Ты самый красивый, но так не хочешь танцев

– Эдгар, он же чудовищный энергетический вампир, как ты не видишь! Друг мой, – Рампо кладет руки на плечи и смотрит пытливыми зелёными очами, – сделай одолжение, прозрей наконец! Эдгар недоверчиво косится на него. Подумать только, что за фривольность он позволил себе только что. Никакой он не вампир, он его душа: то, что делает его счастливым, заставляет чувствовать нужным. Со сменой времени года на самое холодное и беспощадное изменились и отношения двух молодых людей. От Эдгара можно было ожидать самой искренней признательности, доверчивости и чистейшего чувства, которое без тени лукавства можно назвать любовью. То, как он был предан своему воздыхателю и этим чувствам, было достойно восхищения и сожаления. Стервятник же видел всё это и, против обыкновения, нисколько не был удивлён. Он существовал в сознании По отстраненной возвышенной фигурой, больше выдуманной, чем реальной. От него веяло то холодом, то страстью. Его мотивы оставались загадкой для всех, кроме одного человека. Северный ветер декабря все-таки сразил нашего писателя и тот простудился. Уже второй день он лежал и не сходил со своего места на огромной кровати в углу комнаты. У него не было сил отвечать на чьи-либо звонки, поэтому он и не отвечал. Лишь на третий день, вырвав провод от телефона, он устало упал на подушку. Тем же вечером к нему бурным вихрем ворвался Рампо. Эдогава был слегка оскорблен равнодушием друга и игнорированием его звонков, но, когда увидел, в каком тот состоянии, поумерил свой пыл. – А где твой Стервятник? Почему он не с тобой? – Не знаю, я не видел его уже несколько дней. Рампо сдержался от ругательств в адрес неприятного ему господина. И всё ему было понятно с самого начала, но теперь он мог только обреченно наблюдать за медленным увяданием своего друга, как бы сильно он не хотел помочь ему, не поможет. Эдогава остался с ним до поздней ночи, вернув провод от телефона на место и позвонив несколько раз Йосано, которая была достаточно сведуща в медицине и без лишних вопросов разъяснила ему, что делать с больным. Рампо сделал все необходимое, надеясь на улучшение самочувствия Эдгара, как ни на что в жизни не надеялся ещё, а теперь просто сидел рядом, перечитывая старые рукописи По, найденные в беспорядке на его рабочем столе. Сам Эдгар уже около часа спал крепким сном, жар медленно покидал его изможденное тело, а заботливые руки периодически меняли влажную тряпку на его лбу. Эдогава думал о том, как все было хорошо перед тем, как появился Стервятник. Он заставил пережить его друга множество непроизвольных изменений. Эдгар отстранился от него, перестал приносить почитать написанное им, спрашивать его мнения, хотя писать он однозначно не перестал, потому что Рампо отличил свежие исписанные листки на его столе. Но их читать он не стал, потому что догадывался, что в них может быть. Рампо приходил все последующие дни и заботился о его здоровье. Эдгар будто лишился всех чувств за последнюю неделю. Он списывал это на усталость и недомогание как следствие болезни. Он много думал и о Стервятнике, почему тот не приходит, и Рампо прав, где он вообще? Эдогава весь день пытался завести с ним разговор, потому что он пошёл на поправку, но выглядел чересчур печальным. Он явно боролся с какими-то внутренними неприятными мыслями. Но По не шёл с ним на контакт. Единственное, что он отвечал, были две короткие фразы в ответ на его вопросы: «ага» или «нет, спасибо». Писатель лежал на боку лицом к окну, под которым сидел Рампо и читал какой-то детектив, что стащил с полок По, и делал вид, что спит, но на самом деле рассматривал юношу. Его лихорадочный румянец сошёл с щёк, температура постепенно приходила в норму. В этой тишине, нарушаемой лишь его собственным сопением и шелестом страниц, раздался оглушающий и неожиданный для обоих звук дверного звонка. По и Рампо коротко переглянулись, и последний пошёл