Первое лето, когда мы...

Рано утром мы проснулись, как и запланировали, в шесть часов, бодрые и полные сил (максимально не похоже на меня). И, сунув за щеки по два блинчика с вареньем, прыгнули на велики и вдарили «по газам», отправившись навстречу ветру, мухам, лету и новому солнечному дню. Пока не слишком жарко. Решили спонтанно — держать курс в новую для нас местность за деревней. В ту сторону мы никогда даже гулять не ходили. Там, на главной дороге, километрах в пяти от выезда, уложили новый идеальный асфальт, на котором теперь можно было как только не извращаться: ездить наперегонки, без рук, вставать на раму, петлять, подрезать, буксом вырисовывать полосы, разгоняться… А потом три часа чинить слетевшую цепь на велике Арсения, пока тот развлекает меня танцами с бубном и всяческими эзотерическими ритуалами «Приветствия солнцу», отгоняя комаров размахиванием веток на дикарский манер. Приехали. Пока я чистил засравшийся механизм, Попов ещё какое-то время придуривался на обочине дороги, изображая изящную заигрывающую со мной проститутку в хорошем настроении. Честно сказать, его подкатывающие «Извините, а вы точно слесарь?» и совершенно бабское ноющее «Анто-он, меня уже комары кусают, поехали в отель» меня ничуть не раздражали, а только заставляли усмехаться. И с удовольствием заинтересованно наблюдать за этим представлением, крутя одну и ту же гайку по десять минут и периодически поднимая голову, чтобы подыграть… — Ну чё там? — Арс подошёл ко мне со спины буквально вплотную, уперевшись коленками в спину, пока я сидел на обочине и ковырял цепь палкой, убирая грязь, которую мы успели собрать. И положил обе руки мне на шею, чуть сжав трапециевидные мышцы. Я округлил глаза и замер, будто сел жопой на кол. Чуть гаечный ключ не выронил. А что я скажу? Что сказать-то? Странно будет признаться, что я починил всё десять минут назад и просто им любуюсь?.. — Ты мне свет загораживаешь… — конечно, ничего лучше я сказать не нашел, браво, ган Антон. Но Арсений послушно отступил, так медленно и мстительно плавно скользнув ладонями по моей спине. — Просто ты на меня всё время так смотришь… В смысле? Мои руки мгновенно ослабли и похолодели, а сердце заколотилось. Он что, заметил тогда в бане? Что? Что он подозревает и что думает об этом? А Попов снова включил дурачка. — Я же не специально… Сорвал цепь, — он оперся на раму моего велика рядом и невинно выставил свои жёлтые кеды мне под нос, как бы извиняясь. Как Шторм, когда заваливается на спину и поставляет живот вся такая милашка, мол, ну я не специально тебя куснула, у тебя на ноге сидел комар… — Да знаю я. Просто, ты ж понимаешь — они старые, как хер знает, что, на них если прыгать — можно разьебать. Арсений начал медленно вытягивать одну ногу к моему голому бедру (я сидел на земле, пока чинил). И как бы незаметно подлезать под него… — И не только цепь, но и нос… — я действительно заебался морозить яйки на асфальте и кормить комаров, поэтому неглядя просто шлёпнул его по икроножной, согнав как бесявого котенка-подростка, и начал собирать инструменты. Да, иногда мы действительно вели себя, как пара геев. Но в дружбе это всегда казалось чем-то милым и забавным. Так иногда шутить. Конечно, это было слишком редко и мимолетно, чтобы я задумывался об этом всерьез. А как бы мы вели себя… В паре. Сейчас я начал думать об этом всё чаще. Цепь я благополучно починил (спойлер — она снова слетела, но уже только на пороге калитки, когда Арс закатывал велосипед в дом. Считаю — успех) и мы погнали обратно в деревню, встретив лишь несколько грузовиков по дороге и один продуктовый и знакомый нам, видимо, доставивший новый привоз в местный магазин. Чую сегодня бурную пятницу (неделя пролетела супербыстро…) К вечеру около клуба, наверняка, соберётся большая компания из наших знакомых и молодежи деревни.

