Петрикор

      Этот неожиданный срыв на Киллера не входил в планы Рипера. Он ведь только на несколько мгновений потерял контроль, позволил своим эмоциям завладеть его телом, затуманить разум. И магия не упустила возможности вмешаться. Напасть на Киллера с магическим оружием было безрассудством, но в те минуты его рассудок был где-то далеко, окутанный туманной вязкой пеленой чертовой магии.       Рипер задумчиво крутил в руках полученную визитку, разглядывая серебристый глаз и золотую скрижаль, чернилами переливающиеся на сером пластике.

***

      Комитет все же не зря опасался магии. Конечно, ее обладатели воспринимали наличие у себя сил как неотъемлемую часть их существа. Как кровеносную систему или внутренние органы, без которых функционирование организма было бы крайне затруднительным. Однако магия никогда не была частью своего носителя. И уж точно не являлась благом для него.       В это сложно поверить, но самое близкое обозначение магии — это вирус. Он поражал кровь носителя, воздействовал на его нервную систему и мозг, распространялся по всему телу, срастаясь со здоровыми клетками, деформируя их и наполняя чужеродной субстанцией. Никто уже не скажет, кем был нулевой пациент и как вообще магия появилась на свет. Версий много, и каждая как имела право на существование, так и казалась несвязным бредом сумасшедшего. Самое логичное и разумное, что Рипер слышал — это теория о лабораторном эксперименте с душой. Но, если это и было так, то подробностей подобного эксперимента найти было невозможно, они канули в лету так же, как и воспоминания о мире без магии.       Комитет же считал абсолютным злом именно магов. И вся их так называемая политика была направлена исключительно против людей. Их запугивали, ограничивали, вынуждали платить баснословные деньги за то, чего они не выбирали, а если маги пытались скрываться или давать отпор (неудачно), то неизменно оказывались в Руинах. Это мрачное, спрятанное от людских глаз глубоко под землей место славилось тем, что еще ни одной душе не удавалось оттуда вернуться живой. И единственным местом, куда могли отправиться несчастные (к сожалению, уже только после смерти) была Душа. Руины представляли собой сеть запутанных темных коридоров с отдельными маленькими камерами для содержания врагов комитета. Каждая стена в этом проклятом месте была сделана из особого сплава металла, полностью блокирующего любое проявление магии.       Помните проблему Даста? То, что подавляемая магия постепенно подчиняла его тело и разум, самопроизвольно выплескивалась наружу и могла причинить вред как носителю, так и окружающим. В Руинах абсолютно каждый страдал от переизбытка концентрации магии в крови. Не имея никакой возможности проявления, постепенно она начинала разъедать все внутренности человека, с каждым днем все больше отравляя его кровь и разум. О, бедные заключенные. В этих сырых темных коридорах постоянно эхом отдавались отчаянные крики, когда их собственная магия разрывала тела изнутри. Кто-то мог сопротивляться дольше, кто-то сдавался через несколько месяцев или даже дней. Но совершенно все понимали, попадая в Руины, что их жизненный путь окончится именно в этом месте.       Но вернемся к определению магии. Если это вирус, то обязательно должно быть лекарство, которое позволяет организму нормально функционировать. Комитет считал, что этим лекарством является полный отказ от использования своих сил. Несмотря на участь сосланных в Руины, они верили, что когда-нибудь магия, долгое время подавляемая в камере, ослабнет и исчезнет. Некоторые «ученые» предпринимали попытки ускорить этот процесс, например, путем обескровливания подопытного или нанесения ему тяжких увечий в виде ампутации конечностей и экстирпации органов. Они думали, что подобное внешнее вмешательство подействует на силу и концентрацию магии. Не хочется этого признавать, но тут они оказались правы. Магия не позволяла человеку умереть от потери крови или болевого шока, но в процессе она сама изменялась, деформировалась, приспосабливалась. К сожалению, Хоррор стал одним из первых подопытных, и ему приходится жить с последствиями чудовищных экспериментов, которые, к слову, продолжаются и по сей день. «Ученые» смогли ослабить магию, но у них не получилось ее уничтожить.       Целью комитета было искоренение магии. Методичное, планомерное, неотвратимое. Сначала они лишь прощупывали почву, вычисляя, какое количество магов проживает в городе и насколько те готовы к сотрудничеству. Закон о «магическом резерве» хорошо способствовал сбору статистики, а введенный налог «на использование магических сил» — стал отличным источником финансирования для постройки будущих Руин. Маги разделились на две стороны — кто-то принимал новую политику комитета, а кто-то был настроен решительно против. Это не стало неожиданностью, лишь помогло комитету увидеть фронт предстоящих работ.       