(Э)Лэнзир

      К великой радости моей, управились мы всего за неполные сутки. Пусть изначально я планировал вне зависимости от результатов разбудить Рейзела перед школой, коли столь дорога она стала его сердцу, но сейчас у него в распоряжении останется еще и целое воскресенье с домашними. Жизненная сила брата оказалась значительно более ёмкой как по сравнению с моей, так и с той, что была у него в детстве. Следовательно, и Море Крови оказалось куда обширнее, чем я подсчитал исходя их объема имеющейся там праны. Это создало некоторые проблемы — я не мог, как раньше передать напрямую в Море свою обезличенную жизненную силу, она более не была идентична его. Пришлось отправлять ее в ауру, что бы брат сам реорганизовал ее в подходящую себе, а это значило лишние потери драгоценной энергии. Вот только скорость восполнения у Рейзела была феноменальная и я потратил лишь половину имеющейся у меня праны, когда понял что брату осталось совсем немного до полного восстановления. Еще меня порадовал резерв маны, что был гораздо больше моего, не смотря на все мои тренировки. Вот оно — преимущество наличия контрактора. Но на этом хорошие новости закончились. Вынужденно довольно плотно прикоснувшись к его ауре, я почувствовал не совсем то, что ожидал и присмотрелся внимательнее. К своему ужасу я обнаружил хорошо замаскированные, уже залеченные повсеместные следы травм, бывших разрывов, а кое где и вовсе отсутствующих кусков оболочки, этакие шрамы. Видит Небо, это чудо, что мой маленький брат смог выжить. И имя этому чуду — последний подарок отца. Теперь понятно, почему за 800 лет он так и не восстановился — жизненная сила просто утекала, пока оболочка не зарастила хоть как-то свои повреждения, еще и на контракт постоянно тратилась мана. Подарок отца пусть и способствовал скорейшему исцелению всего организма, но мне страшно представить, каким он в него попал. Работа с аурой сложна, но я справился, свел все «шрамы», а самые ненасыщенные участки, те что были восстановлены совсем недавно, уплотнил, перелив собственную ауру. Пусть такое возможно лишь между созданьями близкими, донором может стать лишь тот, кто искренне любит акцептора, но в нашей ситуации это проблемой не стало.       Брату оставалось восполнить прану в теле, и судя по темпам он управится за несколько часов. Заинтересовавшись артефактом в его ухе, опознал в нем печать запрещающую самовольный выход жизненной силы за пределы ауры. Побочным эффектом была невозможность единоразово использовать действительно большие объемы праны, а следовательно и самые мощные приемы. И что бы это значило? Даже не умея управлять собственной праной, ни одно живое существо, без специфических травм, проклятий или еще какого негативного воздействия, свою жизненную силу просто так не теряет. Даже если ее качество резко подскочит. Аура не выпустит жизненную силу за свои пределы. Но на моем брате артефакт. Причем не им созданный. Не им, не его слугой, ни кем из нашего рода. И да, если он был на нем после битвы, то это объяснят как же он смог выжить. Но почему он носит его до сих пор? Аура же была исцелена. На всякий случай я проверил брата еще раз. Нет, все в порядке, жизненная сила не должна покидать его. Впрочем сейчас не время для пустого беспокойства, Рейзел скоро проснется. Я окинул абсолютно здорового брата довольным взглядом, и закутал одеялом целиком. Это стоило любого возможного недовольства. Даже если после моего самовольства он не захочет меня видеть, я все равно останусь рядом, наблюдая издали. Сейчас же я не собираюсь никуда уходить, Рейзел проснувшись должен увидеть меня живого и здорового, что бы лишний раз не беспокоился. Пожалуй единственное, что позволил себе — это попытки создания допеля.       