говорить как можно мягче, но всё равно слышит, как его слова отдают напряжением. Эндрю не отвечает, лишь медленно переводит на него взгляд, тёмный и пустой, словно это только оболочка, а самого Эндрю больше здесь нет. — Я лягу в гостевой спальне, — добавляет Нил, делая шаг назад. Эндрю смотрит на него долго, слишком долго, прежде чем всё-таки кивнуть. Его движения кажутся механическими, как у марионетки, которой управляют чужие руки. Он ложится на бок, медленно, словно это требует от него всей оставшейся энергии, и прикрывает глаза. Нил замечает, что Эндрю даже не взглянул на одеяло и подушку, которые он принёс. — Ну что ж, увидимся утром? Нил пытается вложить в голос хоть толику надежды, но сам знает, что это звучит фальшиво. Эндрю никак не реагирует, и Нил лишь выдыхает, чувствуя себя одновременно опустошённым и растерянным. Он выключает свет, оставляя комнату в полной темноте, и направляется вверх по лестнице. Каждый шаг отзывается тяжестью в груди. Добравшись до гостевой спальни, Нил заходит внутрь, даже не включая свет. Он чувствует, как усталость давит на плечи, но сон всё равно не приходит. Нил бросает взгляд на кровать, затем на телефон, который сжимает в руке. На экране тёмное стекло отражает его собственное лицо — измождённое, бледное, с покрасневшими глазами. Он падает на кровать, даже не раздеваясь, просто вытягиваясь на холодном одеяле. Телефон кладёт рядом с собой, так, чтобы его можно было мгновенно схватить, если раздастся звонок. Но звонка нет. Нил лежит, уставившись в потолок. Он не спит.

***

Когда стрелки на часах показывают 5:00, Нил больше не может лежать неподвижно. Его мышцы затекли, а разум переполнен гулом мыслей, словно радио, настроенное на десяток станций одновременно. Он выдыхает, поднимаясь с кровати, чувствуя, как одежда неприятно прилипает к телу. — Хватит. Говорит Нил себе тихо. Он больше не может ждать. Если Нил продолжит сидеть без дела, то просто сойдёт с ума. Поэтому он решает привести себя в порядок. Нил медленно проходит по коридору, стараясь не шуметь. Полы скрипят под ногами, а каждый звук кажется оглушающим. Он открывает дверь в ванную и включает свет. Яркое освещение ослепляет его на миг, и Нил щурится, глядя на своё отражение в зеркале. Лицо бледное, глаза покрасневшие, под ними залегли глубокие тени. На щеках — следы засохших слёз. Нил ненадолго замирает, разглядывая себя, словно видит впервые, а потом резко отворачивается и открывает кран. Холодная вода обжигает, но это именно то, что ему нужно. Он заходит под душ, вздрагивая, когда ледяные струи касаются кожи. В первое мгновение холод кажется невыносимым, словно его пронзают сотни крошечных иголок, но постепенно Нил чувствует, как напряжение уходит. Голову заполняет долгожданная тишина. Он стоит под потоком воды, позволяя ей смывать усталость, страх, боль. Закрывает глаза, чувствуя, как прохлада проникает в каждую клетку. Она пробуждает его, помогает снова ощутить себя в реальности, почувствовать, что он всё ещё здесь, всё ещё может что-то сделать. «Я буду горевать позже.» Думает Нил, открывая глаза. Сейчас не время. Сейчас ему нужно быть сильным. Он вытирается полотенцем, не заботясь о том, чтобы тщательно высушить волосы. Капли воды стекают по его шее, и это почему-то придаёт ему чувство ясности. Он одевается быстро, выбирая первое, что попадается под руку. Нил смотрит на часы. Всё ещё слишком рано для звонков, но время уже не стоит на месте, как это казалось ночью. Сейчас у него есть цель. «Одри», — напоминает Нил себе. Она нуждается в нём. В них. Нил спускается вниз, заранее готовясь к самому худшему: пустой кухне, молчанию или, может быть, ещё одному эпизоду, когда Эндрю кажется слишком сломленным, даже чтобы дышать. Но он останавливается на нижней ступеньке, когда слышит тихий звук готовящейся еды. В воздухе