Испытуемые

У неё остаётся несколько минут свободного времени и полупустой баллончик в бездонном кармане купленных когда-то на барахолке джинс. И Нея, осмотревшись, присаживается на одно колено около импровизированного холста. Генераторы почти дочинены, Мэг почти заканчивает четвёртый, а Адам вот-вот доведёт до половины пятый, и можно было помочь, но Нея каким-то шестым чувством понимает — Фрэнсис далеко, и она больше рискует привлечь к нему внимание дряни-Призрака, чем предоставить ещё одну пару рук. Так что вместо этого она думает, что бы нанести на металлический лист. Надпись или узоры? Рисунок или схему? В голове упорно мелькает идея написать стилизованно «пошла на хер, Сучность», но Нея так ни за что не сделает. Их уважаемая всеми хозяйка умеет читать и пиздец какая злопамятная. А проживать из раза в раз протыкание заведённый бензопилой или боль от впечатанного в лицо топора совсем не хочется. Да и краски для осуществления мало будет. Хватит на «Пошл» или охуеть какую умную абривиатуру типа «ПнХС», которую поймёт разве что она, Юнчин Ли и конспиролог Дуайт. На ум приходит немного другой вариант, и уже его Нея использует, как самый универсальный. Японские иероглифы. Красиво и кратко, стильно и со смыслом. Из всех вариаций, выпрошенных у Кимуры, она вспоминает «свободу» и её же и рисует, начиная с запомненного «自» Иероглиф не очень живописный, но смысл слова, составляющей которого он является, интересен сейчас куда сильнее. Краска фиолетовая и не очень-то чётко смотрится, но Нее всё равно. Она с гордостью и привычной энергией в руках осматривает своё творение. Прислушивается к шагам за спиной. Оборачивается. — Приблизишься, я тебе хуй на лбу нарисую. Предупреждает она, вспоминая про маркер в том же кармане, смотря на полупрозрачную фигуру, что, конечно же, достаёт свой ебучий колокол. Призрак знает, что она так не поступит, а, может, не понимает английского, и делает первый выпад, от которого, кажется, увернуться проще простого. Кровь, брызнувшая на металлический холст, добавляет иероглифу крутости. Но Нее не до этого. Будет, блять, тут до художеств, когда Призрак вновь совершает удар и гонит её прочь от полотна и ворот. Слышится щелчок заведенного генератора, и это немного успокаивает. Ещё чуть-чуть и всё, испытание закончится, понимает Нея. Понимает Призрак, одним быстрым ловким движением нагоняя её. Уходит, не подняв, и Нея показывает ему в след, трезвонящему в ебучий колокол, средний палец.

***

Адам принесён в жертву. Опевещает последним криком он сам и прямо говорит чёрными лапами в воздухе вечноголодная Сучность. Генераторы заведены, и осталось только открыть ворота, но кто бы помог Нее залатать рану в боку, из-за которой она только и может, что ползти. Ползти. Ползти. Ползти. И приползти в угол у самых ворот, перевернувшись с тихим ругательством на спину и вперив взгляд в тёмное небо. Интересно, Сучность знает, что такое солнце? Облака? Полдень? Знает, что такое полдень в солнечной Калифорнии? Нея поднимает руку, кажущуюся на чёрном фоне ещё бледнее. Осматривает жилистое предплечье, следы старых ран на запястьях, что были с ней до и во время реабилитации. Обломанные ногти, фиолетовые следы краски. Она так и не дорисовала свою «свободу». И не дорисует никогда. Призрак найдёт её, принесёт в жертву, и иероглиф сотрётся, распавшись на миллиарды крохотных песчинок, как и баллончик с краской. И останется только ждать, когда она, одна из многих застывших в вечности фигур, распадётся точно также. Колокол неожиданно звучит очень близко. Вот он — её час. Сейчас уёбище поднимет её, повесит на крюк. Сейчас. Сейчас. Колокол звенит не переставая, слышимый то в левой стороне, то в правой. «Потерял?» Спрашивает мысленно Нея и смеётся, тоже мысленно. Это уёбище прозрачное умудрилось потерять жертву и теперь, похоже, роет каждый миллиметр искусственной земли, чтобы найти её, постанывающую от боли. — Да как ты заебал. Шепчет Нея, устав слышать колокольный звон. Наверное, думает, это такая психологическая атака — как скоро не выдержишь и приползёшь под ноги сама. Психологическое оружие. Ведь он может не входить в «инвиз». Или не выходить из него так часто. Может, но не делает. Колокол наконец-то звучит прямо над головой. Нея закатывает глаза. Наконец-то. Призрак смотрит на неё, склонив голову набок. Чудовищно разукрашенный, чудовищно отсутсвующий. — Ну? Спрашивает Нея, не в силах терпеть это воздействие на итак истончённую психику. Призрак поднимает её. Под бёдра. И Нея едва не падает, обхватывая руками грязную шею, чувствуя, как кровь пропитывает тёмную одежду. — Что ты, блять, задумал? Возмущается она тихо, шипя от боли сквозь зубы, зная, что Призрак ей не ответит — сколько испытаний с ним пройдено ею, сколько испытаний пройдено другими, и ничего, даже отдалённо похожего на слова, никто из выживших не слышал. Руки не ползут выше, крепко задерживаясь на задней стороне бёдер, и Нея вздыхает. — Если у меня внезапный карт-бланш, то, может, я дорисую те иероглифы? Остался всего один. Нея ждёт падения, ждёт движения в направлении крюка, но Призрак проносит её мимо этого всегда чистого орудия пытки. Останавливается у металлического листа, с грацией акробата присаживается на корточки, поднимая баллончик, и вручает ей. — Охуеть. Только и может шептать Нея, сжимая в руках краску. Мэг где-то на другой стороне карты открывает ворота, свободная от жестокой погони. Нея думает о том, что краску можно использовать не на холсте, лишь секунду — раны слишком серьёзные, чтобы подняться или доползти до открывающихся ворот самостоятельно, а Мэг не поможет. Не в тех условиях, в которых они сейчас. Нея пишет второй иероглиф: «由» Над первым из-за своего положения. Получается «бодаСво», нелепое для других, но вполне смысловое для неё. Такое же перевернутое, как её мир. Тот, прежний, в котором буквально жила на улицах, расписываясь на стене каждого дома и гаража. Нынешний, в котором вместо поглощения Сучностью, она рисует, сидя на руках у неподвижного убийцы, положив голову тому на плечо, стараясь не вдыхать едкие запахи пыли и бензина. Заканчивает граффити и подписывает в правом верхнем углу «ПнХС»