Свадьба лучшего друга

Свадьба. — Господи, я сейчас сдохну, я точно сдохну, — Джин закатывал глаза. Он страшно переживал, нервничал. Этот день наконец-то настал. Все омеги семейства и Тэхён находились в доме Минов. Традицию о разделении влюблённых перед торжеством решили не нарушать. О том, чтобы Тэхёну уйти к альфам, и разговора быть не могло. Казалось, он переживал больше самого Джина, оглядывая все наряды на манекенах, безумно бормотал что-то, носился по комнате, как угорелый. Полы его алого шёлкового кимоно и широкие штаны развевались от быстрой ходьбы. Тэхён напоминал огонь, который хотел спалить всё вокруг. — Тэшечка, родненький, может уже успокоишься и не будешь так бегать? — Ким Сону с беспокойством смотрел на сына. — Всё же готово, ты сто раз проверил. Волнуешься больше самого жениха. — Папочка, — шумно выдохнул Тэ, — это ведь самое важное мероприятие и в моей жизни тоже. Я вам не говорил, хотел устроить сюрприз, но сейчас точно не выдержу. — Он встал посередине комнаты, и все находящиеся обратили на него своё внимание. — Я объединил все наряды в одну коллекцию, сделал заявку на участие в показе в Париже. Послал эскизы и фото в комиссию, и меня утвердили. Это будет показ-конкурс, нас трое участников. Откуда другие парни, я не знаю, мне всё равно. Главной моделью, естественно, станет Джинни, это было моей заявкой и твоим свадебным подарком, моя любимая Муза, — последние слова предназначались Джину. — Охуеть! — заверещал Джин, прыгая и хлопая в ладоши. — Тэхён-и, боже мой! Спасибо, — он кинулся в объятия Тэ, и другие омеги сделали то же самое. Они обнимали, целовали, тискали и поздравляли своего Ви, свою Вишенку с осуществлением его мечты. «Корея. Стиль, красота, грация. Ким Сокджин — Корея» — Тэхён показывал на телефоне свою визитную карточку. — Всё, я выдохнул! Продолжаем, а то я думал, меня разорвёт от ожидания, — он будто перезагрузился, стал спокойнее и начал раздавать указания направо и налево. Эта свадьба станет репетицией его мечты, которую он воплотит совсем скоро. — Всем шампанского! — неожиданно выкрикнул Хосок. — Точно, Хосечка, — поддержал друга Джин. — Нам стоит обмыть это событие и немного расслабиться. Омеги поддержали идею Хосока, и он с Чимином принялись открывать бутылки с игристым напитком и разливать по фужерам. После второго фужера Тэхён обвёл взглядом комнату и скомандовал: — Ну что, собираемся. Три фургона ждут нас у крыльца, я буду упаковывать наряды в кофры, а вы будете развешивать их на стойку вешалки в одной из машин. — Он продумал всё до мелочей, сам организовал перевозку омег, вещей и всего необходимого для завершения образов семейства к празднованию свадьбы. Автомобилями для альф занимался Юнги. — И чтобы ни одной вашей рожи я не видел на половине омег. Нарушишь традицию — прибью! — Это было сказано Намджуну. Тэхён с важным видом раздавал указания Юнги. Тот покачивал головой в знак согласия. Остальные альфы тихо посмеивались — сейчас Тэхёну лучше не перечить. Его важный вид и строгий голос делового парня всех забавлял, но спорить с ним не хотелось. В день свадьбы его истерику они точно не вывезут, а если к ней присоединится и Джин, — а альфы были уверены на сто процентов, что омега присоединится — то пиши пропало. Нет, никто не будет спорить, транспорт Юнги обеспечит. Тэхён ещё раз обвёл всех грозным взглядом и собирался выйти из дома Кимов, как услышал: — Мой дерзкий омежка, — подколол его Чонгук, просто намекая на то, что сейчас Тэхён был с омегами, а ни на что другое. Но, видимо, у кого что болит, так сказать. Тэхён развернулся на пятках, посмотрел на Гука прищуренными глазами, медленно засунул в рот средний палец, смачно облизнул его и показал Чонгуку. Чон сглотнул, он вспомнил минет от младшего, и в его паху потяжелело. — Бог любит троицу, — с усмешкой сказал Чонгук, только Тэхён понял смысл этих слов. Он развернулся, чтобы покинуть компанию альф. — Бог не дурак — любит пятак! — бросил он через плечо. И только Чонгук понял, что перейти на новую стадию своих отношений они смогут лишь после пятого раза хождения Чонгуком в жопу от Тэхёна. — Вот хитрожопая сука, — усмехаясь, выдал Гук. Юнги смотрел на младшего. — Потом, не сейчас, — уже посерьёзневшим тоном ответил на взгляд старшего Гук. Он знал, что Юнги и Солнышко ждут разговора с ним, ведь после его срыва они так и не поговорили. Он им всё расскажет, поделится, но не сегодня. Хосок увидел, что брат будто выдохнул, пришёл в себя, и это его успокоило. Он дождётся, когда мелкий придёт к ним, и они поговорят. Альфы же дружной компанией в доме Кимов под предводительством всё того же Мин Хвана, восхваляя Шотландию с её умением изготавливать напиток богов, дегустировали тот не в целях нажраться, а придать уверенности жениху и поддержать того на пути к своему счастью. Намджун, в отличие от остальных, не пил. Он хотел быть в трезвом уме и памяти, а не ползти на четырёх мослах