После обязательного учета постепенно стали вводиться запреты. Сначала на применение магии в общественном месте, затем на использование боевой магии для любых целей (даже для самообороны или защиты близких), потом и вовсе на эксплуатацию магии без специального разрешения, выдаваемого лично комитетом. Для магов стали недоступны некоторые сферы профессиональной деятельности, например, медицина и образование, им могли отказать в регистрации брака, если оба супруга владели силами (ведь комитет хотел искоренить магию, а значит всячески препятствовал браку, в котором ребенок гарантированно родится с ней), им запрещалось занимать руководящие должности и еще много чего. По правде говоря, жизнь людей с магическими силами стала невыносима.       Повышенный налог, постоянный контроль, всяческие ограничения и вишенка на торте — за любую провинность пожизненная ссылка в Руины. Красота.       Не удивительно, что многие маги покинули город, бежали, оставив свое имущество, друзей, прошлую жизнь. К счастью, власть комитета распространялась пока что только на мегаполис, так что вынужденный переезд был хорошим решением. Но, конечно, не все могли просто взять и уехать. Кому-то не позволяло финансовое состояние, кто-то не желал бросать родных и близких, другие боялись, что люди комитета выследят их и за пределами города. Каждому пришлось делать выбор, заключать сделку с совестью и жить с принятым решением, принимая все последствия. В городе осталось не так много магов, большинство из которых было полностью под контролем комитета.       Все действия комитета объяснялись двумя словами — страх и зависть. Не будем прежде времени вдаваться в подробности, как вообще произошел государственный переворот и кто именно ему поспособствовал, но четко обозначим то, что комитет считал магов прямой угрозой своей власти. Магия была могущественным инструментом, превосходным способом демонстрации силы, и комитет боялся, что эта мощь будет использована против них. Один раз у них получилось противостоять этой силе, но второй раз им могло бы так не повезти. Поэтому комитет был решительно настроен устранить существенную угрозу своего господства.       Но разве это не благое дело, если мы сами назвали магию вирусом? Возможно, без нее городу (и всему миру) будет и правда лучше, и не придется применять столь радикальные карательные меры? Любой вирус, с которым начинают бороться, пытается сопротивляться, изменяться, вырабатывать иммунитет против применяемых средств.       Магия хочет существовать. И она не позволит себя уничтожить.       Даст — это наглядный пример того, к чему приводит подобное вмешательство в цикл жизни магии. До новой политики комитета потеря контроля над магией была единичным случаем и вызывалась обычно различными личными психологическими факторами, после — каждый второй оставшийся в городе маг столкнулся с данной проблемой. Магия стала токсичной, ядовитой. В стремлении обезопасить себя, она начала негативно воздействовать на обладателя. Все глубже проникать в его разум, все больше отравлять его кровь, сильнее цепляться за его душу…       Комитет допустил ужасную ошибку. А расплачиваться за нее пришлось магам.       Приступы Эррора, проявляемые во время особо сильных негативных эмоций, таких как злость, ненависть, лицезрение лица Дрима, становятся все чаще. Он носит кожаные перчатки, чтобы скрыть многочисленные тонкие порезы на фалангах, нанесенные его собственными острыми магическими нитями.       Черные разводы под глазами Киллера — следствие увеличившейся концентрации магии в его крови. Он всегда имел высокий уровень магического резерва, но сейчас с каждым днем его телу все сложнее становится удерживать магию. А разуму — контролировать ее.       У Хоррора ситуация еще хуже — из-за постороннего грубого вмешательства его магия исказилась и постепенно разрушает его собственное тело, вытягивая необходимые для выживания ресурсы. Он не подает виду, но чувствует, как слабеет с каждой прожитой минутой.       На что способна магия Рипера, вы и так прекрасно видели.       Итак, комитет выбрал неправильный метод, который только усугубил ситуацию, и до сих пор продолжает ее ухудшать. Что же остается тем, чья магия медленно их убивает? Комитет, к которому пришли за помощью особенно доверчивые люди, решал эту проблему просто. Нет человека — нет проблемы. Руины пополнились на несколько сотен заключенных только за этот год. Комитет не желал помогать магам, он хотел только одного — избавиться от них.       Опять обратимся к истории Даста — как он справлялся со своей проблемой? Наркотик. Наркотик воздействовал напрямую на разум, защищая его от нападок магии. Звучит сомнительно, на деле — довольно действенно. Но есть несколько проблем. Во-первых, употребление наркотика вызывает сильную зависимость. Во-вторых, уже он сам негативно воздействует на организм. В-третьих, со временем вырабатывается привыкание, и дозу приходится постоянно увеличивать. Стоит ли говорить о том, насколько дорогой является цена за контроль над собственной магией? И что будет с человеком, если он решит перестать ее платить?       