По факту подраздел магии иллюзий, зачем то выделенный в отдельную школу. У не опытных пользователей позволяет создать клона даже не способного двигаться, у опытных — способен колдовать, некоторые даже создают его на основе материи, что оставляет след после их развеевания. В сущности мыльный пузырь иллюзии. Вот только маг хоть и знал о этой школе, не преуспел в навыке их создания. Порой ему были необходимы лишние руки, или посыльный в соседнюю комнату для передачи распоряжений, для этих целей он и научился их создавать, и что логично, довел это заклинание лишь до уровня ученика, то есть клон мог ходить, говорить, но на этом все. Чары рушились легко, как и подобает мыльному пузырь, от любой занозы, и тем более не умели магичить.       Мне сейчас был необходим именно такой клон, умения ходить и говорить было достаточно, с учетом того, что я хотел лишь задать пару вопросов слуге брата, пока тот спал. Вот только то, что у меня получалось…было далеко от желаемого. Нет, выглядел он как моя копия, вот только с движениями были проблемы, они выходили слишком резкими, от чего допель лопался. Корень проблемы крылся в том, что я желал не просто дать задание, но присутствовать в клоне лично. И пока я смотрел его глазами, или давал задание сказать что-то, все было в порядке, но двигаться от чего то выходило совсем не правильно. Истерзав несчастное заклинание почти час, и ничего не добившись, я решил, что пойдет он к Франкенштейну сам, а я буду лишь наблюдать, отдавая приказ говорить то или иное.       Искомый хозяин дома нашелся совсем не далеко, за соседней дверью, в собственной спальне, работающим за ноутбуком. — Чем могу помочь? — Франкенштейн поднялся, увидев зашедшего клона и снял очки. Странно у него же замечательное здоровье, зачем он одевает приспособление для коррекции зрения? — Рейзел проснется через полчаса, — Я отдал приказ клону оглядеть комнату в поисках кресла, что бы не заставлять человека стоять. — Благодарю, — контрактор брата поклонился в пояс — Как состояние Мастера? — Значительно лучше, но весьма далеко от того, каким бы я его хотел видеть. Скажи, ты умеешь готовить? — вопрос был не праздный, от его ответа зависели мои планы на ближайшее время. — Умею, более того, мои работы нравятся Мастеру — Франкенштейн говорил это с такой гордостью, будто бы это не Рейзел все детство питался в основном птичьими яйцами, чаем и горчащей пищей. Впрочем, он мог и не знать этого. Но то, что брат все же ежедневно ест было очень хорошо. А если человек подходит к приготовлению пищи с тем же тщанием и самоотдачей, что и к приготовлению чая, то мне и вовсе волноваться не о чем. Преподнесенное им угощение было переполнено заботой, восхищением и желанием сделать приятно Рейзелу. — Замечательно — я не рискнул кивать, что бы случайно не развеять клона. — Мастер пропустил сегодняшний ужин, мне стоит начать приготовления? — На твое усмотрение. — Я не собирался отдавать чужому слуге приказов, к тому же о приготовлении еды. — А не могли бы Вы поделится со мной вкусовыми предпочтениями Мастера? — слегка замявшись в начале, но серьезно спросил хозяин дома. — Сладкий чай, разве что раньше мы подслащивали его медом, а не сахаром. — было немного неловко признаваться в таком, но я все же продолжил — честно говоря мои навыки приготовления пищи весьма посредственны, и единственное что я готовил для брата, это птичьи яйца, так что возможно стоит давать ему на пробу разные блюда. — Спасибо, я понял — после продолжительного ошарашенного молчания произнес Франкенштейн. — У меня есть еще один вопрос. Скажи, когда вы жили в Лукидонии, как проводил дни мой брат? — собственно ради этого вопроса я все и затевал. Я ужасно боялся услышать, что Рейзел не выходил из подвала до того странного нашествия каджу на наш дом, но не спросить не