к алтарю, у которого Джинни его и придушит, если увидит альфу в невменяемом состоянии. Придушит, расчленит и закопает, причём у всех на виду, но сначала всё-таки их распишут. Он так долго этого ждал, так мечтал об этом, что случись сейчас армагеддон, Джин сбегает, договорится отложить конец света до того момента, пока они сочетаются законным браком. Джин может, Намджун это знает. — Только не сдохни, не сейчас, — Юнги смотрел на бледного друга и, тыча Чонгука в бок, спросил: — Как ты думаешь, если он сдохнет до того, как их распишут, мы его хоронить будем в вертикальном или горизонтальном положении? — А ты думаешь, смерть Джуна остановит твоего брата? «Пока тело не остыло, его нельзя считать трупом, расписывайте нас и побыстрее», — он скопировал интонацию омеги. — Я прям вижу, как Джинни это говорит. Вот спроси у него, он тебе так и ответит, — и Гук заржал, за ним подхватился и Юнги. — Да, сегодня моего братца ничего не остановит, даже конец света, — Юнги посмотрел на Намджуна. — Ему надо въебать соточку для храбрости, он бледный. Может позвать Солнышко, чтобы он сделал ему макияж, ну там румяна, губки, тени, а? Смотреть ведь страшно. Парни посмотрели на Намджуна и кивком предложили ему виски, но тот отказался — он не будет пить, и точка. Ему на телефон пришло оповещение, он открыл гаджет, вскочил с дивана и быстро удалился. Парни переглянулись. Минут через двадцать в комнату вошёл совершенно другой человек. Бодрый, с сияющими глазами, румянцем на щеках и ямочками, которые украшали его лицо. — Так, собираемся, пришло время выдвигаться, — довольно громко проговорил альфа. Он подошёл к Юнги и Чонгуку. — Ты весь светишься, будто после хорошего траха, — усмехаясь, негромко выдал Юнги и пихнул Нама в бок. Намджун вмиг покраснел, как рак. — Я… — Намджун смотрел на парней бегающими глазами. — Фу, блять… — выдал Юнги. — И когда вы успели, ёбаные кролики? Нарушили традицию. — Нам, только без подробностей, умоляю, а то я сейчас блевану, — скорчив гримасу и выставив руки вперёд, сказал Гук. — Короче, идите нахуй или в жопу. Кому куда разберётесь сами, моралисты, блять, — он показал парням средний палец, те громко заржали. — Ну хоть ожил, — похлопал его по спине Гук. — Мой брат творит чудеса, — Юнги толкнулся языком в щёку изнутри. — Конченные придурки. За что я вас люблю, до сих пор не пойму, — Намджун обнял парней за плечи и троица двинулась на выход. Двадцатью минутами ранее. В отличие от того, что творилось в доме Минов, у Кимов всё было тихо и спокойно. Альфы ждали отмашки выдвигаться и просто потягивали виски, разговаривая. Им не нужно было наносить макияж и делать укладку, да и главного, наводящего кипиш и суматоху Тэ, забрали к себе омеги. Поэтому альфы преспокойненько отдыхали от всей суеты и беготни. Всё-таки традиция по разделению женихов перед свадьбой оказалась вполне удачной. Когда телефон Намджуна звякнул, никто даже не обратил на это внимания. Альфа разблокировал его. Там было всего одно слово. ДЖИННИ Волнуешься? НАМДЖУНИ Ещё бы. ДЖИННИ Не волнуйся, я рядом. Лови. Смотри. Предвкушай. А дальше в телефон посыпались фотографии. Одна, две, три, пять, десять. Фотографии Джина в нижнем белье. В разных ракурсах и позах. Приглушённый свет ванной комнаты создавал интимность момента, но Намджуну не составило труда узнать эту комнату. Это была ванная в доме Кимов, и означало это, что именно сейчас там был его будущий муж. Намджун поднялся и, пробормотав «Я сейчас вернусь», вылетел из гостиной. Никто не обратил внимания: может быть, у жениха от волнения живот скрутило, да мало ли что? Он поднялся на второй этаж дома и помчался в самый конец коридора, туда, где был тот, от одной мысли о котором голова альфы переставала соображать. Он влетел внутрь и сразу закрыл дверь на защёлку. Аромат сирени витал в воздухе, проникая в альфу, успокаивая и возбуждая одновременно. Джин сидел на туалетном столике с широко разведёнными ногами, приглашая, заманивая, пленяя своего альфу. — Господи, Джинни… — на выдохе заскулил Намджун. — Только ничего не порви, лицо и голову тоже не трогай, а то твой брат меня расчленит. И тебя тоже, если узнает. Я сбежал — сказал, что хочу чуток подышать свежим воздухом. Никто не знает, что я тут. Я не мог больше терпеть, я соскучился. Эта дурацкая традиция, кто её придумал? — Я сейчас сойду с ума, — он трогал Джина аккуратно, словно действительно боялся, что-то порвать: очерчивал пальцем кромку нижнего белья и бюстье; прикасался к трусикам нежными движениями в том месте, где было тесно возбуждённой плоти омеги; проводил пальцем по тонким тесёмкам подвязок; оглаживал ножки в кружевных чулках; не напирал. Джин постанывал в нетерпении, а Намджун боялся дышать. Джин спрыгнул со столика, приспустил трусики и повернулся к альфе спиной, расставив ноги и выпятив попку. — У нас мало времени… Он хотел сказать что-то ещё, но ему не дали этого сделать: Намджун