***

После обеда мы дождались, пока солнце подуспокоится и слегка зайдет за редкие облака, и отправились поливать огород. Арс, конечно, больше сюсюкался с курицами и спрашивал у меня «А вот это чё такое?» на каждый пучок батвы и травинку, которые ему попадались на глаза. Но он мне не мешал, а послушно относил лейки и ведра на свои места. Я уже выключал шланг после омывания ног в шлепках после грядок, когда со стороны дороги послышались женские голоса, а за забором нашего участка появились две знакомые головы — белая и черная. — Землекопы, айда на речку! Чего кисните? — Оля облокотилась на забор и откусила яблоко, явно уже где-то сворованное. — Айда, — сразу активировался Арс, загоревшись приглашением «дамы». Весь засобирался, засуетился, посмотрите на него, как на свидание. Даже на меня не посмотрел, будто его одного позвали (я ревную? ревную?) — Писающий Мальчик, тебя тоже касается, — как всегда не особо заинтересованно хмуро обратилась ко мне и Вика, моментально заметив мое недовольное ебало и осуждающий взгляд на пулей унесшегося за плавками Арсения. Обожаю мою сестру. Она на самом деле была в хорошем настроении, я знал — если гуляет с подругой, идёт отдыхать на речку и не против позвать с собой кого-то ещё. Она очень нелюдимая и обычно находится в совсем других, невеселых кругах… — Да иду я. Иду, — отозвался я, убирая всё на место. Иногда, теперь, когда мы стали старше и на нас легли какие-то домашние обязанности здесь, я чувствовал, что Арс находится на курорте, на базе отдыха, а я — просто закоренелый местный деревенский, который каждые пять минут проводит ему экскурсии и демонстрирует мастер-классы по дачному делу, ремонту и уходу за хозяйством. Так, вместе со старшими девчонками, как крутые пацаны, с дизайнерскими пляжными сумками, в резиновых тапках и почти гавайских шортах, захватив полторашку вкуснейшего дюшеса, мы отправились на местный деревенский курорт, в сезонное место скопления молодежи, детей, семей и одиноких рыбаков в надувных лодках.

***

Пляж у нас был, конечно же, в большинстве своем неофициальный, «дикий», стихийный и небольшой. Песчаная полоска вперемешку с травой и кустами длинной где-то тридцать метров и шириной ещё с метров пятнадцать. Это место любили за то, что здесь очень мелко и относительно безопасно, нет змей. Народу сегодня действительно было много — отдыхающие со всей деревни. Загорая на пледах, которые расстелили девчонки, я поглядывал вокруг, заложив руки за голову, прижав подбородок к груди и прикрыв один глаз. Дети, подростки лет до тринадцати, несколько взрослых парней, пара пятнадцатилетних девочек в черной одежде, семьи с маленькими детьми — из наших кругов пока особо никого, ибо рабочий день ещё в разгаре. Спокойно и атмосферно. — Ай… — Не «ай»! Тебе полезно будет, у тебя родинок по всей спине! Я услышал, как слева от меня Оля внимательно и активно размазывает солнцезащитный крем по спине и плечам смущенного Арсения. Тоже та ещё старшая сестра из неё. Они с Арсом ещё так здорово похожи, почти как и мы с Вик. Интересно, есть ли у неё братья или сестры? Но и мне в следующую же секунду на плечи приземлилась моя же футболка. Сестра молча и ненавязчиво позаботилась и о моей чувствительной коже, поправляя свое покрывало, первое в нашем ряду, и надевая солнечные очки. В воду я сразу не полез, как и она. Вика вообще сняла только шорты, оставшись в короткой черной футболке, а вот Оля и Арс сразу понеслись купаться, будто они в аквапарке. Не знаю, нашел ли на меня какой-то небольшой ступор или я потерялся на фоне такой красивой, обаятельной и веселой Парфенюк, но, кажется, они с Арсением поймали довольно прикольный общий вайб… Я как-то подустал. Замедлился, разнежился от этой жары и предпочел понаблюдать за поведением друга со стороны. Быть может, я что-то для себя пойму и отмечу… Его утреннее заигрывание не давало мне покоя. Бесились в воде они не долго, по пути на берег их затянули в волейбол какие-то дети — и эти два «заводных