Котлета в кастрюле

— Там!.. Эти!.. Да они!.. — стоило мне оказаться на пикаповском сиденье, как все мои зачатки красноречия просто махнули белым прощальным платочком. — Кто? Что? — Рейв прикол не вкурил. — И кстати, ты не видел, что там с Би? Вдох-выдох-сдох. Так. И че? Я зажал знакомую кнопку на панели и пустился в рассказ на повышенных тонах. Мне было непонятно, отчего они такие спокойные. Тот ультразвук слышали даже мои уши, а им-то точно должно было аудиосенсоры выжечь. — Вашего разведчика прижали током! Там лужа электрическая была, вы ее не заметили, что ли? Ладно, хуй с этой лужей, но там вашего друга скоро вскроют! — Шеф, а ведь пацан прав, — голос Джаза раздался спустя пару секунд. Молчали все. Даже Рейвет не пытался задушить меня ремнем. «Шеф» ничего не ответил, и неугомонный мех продолжил, но уже чуть возмущеннее: — Мы что, ничего не будем делать? — Мы не сможем вытащить Бамблби, не задев людей, — словно маленьким детям пояснил лидер автоботов. Он сказал это ровно, а у меня такая ярость поднялась… Вот те дети в подвале скорее всего были не родными мне по крови. Двое из них точно близки только как товарищи по несчастью, а у остальных разные отцы, но мы никогда. Никогда, мать вашу, не провозили друг друга! Всегда готовые глотки перегрызть за своих, раз ничего другого не умели. И мы были просто недокормышами, не знавшими, что такое нормальная жизнь. А это… Солдаты, напарники, братья по оружию… И их командир готов жертвовать бойцом ради кучки мелких белковых паразитов, которые при любой возможности разберут их на винтики, чтобы разобраться, как устроена интересная живность! Я выдохнул, пытаясь остановить тугой ком злобы, готовый вырваться наружу тихим рыком. Мне этот желтый бот — никто, но даже так я бы не кинул его. Он обречен на очень страшную смерть. Вы только представьте, как у вас удаляют, к примеру, легкое, но при этом вы живы и находитесь в сознании. А ученые точно будут поддерживать его в активном состоянии — так системы работают куда резче и можно все посмотреть детально. — Какие же вы тва-а-ари… — меня придавило к креслу, но я продолжил, едва заметно хрипя. — Людей на Земле около семи миллиардов. Мы рождаемся и умираем каждый день. Если бы кто-то из вас был угрозой моей семьи, то я бы не стал смотреть на то, что боюсь навредить или на то, что я гуманист. Вы, блядь, в детском саду или на войне?! Да, люди тут ни при чем, но поверьте: никто из них не станет думать, если ему предложат вас вскрыть! Вы тут — объекты для исследования. Всестороннего, тщательного и очень подробного!.. — ремень резко ослаб, и мне удалось вздохнуть полной грудью. — Как вы не понимаете, это не милые котята, которые и рта в вашу сторону не раскроют! Мы — очень непредсказуемая, быстро развивающаяся и взрывоопасная цивилизация. И самое опасное то, что нас очень много. Очень. Мы за сто лет смогли перейти от езды верхом до сверхзвуковых самолетов. Мы выбрались в космос, затратив на это примерно лет пятьдесят. Совсем недавно единственным оружием людей была палка-копалка и рогатка. А теперь мы в силах уничтожить свою же планету… Они молчали, а я устало откинулся на спинку. Какие же идиоты. Добрые, но такие наивные. Вроде на корпусе сто и одно оружие, а думают, что все белые и пушистые. — А впрочем, кто я такой, чтобы что-то вам объяснять. Вы же дохуя мудрые. Вы же живете столько, сколько все люди на Земле не прожили… — Ты не знаешь всего, человек, — ледяной голос пробрался под кожу. — Ты не думаешь наперед. Если мы нападем сейчас на них, то никто никогда не поверит, что мы пришли с миром. И вот тогда нас точно ждет судьба того твоего человечка, которого мухи в лесу обглодали. — Так-то оно так. Но неужели Вы думаете, что людям будет разница: кто тут автоботы, а кто тут десептиконы? Правда, что ли? Вы для них в первую очередь — очень страшные машины войны. Поверьте, пока вы выглядите как типичный автопром, никто вас как живых разумных, обладающих чувствами и эмоциями, воспринимать не будет. Люди