одним резким движением вошёл в любимое тело, заполнив его собой до упора. Стоны одновременно вырвались из уст обоих. Джин вытянул руки вперёд, держась за поверхность столешницы насколько это было возможно. Намджун же держался за её края и не касался любимого, как и обещал, хотя руки чесались — схватить, оставляя свои отметины. Безумие, страсть, желание, отражавшееся в большом зеркале, охватило обоих, и через несколько минут Намджун с гортанным рыком излился в тело своего будущего мужа. Джин вскрикнул громко и выдохнул. Всё тело омеги вмиг покрылось мурашками. Намджун отстранился, резко развернул Джина, упал на колени и взял в рот член омеги, заглотив до основания. Он держался за края столешницы, а хотелось бы за эти сочные половинки, за бёдра, схватить подвязки, намотать на руку — но нельзя. Табу! Всего несколько движений головой хватило Наму, чтобы омега излился в глотку альфы. Намджун проглотил всё до капельки и натянул трусики Джина. — Да пошло всё нахуй, — выкрикнул Джин и припал к губам альфы. Он целовал жадно, слизывая собственный вкус с губ и языка любимого. Намджун отвечал не менее жадно, голодно. Отстранились, когда воздуха стало не хватать. Джин чмокнул альфу в губы, поднял с пола шелковый халат, накинув на плечи и, подвязав поясом, направился к двери. Намджун пожирал взглядом удаляющуюся фигуру. — Я не оставлю на тебе сегодня живого места, как и этого белья, — грозно пробасил он удаляющемуся омеге. — Имеешь полное право, любимый, — он послал воздушный поцелуй и скрылся. Альфы уселись по машинам и, проезжая мимо дома Минов, посигналили. Омеги тоже расселись по автомобилям, и процессия поехала к назначенному месту. Для проведения торжества был забронирован загородный комплекс. Огороженная и охраняемая территория с густыми высокими деревьями по всему периметру к центру сменялась деревьями помельче и кустарниками. Практически в самом центре были клумбы и лужайки с разными цветами и ухоженным газоном. Довершало сие творение дизайнеров озеро, которое находилось посередине территории около трёхэтажного особняка с многочисленными комнатами, как нельзя кстати подходившего для свадьбы. Здесь тоже всё было готово. На довольно большой территории у центрального входа были расставлены столы на двадцать человек каждый. Слева — стулья и арка для брачующихся. Церемонию и застолье решили проводить на открытом воздухе, благо погода позволяла. Приглашённых было около пятисот человек. Неудивительно, ведь родители и дедушки молодых составляли сливки общества, их имена были хорошо известны за пределами Кореи, благодаря Центру, в котором они работали. Всё медицинское сообщество знало этих продолжателей дела Гиппократа как прекрасных специалистов. Семьи очень тщательно подошли к списку приглашённых, дабы никого не пропустить и не обидеть. Автомобили припарковались по разные стороны особняка, разделяя альф и омег. Организаторы раздавали указания, всё было отточено до совершенства. Осталось навести последние штрихи, и церемонию можно было начинать. Гости практически все съехались. Так как организаторов было трое, они поделили обязанности: сторона альф, сторона омег и остальные гости, пока все не соберутся в единое целое. — Мы правильно сделали, что выбрали эти фирмы для устроения свадьбы, — сказал Пак Ыну, — как слаженно они работают — загляденье. — Конечно, после нашей свадьбы и рекламы, отбоя от желающих заполучить их в качестве устроителей, прибавится, — поддержал друга Ким Сону. — Они лучшие в своём деле, — Мин Хорин, зная своего сына, просто не мог поступить по-другому, выбирая для детей самое лучшее. — Наши дети заслуживают лучшее от лучших! — подытожил Чон Инхо. — А свадьба Юни и Солнышка пойдёт по накатанной, — уже тише сказал он всем троим и подмигнул. — Хотя вряд ли мой сынок захочет такого размаха. — Мы спросим у них, — поддержал друга Хорин. — Как они захотят, так и будет. Скорей бы уже, а то Хван ждёт не дождётся, когда Солнышко окончательно станет его сыном. Юнги, паразит, испытывает отца на прочность. Он уже несколько раз намекал ему, что пора делать шаги. Стащил их телефоны и поставил на все уведомления и звонки марш Мендельсона. Потом начал названивать и слать смски, а сам стоял под дверью спальни и слушал. Дурак такой, забавный. Дети ему отвечали, но он сбрасывал и звонил по-новой, слушая мелодию и пританцовывая. Горе мне с ним. Успокоился, когда мелодии больше не было слышно, видимо, дети поставили мобильники на беззвучный, — улыбаясь, закончил омега. — Мы начинаем, — оповестил омег их организатор. — Пройдите к стульям на поляне, остаётся жених в ожидании отца, чуть позже мы к вам присоединимся. У нас всё готово. Омеги вышли, Джин остался один. От былой уверенности не осталось и следа, ему захотелось сбежать от волнения. Он встал около распахнутого окна — так захотелось туда выпрыгнуть! — Ты даже готов сломать себе шею, сиганув с третьего этажа, чтобы только