апельсина», конечно же, не смогли им отказать. Арс потом, естественно, набрызгал на меня, как подобает уважающему себя лучшему другу, после чего ещё и сел на меня своей мокрой холодной жопой, поборолся и прокатился в «драке» со мной кубарем по песку и по всем нашим покрывалам, помешав девочкам спокойно читать журналы, рассыпал семечки и смял бутылку лимонада. А потом, получив от меня фирменный удушающий и заржав на весь пляж, угомонился на полотенце рядом со мной. Пообещав мне неистовый реванш без предупреждения. Так, слушая звуки деревенской речки, пляжа, людей, шум брызг, моторных лодок, смех детей и музыку из колонок, я расслабился и прикрыл глаза от солнца, уверенный в том, что мы находимся в самом спокойном и безопасном времени и месте на земле. Душевном, замечательном и беззаботном… К сожалению, мысли эти в моей голове задержались не на долго. … Где-то через час после того, как мы пришли, на пляже неожиданно и незаметно начали собираться и не самые безопасные и дружелюбные «обитатели» нашей прекрасной деревни и района. Да. Место это сегодня пользуется особой востребованностью и популярностью у всех слоев. …Не знаю, когда я видел их последний раз так близко, находился рядом, в их поле зрения. На теперь уже их территории… Это была та самая «плохая компания», как называют подобных типов в наших местах. Сначала на берегу появились два молодых парня. Лысые головы, худое телосложение, бриджи Адидас, шлепки и черные футболки. Затем, я не успел отследить — компашку пополнило ещё трое. Всё по-пацански здоровались, курили, изредка смеялись, сидели на кортах около поваленного дерева, вытянув руки, как обезьяны. Вместе они стали громче, заметнее, напряжнее. Чёрное пятно, старающееся не особо палиться из-за кустов и тени у кромки воды, где обычно был островок подобной гопоты. Никому и никогда из наших сверстников не разрешали и близко подходить к зарослям в этих местах. Ни отлить, ни переодеться, ни глотнуть пиваса, ни покурить, ни выяснить отношения, ни даже проблеваться с прокисшего арбуза или сидора. Я знаю, что не только я заметил их появление. Хоть и не показывала этого, но Вика тоже их сразу узнала. Просто старалась не привлекать внимания и не смотреть в эту сторону, не выделяться из толпы, дожидаясь, пока они уйдут. Но я знаю, что ей, по-хорошему, было плевать. Она их не боялась, ведь они знакомы. А «своих» эти типы никогда не трогают. …Если бы наши отцы сейчас задали нам вопрос, существуют ли ещё где-то пацанские группировки и преступные объединения среди молодежи… Глядя на них, я бы ответил «да». Такие же ли у них сейчас законы? Я не знал. И узнавать мне что-либо об этом не хотелось… Мы — две параллельные вселенные, парни из другого мира. И слава богу, что у меня с ними нет ничего общего. Главное — не соваться вечерами в их район и не провоцировать старших. А вообще — для меня всё это, если не считать сестру, было «по-НТВ-шному» далёко… Я понадеялся, что они допьют свое пиво, сядут по мопедам и тачкам и разъедутся в свои более приспособленные для гопничества районы, по своим воровским малолетским делам. Кажется, они уже собирались… Но, когда я, убедившись, что Арс задумчиво мастерит какую-то экспозицию или панно из камней и травинок, снова бросил ищущий осторожный взгляд в сторону кустов — меня ждало настоящее напряжение. Компания из пяти человек в черном во главе с крепким, коренастым короткостриженным парнем лет двадцати пяти двигалась прямо на нас. Я впервые увидел их так близко, идущих посреди пляжа, при свете дня. Серьезные, от восемнадцати и старше, явно бандитского, зэковского вида, с цепями на шеях, словно бойцовские питбули. В тату, со шрамами, жвачками, в кепках с не самой приятной символикой. Мрачные и молчаливые. Руки в карманах. Они что-то хотели от кого-то из нас… — О-о, сейчас будет шоу… — Оля тоже увидела их, подходящих к нашей компании, и недобро сощурилась, на всякий случай, убрав телефон в сумку. Но, скорее, как-то обыденно, словно просто заметила тучи собирающейся