Нормальные люди

      Амбер листает ленту не глядя — всё равно ничего интересного не произошло. Но всплывает профиль Дебры (Ли и Шарлотт не понимали, почему она её читает; Амбер же считала, что врага надо знать со всех сторон), и девушка кликает на него. Выложено много новых фотографий, и Дебра на них выглядит вполне довольной жизнью, будто не бросила парня ради славы и не стала причиной разрыва неплохих приятельских отношений двух парней.       Разделяй и властвуй, не иначе.       Одноклассники на перемене, и в классе по английскому оказываются она и Лизандр, сидящий за две парты перед ней. Амбер поднимается со своего места и садится рядом с ним, несколько секунд молчит, наблюдая, как он что-то пишет в блокноте.       — Ты что-то хотела?       — Как там Кастиэль? — спрашивает она. — Прошло три месяца, но он прежним не стал: замкнулся в себе, не ходит на вечеринки. Он хоть к игре на гитаре вернулся?       — Нет. Почему ты сама не спросишь, как у него дела? В школу он ходит.       — Я же сестра его главного врага, забыл?       Лизандр откладывает блокнот в сторону и смотрит на Амбер — приятно с ней общаться, когда она не ведёт себя как стерва.       — Но Кас бы не стал переносить на тебя своё отношение к Натаниэлю. Это — их дела.       — Может, — уклончиво отвечает Амбер. — Я видела фотографии Дебры — так и не скажешь, что она убивается из-за всей этой ситуации. У них же такая любовь до гроба была. Страстные поцелуи возле шкафчиков, фотосессия для статьи Пегги о школьных парочках…       — Ключевое слово — «была», — справедливо отмечает Лизандр. — Я очень надеюсь, что он скоро вернётся в строй. Невыносимо смотреть на его страдания.       Амбер бросает взгляд на часы — перемена вот-вот закончится. Она поправляет волосы и отправляется на своё место, доставая пилочку из пенала. В класс возвращаются одноклассники, и взгляд Амбер цепляется за две макушки рыжего и красного цвета.       С того дня, как случилась вся эта история с Деброй, Цилла стала какой-то странной. Вроде вела себя как обычно, но Амбер отметила, что девушка стала задумчивой. Часто что-то писала в ежедневнике, иногда отвечала невпопад и стала пропускать уроки английского языка. И, что ещё заметила Амбер, так эту возникшую между Касом и Циллой неловкость.       А у этих-то что случилось, думает Амбер, подпиливая ногти. Не дай бог это заметит Пегги, она же не слезет с парочки. Надо что-то предпринять, пока не случилась катастрофа.       — Эй! — окликает Амбер Циллу. Та оборачивается и вопросительно на неё смотрит. — Есть минутка?       — Есть. Что такое?       — Надо поговорить.       — У нас сейчас будет репетиция в подвале. Подойдёт?       — Идеально.       — Слушай, я не знаю, что у вас там случилось с Касом, но разберись с этим, — начинает Амбер тут же, как Цилла закрывает за ними дверь. — Между вами чувствуется какая-то неловкость, будто что-то случилось, и вы не знаете, что делать. Если это станет известно Пегги, это станет достоянием общественности, а я думаю, что ты лишний раз светиться не хочешь.       — Ты о чём? Между нами всё как обычно.       — Ты пропускаешь английский, где сидишь в паре с ним. То голова болит, то живот, то ещё что.        — С чего такая забота? Тебе же только в радость будет, если я буду страдать.       — Ты права — мне на тебя плевать, — соглашается Амбер. — Но вот на Каса — нет. Я не хочу, чтобы ему было ещё хуже. Так что соберись и разрули ситуацию сама, если он не в состоянии. Справишься? Ты же не как Дебра — не только петь умеешь?       — Сомнительный комплимент, но я его приму.       — Да пожалуйста.       