привыкли к тому, что они тут одни, а все остальное — инструментарий. — Что, ты думаешь точно так же? — в наш спор влез Айронхайд. — Нет. — Почему же? — ехидность сочилась в каждом звуке, но враждебность в оружейнике не чувствовалась. — Потому, что я знаю, что такое быть инструментом. Я знаю, что такое не помнить дома. Поверьте, я видел смерть. Я видел, что голод и холод может сделать с живым существом. Я видел, как дети ловили и ели голубей и отбирали у собак кости. Я там был. Я делал то же самое . И мне очень жаль вас. Вас всех, — передатчик закряхтел возмущенным голосом. — Стоять, я не закончил! Вы ведь воюете так долго, что разучились бояться за ближних. Потому что все, кто умел это делать, уже давно слетели с катушек. Война убивает. И в первую очередь она лишает нормального рассудка. Пару секунд депрессивной тишины. — Ей, пацан, я аж всплакнул. Давай заканчивай эту свою философию. — Реально, как-то мрачно. Рейв, он всегда такой? — по связи напряженно хмыкнул Айронхайд. — Вот ты прикинь, как мне тяжело? — спокойно отозвался он, дергая ремень, мол, «ну че, договорился?». — Знаешь… Ты не похож на человека. Не похож, — вздохнул Оптимус, с тихим «пульк» отключаясь от общей связи. Я было уж хотел погрузиться в рефлексию, но не заметил, как глаза сами закрылись, а разговор двух боевиконов ушел даже не на второй, а на десятый план. Сонное сознание уловило что-то вроде «мы вернемся за ним» и удовлетворенно уплыло в бессознанку.

***

— Люди всегда такие? Вообще никакого режима сохранности!.. — Слушай, ему же не надо подрываться из оффа по первому хлопку. — Но все равно весьма безответственно. А вдруг что?.. Мне надоело слушать, как два боевикона пытаются подражать одному известному одноглазому аврору, и я, не делая никаких резких движений, приподнялся на локтях. Шикнул на что-то удивленно буркнувшего Рейва и, зажав кнопку на медиа, гаркнул: — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! Автоколонна почти незаметно дернулась. Оптимусу, который возглавлял процессию, было откровенно побую, а вот более пробивной Джаз и почти заснувший медик, видимо убаюканный под очередную дискуссию солдат, чуть с трассы не съехали. Айронхайд, которому и предназначался выкрик, многозначительно хмыкнул. Рей что-то цокнул, но даже ремнем душить не стал, глубоко в искре прикол заценив. Не сказать, что небольшая шутка подняла настроение, упорно катившееся вниз с неумолимостью красно-синего тягача, но она дала мне возможность хоть немного расслабить плечи. Наша процессия завернула на симпотную полянку с парой выглаженных ветром и дождем камней. Свежая зеленая травка, редкие кустики, усеянные какими-то мелкими ягодами, и такие же малочисленные полевые цветы. Небо было высоким, по-предрассветному чистым и слишком оптимистичным для дня, в который будет убита не одна сотня людей. Остановились; Джаз проверил местность, врубив на пару секунд радар. Почему не оставить его работать, раз уж он есть? Как признался диверсант, когда то же самое спросил Айронхайд, дело было в том, что радар излучал непомерное количество излучения с зубодробительным названием, которое с виду похоже на местную радиацию. Именно это «что-то» и научились распознавать спецслужбы. Оптимус мрачно заявил, что у них должен быть в наличии пример, в противном случае отличить одно излучение от другого — задачка невыполнимая. Заявил, а мы призадумались. Я состроил напряженно-думающее лицо, которое мог наблюдать у студентов, что пытались вспомнить то, чего не знают. Вид пафосно замороженного Мегатрона, на которого из всех щелей льется жидкий азот, помнил прекрасно. Меня попросили на выход, а стоило выползти на залитую солнцем местность, трансформировались. — Пусть все у нас получится, — с усталым вздохом выдал командир, неловко удерживая в огромных пальцах маленькую оправу. Я с затаенным ехидством ждал, когда же старая оптика не выдержит давления и рассыплется. Сыпаться она никак не хотела. А жаль, такой вышел бы щелчок по железному носу… Джаз