не идти туда? Так боишься? — в комнату неслышно, улыбаясь, вошёл Хван. — Отец, — на выдохе, со слезами на глазах, выдавил Джин. Он жутко волновался, руки подрагивали и были холодными. — Мой мальчик, моя прелесть, моя гордость, — он поглаживал Джина, а тот припал к плечу отца, прячась, как в детстве. — А давай вдвоём сбежим? Оставим их с носом, ух, эти противные альфы. Всё — решено! Сбегаем! — он схватил за руку Джина и потащил на выход. — Отец, что ты такое говоришь? — изумился Джин. Он встряхнул головой, вмиг превращаясь в ту самую икону стиля, возвращая себе самообладание. Слова отца очень удивили омегу, ведь он хотел этой свадьбы, мечтал о таком зяте, как Намджун. — Ну вот, успокоился? — он промокнул салфеткой одну предательски сбежавшую слезинку с глаз любимого сына. — Сбежавший жених, — улыбнулся отец. — Идём? — Джин махнул головой. — Сынок, ты должен уяснить одну истину: что бы ни случилось — двери моего дома всегда будут открыты. — Отец, — глаза омеги вмиг опять наполнились слезами. — Отставить! Если после дома Кимов Тэхён тебя не придушил из-за испорченного макияжа, то тут он точно и с тебя, и с меня три шкуры сдерёт, — он подмигнул сыну. — Традиции, мать их. Кто их придумал? Хрен знает. А кто их нарушает? Мины! — он поднял палец вверх. — Давай сынок, Джуни ждёт. — Я люблю тебя, — шмыгнул носом омега. Он быстро поправил макияж, не хотелось на фото выглядеть, как после хорошей пьянки. — Никому не говори, что я бегал к Джуни. — Ты знаешь мою таксу, — беря под руку сына, Хван вышел из комнаты. — Спасибо тебе, Шотландия, за наше светлое будущее, — Джин рассмеялся, к нему присоединился отец. Намджун ждал своего будущего мужа на месте церемонии. Регистратор с важным видом листал документы в папке. Альфа уже разглядел все цветы на арке, сосчитал их, умножил, разделил. Короче, он не знал, чем себя занять. Джина долго не было, он волновался, боялся, что омега закатит истерику или не дай бог вздумает убежать, хотя в ханбоке это делать не очень удобно, но зная Джина — для этого омеги нет ничего невозможного. Когда они появились, Намджун выдохнул. Хван проводил сына до будущего мужа, и, похлопав того по руке, вложил ладонь Джина в широкую Намджуна. Они смотрели только друг на друга, будто никого больше не существовало. Глаза говорили: они кричали больше, чем слова. Регистратор что-то говорил заученно, по регламенту, но этим двоим до него не было никакого дела. Они были рядом, держась за руки, смотря в глаза, не отводя взгляда, вдыхая ароматы друг друга, перемешивая, словно создавая что-то новое. Как там было? Афродизиак… космическое сочетание… мир королевского аромата… окуните кедр в сирень и вы узнаете, что такое рай — вот тут как раз и рождался их рай. Когда дошло до речи, их тихонько окликнули. Не меняя позы и так же не отводя взгляда, Намджун начал: — Я не умею красиво говорить, но хочу поблагодарить вселенную, которая подарила мне тебя. И я всегда буду возвращаться в то место, где живёт Ким Намджун, — он сказал последнюю фразу понятную только Джину, фразу, что была вытатуирована на груди его омеги. Намджун положил ладонь на грудь омеги. — Я люблю тебя, Ким Сокджин. Люблю, как никого и никогда в своей жизни, мой дерзкий омега. — Намджун выдохнул, он справился, теперь пришла очередь Джина. — Я так долго ждал этого. Джуни, мой Джуни. Если ты будешь возвращаться в то место, где живёт Ким Намджун, то тебя всегда будет ждать Ким Сокджин, навечно, с любовью. Я люблю тебя, мой альфа, — в глазах Джина стояли слёзы, это был потрясающий момент. Он положил одну руку поверх руки Намджуна, а вторую завёл за спину альфы и накрыл ладонью то место, где была нежная веточки сирени с надписью. Эти слова клятвы были понятны немногим, но те, кто знал значение слов, прослезились. — Поздравляю вас, — сказал регистратор. — А теперь, молодожёны, можете подарить друг другу ваш первый семейный поцелуй. Гости могут поздравить молодых. Намджун нежно слегка коснулся губ омеги, так же не сводя с него глаз. Одна слезинка предательски успела скатиться из любимых глаз его мальчика, альфа вытер её большим пальцем, размазывая по щёке. — Ну не-е-е-ет, — все услышали недовольный голос. Повернули головы к источнику: Тэхён, глядя злыми глазами на брата, держал в левой руке салфетки и косметичку, а большим пальцем правой руки показывал жест, словно перерезал горло Намджуну. — Я тебя уничтожу, — шёпотом, с прищуренными глазами. — Тэхён-и, Джинни ведь на эмоциях, а Намджуни не специально, — Чимин, как всегда, заступался за своего любимого хёна. — Тэшечка, сейчас все поздравлять будут, макияж Джинни совсем размажется — потом поправишь, — уже Хосок подрядился на защиту Нама. — Мелкий, чтобы убить Намджуна, тебе придётся обойти моего братца, — Юнги решил добить Тэхёна. — И насколько я знаю, вдовцом он в ближайшие лет сто становиться не собирается. И глядя на Джина, отсутствие штукатурки на его довольной