мог. — Мастер обыкновенно стоял у окна, если к нему не приходили гости. — Печально поведал его слуга, после чего упрямо вздернул опущенный подбородок — Возможно это недозволительная дерзость, но каким Мастер был в детстве? Я так долго пытался представить его маленьким, но ничего не выходило. — Отчего же непозволительная? Ты контрактник Рейзела, член его семьи. — услышав прописную истину, этот человек отчего то был крайне изумлен, что пытался сесть на отъехавший стул, и закономерно повалился на пол, впрочем, быстро поднявшись. — Что Вы имеете в виду? — он был до сих пор ошарашен. — Согласившись на кровный контракт, ты тем самым отдал себя в полную и безраздельную власть Рейзела. Ты принадлежишь ему. — Я дал немного времени человеку на осознание, но оно не требовалось, по всему было видно, что это он прекрасно знал. Что же тогда его удивило? — Следовательно он несет за тебя полную ответственность, как за младшего члена клана. Рейзел хорошо воспитан и от своих обязанностей не бегает. — Как некоторые, видевшие своего контрактора всего семь раз. — Отвечая на твой вопрос, он был жизнерадостным, любознательным и спокойным ребенком. Лишь после принятия долга он стал проводить свои дни исключительно в поместье, у окна. — Франкенштейн стал несколько сердит после этих слов. — Почему долг предполагает такое времяпрепровождение? Почему обязательно быть все время в поместье? — Долг такого не предполагает. — было у меня предположение, что дома он находился для неотлучной охраны Кровавого Камня. Но если его не устраивала защита усыпальницы, он вполне мог носить его с собой, так что в свое время я отмел его, склоняясь к тому, что таким образом мой маленький брат демонстрировал всю свою серьезность к взятым обязательствам. Все же, все были уверенны, что долг падет на меня. Но почему он продолжал так делать?       Франкенштейн обреченно вздохнул и поднял взгляд на потолок. Как я его понимаю, упрямство брата способно вселить отчаянье. Впрочем, он быстро взял себя в руки. — Благодарю за откровенность — учтиво склонил голову он. — Не будет ли наглостью попросить Вас продемонстрировать приготовление? — Продемонстрирую. — из-за невозможности полноценно управлять допелем я лишился возможности кивать. Это доставляет неудобство и заставляет проговорить то, что раньше выражалось легкими движениями. Никогда раньше не обращал внимания сколь много общения происходит невербально. — Под землей у меня есть хорошо оборудованные помещения. Много ли времени на это понадобится? — а человек Рейзела времени зря терять не любит. — Это не займет много времени, но сейчас я вынужден отказать. Здесь присутствует плотная иллюзия, и мой навык управления ей далек от совершенства, сам же я не намерен покидать брата до его пробуждения. — в подтверждение своих слов я развеял дубля.       Оставшееся время я провел внимательно всматриваясь в лицо спящего брата. Возможно это последние мгновения, что я могу провести столь близко. Я полностью проигнорировал его волю, обманом заставив принять непрошенную помощь. Взрослого и самодостаточного, имеющего полное право распоряжаться своей жизнью и своим состоянием. Своим поступком я нанес ему оскорбление, прировняв к несмышленому ребенку. Истинного Ноблесс, что не может позволить себе слабости. Но я не жалею. Плевать я хотел на все эти условности, когда мой маленький брат в таком состоянии. Когда я могу потерять его. Например, повторись сейчас та битва с Музакой и брат уже не вышел бы из нее живым. Ведь упрямец ни за что не стал бы убивать его. А сдержать подобного Лорду оборотней на порядок сложнее, чем просто убить. Я не мог рисковать. Да, вновь мой эгоизм делает только хуже. Чего мне стоило подождать пока брат сам не восстановится с этой новой показанной мной техникой? Я бы имел возможность быть рядом, защищать от опасностей. Хотя кого я обманываю, Рейзел не дал бы мне вступаться за себя. Я не давал унынию поглотить себя, не сейчас, не в эти драгоценные минуты. Так и сидел без движения на краю кровати.       