(Не) Скрытая правда

— А-Сянь! — Вэй Усянь!   Ч-что? Что только что... Произошло?   Цзян Яньли полностью онемела и застыла, когда ее родители выкрикнули имя ее брата, который только что перерезал себе горло прямо у них на глазах.   Следующее, что она помнит, это то, что она побежала к своему диди после того, как ее отец поймал его, когда он упал. Она встала на колени у его головы и просто положила руку ему на шею, пытаясь остановить поток крови. Почему было так много крови?! Почему... Почему все так внезапно стало красным и... Почему это не останавливалось?! Она передавала ему всю ту небольшую духовную энергию, которая у нее была! Почему это не работало?!   Она попыталась позвать его по имени, но голос просто не шел. У нее болело горло. Болело так сильно, что она даже не могла говорить. Кричала ли она? Она что-то слышала.   Она слышала, как ее отец что-то говорил, вставая и убегая, но это не имело значения. Все, что имело значение, так это ее драгоценный А-Сянь, который только что извинился перед ними, прежде чем полностью замереть. П-почему он был таким неподвижным?!   Она также могла видеть, как ее мать делает те же действия, что и она сама, и дает ее брату духовную энергию, чтобы помочь исцелить его, но это тоже не сработало. Неужели ее А-Сянь действительно перерезал себе горло настолько глубоко, что даже их духовные силы не могут исцелить его?!   — Нам нужно отнести его к целителям, — сказала ее мать, подхватив Вэй Усяня на руки. Цзян Яньли держала его голову и продолжала прижимать руку к кровоточащей ране. Они оба бросились в том направлении, куда несколько минут назад убежал ее отец, и когда они нагнали его, их главная целительница уже была готова и приказала им положить ее диди на кровать, прежде чем просто оттолкнуть их с дороги и приступить к работе.   Вот тогда ноги Цзян Яньли наконец подкосились, и она упала на землю, прежде чем ее родители успели ее поймать, и начала рыдать; слезы текли по ее лицу, как река. Будет ли ее А-Сянь в порядке?! Что делал целитель? Почему это так долго?! Ее диди все еще дышит?! Что случилось? Что только что произошло?!   — Почему-почему он это сделал? — Она выдавила вопрос, который был внутри нее с той секунды, как ее брат упал на землю. Ее родители бросили на нее беспомощные взгляды, показывая, что они тоже не имеют ни малейшего понятия, но на их лицах был виден страх. Ужасный страх и... Вина?   Неужели Вэй Усянь всегда чувствовал себя так, а она не знала?! Неужели он пытался покончить с собой из-за разрыва ее помолвки?! Но это не имело никакого смысла! Он бы не сделал этого из-за такой вещи. Это... Это не имело значения! Тогда... Тогда, выходит, он всегда чувствовал, что хочет покончить с собой? А Цзян Яньли не имела об этом ни малейшего представления? И она назвала себя его сестрой, хотя не имела на это никакого права?! Какая сестра не знает, что переживает ее брат?! Тогда когда упомянутый брат всегда знал, чувствует ли она хоть немного грусти, гнева или чего-нибудь еще! Какая сестра не знала о чувствах своего младшего брата, пока он не решил бы, черт возьми, убить себя???   Она слышала, как родители разговаривают возле нее. Вероятно, снова спорят, и внезапно ей не захотелось ничего, кроме как вышвырнуть их обоих из комнаты и захлопнуть дверь у них перед носом. Разве они не видели, в какой ситуации они оказались?! Разве они не видели, что это — одна из причин, по которой ее А-Сянь сделал это?! Каково ему будет проснуться и снова увидеть, как они дерутся из-за него?! Но... было ли это действительно причиной того, что А-Сянь сделал это? Неужели их слова действительно так сильно ранили его?! Цзян Яньли знала, насколько жестоки были эти слова, но она никогда не думала, что они вызовут что-то подобное. Как она могла никогда не знать! Как она всегда думала, что с ее братом все в порядке, только потому, что он всегда улыбался?! Она действительно была худшей сестрой на свете, не так ли?   Она видела свою мать, других учеников и людей, которые постоянно оскорбляли ее брата за его спиной и даже в лицо, и тем не менее она никогда не думала, что в этом есть что-то плохое, потому что упомянутый брат просто улыбался и отмахивался от этих оскорблений шуткой.   И теперь А-Сянь лежал там такой безжизненный из-за них и их глупых проблем, сражаясь за свою жизнь. Жизнь, которую он только что пытался отнять. Выживет ли он? «Пожалуйста... Пожалуйста, не дайте ему умереть...» Она больше не будет притворяться, что все в порядке. Она будет серьезно заботиться о своем брате и никогда больше не позволит никому причинить ему боль. Говорить с ним плохо. Заставлять его чувствовать себя обузой. Заставлять его чувствовать, что он должен им что-то из-за своего существования! Так что, пожалуйста... Она молилась всем богам наверху, чтобы они, пожалуйста, спасли ее маленького Сянь-Сяня. На этот раз она будет лучшей сестрой. Она сделает лучше. Цзян Яньли больше ничего не попросит у небес, если они спасут ее брата хотя бы один раз. Услыште ее хотя бы один раз.   