мордашке совсем ничего не значит. — Для меня значит, — Тэхён сидел насупившись и смотрел, как молодых поздравляют многочисленные родственники, друзья и остальные гости. Он, конечно, заранее договорился с фотографом, которого лично пригласил на торжество. Это был профессионал своего дела, именно он будет делать портфолио к будущему дефиле Ви. Сейчас отснимут основной материал к свадьбе и фотографии в ханбоках: семейные и с гостями, а потом, когда Джин будет менять наряды, уже пойдёт профессиональная съёмка. Тэхён всё рассчитал, у него всё по плану. Он сидел, надув губы, спиной прижавшись к стулу, и прижимал к груди свой чемоданчик быстрого реагирования по спасению макияжа Джина, из которого ранее достал салфетки и косметичку. — Вот дал же бог заёбу грешного, — Юнги хотел съязвить ещё что-то, но рука Солнышка на его щеке вмиг охладила пыл альфы. — Юни, не надо, Тэша нервничает — и на то есть свои причины, — Юнги закатил глаза, когда Хосок поглаживал альфу. — Хитрюга, отомри. Тэхён, охреневший от такого, хотел что-то сказать, съязвить и только было открыл рот, как услышал сзади шёпот на ухо: — Мой горячий дерзкий мальчик, — Гук провёл кончиком языка по ушной раковине сзади. Тэхёна передёрнуло, и он замер. — Нихуя себе, — усмехнулся Юнги, — Гук, что ты с ним сделал? Секретом не поделишься? Или где-то есть скрытая кнопка «стоп», что выключает нашу богему? — Юнги, вряд ли тебе подойдёт этот способ, — подмигнул Гук. Хосок покраснел, понимая, что парни наконец-то выяснили всё между друг другом, а Чимин, глядя на них, спросил: — Я тоже хочу узнать способ, как успокоить Тэхён-и за пять секунд, — непонимающе посмотрел он на парней. — Вряд ли этому хую… твоему парню, — съязвил Гу, — понравится мой способ, — он исправился, но не поменял интонацию голоса. Чимин покраснел и кажется обиделся, он не понимал, почему Чонгуку не нравится Хён-Шик. По мнению самого Чимина, альфа был идеальным. — Гук-и, — Хосок положил руку на плечо брата, — не надо, — он с такой печалью посмотрел на Чонгука, и было заметно, что настроение младшего испортилось. — Пойдёмте лучше поздравлять молодых. Хён-Шик видел, что Чимин расстроился. Он знал про их дружбу и догадывался, что Чонгук неравнодушен к омеге, и что все выпады в его сторону — это не больше, чем банальная ревность. Он не станет выяснять с Гуком отношения и тем более провоцировать его. Хён-Шик был старше, умнее, и Чимин ему искренне нравился. А если альфа не заявил на Чимина свои права ранее, то тут точно не было вины Хён-Шика. Но всё же после свадьбы он решил, что пора положить конец этой холодной войне и поговорить с младшим. Так больше продолжаться не может, и обижать Чимина никто точно не имеет права, будь это Гук или кто-то другой. Он предложил Чимину свою руку, согнутую в локте, омега взялся за неё, и все пошли поздравлять молодых. Джин и Намджун сияли, словно звёзды. Сегодня был их день, они являлись центром внимания, свтилами на небосклоне. Ребята были очень счастливы за своих братьев. Они обнимали их, целовали и желали всего светлого, радостного и лучшего в этой жизни. Когда поздравления и объятия закончились, Тэхён утащил Джина в комнату: тот должен был переодеть традиционный наряд на костюм, сшитый Тэхёном, и про макияж, естественно, не забыл, как же. Намджун остался в своём костюме, он категорически отказался от смены наряда и всё торжество собирался провести в том, что было надето изначально. Тэхён не сопротивлялся, он сосредоточился на Джине и родителях. Гости уже обсуждали цветовую гамму ханбоков, насколько гармонично смотрелись наряды альф и омег. Вспышки фотоаппаратов фиксировали каждый шаг — на торжество были приглашены несколько крупных издательств, представителей глянцевых журналов и жёлтой прессы, куда же без них. Джин мечтал, чтобы каждая дворовая собака знала об их свадьбе. О таком мероприятии и так будут знать и говорить много, ведь не каждый день происходят такие масштабные события. Гости по достоинству оценили наряды родителей — оторочка костюмов альф удачно сочеталась с цветовой гаммой одежды омег. Все хотели знать, кто дизайнер, модельер — и тут на арену вышел виновник сего действа. Тэхён, переодев и поправив макияж Джина, выдохнул и решил всё-таки пропустить бокальчик шампанского — больше половины его задач было выполнено, Тэхён расслабился и хотел полностью насладиться свадьбой своего брата. Не тут-то было: его окружили многочисленные репортёры, и настал звездный час кутюрье Ви. С важным видом тот рассказывал о создании, эскизах и задумках. Он варился в своей теме, купался во внимании, его глаза светились. И, конечно, за всем этим наблюдали многочисленные родственники. — Мой мальчик вырос, — промакивая слёзы салфеткой, негромко сказал Ким Сону. Ким Минхо обнял мужа: — А помнишь, как в округе все кошки и собаки бегали в его нарядах? — Да, а ещё мы боялись, что он приоденет нас в леопардовые лосины с перьями