Амбер, выходя, нос к носу сталкивается с удивлённой Сильвией. На вопросы подруги Цилла отвечает, что Амбер ошиблась — думала, что сегодня репетировать очередь Лизандра и Кастиэля. Сильвию такое объяснение устраивает: она кивает и берёт ежедневник подруги, смотря на сделанные наброски. Цилла заправляет волосы за уши и подсаживается к ней, начиная объяснять, какую бы песню она хотела написать.       После школы Цилла направляется домой к Кастиэлю, уточнив у Лизандра его адрес.       — Выражение твоего лица — бесценно, — хмыкает она, когда Кастиэль открывает дверь и с удивлением смотрит на одноклассницу. — Привет.       — Привет. Что ты тут делаешь?       — Поговорить нужно. Впустишь?       Кас сторонится, пропуская Присциллу. Он ведёт её в свою комнату, и Цилла присаживается на кровать, снимая куртку.       — Миленько у тебя тут, — оценивает она интерьер его спальни.       — Особо не рассматривай — не задержишься.       — Сама любезность.       — Ближе к делу, ладно? — Кастиэль садится на компьютерный стул напротив одноклассницы.       — А что? Уроки нужно делать?       — Цилла…       — Я пришла сказать, что в школе есть люди, которым ты небезразличен. Да, остались ещё такие, я сама в шоке, хотя твоё поведение много кого отталкивает. Эти люди, которые о тебе беспокоятся, хотят, чтобы ты перестал хандрить и вернулся к обычной жизни: вёл себя как раньше и, самое главное, вернулся к репетициям Лизандра. У школы должна быть рок-группа.       — Чем твоя с Сильвией группа не рок-группа?       — Ты вообще меня слышал?       — А ты меня? — вопросом на вопрос отвечает Кастиэль. — У школы целых две группы. Если мы с Лизом отпадаем, остаётесь вы. Можете взять его к себе третьим.       — Ты прекрасно знаешь, почему я не могу, — сдержанно отвечает Цилла.       — Нет, не знаю. Объясни для непосвящённых, будь добра.       Знает. Просто вредничает. Цилла поднимается на ноги и подходит к окну, становясь рядом с Кастиэлем.       — Это из-за мамы. Она бросила нас, выбрав карьеру певицы, — помолчав, говорит Цилла. — Папа и так не в восторге, что я вообще занимаюсь музыкой — всегда скрипит зубами, когда слышит о ней. Спасибо тёте — уговорила его не мешать мне. Но он против того, чтобы я участвовала в каких-либо соревнованиях или, упаси бог, посвятила этому жизнь. Так что из наших двух групп шанс существовать есть у вашей, — подытоживает она, смотря на него. — Берите Сильвию к себе третьей.       — И что он сделает, если ты поступишь так, как ему не нравится? Закроет тебя дома на всю жизнь?       — Давай не будем проверять.       — Это… Глупо. У тебя есть талант, но ты зарываешь его в землю.       — Как, впрочем, и ты.       — И что нам с этим делать, м? — Кастиэль смотрит на неё снизу вверх.       — Тебе — возвращаться к репетициям и Лизандру.       — А тебе — принять участие в конкурсе мадам Делакруа. Она же будет рыдать, если ты не выступишь, — хмыкает он. — Просто поднимешься на сцену, и она уже будет счастлива.       — Не хочу…       — Я думал, ты смелая, — Кастиэль решает прибегнуть к грязной тактике — надавить на слабое место. Такое вполне в стиле Дебры или Амбер, но ему ужасно хочется, чтобы Цилла перестала упрямиться и выступила на сцене. — Что, храбрости хватает только на то, чтобы плевать на дресс-код и бить парней по лицу?       — Ты сам ко мне полез.       — Но ты и не сразу оттолкнула.       — Я растерялась!       — Участвуй, — говорит Кастиэль спокойнее. — Нам хотя бы будет, с кем соревноваться. Ты в курсе, кто другие участники? Детский сад.       — Если соглашусь, ты…       — Вернусь к Лизу и ко всему остальному. Идёт? — он протягивает руку.       — Идёт, — Цилла не колеблясь пожимает руку и разбивает их соглашение.