Сейчас она могла видеть, как доктор разговаривает с ее родителями, но она была слишком напугана, чтобы даже поднять глаза и послушать. Слишком напугана услышать, как женщина говорит им, что А-Сянь больше никогда не откроет глаза. Слишком напугана услышать, что он покинул их. Слишком напугана узнать, что она больше никогда не увидит его улыбку или не услышит его смех. Сколько она уже здесь сидит и ждет, чтобы доктор закончил? Она могла видеть, что солнце начинает садиться, но это значит, что она просто сидит здесь уже больше двух часов. Этого не может быть, верно? Она потеряла сознание или что-то в этом роде? Что случилось? С ее братом все в порядке? Или она пропустила его последние мгновения, потому что просто сидела здесь и, как всегда, ничего не делала?!   Она медленно встала на трясущиеся ноги и побежала в комнату Вэй Усяня, когда не нашла родителей здесь, тогда она увидела их стоящими у кровати, пощупывающих пульс Вэй Усяня. Он... Он умер?! Она собиралась пойти туда и встретиться лицом к лицу с безжизненным бледным трупом? Нет... Она бы тоже умерла, если бы это было так.   Но... Но ее отец просто вздохнул с облегчением, упав на колени, а ее мать тоже закрыла глаза, делая глубокие вдохи. Они бы не выглядели так, если бы А-Сянь умер. Верно? Они выглядели облегченно. Так... так он жив? С ним все в порядке?!   Она продолжала медленно идти к кровати. Ее глаза слезились при виде бинтов, обернутых вокруг бледной шеи ее брата. Она просто покачала головой и взяла его внезапно маленькую руку, проверяя его пульс. Ей самой нужно было убедиться. Ей самой нужно было пощупать его пульс. Ей самой нужно было почувствовать, что он жив.   Вскоре она снова начала рыдать, чувствуя медленное и слабое, но все еще бьющееся сердечко А-Сяня. Он был жив. Он был жив. Он был жив.   Она снова упала на колени, не отпуская холодную руку А-Сяня и крепко сжимая ее; ее руки все еще были на его пульсе, чтобы убедиться, что он жив. Что его сердце все еще бьется. Что он все еще дышит. Что он не просто оставил ее одну. Что он все еще здесь.   — А-Ли? — наконец, позвал ее отец;, заставив ее резко обернуться и посмотреть на него; она могла поклясться, что никогда не видела этого человека таким сломленным, испуганным и уставшим. Как будто из него высосали всю жизнь. Она взглянула на свою мать. Ее глаза расширились, когда девушка увидела мать в том же состоянии. Так почему же Цзян Яньли была так потрясена этим?! Она ожидала увидеть что-то другое?!   — Почему... Почему он... Почему он... — Она замолчала, не в силах закончить предложение, а отец просто закрыл глаза, покачав головой и произнеся сломленным голосом: — Я не знаю.   Поэтому Цзян Яньли посмотрела на свою мать, надеясь, что, по крайней мере, получит какой-то ответ. У нее всегда были ответы. Мадам Юй всегда знала, что сказать, чтобы почувствовать себя лучше, независимо от последствий. Тогда почему же она выглядела так, будто тоже не имела ни малейшего понятия о том, что происходит? Почему она выглядела так, будто не могла говорить, и просто смотрела на Вэй Усяня широко раскрытыми, недоверчивыми и... Слезящимися глазами? Неужели она сейчас чувствовала себя виноватой?!   После этого Цзян Яньли медленно встала, взяв мокрую тряпку, чтобы стереть оставшуюся кровь с подбородка и щек Вэй Усяня. Затем погладив его мирно спящее лицо, она подумала о том, что же так сильно изуродовало его драгоценную чистую душу, что заставило его сделать такое? Заставить его захотеть умереть.   — А-Сянь… — Она всхлипнула, прошептав его имя. Почувствовала, как из ее глаз текут новые слезы, когда она прижала его маленькую руку к своей груди.   Она посмотрела на своего отца, когда мужчина тоже встал, с болью глядя на Вэй Усяня. — Он выглядел... Он выглядел хорошо, когда я пошел в Гусу. — Сказал он, и никто из них не нашел, что ответить на это, потому что, — внезапно — они понятия не имели, как Вэй Усянь выглядит хорошо. Он действительно счастлив?! Или это была просто маска, чтобы скрыть боль, которая съедала его изнутри?   Врач вернулся через несколько минут; он объяснил Цзян Яньли, какое лекарство им следует дать ее брату и как следует себя вести с ним, чтобы не нанести ему еще больше травм. Но могли ли они действительно это сделать? Неужели ее родители действительно могли так поступить?! Потому что все, что говорила целительница, было тем, что сделала бы любая нормальная семья, даже без подсказок. Не спорили бы. Не обвиняли бы своих детей в том, что они создают проблемы и являются обузой. Не заставляли бы их чувствовать себя никчемными. Не сравнивали бы их друг с другом. Неужели все это было так трудно для ее родителей, что им потребовались слова целительницы, чтобы осознать, какую боль они им причинили?!   Даже сама Цзян Яньли чувствовала, как депрессия пожирает ее целиком, и плакала, когда оставалась одна по ночам; она думала о том, что, вероятно, чувствовал Вэй Усянь, который всегда был в центре всего напряжения на пристане Лотоса, и это заставляло ее снова хотеть плакать. Неудивительно, что он, наконец-то, дошел до этой точки.   — Что… Происходит? — раздался тихий шепот с кровати, заставив всех забыть о том, о чем они говорили. Доктор ушел, оставив семью, которая просто бросилась к Вэй Усяню, что внезапно снова уставился на них этими чертовски широкими, испуганными глазами.   — А-Сянь! А-Сянь, о боже, ты в порядке? — спросила Цзян Яньли, и слезы хлынули из ее глаз, когда она наконец увидела открытые и живые глаза Вэй Усяня.   — Шицзе? — Вэй Усянь снова прошептал ее имя тем глухим тоном, который она так ненавидела, заставив ее быстро кивнуть, когда она взяла его за руку.   — Я здесь. Шицзе здесь. Хорошо? — Она говорила тихо, лаская лицо Вэй Усяня, но тут же отдергнула руку, когда он резко вздрогнул. Она почувствовала, как на ее глазах наворачиваются слезы. — А-а-Сянь, зачем ты это сделал?! — спросила она, и Вэй Усянь продолжал смотреть на нее, словно не понимал, о чем она говорит. Когда чем тихое «о» сорвалось с его губ, он слишком быстро подскочил на кровати, что напугало их всех.   — Я-я... — Начал Вэй Усянь, его рука взлетела к уже забинтованной шее, его голова в ужасе кружилась, глядя на людей, уставившихся на него с тревогой. Почему он все еще здесь?! Нет-нет-нет-нет, почему он был здесь?! Он должен быть мертв! Он должен быть мертв, тогда почему он не был?! Почему они его спасли?! Почему, почему, почему, почему, почему?! Просто… Почему они не могли его отпустить?! Господи, дай мне умереть! Неужели я прошу так много?! Он просто хочет умереть! Почему эта долбаная вселенная так жестока по отношению к нему?! Просто дайте мне умереть, бля! Неужели я прошу так много?! Он больше не может этого выносить! Он действительно не может! Еще... Еще не поздно... Он может... Он все еще может...   — Вэй Усянь! — Юй ЦзыЮань первой обнаружила, что рука Вэй Усяня сжимается на его шее, и побежала вперед, схватив его за руку и немедленно отдернув ее, прежде чем мальчик снова поранится. На бинтах уже было видно немного крови, но почему?!   Вэй Усянь... Он... Он ведь не может снова пытаться убить себя, верно?!   — О-отпустите меня... Отпустите меня, отпустите меня, отпустите меня! — Вэй Усянь внезапно начал кричать, но, несмотря на ее застывших и испуганных мужа и дочь, Юй Цзыюань продолжала держать оба его запястья так крепко, как только могла. Она была очень рада, что Вэй Усянь был намного слабее обычного в этот момент, и она могла удержать его на месте, как бы он ни протестовал.   Если подумать... Это действительно был первый раз его протестования, когда Юй Цзыюань делает что-то с ним против его воли. И это был первый раз, когда женщина на самом деле пытается спасти его, а не... Навредить ему.   — Вэй Усянь. Вэй Усянь, ты не должен кричать, ладно? Ты не должен, а то повредишь горло. Просто успокойся...   — Это... Это то, что я пытаюсь сделать, разве Вы не видите?! Отпустите меня! Просто... Просто дайте мне умереть. Дайте мне умереть, дайте мне умереть, дайте мне умереть! — Вэй Усянь продолжал кричать, одновременно разрыдавшись; повязки на его горле стали ещё краснее.   Затем он внезапно посмотрел на перепуганную женщину, уставившись на нее такими пустыми глазами, что их было невозможно узнать.   — Разве Вы не хотите моей смерти?! Это... Разве это не было бы проще?! Я... Я не принесу секте ничего, кроме разрушения, как Вы всегда говорили! Я... Просто дайте мне умереть! — почти умолял Вэй Усянь, рыдая. Слова пронзали сердце женщины, словно ножи, и он внезапно обнаружил, что она отчаянно кричит, чувствуя, как мир рушится на ее голову.   — Нет! Нет, Вэй Усянь, что за глупости ты несешь?! — закричала она, чувствуя, как по её щеке скатилась слеза. Что Вэй Усянь имел в виду? О чём он говорил?! Почему видеть Вэй Усяня таким было так больно?! Почему он не прекращал пытаться вырвать свою руку из её хватки?! Почему он не прекращал пытаться причинить себе боль?!   Неужели это... Неужели это действительно ее вина?! Она ли причина того, что он не прекращал попыток покончить с собой?!   Видя, что его действия не возымели никакого эффекта, голова Вэй Усяня просто упала ей на плечо, продолжая рыдать. Он внезапно почувствовал себя слишком уставшим, чтобы даже пошевелиться. — Пожалуйста... Я... Я не могу снова жить в этом аду... Пожалуйста... Пожалуйста, дайте мне умереть... — Сказав это, он полностью замер, заставив женщину, наконец, медленно отпустить его запястья и поднять свои руки, чтобы потрясти его за плечи.   — Вэй Усянь? Вэй Ин?! — она продолжала звать, но Вэй Усянь оставался неподвижным, и она тут же проверила его пульс. Испустив дрожащий вздох, она почувствовала его биение. Он просто потерял сознание. Просто потерял сознание. Ничего больше. Он просто потерял сознание.   Она посмотрела на мужа и дочь, которые были так же неподвижны, как и Вэй Усянь; по их лицам текли слезы.   — Идите, позвите врача! — крикнула она; ее голос наконец-то вернул им двоим чувство здравого смысла, и ее плачущая дочь тут же кивнула. Она выбежала, а Цзян Фэнмянь бросился к жене, схватив Вэй Усяня за руку и проверив его пульс.   — Как ты думаешь, что-то случилось в Гусу? Почему... Почему он вдруг стал таким?! — спросила Юй Цзыюань, глядя на мужа и пытаясь, просто пытаясь придумать причину, которая доказала бы, что Вэй Усянь не пытался покончить с собой дважды. Из-за нее. Из-за ее слов. Из-за того, что она начала кричать на него в ту же секунду, как только увидела, вместо того, чтобы хотя бы поздороваться.   