Но вот все переменилось. На миг от Рейзела шибануло страхом, но спустя мгновение он исчез. Рейзел насмешливо выдохнул, все так же продолжая лежать с закрытыми глазами.       Как странно, брат никогда не был любителем подольше поваляться в постели. Каждый раз при пробуждении он тут же садился, осоловевшим от сна взором оглядывая округу. А сейчас лежит, не открывая глаз. Я же находился в полной растерянности. Что это был за страх? Чего он испугался? Я же специально расположился в его личном пространстве, что бы он мог почувствовать меня сразу. — Знаешь, я сейчас пытался представить, что ничего этого не было. Что я лежу дома, а отец уже заваривает чай. Так недостойно. — брат говорил совсем тихо, с печальной полуулыбкой и на время замолк, все так же лежа с закрытыми глазами, но после паузы продолжил. — У меня не получилось. Я не смог ощутить себя тем маленьким Рейзелом, что был когда-то. Долг поглотил этого малыша, и теперь на его месте только Истинный Ноблесс.       Так ты решил? Более не мой маленький брат, но Истинный Ноблесс? По всем правилам хорошего тона мне следует исчезнуть из его жизни прямо сейчас, пока он не открыл глаз, пока не произнес жестоких слов, что ранят нас обоих. Вот только Кадис Этрама Ди Рейзел для меня был, есть и будет моим маленьким братом, вне зависимости от желаний кого бы то ни было. Даже если это его желание.       К тому же, если бы слова его были правдивы, он бы не лежал с закрытыми глазами, отдаляя расставание, он бы в лицо мне заявил о недопустимости моих действий и своем не желании более лицезреть меня в своей жизни. Но он лежит. Не вижу — значит этого нет? Значит можно ничего не предпринимать? Это он мне будет говорить, что моего маленького брата поглотил долг? Смешной. — Мой маленький Рейзел, это называется взросление. Ты вырос. И никакой Истинный Ноблесс не занимал твое место. — пусть честь диктует мне уйти сейчас, пока глаза его закрыты, но это выше меня. Я уйду, обязательно, но раз уж брат не хочет открывать глаз, могу и я немного по потакать своей слабости и посидеть тут подольше. Мои слова не вызвали ни негодования, ни обиды, ни иного негативного отклика, напротив, Рейзела озарила светлая, добрая улыбка. — Перед тем, как ты попытаешься сбежать, я хотел бы, что бы ты знал. — я весь обратился в слух. — Я лежу тут с закрытыми глазами, что бы мой вероломный брат не смел принимать за меня решения, что бы прежде услышал, что я не собираюсь прогонять его.       Дверь тихо отварилась, и в комнату вошел Франкенштейн. Но все это прошло мимо меня. Его слова… Его слова породили во мне волну удивления, признательности, счастья, тронули мою душу сладко-болезненным уколом любви и… разочарования в себе, стыда и раскаянья. Как я мог решить, что мой маленький Рейзел будет как прежде стремиться показать себя идеальным Истинным Ноблесс, наплевав на брата? Ошарашенный, я осознавал эти чувства, прорабатывая и укладывая в глубины своего я. Не смотря на все свои слова Рейзелу мне только предстоит принять, что мой маленький брат действительно вырос. Глядя в его лукавые глаза, на его озорную улыбку, я понял, что лица удержать не смог. Должно быть это была презабавнейшая картина, что он решил показать и своему человеку. Иначе не вошел бы он столь вовремя. Какая… мелкая месть. Я не счел нужным сдерживать свои душевные порывы и засмеялся. — Истинный Ноблесс изволит озорничать?       Уже поднявшийся и сменивший одеяния Рейзел степенно кивнул, со всем доступным ему величием и помпезностью, отчего я вновь не удержал мимолетную улыбку. — Хорошо получилось. — Призвав всю возможную строгость, серьезно произнес я.       