пахнет чем-то жареным, и сердце Нила на мгновение замирает. Эндрю уже на кухне. Он стоит у плиты, одетый в ту же одежду, что и вчера, его движения уверенные, но напряжённые. В руках у него сковородка, на которой готовится омлет. — Кто-нибудь звонил? — спрашивает Нил, проходя в кухню. Эндрю замирает, его спина выпрямляется, но он не оборачивается. Через секунду он качает головой. Нил, выдыхая, опускается на стул у стола и поднимает свой телефон. — Мне пришло сообщение от их адвоката, — говорит он, глядя на экран. — Он сказал, что сейчас приедет. Эндрю коротко кивает, всё ещё сосредоточенный на приготовлении завтрака. Через минуту он ставит на стол две тарелки, одна из которых предназначена для Нила. — Я… мне не надо, — Нил торопливо машет рукой, словно отмахиваясь от тарелки. Эндрю оборачивается, его взгляд спокойный, но изучающий. Он останавливается со сковородкой в руках, как будто ожидает объяснений. — Я не голоден. Тихо произносит Нил, опустив глаза. Ему становится неловко от этого молчаливого осуждения. — Я просто… не могу есть, когда волнуюсь. Не сегодня. Эндрю смотрит на него ещё несколько секунд, а затем медленно убирает одну из тарелок, всё ещё не говоря ни слова. Он возвращается к столу с двумя чашками кофе, ставит одну перед Нилом и садится напротив. — Спасибо. Шепчет Нил, грея свои холодные, словно ледяные, пальцы о кружку. Тепло проникает в его ладони, но оно никак не добирается до сердца. Эндрю молча берёт вилку и начинает есть. Нил наблюдает за ним, не произнося ни слова. Тишина кажется одновременно и напряжённой, и странно успокаивающей. Только звук вилки, скребущей по тарелке, иногда прерывает её, напоминая о том, что жизнь всё ещё движется, даже если кажется, что она остановилась. Нил пьёт кофе небольшими глотками, каждый раз ощущая горечь, которая совпадает с тяжестью в его груди. Они завтракают молча, будто любое слово способно разрушить хрупкий порядок, удерживающий их от краха. Эндрю доедает, аккуратно откладывает вилку и встаёт из-за стола, не произнося ни слова. Нил следует за ним к раковине, где они так же молча моют посуду. Когда работа заканчивается, они идут в гостиную. Эндрю садится в кресло, не глядя на Нила, а тот устраивается на краю дивана, нервно постукивая пальцами по колену. Время тянется мучительно медленно. Нил бросает взгляд на часы — 7:00. — Слишком рано, — выдыхает он, больше для себя, чем для Эндрю, но тот даже не реагирует. Тишина снова заполняет пространство вокруг. Нил пытается сосредоточиться на звуках из окна: шуме редких машин, щебете птиц, но всё это кажется далёким и нереальным.

***

— Я не сомневаюсь, что сейчас вам очень тяжело. Мужчина напротив них тяжело вздыхает, его голос звучит ровно, но немного сочувственно, словно он повторяет слова, которые говорил десятки раз раньше. — Кейтлин и Аарон были замечательными людьми. Итак… У вас наверняка много вопросов? Нил сидит на краю дивана, его руки сжаты в кулаки. Он бросает взгляд на Эндрю, чьё лицо остаётся непроницаемым, а затем возвращает взгляд к мужчине. — Да. Одри. Коротко отвечает Нил за них двоих, его голос звучит чуть громче, чем он бы этого хотел. — Мы сейчас оба думаем только о ней. Скажите, что с ней будет? Эндрю напрягается рядом с ним, и Нил чувствует это, даже не глядя на него. Адвокат кивает, держа руки на папке. — Чтож, я уже подготовил необходимые документы, — отвечает он. — Приёмная семья, где она провела эту ночь, передаст её органам опеки. Они считают, что для неё будет лучше оставаться в привычной среде. Поэтому первым делом её нужно будет забрать и привезти сюда. — Сюда? Нил моргает, удивлённо распахнув глаза. — Простите. Адвокат поправляет галстук, словно это может скрыть его неловкость. — Аарон и Кейтлин ведь обсуждали с вами вопрос опекунства? Нил оборачивается к Эндрю, тот медленно качает