в заднице, — Мин Хван смотрел на толпу, окружившую младшего альфу. — Не в заднице, а на заднице, ты совсем в моде не соображаешь, — Пак Соджун одёрнул свой пиджак. — Сидит — заебись! — Соджун! — Чон Инхо с улыбкой глянул на друга. — Приличный же человек, а ругаешься, как портовый грузчик. — Нашёл портового грузчика, — вступился за альфу Мин Хорин, — он минимум носитель корзиночки из супермаркета. Пальма первенства в этом принадлежит одному вечно недовольному недожителю Шотландии. — Я чё-та не пойму, — встрял молчавший до этого Чон Инсу. — Что вы имеете против Шотландии, что она вам плохого сделала? — Господи! — только Пак Ыну осталось вставить свои три копейки — и круг бы замкнулся. — Да ничего мы не имеем ни против Шотландии, ни против ваших высказываний. Были бы против, вы бы уже на себе почувствовали весь наш праведный гнев. Да, мальчики? И не сговариваясь, все четыре омеги достаточно громко, в один голос произнесли: — МИЛЫЙ! Раздался смех, и все родители стали обнимать друг друга, поздравляя со свадьбой детей. Организатор объявил первый танец молодых. Намджун вывел мужа на середину танцпола. На Джине был белоснежный костюм: блузка, расшитая стразами и жемчугом, с воротником-стоечкой под самое горло, была застёгнута сзади на бесчисленное количество мелких пуговиц; широкие рукава развевались от движения пары; завершали образ приталенные брюки-клёш и классический пиджак. Перед танцем пиджак Джин снял, так наряд выглядел более выигрышно. Стразы и жемчуг сверкали от каждого движения, всё это выглядело сногсшибательно. Чтобы хоть как-то оттенять костюм жениха, Тэхён решил менять платочек на нагрудном кармане в тон цвета наряда омеги. Пары стали присоединяться к молодожёнам и вальсировали вокруг них. Хён-Шик подал руку Чимину, приглашая на танец. Он обнимал Чимина за талию, вторая рука была на спине омеги. Они двигались неторопливо, Чимин прижался к альфе, его руки лежали на плечах парня. Хён-Шик что-то шептал Чимину на ушко, отчего тот то смущался и краснел, то заливисто хохотал, прикрывая рот ладошкой и прижимая голову к груди альфы. Тот поглаживал его по спине, успокаивая от смеха. Пара чёрных глаз пожирала танцующих, аромат Гука стал сгущаться, ноздри раздувались. Он ведь знает, что они встречаются, подозревает, что даже целуются, но так близко он видел их впервые. Ему стало тошно, он хотел растерзать соперника, уничтожить. Чонгук даже не подозревал, что будет так больно, он не отпустил Чимина, не потерял его, нет. Пока нет. Значит, шанс есть. Они не объявили себя парой, как положено в их семьях, как сделали Юнги и Солнышко, Намджун и Джинни. Они не встречаются официально. Гук сжирал себя, хоронил, зверь внутри исполосовал грудную клетку, требуя крови. Чонгук не выдерживал. Всё накатило по-новой, никуда не ушло. Он налил полный стакан виски и залпом выпил его. — Гуки, не надо, братик, пожалуйста, — Хосок чуть не плача, стиснул его руку под столом. — Гуки, любимый, родненький, единственный мой, умоляю, пожалуйста. — Сука, да он же лапает его, блять! Смотри, как прижался! — пустой стакан в руке подрагивал. — Я убью его. — Будешь закапывать, позови — помогу, — Юнги наполнил бокал Гука виски до краёв и чокнулся своим. Чонгук опрокинул его залпом, даже не поморщившись. — Юни-и-и-и..... — почти плача, протянул Хосок. — Ты не помогаешь! Найди Тэшу. — Нашёл помощника. Он давно в Париже, трясёт своими тряпками. Гук, пойдём, — Юнги поднялся из-за стола и направился по дорожке за дом в беседку. Чонгук встал и, пошатываясь, поплёлся за старшим. Чон Инхо с соседнего столика наблюдал за сыном. Он проследил за его взглядом — и когда увидел, куда смотрел Гук, почувствовал, что беспокойство стало возрастать. Неужели его догадки имеют основание? Что проживает его горячо любимый мальчик? Как помочь сыну? По обеспокоенному лицу Солнышка Инхо понял, что омега в курсе всего, и как только увидел удаляющихся альф и стирающего украдкой слёзы сына, решился подойти. — Солнышко, Гуки не справляется? — он решил, что не будет ходить вокруг да около, сразу выложит то, что видел, и то о чём догадывался. — Папа, как ты …? — Ну я же папа, сынок, — он погладил руку старшего сына и стёр с лица слёзы салфеткой. — Я знаю про Тэхён-и, но не думал, что и к Чимину он испытывает такие большие чувства. — Откуда ты знаешь? Ты осуждаешь Гуки, папочка? — Хосок выглядел очень смущённым. У него не было каких-либо тайн от папы: они омеги, и скрывать что-то от самого главного человека в своей жизни Хосок бы не стал. Но тут другое: тут альфа, что полюбил альфу и омегу. Для Хосока это было тяжело, а вот папа как раз-то и смог бы помочь. — Папа, Гуки плохо, он не справляется. Ему надо помочь. Что будет, если мы его потеряем? — Тихо, тихо, мой родной. Что значит потеряем? Не глупи. Мой сын сильный, он выдержит. Он просто долго хранит в себе, копит, поэтому ему плохо. Спрашиваешь, откуда я знаю? Мы, взрослые, видим