нетерпеливо напомнил, что времени мало. Лидер, едва заметно дернув уголком рта (Я, правда, сомневался, можно ли его так назвать. Может, топливопровод? Энергоприемник? Да не, хрень в голову лезет.), запустил сканирование. Внутренне я негодовал, с чего-то взяв, что данный процесс можно ускорить, и такого пафоса все это не требует. Да ладно, он же всегда любил театральность… Из линз Оптимуса выстрелили два лазера, скрещиваясь на потрескавшихся стеклах. Преломившись, свет вывел голограмму земного шара, немного примитивную, но, в целом, понятную. Красная точка обозначилась в относительной близости от нас, и Прайм облегченно провентилировал. — Координаты показывают, что Куб в трехстах семидесяти километрах от нас. — Ну что, теперь за Би? — диверсант нетерпеливо потер ладони. — Да, — на выдохе сообщил командир, и я его даже зауважал. Все же, прислушиваться к своим подчиненным и к их шизам — это здорово. — Шеф… Все же, какие будут действия, когда найдем Всеискру? — Рейвет, до этого молчавший в тряпочку, заговорил. Трансформироваться обратно в машинку он не торопился. — Да, я чувствую мобилизацию десептиконов. Они скоро сделают свой ход, — согласился медбот. Мне стало интересно, каким именно местом, но я промолчал. — Тоже прознали об искре… — нахмурился боевикон, задумчиво покрутив арсенал на предплечье. — Мы должны уничтожить энергетический куб, — заметив, как присутствующие вскидывают головы, он продолжил. — Мегатрон не позволит нам его использовать во благо. Такое сильное оружие не должно функционировать. — Шеф, а как же Кибертрон? Вопрос Рея остался без внятного ответа. Оптимус долгим, тяжелым взглядом сверлил визор моего соратника. — Я опасаюсь, как бы нашим врагам не захотелось киберформировать Землю. А вы все знаете, что будет в этом случае. Все, видимо, знали. Возражений больше не прозвучало, хоть и выглядели грусняво. Особенно куда более молчаливый, чем обычно, мой пикап. Они снова трансформировались, по одному вытекая на шоссе. Я запрыгнул на сидушку, под ровный гул двигателя размещаясь удобнее. Так и не дождавшись, пока лента ремня безопасности привычно придушит к креслу, пристегнулся сам. Если бы не самонажимающиеся педали и дергано втыкаемые передачи, решил бы, что сижу в обычном человеческом авто. Мне такое упадничество не нравилось совершенно. В ходе короткого совещания со всеми главенствующими тараканами, было решено напарника растрясать. Как конкретно его следовало «растрясать», никто из них уточнить не соизволил. — Только попробуй, — злобное шипение из динамиков раздалось сразу, как только правая рука поднялась к рулю. Руль же, в свою очередь, притягательно накренился сначала в одну сторону, а потом в другую — Рейв объехал какую-то дрянь на дороге. Баранка сверкала в лучах рассветного солнца, переливаясь всеми оттенками черного на кожаной оплетке. Материал определенно кожей не являлся, а был каким-то ее аналогом, создавая дополнительное сходство с реальным автопромом. Гордая американская степь так и манила вскочить на коня и со свистом отправиться стреляться с шерифом. Жаль, только, что шериф точно меня изрешетит, а конь даже за узду себя взять не позволяет. Мотнув головой, вернулся к «растрясу» товарища. — Если расскажешь мне, что тебя гложет, то тебе гарантировано станет легче, — тоном профессионального мозгоправа поведал я, деловито сцепляя руки в замок. — Ты слышал Оптимуса. Без Куба, как я тебе говорил, наша планета — бесполезный кусок металла, который без какой-либо траектории плавает по космосу. И мой командир, который, между прочим, изначально выступал за мирное восстановление нашего Дома, просто посылает эту возможность в Плавильню! — Может, у него есть еще какой-то план? — тихо интересуюсь, в голове строя робкую и очень приблизительную картину действий. — Да какой там… Всегда я уважал его за твердость, с которой он отдает команды и сам следует своим убеждениям. Какая жалость, что в итоге это станет фатальным для цели моего существования последние ворн… Пару