головой. — Нет. Отвечает Нил за них обоих, его голос звучит твёрдо, но внутри всё кипит. Мужчина тяжело вздыхает, явно готовясь к сложному разговору. — Перед составлением завещания мы обсуждали с ними, кто будет заботиться об Одри, если они оба… если их не станет. Нил начинает терять терпение. — Только не говорите, что… — Они назвали вас. Прерывает адвокат, указывая на них обоих. — Вас двоих. Нил резко откидывается на спинку дивана, ошеломлённый. — Какого чёрта?! Выдыхает он, его голос дрожит от возмущения. — Я уверен, что не о такой семье вы мечтали. Пытается сгладить ситуацию мужчина, но это только вызывает у Нила новый всплеск ярости. — Как они вообще могли это сделать?! Мы даже не… мы не можем этого сделать! Эндрю молчит, но его взгляд становится ещё холоднее. Нил смотрит на адвоката, будто тот способен дать ему объяснение, которое сможет всё исправить. — Я понимаю, для вас это шок, — мягко продолжает адвокат. — Уж поверьте, я пытался их отговорить от этого. Но у вас есть варианты. — Варианты? Нил почти смеётся, но смех звучит горько. — Да. Вы можете отказаться. Это серьёзное решение. Это ребёнок. Огромная ответственность. Нил опускает голову, сжимая её руками. Эндрю сидит, уставившись в одну точку, его лицо остаётся непроницаемым, но внутри него, Нил точно знает, тоже всё рушится. Нилу не нужно спрашивать, чтобы понять, о чём думает Эндрю. Тяжесть этого разговора для него не только в трагедии потери. Нил мгновенно чувствует себя идиотом. Эндрю долгое время был сиротой. Нил не знает, через что ему пришлось пройти, пока он не встретил Аарона, но догадывается, что это было нечто ужасное. Кейтлин никогда не рассказывала подробностей, но Нил достаточно знал о жестокости мира, чтобы догадаться. Он машинально потирает шрам на груди через ткань футболки — старая привычка, которая возвращается, когда его переполняет беспокойство. — Какие у нас варианты? Спрашивает Нил, резко поднимая голову, хотя голос звучит хрипло и устало. — Вы сказали, у нас есть варианты? — Да, — спокойно отвечает адвокат, склонив голову. — У Аарона, как вы знаете, есть старший брат — Николас. А у Кейтлин… — Её родители развелись и сейчас живут за границей. Перебивает Нил, его голос звучит напряжённо. Адвокат кивает. — Да, вы правы. Есть вероятность, что кто-то из них захочет забрать Одри. Но если это не произойдёт, она отправится в детский дом, где будет ждать либо опеки, либо приёмную семью. — Её отправят в приют? Шепчет Нил, его лицо бледнеет. Эти слова звучат, как удар в грудь. Он поворачивает голову к Эндрю, который остаётся неподвижным, будто застыв. Нил отрицательно качает головой, словно отказываясь принимать услышанное. — Нет, нет. А если… Он сглатывает, пытаясь найти нужные слова. — Что если кто-то из нас захочет взять её? Адвокат медлит с ответом, будто обдумывает его. — В любом случае они выбрали вас двоих, — говорит он, внимательно глядя на них. — Я организую судебное слушание, чтобы вам передали временную опеку, а затем уже начнётся процесс оформления постоянного статуса. Нил кивает, хотя внутри всё продолжает кипеть. — Теперь о деньгах, — продолжает адвокат, перелистывая бумаги. — Государство покроет ипотечный кредит на дом. Сбережений у них почти не было, но давайте пока не будем забегать вперёд. Сейчас важно сосредоточиться на Одри. Он делает паузу и смотрит на них, прежде чем продолжить. — Я предлагаю вам обоим временно перебраться сюда. — Вместе? Нил хрипло смеётся, нервно проведя рукой по волосам. — Ради Одри, — серьёзно отвечает адвокат. — На время, пока вы не решите, как поступить дальше. Так будет удобнее для вас обоих. Нил снова смотрит на Эндрю. Его лицо остаётся непроницаемым, но напряжение в плечах выдаёт внутреннюю бурю. Это предложение звучит абсурдно, но Нил понимает, что, возможно, у них просто нет другого выбора.