грозы после того, как вывесила белье сушиться на улице… Арс заметил, что люди вокруг вдруг как-то запереглядывались и начали перешептыватья, поэтому завертел головой, пытаясь перевернуться с живота на спину и увидеть причину. Он ещё не подозревал, какая нас ожидала встреча и явно неприятный диалог. Я до последней секунды молился, чтобы они прошли мимо и подошли к какому-нибудь «кенту» за нами или рядом. Или хотя бы просто попросили закурить… Я действительно искренне не понимал, почему именно мы? Что этим парням может быть от нас нужно? Мы не носили паленые бренды (мы вообще, блять, в плавках и купальниках сидели), не курили, не пили, не матерились, не слушали музыку, не смеялись — мы вообще не разговаривали и не смотрели на них! Наивный. Наивный-наивный я. Почему-то мне совершенно не пришло в голову самое очевидное — причина их внимания сидела с самого левого края от меня и уже ждала услышать очередную выходку и быковатый тон новых предъяв. Они подошли. Тот «главный» — широкоплечий тип вида Сани Белого, с красивыми голубыми глазами и шрамом на брови — не глянул и сантиметром левее или правее неё. Как и Вика — сразу установила с ним непрерывный контакт глаза в глаза. Это моментальное напряжение заставило нас всех замереть и прислушаться. Это точно не было похоже на встречу двух друзей… — Поговорим? — хмурый парень (кажется, именно его тень и силуэт я видел всё детство возле неё, провожающим её до нашего дома, на машине, в компании, на танцах) кивнул в сторону кустов. Голос его был спокойным, негромким, серьезным и брутальным. Прокуренным, старше своих лет. Точно сидевший туберкулезник. Конечно, моё ранимое семнадцатилетнее Ромашковское мировоззрение и восприятие всё преувеличивало, несмотря на пацанское Воронежское детство, особенно, когда я лежал на песке в одних плавках, а надо мной в метре стояли пять взрослых парней от метр восемьдесят, а рядом из сподручного только подвешенный язык и харизма Арсения, оглушающий визг Оли и стремный взгляд сестры. Которым она сразу же издалека показала этим типам своё крайнее нежелание с ними сейчас общаться. Это меня кстати ещё больше пугало, потому что Вика дерзкая, ей палец в рот не клади, а накалять в такой ситуации с такими людьми точно не стоило. Все ведь попадём «под молоток». Эти типы явно привыкли брать давлением и внушением опасности своим угрожающим внешним видом и пафосом. Ещё и место неудачное, и положение, и эта, блять, обезоруживающая нагота не в тему… — Я вообще-то с друзьями. Ничего? — по началу ровно с тем же самоуважением и спокойствием львицы, но уже с отчётливой долей недовольства и «откинутых ушей» ответила Вика, не меняя свою расслабленную, на первый взгляд, позу королевы саванны, лёжа на спине с опорой на локти. Демонстрируя полнейший протест и гордость. Когда он мог одним ударом ботинка переломать ей лодышки… Сейчас мы точно нарвемся на знатные пиздюли. Я начал ловить взгляд замеревшего Арса, чтобы, если что, договориться кинуться им в ноги, чтобы девчонки убежали, а мы потом выиграли время. Я понятия не имею, как драться, и никогда этого не делал. Видимо, сегодня тот самый знаменательный день, пришла пора. — Таким девочкам, как вы… Лучше слушаться, когда старшие вас о чём-то просят. — пафосно спокоен пока что был и этот черный лев. Но ему абсолютно точно крайне не нравилось то, как она с ним говорит. — Не обязаны, — тут с уже другой, более нарочитой дерзостью и смелостью подключилась Оля, также всем своим видом демонстрируя, что они не собираются его бояться и, тем более, слушаться и идти с ним куда-то говорить. Без Вики и нас с Арсом она бы вряд ли позволила себе такую храбрость… Тот парень крутил что-то в руке. Ни он, ни его гопнические псы с суровыми рожами на меня не смотрели и я быстренько глянул на руки того типа. Пальцами в правой он перебирал и крутил складной нож. На ней же у него висела натуральная бандитская цепь. И красовалась какая-то старая затертая татуировка головы волка. Такой атрибут