тысяч. — Не, я серьезно. Хватит ныть и устраивать похороны еще не помершей надежды на спасение. — И что же ты предлагаешь, человек? — голос из динамиков, до этого тихий и затюканный, обернулся в язвительное шипение. Последнее слово больно резануло по ушам, так что я пнул его под панель: — Меня зовут Тимур! Я тут помочь пытаюсь, а ты… Тьфу! — я еще раз зарядил мыском ботинка выше педалей, для закрепления материала и дополнительного педагогического эффекта. — Я ничего не предлагаю! Просто хватит сопли на кулак наматывать — успеешь еще! Сейчас надо сосредоточится на том, чтобы этот ваш «рубик» не оказался у кого пострашнее людей. — Ты думаешь, Мегатрон уже нашел Куб? — стоило только намекнуть на злейшего врага, как бот собрался, подтягивая меня ремнем к сидушке. Рефлексы у него странные, конечно. — Я думаю, что люди нам помогли и с тем, и с другим. Подъезжаем? Подъезжаем. Что самое странное — через КПП нас, видимо, готовы пропустить без особых проблем. Ждут зверушек, ждут… Я усмехнулся, наблюдая как тяжело вооруженный охранник, едва кинув взгляд на Прайма, катившего впереди, открыл шлагбаум. Это даже слишком прямолинейно. Что Сэм успел такого наговорить агенту, что нас чуть ли не хлебом-энергоном встречают? — Это странно? — аккуратно спросил Джаз по общей связи. Канал молчал, так что я счел уместным ответить: — Это очень странно. Будьте готовы к тому, что на вас полетят все кары небесные. — Шлак ли ты такой спокойный? — фыркнул в ответ диверсант. — А че мне нервничать? — Вот язва, а… — он, видимо, уже хотел что-то высказать Рейву, но благоразумно промолчал. А, может, и нет, просто продолжил разговор по внутреннему каналу. Как бы то ни было, а окружение действительно напоминало скорее молодежный ситком, где после каждой фразы героя идет закадровый смех. Я высунулся из окна, рассматривая величественный свод дамбы; степь двумя осколками большой горы высилась по обе стороны от оставшейся реки. Основное количество жидкости покоилось за стеной водохранилища, расходясь в стороны, размазываясь почти морем. В его чистой глади отражалось противно-радостное голубое небо; чайки исходились криком где-то под облаками. У выезда с трассы общего пользования и заезда на дамбу нас ждал человек в черном костюме и пафосных авиаторах. Его окружили силовики, подозрительно рассматривающие нашу остановившуюся процессию. Еще раз. Что. Сказал. Им. Сэм? Мне уже надо бояться этого человека? Стоп, тут еще какой-то дядька. А?.. — Язва, а это кто? — Товарищ диверсант, вы думаете, я знаю? — Ну, ты же человек. — О, а ты компьютер, может, загуглишь? — Рейв, твоя шиза кусается, — обличительно «ткнул в меня пальцем» меха, ничуть при этом не обидевшись. Хороший малый. — А ты манипуляторы не суй, — усмехнулась моя машинка. — Автоботы. Внимание, — командный голос прорезал общую связь, и все мигом захлопнули варежки. А внимание потребовалось: два «вышестоящих» отделились от группки военных и сделали пару шагов к нам. На открытой, вертолетной вообще-то, площадке вдруг все стихло. Даже вода стала скромнее колотиться о бетон сооружения. Я поскребся в дверь, и меня выпустили. Уж лучше я организую дополнительную точку обзора. На этот раз никто не стал спрашивать, зачем выпускать шизу. Агента Симмонса я узнал сразу, а вот второй мужчина был мне незнаком. Хотя лицо вроде вспоминается. Один из действующих в фильме, но вот кто? Седой, крепкий, лет двадцать назад представлял из себя кого-то вроде терминатора от мира американских ВС. Формы нет, но зато есть представительный такой костюм, с не менее представительным галстуком. Кто-то явно из «сильных». Симмонс на него старался не смотреть — значит ниже по рангу. Неизвестный дед прокашлялся, завел руки за спину. Спина ровная, как не у живого. — Джон Келлер. Министр обороны США, — представился он, а я покивал — говорю же, что лицо узнаю. — Оптимус Прайм. Лидер автоботов, — командир не стал трансформироваться. Вроде как и ничего такого, а все же маленькая «мстя». Мол, ты мне никто, и