открывать дверь, оставив книгу перевёрнутой вниз на той странице, на которой остановился, на стуле. Эдгар не знал, кому в голову придёт навещать его, кроме Рампо, который уже был здесь, поэтому старательно прислушивался к голосам за стеной. Он различал уверенный и скучающий тембр друга, а вместе с ним чей-то очень тихий и вкрадчиво-любезный голос, отдающийся словно эхом от стен. Похоже, Рампо даже не впустил его обладателя на порог. Эдгар как ни старался не мог понять, кому принадлежит второй голос и услышать содержание их диалога, поскольку находился в легкой полудреме. Но когда Эдогава повысил голос, а его тон принял определённую твёрдость, он догадался, что тот говорит со Стервятником. И уже через минуту в дверном проёме его комнаты показался упомянутый Рекс, а за его спиной устало потирающий веки Рампо. – Я не хотел впускать этого самозванца, но он невыносим. – Оставь нас, ради бога, – раздражённо и небрежно проговорил Стервятник, обернувшись на него через плечо. Рампо был удивлён таким обращением и растерянно глянул в сторону Эдгара. Тот бесстыдно выказал согласие с просьбой гостя лёгким кивком. И Рампо обиженно ушёл в кухню, громко хлопнув старой дверью. – Ты знаешь, мне кажется, тебе стоит перестать общаться с Эдогавой, – вполголоса, но отчетливо и с расстановкой прошелестел Стервятник, подобрав стул Рампо у окна и поставив возле кровати, – он слишком импульсивен. Эдгар приподнялся также резко, как значение этих слов ударило ему в голову. И как его сознание не предприняло никаких попыток хоть малость воспротивиться указанию. Он потерянно кивнул, сам не понимая зачем. Стервятник улыбнулся, поощряя такую покорность. После он равнодушным тоном спросил о его самочувствии и сделал вид, что ему досадно, что он не смог ухаживать за ним все это время, объяснив это сухим: «У меня было много работы». Уже спустя полчаса Стервятник уходит, его никто не провожает. Только после хлопка входной двери из кухни показывается хмурый Рампо. В нем пылают явные злость и обида, но он аккуратно ставит стакан с чем-то горько-апельсиновым, разведенным в тёплой воде, на тумбочку возле Эдгара и тихо говорит: «Выпей». По повинуется, взяв стакан в руку и понюхав сомнительную, но, видимо, нужную ему для поправки жидкость, и ему становится стыдно перед Рампо. Он поставил стул обратно к столу и с тихим вздохом поднял книгу с пола, которую, возможно, и не случайно уронил Стервятник, стряхнув её с сидушки, потом поставил её на место, откуда взял. – Не злись на него, – робко попросил Аллан, на что получил презрительный взгляд зелёных глаз, наполненный сталью. Рампо встал к нему спиной, дабы не показывать своего лица, да и не видеть лица Эдгара, и глянул в окно. – Рампо. – Почти жалобно позвал он после нескольких напряженных минут молчания. – Да что? – Встрепенулся тот. – Эдгар, что с тобой? Какие чары этот проклятый колдун на тебя наложил? Юноша пожал плечами, хотя Эдогава не мог этого видеть, но мог догадаться. – Рампо. – Ещё более жалобно повторяет Эдгар и теряется, когда он резко поворачивается к нему с выжидающим видом, сложив руки на груди. Он даёт ему собраться с мыслями, ничего не говорит, хотя интуитивно понимает, что услышанное ему не понравится. – Мне кажется, нам следует.. – Было видно, что речь писателю даётся с трудом, как будто что-то давит на него, и он не может говорить иначе, – прекратить общение на какое-то время. – Что, прости? – Глаза Эдогавы широко распахнулись. Он не верил. По ещё больше склонил голову, потому что знал, как именно сейчас на него смотрят два изумруда. С толикой презрения и растерянности. Он понимал, что разочаровал его, своего друга. Но почему-то разочаровать Стервятника сейчас казалось ему более ужасным. Рампо больше не выдерживал стоять напротив него, поэтому молча направился к выходу. Его друг (друг ли теперь?) не стал его останавливать и даже ничего не крикнул вслед. Просто принял горечь поражения.