наверняка есть не у каждого… Я знаю только одно имя в нашей деревне, которое обычно стояло во главе всех нехороших происшествий и слухов, ходивших по селу последние лет пять. Оля отвернулась от гопарей лицом к нам и параллельно полезла в сумку, видимо, в поисках баллончика. — Этот Волков… Раздосадованный тихий голос назвал именно его. («Это имя, блять, знает каждый — Андрей Чикатило»…) — Я не собака, чтобы кого-то слушаться. — быть ровно такой же серьёзной и суровой в общении с ним смелости и яиц из всей деревни хватало, видимо, только моей сестре. Мы точно от разных родителей. Девушка чуть приподнялась и сложила руки на одном согнутом колене, будучи всё также расслабленной и свободной. — Я здесь — можешь говорить. Гораздо удобнее бы ей было разговаривать со своим дружком именно в тени, куда он и хотел отвести её, в сторону, от лишних свидетелей, или хотя бы — из положения стоя, на уровне его глаз, ведь солнце сейчас как раз ебашило нам всем и ей в том числе в лицо. Но не только по этой причине ей следовало бы подняться на ноги. Это Саша Волков. И с ним нельзя общаться без уважения. Не важно, был ли этот парень осуждён, отбывал ли он реальный срок или просто стоял на учёте, крышевал малолетнюю группировку, был «грозой деревни» или убивал людей в армии — всегда все встают с ним на один уровень, когда говорят. И никто не смеет повернуться к нему спиной. Я узнал об этом в первое же лето от местных пацанов, как мне исполнилось четырнадцать. И всё это лето я боялся ходить на речку или до магазина, потому что это был «район Волкова». Возможно, всё это на деле не настолько серьезно, но детские установки на объект опасения — самые впечатляющие и суровые. Мало того — моя Вика была, по всему видимому, настолько бессмертной, что позволяла себе говорить с этим человеком ещё и практически лёжа, едва подняв глаза. Если она отталкивается только от принципа «девочку не тронут», я бы сейчас поспешил её разочаровать… Да только бы мне не прилетело в зубы раньше, чем я успею открыть рот. На тот момент я ещё не знал, что все здесь прекрасно понимали — ей было можно всё. Он НИЧЕГО не сделает ей за это. … Как же так получилось, что, проводя здесь каждое лето, будучи местным, весёлым и общительным парнишкой, поддерживая со всеми здешними хорошую связь, зная все сплетни и слухи от бабушкиных подруг и Олеси, уже несколько лет находясь в прекрасных близких и доверительных отношениях с моей сестрой, я совершенно не знал, что в этой деревне она тайно имела неприкосновенную и нерушимую «ауру Харли Квинн». Что ж. Полагаю, она просто не хотела, чтобы я об этом знал. Вика была не просто «связана с плохой компанией», как я думал до сих пор. Она была девчонкой местного «авторитета». Бывшей девчонкой. Нынешней, как считал он сам (да только когда это было нужно ему). Поэтому ей здесь не писан никакой закон и никто и пальцем не смел её трогать. Даже сам Волков. Ясно, откуда у неё этот действительно тяжёлый и до ужаса стремный взгляд — научилась «укрощать неукротимого» она, видимо, уже давно. И когда она только успела с ним связаться? Ещё и замутить, я не верю… Вика с полной готовностью и чувством собственного достоинства (достоинством в один миллион долларов, судя по её вальяжной позе и уровню дерзости) готова была выслушать всё, что у него к ней было, без каких-либо отводов в кусты или подзывов подойти четко к ноге его величества или хозяина. Никогда. Это точно не в её стиле. Ты ничего не отвечаешь? Окей. Идёшь нахуй. (Сто процентов такая же маленькая сучка с закатанными из-под солнечных очков глазами живёт и во мне!) (Или я просто хочу быть на неё похожим…) Получив в ответ на свое заявление молчание всех пятерых, моя храбрая «кошка» демонстративно утвердила своё категоричное «нет значит нет» и спокойно перевернулась на живот, попкой вверх, позволив нежелательным собеседниками лицезреть столь многозначительную картину с предельно ясным смыслом. Я чуть было не выдал свой восторг и гордость от поведения сестры ухмылкой