разговаривать я с тобой буду также. — Приношу извинения за неподобающую встречу. Ваш… — он явно подыскивал слово, которым можно обозвать Бамблби, — солдат находится в безопасности. Так же, как и те дети. — Попроситесь на экскурсию, не пожалеете, — хмыкнул я, прекрасно зная, что Рейв меня услышит. — Вам известно о Кубе? — поинтересовался Прайм, но потом вспомнил, что люди понятия не имеют об официальном наименовании искры, — Он выглядит как… — Да. Нам известно, — перебил его Симмонс, получив вопросительный взгляд деда. Да он его боится, смотри-ка. Вот Оптимуса не боится, а этого — только в путь. — Мы проводим. Но кого-то одного — там места мало. Если бы боты сейчас не стояли в виде машин, то переглянулись бы. — Рейв, попросись ты, — так как к передатчику идти было далеко — я стоял рядом с агентом и министром — пришлось попросить напарника. — Это зачем еще? — Сам посуди: у тебя есть навыки и вооружение, а у меня — знание людей. Мы идеальная команда! Мне ничего не ответили, но в «общий чат» пиликнули. Прошло около десяти секунд, и Прайм многозначительно угукнул, обращаясь к верхам: — С вами пойдет Рейвет. Мы останемся ждать здесь, — сказал он, как отрезал. Министр кивнул, козырнул ладонью от виска и развернулся на пятках. Надо же, военная выправка не пропилась в кабинете на мягком кресле. Симмонс оглядел Рейва и, что-то для себя решив, кивнул, махнув лапой, типа «Здрасте». Мой спутник сдержанно мигнул ближним светом и молча покатил вслед удаляющемуся министерскому автомобилю. Меня телепортировало спустя секунд тридцать. В салоне насмешливо фыркнули и прямо-таки заботливо прижали ремнем, едва не познакомив поближе ребра с содержимым под ними. — Я… Тоже… Ну, очень… Тебя виде-е-еть… — А, ой. И че вы такие мягкие? — как будто не пытался меня убить совсем недавно, произнес он. — Ну, знаешь ли… Че вот вы такие твердые? Будь ты пушистым, все было бы гораздо симпатичнее. О, слушай, может тебя ковром обклеить? — бота передернуло, и он снова сдавил лентой мою тушку. Тем временем мы вкатились в ангар. И че они прибеднялись? Нормальное помещение, сюда бы и Прайм влез. Повсюду снуют люди, даже не всегда в военной форме. Некоторые щеголяли в лабораторных халатах, которые со своей белизной выглядели чужими на фоне подкопченных солдат и уставших серых начальников. А солдат было много: одни стояли, рассредоточившись по темным углам, тогда как другие бегали вслед за учеными, и только некоторые следили за руководством. Несколько военных, среди которых я узнал героическую физиономию Леннокса и блестящую лысину Эппса, показали направление движения, и мы поплыли, куда послали. Послали правильно. Кубик тут был. Тут были и дети с Би. Желтый разведчик оптимистично замахал Рейву лапой, а дети что-то устало мурлыкнули. Куб возвышался громадой и иногда возмущенно пускал ток по подключенным к нему проводам. Видно, что это не Всеискру привезли сюда, а это место возводилось вокруг нее. В жизни все куда эпичнее, нежели на экране. Люди казались лишними, грязными точками. Провода и датчики и вовсе ощущались ранами. Гнойными такими, кровавыми. Мехи застыли, стоило Кубу послать очередной разряд тока. Я попросился наружу, а стоило дверце распахнуться, как меня швырнуло ближе, словно без моей воли. Ему было ужасно. Он осознавал, кто такие люди, и не хотел вредить, так что «закрывал на это глаза», мол, дети же. Дети. И его трансформеры — тоже дети еще. Спарки совсем, так что он и этих винить не будет, если дурость какую предпримут. Меня встряхнуло, и по призрачному телу прошлась волна тока. Я не заметил, как окружающие разом уставились на вспыхнувшую на долю секунды человеческую фигуру. В этот момент вообще не волновало что там, со стороны — меня «тронул» куда более старший разум. Странный, но до иррациональной радости родной. Тронул, ощупал, залез в мысли. Я перед ним оказался вдруг словно голый, не в состоянии скрыть ни испуга, ни удивления, ни интереса. Так что оттаявший Мегатрон стал для меня небольшой неожиданностью…