больше вас. Гук всегда был на защите этих двоих, он никогда не скрывал, что за них жизнь готов отдать. Детская потребность со временем переросла в необходимость. Хотя бы вспомни все их шалости. Та двойная месть Юнги, помнишь? Кто был инициатором, главой, заводилой — конечно, Гук. И это всегда было направлено на защиту Чимина прежде всего, а потом и Тэхёна. Спрашиваешь, осуждаю я его? Нет, конечно. Он мой сын, и его выбор я приму в любом случае. А если хоть одна живая душа захочет причинить боль моему мальчику, то они увидят перед собой меня. У любви нет пола, сынок, цвета кожи или национальности. Я понимаю, что это не в рамках нашего общества и мира в целом, когда два альфы и омега, но кто мы такие, чтобы командовать сердцем, направлять чувства любящего? Тем более — мы семья. И только ребятам решать, как им жить, а нам принять этот выбор и поддерживать во всём. Этих двоих я увидел целующимися у нас на кухне ночью. Спрятались, думали, что никого нет. Я себя не выдал, не хотел смущать парней, придёт время — расскажут сами. А Чимини… Для меня картинка сложилась, когда приехал Хен-Шик. Гуки даже на Майки так не отреагировал, понимал, что угрозы там нет. Конечно, Хён-Шик — это мечта любого омеги. А наш ангел заслуживает только лучшего альфу, на другого бы мы не согласились. Наверное. Как же мой мальчик выберется из этой ситуации? — Инхо замолчал, Хосок сидел рядом и поглаживал руку родителя, ему не хотелось прерывать папу. Инхо переживал, думал, волновался, будто не он сам несколько минут сказал, что его сын сильный и он справится. Теперь его уверенность таяла. — Как же отреагируют другие папы на эту новость? А отцы? А что будет, когда узнают знакомые и друзья? — Хосок будто хотел получить ответы на все свои вопросы. — Сынок, дорогой мой, я своих братьев знаю, как себя. Тут даже и спрашивать не стоит. Я никогда не буду стоять в одиночку перед проблемами и невзгодами, поверь мне. Пусть мы и не родные, но в нас больше кровного, чем в некоторых семьях наших знакомых. Мы — одно целое, они — мои братья навек. А отцы? Очень странно, что ты задаешь мне этот вопрос. Куда иголка, туда и нитка. Ну на крайний случай — развод и омежья фамилия, — несмело улыбнулся Инхо. — Ой, папочка, что ты такое говоришь? Какой развод? — Хосок округлил глаза и нашёл отца, громко смеющегося в компании гостей. Чон Инсу будто почувствовал, посмотрел на своих омег, растянул губы в улыбке и послал им воздушный поцелуй. Омеги в ответ сделали тоже самое. — И вот как ты с таким собрался разводиться? Он же прелесть, мой отец, он лапочка. — Хосок смотрел на альфу сияющими глазами. — Вот когда ты сам станешь родителем, и не дай бог, тебе предстоит сделать выбор между ребенком и мужем, кого ты выберешь? — Однозначно, ребёнка! Мужей у меня может быть тысяча, а ребёнок — это часть меня, часть моей души, — он, даже не задумываясь, ответил на вопрос папы. — Вот так, правильно. Мой сынок, моя школа! — Инхо поцеловал Хосока в щёчку — Когда Гуки с Юнги вернутся, дай мне знать, успокоился он или нет. Хорошо? — Да, папочка. Гости расселись, и начался ритуал дарения подарков. Юнги с Чонгуком вернулись за стол. Тэхён, освободившийся от журналистов и интервьюеров, заметил состояние Гука. Он кивком будто спрашивал у друга, но Чонгук отмахнулся и взял бокал с виски, который наполовину наполнил Юнги. Гук старался не смотреть на Чимина с Хён-Шиком. Парочка шепталась, Чимин то улыбался, то слегка краснел, то открыто смеялся от того, что шептал ему на ушко альфа. Хосок посмотрел на Юнги, и тот шепнул ему на ухо чуть слышно: «Всё в порядке, поговорили, переживёт, но я на стрёме. Слежу за ним». Хосок выдохнул, он повернулся к папе, тот ждал от сына вестей, Хо показал рукой, что всё хорошо. После первой половины дарения подарков, Джин переоделся в блузку и брюки голубого цвета, платочек Намджуна сменился на цвет одеяния омеги. Опять фотосессия, поздравления, пожелания — и уже остальные гости завершали вручать подарки. Официальная часть свадьбы была завершена. Дальше гости уже чувствовали себя более расслабленно, как и молодожены. Устроители наблюдали за каждым шагом всего персонала, кейтеринговая компания со своим вышколенным персоналом выполняла свою работу на отлично. Джин был в восторге от того, как происходит самое главное событие в его жизни. Намджун, видя счастливые и горящие глаза своего мужа, не переставал купаться в его любви. На заключительную часть банкета Джин переоделся в красный классический костюм, в точности такой, как у Намджуна. Высокий красивый стройный омега выглядел в нём восхитительно. Фотографы на переставали щёлкать затворами. Давно они не присутствовали на такой свадьбе, торжестве такого размаха. Эти два молодых человека будто сошли со страниц глянца, их хоть сейчас на подиум. Джин знал это и вполне за весь сегодняшний вечер оправдал своё прозвище иконы стиля, фотомодели. Это был его день. Намджун