Брат же повторил предыдущий маневр, принимая похвалу, вот только в этот раз после кивка и на его лице промелькнула улыбка. — С пробуждением, Мастер. Прикажете подать чай? — Уловив момент с поклоном вклинился Франкенштейн.       Согласно кивнув, Рейзел прошествовал к своему креслу и я последовал его примеру умостившись в свое. Контрактник удалился и мы остались наедине. В глазах брата появилось сожаление. — Ты стал бледнее. — С учетом того, что праны у меня осталось еще довольно много, Рейзел говорил вовсе не о физическом теле. — Теперь тебе нет нужды в маскировке. — Слегка расширенные глаза и отблески смятения в них показали мне, что брат понял все правильно. Он закрыл глаза погрузившись в себя, сканируя свое состояние, а после сделав глубокий вдох. — Даже дышится легче. Лорд пустил тебя в свою библиотеку? — Закономерный вопрос, ведь в нашей библиотеке нет ничего о исцелении подобных травм переливанием ауры, лишь упоминание о возможности подобного в рассказах о возможностях клана Кенезис. — Нет. — Мой ответ явно не порадовал брата, он с неверием глядел на меня. — Я бы не посмел. — Отрекся я от невысказанных обвинений в тайных проникновениях в чужую библиотеку. И брат опустил глаза, стыдясь поспешности суждений о моем нелицеприятном моральном облике. Поняв, что я не желаю раскрывать источник знаний, Рейзел не стать продолжать расспрос на эту тему. А вот у меня оставались вопросы. — Когда ты только проснулся… — я не смел задать вопрос полностью, вперив обеспокоенный взгляд в брата. Если будет такое желание, он сам расскажет чего так испугался. — Мне показалось, что все было сном. Человеческий город, школа, дети, ты. — Ясно, а затем он почувствовал меня рядом. — Я буду с тобой, пока ты этого желаешь. — Получив на свое утверждение благодарный кивок я перевел взгляд на открывшуюся дверь, в которую Франкенштейн вкатывал тележку с сервизом.       Довезя ее до столика, он отошел к окну, что бы подобрать тяжелые плотные занавеси в тканевые подхваты. В окно тут же проникли последние лучи уходящего дня. А дальше началось не меньше чем священнодействие, если судить по уровню торжественности, воодушевленности и сосредоточенности контрактника, наливавшего чай из заварочного чайника и добавления восьми ложек сахара. Чай для меня готовился уже не столь помпезно. — Ваш чай, Мастер. — Эти слова возвестили окончание …деланья, не менее.       Смакуя напиток, обнаружил приятную неожиданность. То, что человек брата налил мне чай, вовсе не было формальностью, он был наполнен и адресованной лично мне благодарностью, причем значительно. Большую часть все равно занимала забота о Рейзеле, радость за него, уважение, немного фанатичное превозношение и выражении несокрушимой верности. Впечатляет. До поставленного на стол печенья в вазочке я еще не добрался, отдавая предпочтение напитку, но уже с интересом посматривал и на них. Так, выискивая следы вложенных эмоций и пожеланий, и их расшифровку мы продолжали наше неспешное безмолвное чаепитие, пока Франкенштейн не решил нас прервать. — Мастер, прикажите подать ужин? — Рамён? — Как пожелает Мастер. — довольный Франкенштейн споро обновил наши кружки и направился к выходу увозя тележку. — Зачем тебе столь интересное украшение? — Указав взглядом на серьгу в виде креста на длинной цепочке, спросил я. — Подарок Лорда. Он спас меня. И понравился. С ним спокойнее. — С благодарным кивком я принял ответ брата. Значит ему спокойнее осознавать, что среди людей он не может использовать сильнейшие свои техники, предварительно не сняв артефакт. Мои волнения излишни, он использует его как ограничитель и аксессуар, радуясь заботе Лорда.       Время отпробывать печенье.