***

Нил стоит у стеклянной стены игровой комнаты, его взгляд блуждает по детям. Каждый из них — сирота, каждый из них когда-то потерял своё «всё». Что с ними случилось? Где их родители? Это был несчастный случай, болезнь? Или нечто хуже? Его воображение подбрасывает картины, одна страшнее другой. Неужели кто-то из них прошёл через то же, через что прошёл он сам? Или Эндрю? Или Одри? Грудь сдавливает так, что почти нечем дышать. Он сжимает кулаки, стараясь не смотреть слишком долго и не давать мыслям захлестнуть его окончательно. — Прошу вас. Женский голос выводит его из оцепенения. — Распишитесь здесь, мистер Джостен, — продолжает она, протягивая Нилу бланк. Он резко кивает, быстро забирая ручку, лишь бы отвлечься. Стараясь не смотреть в сторону игровой комнаты, Нил подписывает документы, чувствуя, как его рука дрожит. — И здесь, мистер Миньярд. Спасибо, — говорит женщина, обращаясь к Эндрю, который всё это время молча стоит рядом. Нил заканчивает, передаёт ручку, но в голове у него лишь одна мысль: Одри. — Одри, — выдыхает он, внезапно вскакивая с места, как будто эта мысль толкает его вперёд. Нил бросается к женщине из службы опеки, которая выходит из другой комнаты, держа маленькую девочку на руках. Его сердце будто останавливается на секунду, когда он видит её: Одри, с её растрёпанными светлыми волосами и красным от слёз лицом. Она выглядит такой крошечной, такой испуганной. — Вот и ты, милая. Привет. Шепчет Нил, его голос дрожит, но он старается казаться уверенным. Нил протягивает руки, и женщина осторожно передаёт ему Одри. Как только она оказывается у него на руках, девочка цепляется за него, сжимаясь в плотный комочек страха и отчаяния. Её лицо прижимается к его шее, а из горла вырывается рваный, пронзительный плач. — Ну что ты, не плачь, не плачь. Успокаивает её Нил, крепче прижимая к себе. Его руки слегка дрожат, но он качает её, словно этим движением может заглушить её слёзы. — Всё будет хорошо, — шепчет он ей, хотя сам не знает, верит ли в это. — Я здесь. Я с тобой. Эндрю стоит, не в силах пошевелиться, глядя на Одри. Она плачет, прижимаясь к Нилу, её тоненькие всхлипы режут слух. Эндрю смотрит на её лицо, и перед глазами словно всплывают образы из прошлого. Её волосы — точь-в-точь как у Аарона, мягкие и светлые, словно солнечные лучи. Её нос и губы — их тоже невозможно спутать, они такие же, как у его брата. Но глаза… глаза у неё Кейтлин, тёплые и глубокие. Эндрю хочет плакать. Горло сдавливает так, что почти нечем дышать. Но он не плакал уже много лет. Даже когда ему было невыносимо больно, он не позволял себе этой слабости. Но теперь… теперь внутри него только пустота. С тех пор, как ему позвонили из полиции. Его брат был всем для него. Но Одри… — Тшш, тшшш, ну что ты, всё будет хорошо… — шепчет Нил, укачивая девочку на руках. Одри продолжает заливаться слезами, её маленькие ручки вцепились в рубашку Нила, словно она боится, что он исчезнет. Эндрю чувствует, как что-то внутри него щёлкает, словно ломается последний замок. Это то же самое чувство, что он испытывал с Аароном, когда его брат нуждался в нём. Впервые со вчерашнего вечера Эндрю ощущает, что может дышать. Он быстро пересекает комнату, преодолевая несколько шагов, разделяющих его и Нила. Нил поднимает взгляд, замечая его приближение, и выдыхает с облегчением, словно этого момента он ждал больше всего. — Смотри, Одри. Смотри, кто здесь. Твой любимый дядя Эндрю. Хочешь к нему? — тихо говорит Нил. Эндрю протягивает руки, и Одри мгновенно тянется к нему. Как только он прижимает её к своей груди, девочка перестаёт плакать. Её всхлипы постепенно утихают, и она прячется в его плечо, её маленькие пальчики цепляются за его куртку. Эндрю знает, кого Одри видит в нём. Но как бы они с братом ни были похожи, он никогда не сможет его заменить. — Привет, маленькая зараза, — шепчет Эндрю, проводя рукой по её мягким волосам. Нил издаёт полу-смех, полу-всхлип и протягивает руку, чтобы осторожно погладить девочку по спине. Он стоит близко, так близко, что Эндрю слышит его напряжённое дыхание. — С тобой всё будет хорошо. Говорит Эндрю, сглатывая ком в горле. Он смотрит на Нила и добавляет, уже громче. — Мы позаботимся о тебе. Это не вопрос, но Нил кивает, глубоко выдыхая. — Мы позаботимся, — подтверждает Нил, его голос полон решимости. Они обнимают Одри ещё несколько минут, словно пытаются оградить её от всего, что теперь лежит на её плечах. Нил шепчет, наклоняясь чуть ближе к Эндрю. — Больше никогда так не делай. Не оставляй меня одного. Эндрю замирает на секунду, но затем медленно кивает головой. Его взгляд смягчается, полон сожаления и обещания, которое он знает, что должен сдержать. — Больше никогда, — тихо отвечает он. Нил не отводит взгляда. — Обещаешь? — Обещаю. Нил облегчённо выдыхает. — Хорошо. Шепчет он, снова глядя на Одри. — Пока мы есть друг у друга, всё будет хорошо.