подстраивался под свою пару, наслаждался, упивался энергией своего мужа. Он обожал и любил своего дерзкого омегу больше жизни. Пришло время кидать букет от жениха. Все свободные омеги выстроились на танцполе в ожидании: кому же сегодня улыбнётся удача, чьей свадьбы ждать в ближайшем будущем? Джин стоял к ним спиной и смотрел на своего мужа. Намджун кивнул головой и послал Джину воздушный поцелуй. Джин поймал его и приложил руку к груди, именно туда, где отныне точно живёт Ким Намджун, на своё законное место. — Раз, два, три… — все в ожидании смотрели на Джина, когда он бросит букет. Джин развернулся и направился прямиком к Юнги. Тот не ожидал такой подставы от друга и брата. — Действуй, братик, — Джин поцеловал Юнги в щёку и вложил букет в его руки. Тот посмотрел на Намджуна то ли с благодарностью, то ли с осуждением, а Нам лишь пожал плечами и одобрительно поднял большой палец вверх, будто говоря другу: «Я же знаю, что ты собирался это сделать. Файтинг!» Да, Юнги очень хотел сделать предложение своему Солнышку, хотел на свадьбе брата и друга, но чуть-чуть попозже. Возможно, когда будет меньше гостей и останутся практически самые близкие и родные, да и репортёров уже не будет. Но парочка женатиков попутала все его планы. Он совсем забыл про традицию бросания букета жениха. И вот он, Юнги, стоит и боится пошелохнуться. А в принципе, чего бояться-то? Действовать надо! Он вдруг вспомнил, как уже однажды побоялся и к чему всё это привело. Больше такой ошибки он не совершит. Он резко развернулся и направился прямиком к своему Солнышку. Хосок стоял практически один — организаторы знали, что задумали молодые, и оттеснили предполагаемых ловцов букета назад, оставляя омегу в центре танцпола. Юнги подошёл к омеге, Хосок практически не дышал. Его глаза округлились, он не ожидал такого сюрприза от любимого. Он теребил в руках свою сумочку, смотрел альфе прямо в глаза и боялся пошевелиться. Юнги достал из кармана брюк чёрную бархатную коробочку и опустился на одно колено. Слегка трясущимися руками открыл её, и Хосок увидел колечко. Изумление омеги читалось на его лице: золотое изделие, сверху которого был овал из прозрачной массы, в которую было вкраплено одно соцветие от аромата омеги — гиацинта. Крошечный такой цветочек, но он имел такое огромное значение для них обоих. — Моё Солнышко, моя весна, моя жизнь! Разреши мне пройти твой путь рядом, вместе. Разделить все тревоги и невзгоды, помогать тебе, оберегать, любить и заботиться до конца своих дней, — он будто выдохнул, снял груз с плеч и широко улыбнулся настолько любимой улыбкой, что Хосок даже если бы и захотел отказать, то не смог — он ведь любит этого мужчину больше жизни. Слёзы всё-таки нашли свой путь по щекам. — Да, мой альфа, тысячу раз да, — Хосок уже не стеснялся слёз. — У меня для тебя есть подарок, но открыть ты его должен только дома, — он открыл сумочку, вытащил оттуда продолговатую коробочку, перевязанную лентой и завёрнутую в подарочную бумагу, и отдал её Юнги. Альфа забрал подарок, и надел на палец Хосока колечко, поцеловал её и вложил цветы. Он поднялся и поцеловал своего уже жениха. «Спасибо», — одними губами он сказал Джину и Намджуну. Естественно, от поздравлений, обнимашек и поцелуев со слезами пара отделаться не смогла. Огромный торт вынесли под аплодисменты всех гостей. Молодожёны лично, сами, чтобы выказать уважение гостям, разрезали торт и укладывали на тарелочки. Официанты разносили угощение гостям. В завершении свадебного торжества прогремел фантастически красивый салют. В центре озера была установлена площадка, на которой располагалась платформа с пиротехникой. Окончание свадебного пиршества было фееричным. Гости стали прощаться и разъезжаться по домам, выражая хозяевам и молодожёнам восхищение от такого замечательного празднования. Семейство решило продолжить праздник дома, и все желающие присоединились к приглашению. Чонгук видел, как Хен-Шик ведёт Чимина под ручку до автомобиля. Он скрипнул зубами и стиснул челюсти, руки были сжаты в кулаки. Юнги с Хосоком заметили состояние младшего. — Юни, давай сегодня переночуем дома, Гук не в порядке, как бы чего не натворил. Вы же поговорили, что не так, он не успокоился? — Хосок нервничал. — Да, любимый, так и сделаем, — он обнял жениха и прижал к себе покрепче. — Интересно, когда ты научился читать мои мысли? Я хотел тебя попросить остаться сегодня дома. Кажется, беда нас ждёт. И мы не поговорили: говорил я, а вот слушал он или нет — я не знаю. Он просто встал и пошёл молча, мне пришлось идти за ним. Я-то думал, он успокоился, но видимо нет. Всё стало только хуже. Ладно, давай решать проблемы по мере их поступления. Я люблю тебя, моё сладкое Солнышко, — Юнги втянул аромат омеги. — Вкусный, сладкий, мой. — Научился бы и ты читать мои мысли, — лукаво улыбнулся Хосок. — Ты о чём? — недоумевая, спросил Юнги. — Скоро узнаешь, поехали, любимый.