и уставился на этого Волкова в ожидании его реакции. Уже и забыв, что следующие в его поле зрения — мы с Арсом. Тот вообще как гусеница окаменел и, наверное, не моргал весь этот короткий диалог. От любопытства или страха я всё же поинтересовался впечатлениями друга, когда компания уже молча развернулась и удалилась с пляжа всё в те же кусты, с явным пафосным, но немым послесловием «Еще посмотрим, кто кого». И, услышав от Попова тихое «Да, всё норм, это её знакомые?» разулыбался с чувством, словно сам только что разъебал киберспортсмена сотого уровня в онлайн-турнире со своей старой плойки, сидя на ковре у себя дома в одних трусах. А ещё вспомнил его вопросы на огороде утром. … Безусловно, это был верх оскорбления такого самолюбивого и принципиального авторитета, живущего по собственным законам и обожающего доминирование, уважение и власть. Мы с Арсом, конечно, в какой-то момент испугались. Но, наверное, да и слава богу, лишь прокрутив самый неудачный сценарий где-то у себя в голове. Ничего по итогу не случилось, на нас никто даже не посмотрел. Либо Волков знает, что мы ещё малолетки для них, либо совершенно не видит в нас угрозы и претензии на «его территорию». Приезжих почти не зажимают, что странно. Считают их будто бы гиенами на землях царского прайда. С кем не охота играть. Я собрался снова улечься поудобнее, на другой бок, чтобы продумать для себя все осторожные вопросы для Вики на вечер, о том, кто этот человек и в каких они отношениях. И мельком снова глянул на её лицо, убедиться, что она в порядке и что послать вот так «с двух ног в ебало» местного «плохого парня» ей действительно не стоило ни единого нерва. Но почему-то мне показалось, что в лице у неё возникло некое напряжение и задумчивость… Досада, что ли. Будто бы она минуту назад шла на настоящий риск и не знала, что Волков закроет на это глаза и не станет начинать конфликт. Такая реакция её только больше озадачила. — Урод… — как настоящая подруга Оля ещё раз тихо осудила поведение этого пафосного нарцисса, возомнившего себя пятым из «Бригады», и перестала рыскать в сумке, так ничего оттуда и не достав. — И псы его ненормальные уже достали. По тону и настроению девушки я понял, что и она сама неоднократно имела дело с кем-то из их числа. Конечно, вряд ли она обладала таким же «статусом», как Вика, но красивым одиноким девчонкам в некоторых районах здесь действительно бывает опасно ходить, и вне зависимости от того, какой на дворе год. — Не выйдешь после девяти до магазина из-за его компашки… Тут, краем глаза, уже собравшийся лечь на подложенную под голову свою (или арсову) футболку, я вдруг заметил, что Вика приподнялась на локтях и нехотя начала куда-то собираться. — Ладно, я не на долго… Она серьезно?! Пойдет к нему?! — Вика, — насторожилась и осудила её тут же Оля, уговаривая держать планку и собственную гордость перед этим мудаком. Значит, подойти ей всё-таки следовало… И нам нет смысла даже пытаться её отговорить. Она это тоже прекрасно понимала. — С тобой пойти? — я, конечно же, как старший брат, как мужчина, тут же напрягся аналогично, всем своим видом показывая самые серьезные и благородные намерения и потенциал защитника (хоть и трусливого внутри). Да она, конечно же, знала, что я такой только на словах и в душе, но не на деле — я это и сам понимаю. Но я хочу её оберегать, заступаться за неё, возможно, даже подраться с кем-то из них, если придется. Я-то уеду через месяц-другой, а они останутся. Но Вика знает меня почти с детства. Я, скорее, той-терьер, чем доберман. И в таких ситуациях буду бесполезен. А печальная и даже ужасная правда была в том, что её парень, тот, кто должен был её защищать — и есть её обидчик… — Не надо. Не в песочнице родилась. — уверенная в себе и — я только теперь это понял — внешне такая же пафосная и крутая как этот тип, Вика натянула свои короткие джинсовые шорты, сунула ноги в кеды и нехотя направилась туда. Туго затягивая волосы в привычный небрежный хвост на затылке…