Этого не может быть! Он никогда ничего не показывал, что бы она ни говорила. Его никогда это не заботило. Он всегда был глупым проблемным ребенком, который продолжал бродить вокруг, что бы она ни говорила. Он никогда... Его никогда это не заботило! Или... Или он действительно так долго себя плохо чувствовал? Он всегда скрывал свою боль за своими улыбками?! Всегда был склонен к самоубийству и, наконец, сегодня достиг своей конечной точки? Он всегда хотел умереть?! Умереть из-за нее?! Нет... Пожалуйста, нет... Пожалуйста, не позвольте этому быть так.   Юй Цзыюань... Юй Цзыюань, возможно, никогда сильно его не любила, но она никогда и не желала ему смерти! Ни разу!   Он был... Он был просто... Невинным ребенком. Да... Вот именно. И почему она поняла это только сейчас?! Почему она не могла просто подумать об этом один чертов раз, прежде чем начать оскорблять его при каждом удобном случае?! Так... Так это действительно ее вина?   Нет, это... Это должно быть что-то другое, верно? Кто-то что-то сделал с ним в Гусу? Это был Цзинь Цзысюань?! Поэтому он с ним дрался? Или это был кто-то другой?   — Я... Я не знаю. Он был... Он выглядел хорошо, когда я забрал его оттуда. Может быть... Может быть, просто немного грустный, но ничего больше. Он выглядел так же, как... Всегда. Но потом, на полпути обратно, он начал чувствовать головокружение и... Разговаривать сам с собой и вести себя странно и... Я не знаю! — Цзян Фэнмянь чуть не заплакал на последнем предложении, потеряв все самообладание, которое у него еще было, когда он посмотрел на ужасно неподвижное и потное лицо Вэй Усяня, покоящегося на плече его жены. Он не должен быть таким неподвижным! Он должен смеяться, бегать и подшучивать над каждым учеником и старейшиной пристани Лотоса. Он не должен выглядеть таким безжизненным!   Это была его вина? Потому что он не был достаточно быстр, чтобы вырвать меч из рук Вэй Усяня, который был прямо рядом с ним? Потому что он ничего не делал и просто смотрел на все, что происходило с мальчиком прямо у него на глазах на протяжении всей его жизни?!   — Он... Он сказал... Он сказал, что я всегда хотела его смерти. Что... Что он имел в виду? — прошептала Юй Цзыюань, прежде чем успела остановиться, заставив мужа посмотреть на мальчика теми слезящимися и пустыми глазами, которые она так ненавидела.   — О чем ты думаешь?! — Цзян Фэнмянь почти выплюнула, и она никогда, никогда не думала, что слова могут так ранить. Это... Это то, что Вэй Усянь всегда чувствовал?! Это то, что она всегда заставляла его чувствовать?! Внезапно она почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Пока не раздался тихий шепот оттуда, где Вэй Усянь все еще лежал, положив голову ей на грудь.   — П-пожалуйста... Перестаньте спорить из-за меня... — Прошептал он, и они оба тут же замолчали, глядя на Вэй Усяня, по лицу которого уже каким-то образом текли слезы. Они никогда не видели его плачущим, не так ли?! Не видели после того, как он начал жить с ними. И теперь он, казалось, не переставал плакать ни на секунду.   — Ладно. Ладно, мы больше никогда не будем спорить, обещаю. Не думай об этом, ладно? — тут же пообещал Цзян Фэнмянь, а Юй Цзыюань даже не попыталась остановить его, как всегда делала, потому что какое право она имела, когда она была причиной того, что Вэй Усянь сейчас такой? Она никогда... Она никогда не думала, что ее слова ранят так глубоко.   Но она не могла ничего сказать, даже если бы захотела, потому что вскоре после этого пришла целительница. Она приказала ей уложить Вэй Усяня, который что-то шептал себе под нос, на кровать, и начала снимать с него повязки. Она не остановилась даже тогда, когда Вэй Усянь начал качать головой.   — Вэй Усянь... Тебе нужно оставаться неподвижным. У тебя ранена шея. — Тихо сказала целительница Вэй Усяню, заставив мальчика снова всхлипнуть, прежде чем, наконец, сдаться и лежать неподвижно, пока женщина делала свою работу, промывая рану, которая, к счастью, не открылась снова. Она снова перевязала ее, сказав им не позволять Вэй Усяню так много двигать головой и дав Юй Цзыюаню лекарство, чтобы... Влить ему в горло, если он снова собирается навредить себе...   — А-Сянь? Хочешь воды? — А-Ли, будучи милой сестрой, тихо спросила Вэй Усяня, и мальчик поднял на нее глаза, сглотнул, прежде чем слабо кивнуть, и поэтому А-Ли помогла ему медленно сесть. Сама она села рядом с ним и прижала его к себе, пока Фэнмянь наполнил чашку водой и отдал ее девочке. Она помогла Вэй Усяню медленно выпить ее, а Юй Цзыюань наблюдала, как ее дочь начала гладить своего... Брата по волосам после того, как он закончил. Вэй Усянь просто положил голову ей на плечо и, наконец, выглядел так, будто немного успокоился.   Юй Цзыюань никогда не думала, что будет так благодарна за то, что ее дочь и Вэй Усянь так близки, но в этот момент все, чего она хотела, это чтобы кто-то успокоил Вэй Усяня и остановил его от того, чтобы он снова сделал что-нибудь глупое. Она должна была бы сделать это сама, но не могла.   — А-Сянь, ты чувствуешь себя лучше? — спросила Цзян Яньли, пока ее родители смотрели на нее с благоговением, ведь она, наконец, смогла вернуть Вэй Усяня к реальности. Но в отличие от того, чего они ожидали, Вэй Усянь просто медленно покачал головой вместо того, чтобы кивнуть; он открыл рот, чтобы заговорить.   —Н-нет, там... Что-то произойдет и... И... — Пробормотал Вэй Усянь, сглотнув. Его дыхание немного участилось, когда он попытался сосредоточиться и собраться с мыслями, прежде чем что-то внятно сказать. Его голова просто чертовски болела. Почему это было так чертовски громко?!   — Что ты имеешь в виду? Что произойдет? — осторожно спросил Цзян Фэнмянь, немного наклонившись к нему, заставив мальчика поднять на него глаза, прежде чем снова опустить взгляд на свои колени и начать бормотать что-то себе под нос тихим голосом.   — Д-должен ли я сначала рассказать им о резне на пристане Лотоса? Н-нет, это... Это случится еще не скоро... Тогда что насчет Лань Чжаня? Лань Чжань... А-Юань... Мой А-Юань. Но нет, Лань Чжань, он... Он сейчас в Облачных Глубинах. Тогда... Мне рассказать им о... Сожжении Облачных Глубин? Их... Их смерти? Что... И... Что насчет... И... Что насчет Цзинь Цзысюаня... Нет... Он... Это годы спустя, он... Он сейчас жив... Он... Он... Тогда... Тогда Шицзе... — Он прекратил свою тихую бессвязную речь; испуганный всхлип вырвался из его горла, когда он вспомнил смерть своей сестры, которая теперь была вполне жива, смотрела на него сверху вниз, так же паникуя, как и все в комнате.   — Шицзе… — Захныкал он, надрывно рыдая, заставив упомянутую девушку просто прижать его голову к своей теплой груди; обняв его, он начал ужасно рыдать в ее одежду; схватив ее за рукава так сильно, что его пальцы заболели.   — Шшш... шшшш, все в порядке. Все в порядке, А-Сянь, я здесь. Я прямо здесь, — с любовью прошептала Цзян Яньли; слезы тихо текли по ее щекам, когда она взглянула на своих родителей, которые выглядели ничуть не лучше его; даже ее мать смотрела на Вэй Усяня со слезами, текущими по ее лицу.   Что с ним было не так?! Что случилось?! И что это были за вещи, которые он повторяет себе, как сумасшедший?! Говорил о смерти и разрушении? Просто... что происходило?!   — Вэй Усянь, тебе нужно успокоиться на секунду и сосредоточиться, ладно? У нас все в порядке. Мы никуда не пойдем. Просто сделай глубокий вдох и постарайся успокоиться, прежде чем что-то объяснять, ладно? — сказала Юй Цзыюань голосом, намного более мягким, чем кто-то из них или она сама когда-либо от себя слышала. Она даже не помнила, чтобы со своими собственными новорожденными детьми так разговаривала. Она даже не знала, что может так говорить.   Но сейчас это не имело значения, потому что ее слова, казалось, действительно возымели действие, поскольку Вэй Усянь пытался делать глубокие и прерывистые вдохи, через пару минут начав медленно успокаиваться. Он все еще тяжело дышал, но, по крайней мере, больше не задыхался. Он должен был рассказать им. Он должен был рассказать им об аде, который их ждет. Если он хочет снова прожить этот ад, он должен изменить его, и если эти люди внезапно так полны решимости сохранить ему жизнь, то он не позволит им умереть.   — Я знаю будущее. — внезапно выпалил Вэй Усянь, заставив всю комнату замереть. Что он только что сказал?   — …Что? — спросил Цзян Фэнмянь, обеспокоенно глядя на жену и дочь. Неужели Вэй Усянь тоже сошел с ума?! Он действительно повредил голову или что-то в этом роде?! Или причиной всему шок от случившегося?!   — Вэй Усянь... Может, тебе сначала стоит немного отдохнуть, ладно? Ты выглядишь уставшим. — Сказала Юй Цзыюань, сделав несколько шагов вперед, но остановивилась, когда Вэй Усянь начал быстро трясти головой. Черт, он не должен был так много двигать шеей, и все же, он выглядел так, будто его это вообще не волновало! И снова это было из-за нее и ее глупых бездумных слов.   — Нет... Нет, вы должны меня выслушать! Я не сошёл с ума, клянусь! Просто, пожалуйста, поверьте мне. Я... Я не могу смотреть, как вы все снова умираете... — Почти умолял Вэй Усянь, глядя на них широко раскрытыми испуганными глазами. О чём он говорил?! Он действительно говорил правду?! Вот почему он вдруг стал таким?! Тогда что он имел в виду, когда говорил, что смотрел, как они все умирают? Они умерли в будущем, о котором говорил Вэй Усянь?! Он выглядел таким паникующим из-за этого? Но такое невозможно!   — А-Сянь, что ты имеешь в виду? — тихо спросила Цзян Яньли, бросив на родителей многозначительный взгляд, словно говоря им, чтобы они позволили Вэй Усяню объяснить. Вот именно... Даже если это была чушь, прямо сейчас им нужно было послушать. Просто послушать. Это все, что они всегда должны были делать. Просто послушать!   — Я... Я не... Я... — Вэй Усянь остановился, сделав несколько глубоких вдохов, чтобы, вероятно, успокоиться перед тем, как объясниться. Ему нужно было хотя бы собраться, чтобы они ему поверили. В тот момент он действительно выглядел как сумасшедший. Неудивительно, если бы они ему не поверили. — Я не из этой временной линии. — Он начал, заставив пару открыть рты и начать задавать вопросы, но одного взгляда дочери было достаточно, чтобы они снова закрыли рты. Она была права. Им нужно было выслушать его, а не обвинять в сумасшествии и ухудшать его состояние. — Видите ли, я... Я уже прожил все это и... И я знаю будущее и... И я только что умер сегодня в будущем, но вместо смерти я оказался здесь, в прошлом и... И... Клянусь, я не лгу, я... Я могу это доказать! — сказал Вэй Усянь, глядя на людей, которые смотрели на него, как на сошедшего с ума, и ему просто хотелось кричать. Боже, почему его слезы не прекращаются?! Это только делало его еще более сумасшедшим, черт возьми! Он всегда мог их контролировать, тогда почему же сейчас так сложно?!   — Как ты можешь... Это доказать? — спокойно спросил Цзян Фэнмянь, стараясь не напугать мальчика, когда он и так выглядел настольько плохо.   — Там... Водяной гуль! ...Огромный... Вероятно, собирается атаковать южную сторону пристани сегодня ночью. Я-я знаю. Это случилось ночью после того, как я вернулся из Гусу, так что я... Я помню. Да... — Объяснил Вэй Усянь, помня, что произошло, потому что он был на пристани той ночью и сумел позаботиться о нем. Но гуль все равно был действительно огромным и нанес много повреждений и травм. Так что помимо всего прочего, им действительно нужно было, вероятно, послать несколько способных заклинателей, если они не хотели, чтобы кто-то умер. Вэй Усянь... На этот раз ничего не мог сделать в таком состоянии. Черт, так он уже облажался? Еще хуже, чем раньше?!   — О чем ты говоришь... — Начала Юй Цзыюань, но вскоре ее заставила замолчать прервавшая ее дочь. — Сегодня вечером? — спросила она, и Вэй Усянь кивнул, прежде чем прижаться поближе к сестре.   — Хорошо. Мы пошлем людей, чтобы проверить, прав ли ты. — Она сказала, не заботясь о своих родителях, которые, похоже, хотели отказаться или, может быть, задать еще вопросы. Но А-Сяню нужен был отдых и спокойствие для разума, а не продолжающиеся литься вопросы, на которые ему надо отвечать, и которые, казалось, только больше пугали и вгоняли его в панику.   — П-правда? — прошептал Вэй Усянь, глядя на нее недоверчивыми глазами. — Но вы не можете просто послать кого ни попадя. Он сильный. Он…   — Мы сделаем это. Я обещаю, — заверила его Цзян Яньли еще раз. — Но только при одном условии, — серьезно сказала она. — Только если ты пообещаешь отдохнуть прямо сейчас и больше не делать ничего, что может навредить тебе. Хорошо? — спросила она с теплой улыбкой, заставив Вэй Усяня пристально посмотреть на нее и открыть рот, словно он собирался что-то сказать или, может быть, возразить, но, подумав несколько секунд, он, наконец, кивнул, заставив ее выдохнуть. Она и не подозревала, что затаила дыхание, и она также почувствовала, как ее родители расслабляются позади нее. — Мама. Папа. Вы пришлете туда людей? Я останусь с ним и прослежу, чтобы с ним все было в порядке. — Она обратилась к родителям, бросив на них строгий взгляд, не оставляющий места для споров, и они просто кивнули, поняв, что на этот раз будет лучше для Вэй Усяня. Буквально выбежав из комнаты, они оставили ее одну с маленьким и все еще дрожащим братом на руках.   Она снова посмотрела на него, убирая волосы с его потного лба. — А-Сянь? Тебе удобно? Или ты хочешь лечь обратно? — спросила она, и Вэй Усянь быстро покачал головой, его хватка на ее руке снова усилилась. — Ладно. Ладно, ладно. Я буду сдесь. Ты просто поспи, хорошо? — тихо попромила она, целуя волосы Вэй Усяня и заставляя его поднять на нее глаза.   — О-обещаешь? Ты обещаешь, что не... Оставишь меня одного с-снова..? — спросил он испуганным тихим голосом, заставив девушку нахмуриться и внезапно захотеть спросить, что он имел в виду под "снова"? Он потерял ее в этом... Будущем, о котором он все время говорит? Если так...   — Я обещаю. Я буду здесь и приготовлю тебе суп, когда ты проснешься. Как тебе это? — спросила она, и вдруг Вэй Усянь подумал, что, возможно, смерть может подождать несколько часов, потому что он действительно... Действительно хотел попробовать суп, по которому так скучал. Суп своей сестры. И он внезапно обнаружил, что хочет остаться в ее объятиях и почувствовать ее тепло еще немного. Еще... Еще немного. Даже если он этого не заслуживал. Даже если он, вероятно, в конце концов все потеряет, так или иначе.   — Это... Это звучит здорово. — Он ответил шепотом, наконец, закрыв глаза и позволив сестре притянуть себя ближе, когда он провалился в сон без сновидений, а Цзян Яньли продолжала держать его, не отпуская ни на секунду. Она продолжала сидеть рядом с ним, как и обещала, пока ее родители не вернулись несколько часов спустя. Их глаза были распахнутыми, когда они смотрели на Вэй Усяня.   — Н-не говорите мне, что там действительно был водяной гуль. — Цзян Яньли задала этот вопрос, и, к ее ужасу, родители кивнули, прежде чем заговорить.   — Он не... Лгал. Водяной гуль действительно был. Настолько огромный, что люди бы погибли, если бы нас там не было, — сказал Цзян Фэнмянь, заставив свою дочь втянуть воздух, прежде чем посмотреть на Вэй Усяня.   — То есть ты имеешь в виду... Ты имеешь в виду, что он действительно... Знает... Будущее?! — прошептала она, прежде чем поднять глаза на него и его жену, которая выглядела не лучше его.   — Это все еще может быть совпадением... — Попыталась рассуждать Юй Цзыюань, но было очевидно, что даже она теперь сомневается. Она глубоко вздохнула, покачала головой и посмотрела на Вэй Усяня.   — Нам нужно его разбудить… — Устало и тревожно сказала она, глядя на спящего мальчика на руках у дочери, которая, казалось, хотела протестовать. Но мадам Юй просто хотела узнать, почему… Что случилось, что заставило Вэй Усяня поступить так. Стать самоубийцей. Что с ним случилось? Кто сделал это с ним?! Что она сделала с ним в этом будущем, что мальчик так уверен, что она хочет его смерти? Что заставило попросить ее позволить ему умереть. Это ведь не может быть только ее виной… Верно? Неужели она просто продолжала оскорблять его до такой степени, что он был настолько уверен, что она его ненавидит? Настолько уверен, что самоубийство — единственное решение, которое пришло ему в голову, когда он вернулся?   — Мама, мы можем подождать до завтра...   — Н-нет нужды. Я проснулся. — Вэй Усянь внезапно тихо прошептал, напугав их всех, но, может быть, так было даже лучше. Он проснулся, и теперь они могли по-настоящему поговорить.   — Ты действительно... Знаешь будущее? — Цзян Фэнмянь начал первым через несколько мгновений молчания, не зная, что еще сказать. Не зная, хотел ли он вообще знать об этом будущем, когда оно заставило его приемного сына выглядеть так. Заставило его дважды попытаться убить себя, чтобы не проходить через этот ад снова, как он сказал. Заставило его... Умереть. Разве Вэй Усянь не сказал, что они все умрут? Это ли он имел в виду, когда сказал: «Я не могу смотреть, как вы все снова умираете»?   Вэй Усянь просто кивнул им еще раз, глубоко вздохнув, словно не знал, что еще сказать. И он действительно не знал. Как он собирался сказать им, что они все умрут? Умрут из-за него?! Каждый чертов человек в его семье умрет из-за него. Даже те, кто еще даже не родился. Как он собирался объяснить им все это? И также рассказать им о Вэнях? О том, что они собираются сделать? О том, что они собираются напасть всего через год или два. О сожжении Облачных Глубин? Он должен был сказать им и это. Он должен был спасти отца Лань Чжаня. Но поверят ли ему... Поверят ли ему Лани, если он скажет им, что знает будущее? А как насчет Не? Он не мог позволить Хуайсану снова потерять своего брата, свою единственную семью. Он не мог позволить Сичэнь-гэ потерять своего Дагэ и пройти через всю эту боль. И... И Вэнь Цин с Вэнь Нином. Как он мог сказать Вэнь Цин, что собирается превратить ее брата в свирепого мертвеца а ее заставить умереть? Заставить ее семью умереть? И... И что насчет Мэн Яо? Как он собирался объяснить это?! Как он собирался сказать Цзинь Цзысюаню, что собирается убить его? Что его отец и сводный брат убили его? И... И Мо Сюаньюй! Он должен был... Он должен был что-то сделать и с ним! Верно? А потом придет Сюэ Ян и-и...   И снова Вэй Усянь подумал, что смерть — это более легкий выбор, потому что как он объяснит им все это? Это было слишком! Слишком много событий. И он едва помнил последние дни своей первой жизни. Но самое главное, как он объяснит им все это, и чтобы потом они не возненавидели его полностью? Как поступит мадам Юй, когда узнает, что все, что она всегда думала о нем, было правдой?! Что он всего лишь чертова обуза, которая станет для них всех погибелью?   — А-Сянь! А-Сянь, тебе нужно успокоиться и дышать! А-Сянь! — крикнула Цзян Яньли, тряся брата, который только что начал задыхаться и хватался за грудь. О чем он думал?! Что случилось в этом будущем, что сделало его таким ужасающим?! Она даже не была уверена, хочет ли узнать больше о своем храбром диди, который раньше мог прийти в себя от чего угодно, но сейчас выглядел вот так.   — Шицзе… — Всхлипнул Вэй Усянь, снова схватив ее за рукав, и, пока Цзян Яньли продолжала говорить с ним тихим и мягким голосом, наконец, немного успокоился.   Может, им действительно стоит подождать до завтра. Вэй Усянь действительно не выглядел так, будто был в состоянии даже разговаривать, не говоря уже о том, чтобы что-то объяснять. Что же с ним случилось, чтобы сделать всегда живого человека таким?!   Как раз когда Цзян Фэнмянь собирался сказать им это, Вэй Усянь открыл рот. — Я могу показать вам это! — он почти закричал, напугав их всех и снова заставив задуматься о том, что, черт возьми, это значит?!   — Что ты имеешь в виду? — спросил Юй Цзыюань.   — Видите ли... Есть заклинание, которое может показать чьи-то воспоминания, жизнь и все, что с человеком связано. Я могу показать вам свои воспоминания, и... Вы... Вы все поймете, и мы... Мы можем... Мы можем остановить смерть людей и... Но нам нужно рассказать об этом и другим! — Вэй Усянь объяснял слишком быстро, чтобы кто-то из них успел понять, о чем он говорит. Какое заклинание?   — А-Сянь, но нет... такого заклинания, — сказал Цзян Фэнмянь, глядя на свою жену, которая, как и он, казалось, не могла ничего такого вспомнить, как бы сильно ни думала.   — Ну, пока нет, конечно, потому что я изобрел его почти двадцать семь лет спустя, но я могу создать его и сейчас! — сказал Вэй Усянь, нервно кусая ногти и снова начав шептать себе под нос. Что он собирается сделать теперь?!   — П… Придумал его? — спросил Цзян Фэнмянь, приподняв бровь, но вместо ответа Вэй Усянь просто выскочил из кровати, заставив всех встревоженно закричать. — Вэй Усянь!   — Мне просто нужна бумага, — сказал он, когда они все буквально схватили его и потащили обратно на кровать.   — А-Сянь, тебе пока не следует двигаться! Просто скажи мне, чего бы хотел, и я принесу это тебе, — сказала Цзян Яньли, ее руки блуждали по телу Вэй Усяня и проверяли его на наличие травм, хотя она даже не осознавала, что делает это. Ему не следует так много двигаться после потери такого количества...крови.   — Вот, — Юй Цзыюань протянула ему бумагу, и Вэй Усянь внезапно поднял на нее широко раскрытые глаза, прежде чем отвернуться. Он взял их, прошептав неловкое «спасибо», которое вонзилось в сердце Юй Цзыюань, словно нож. Почему он так на нее смотрел?! Как будто он даже не мог заставить себя взглянуть на нее?   Но прежде чем она успела что-либо сказать, Вэй Усянь вернул ей бумагу, и ей пришлось смотреть на нее несколько секунд, чтобы понять, что там написано, потому что, хотя это был явно почерк Вэй Усяня, он был написан слишком... Быстро и был совершенно не таким аккуратным, как прежний почерк Вэй Усяня. Как будто он на самом деле не мог сосредоточиться на письме, и она даже могла видеть некоторые ошибки.   Но она не указала ни на одну из них и просто посмотрела на Вэй Усяня, приподняв бровь. — И что это за имена? Лань... Чжань. Лань Сичэнь. Лань Цижэнь. Цзинь... Цзысюань(?) и... Госпожа Цзинь? А также братья Не? — она прочитала, еще больше запутавшись, чем прежде.   — Это… Люди, которые действительно вовлечены в это будущее. Я имею в виду… Действительно вовлечены, — объяснил Вэй Усянь.   — Как... Вовлечены? — спросила Цзян Яньли, думая о том, как назвать этих людей. Она даже не знала братьев Не в полной мере. Или Ланей. Ну конечно. Они дружили с А-Чэном и А-Сянем.   — Как... Как... Половина из них умрет? — сказал он, опустив часть «из-за меня». Они могли бы... Они могли бы просто увидеть, когда это произойдет. Потому что он действительно не думал, что сможет заставить себя рассказать им об этом. И это решение также было намного лучше. Он действительно не мог бы сам объяснить все подробно, даже если бы захотел. Было... Слишком много всего.   — Умереть? — спросила Цзян Яньли, проглотив. — Кто из них?   — В-все они, кроме… Лань Цижэня и Лань Сичэня. — Сказал он, помедлив, прежде чем добавить. — Все мы тоже. Но я, Цзян Чэн и… Лань Чжань через много лет после тебя. Но мы… Тоже умрем. — Это заставило Цзян Фэнмяня посмотреть на свою жену, которая выглядела не лучше его. Они двое и… Все их дети умрут? Это было… Намного хуже, чем они думали, и поэтому, даже если Вэй Усянь говорил это из-за своего состояния, им все равно приходилось слушать, потому что даже если был один процент вероятности того, что это правда, они должны были все узнать, чтобы изменить это. Они не могли позволить своим детям умереть.   — В-вы... Вы мне верите? — спросил Вэй Усянь, глядя на них с отчаянием, написанным на лице.   — Ты действительно можешь… Показать будущее? — спросила Цзян Яньли… Не зная, что еще сказать, а Вэй Усянь тут же кивнул. Наконец-то надежда вернулась в его пустые глаза. И девушка не хотела ничего, кроме как сохранить эту надежду, поэтому она посмотрела на своих родителей, ожидая, пока пара примет решение.   Цзян Фэнмянь вздохнул, глядя на жену, прежде чем кивнуть. — Мы… Мы отправим письма тем людям, чьи имена ты написал…   — Вы-Вы должны сделать это тайно и сказать им, чтобы они пришли, но никто их не заметил. Мы... Мы не можем позволить Ордену В-Вэнь заподозрить что-то и напасть раньше... — тут же сказал Вэй Усянь, заставив их глаза расшириться, и на секунду Юй Цзыюань действительно подумала, что это не может быть 15-летний Вэй Усянь. Его не волновала политика или подобные вещи. Он был ребенком. Но теперь это показалось ему самым важным.   — Орден Вэнь атакует? — спросила она с ядом в голосе, и Вэй Усянь нерешительно кивнул, снова избегая зрительного контакта с ней. — Они-они начнут войну...   В конечном итоге это действительно произошло. Будет война.   — Хорошо. Я обязательно напишу это в письмах. Цзян Фэнмянь кивнул, прежде чем посмотреть на дочь.   — А что если мы сейчас поспим, а завтра уже поговорим, когда придут остальные? — предложила девушка, глядя на родителей и указывая глазами на Вэй Усяня.   — Но… — Начал Вэй Усянь, но она его перебила. — А-сянь, тебе все еще нужен отдых. И ты можешь просто все объяснить, когда все будут здесь, а твои мысли будут под контролем. — Сказала она и, зная, что нет способа победить сестру в этом споре, Вэй Усянь, наконец, кивнул, сдаваясь. Но он все еще цеплялся за рукав сестры, не отпуская.   — А теперь пойдем в твою комнату, хорошо? — тихо спросила она, помогая Вэй Усяню подняться после кивка. Цзян Фэнмянь, следуя их примеру, тоже поднялся.   — Ты останешься? — прошептал он, когда сел на свою кровать. Они были в его комнате. Он опустил взгляд, словно ему было стыдно и, возможно, ожидал выговора. Выговора, который так и не последовал, потому что с этого утра Юй Цзыюань внезапно не знала, что делать, и каждый взгляд в глаза Вэй Усяня, когда он смотрел на нее, причинял боль, словно ножи, по какой-то причине вонзающиеся в ее живот.   — Я буду здесь, — тихо сказала Цзян Яньли, снова прижимая его к себе, и Вэй Усянь просто судорожно вздохнул, цепляясь за нее изо всех сил, пока чета Цзян выходила из комнаты; Цзян Фэнмянь шел в свой кабинет, чтобы написать письма. Он очень надеялся, что не пожалеет об этом.