И какая же альтернатива? Если вспомнить, что вакцина от вируса — это сам же этот вирус, только в очень маленькой концентрации, то ответ станет очевиден. Магия может быть стабилизирована только магией. Как жаль, что комитет не понимает такой простой закон.       «Черное яблоко» появилось не сразу после возникновения комитета. Сначала был лишь Найтмер, четко решивший противостоять антимагической политике комитета и защитить свои силы от нападок организации и собственного брата, которого втянули в это предприятие. Вскоре Найтмер понял, что один, каким бы могущественным магом он не был, не сможет организовать достойную оппозицию и воплотить свои планы в действия, поэтому стал искать магов, которые нуждались бы в его покровительстве и могли бы стать его верными соратниками и единомышленниками. Первым таким оказался Хоррор, прошедший через настоящий ад в руках комитета, затем появился Кросс (их историю знакомства с главой Рипер не знал), сам Жнец, Киллер, который сам каким-то образом отыскал особняк и зашел к Найтмеру в кабинет, будто в гости к старому другу, и, наконец, Даст, которого «завербовал» Киллер. Сейчас «яблоко» состоит из шести человек.       Раньше Рипер надеялся, что Гено станет седьмым.       О прошлом Найтмера подробно никто из них не знал, а сам босс не был любителем поболтать о себе, в отличие от того же Киллера, биографию которого наизусть выучил уже даже недавно пришедший Даст. До переворота Найтмер был ученым и проводил эксперименты над магией, которые после введения новой политики оказались вне закона. Найтмеру пришлось оставить свою деятельность и бежать. По особняку ходили слухи, что он был сильно ранен, и ему пришлось довольно продолжительное время восстанавливаться, прежде чем вновь обрести дееспособность (но это были лишь слухи, которые сам глава полностью игнорировал, не опровергая и не подтверждая). Когда Найтмер впервые заметил изменения в собственной магии, он решил возобновить свои эксперименты, поставив целью найти лекарство от появившейся проблемы.       Хоррор стал его первым добровольным подопытным. Найтмер начал работу над собственной формулой так называемых блокаторов. Он много экспериментировал над составом и процентным соотношением компонентов, подбирая наиболее эффективные. С помощью Хоррора, а впоследствии и Кросса, Бэйл узнавал информацию о существующих предложениях на рынке, получал опытные образцы и даже отзывы (не всегда добровольные) от использующих различные методы людей. Он быстро понял, что наркотики прекрасно справляются с задачей контроля магии, и оставалось лишь нивелировать их негативные эффекты или, по крайней мере, минимизировать их. На это ушло много времени, но результат все же был достигнут.       Рипер убрал визитку обратно в карман, протянул руку и, обхватив пальцами стакан со все еще находящейся в нем водой, вылил жидкость в стоящий на полу цветочный горшок с уже давно погибшим растением, а затем высыпал лекарство на раскрытую ладонь. Казавшиеся полностью черными таблетки, под светом лампы блестели едва заметными вкраплениями знакомой сине-зеленой магии.       На сегодняшний день разработанные Найтмером блокаторы, которые получили в широких массах название «Аркана», занимают лидирующее место на черном рынке. У них всего два компонента — измельченные в порошок листья редкого воздействующего на разум растения мирен (которое как раз и поставляет им Фреш и которое довольно трудно найти сейчас) и частичка магии самого Найтмера, высококонцентрированная и выверенная до нано миллилитров. По сути своей, блокаторы тоже являются наркотиком, но не обладают большинством побочных эффектов синтетических наркотических средств.       Зато у них, как оказалось, есть свои побочные эффекты.       Найтмер является эмпатом, и его магия базируется на ощущении, определении и манипулировании человеческими эмоциями. Глава безошибочно считывал малейшие изменения в эмоциональном спектре собеседника, мог воздействовать на него с помощью своей ауры, умел проникать в глубины разума и сны. Последнему трюку он научил и Рипера, чтобы у того была возможность помочь с постоянными кошмарами его тогдашнего напарника и близкого друга. Найтмер обладает очень сильной магией, которая, даже не имея контакта со своим носителем, не теряет своих свойств. Потому «Аркана», попав в организм мага, открывала Найтмеру доступ к его разуму, чувствам и мыслям, как бы далеко он не находился. По сути своей, блокаторы не только помогали сдерживать магию, но и являлись своеобразным GPS-трекером, микрофоном и считывателем мыслей в одном проявлении. Именно из-за этого Найтмеру и не было нужды покидать стены особняка, он прекрасно был осведомлен обо всем, что творилось в городе, из-за особенности своей магии.

***

      В дверь комнаты громко постучали, Рипер, не ожидавший гостей, вздрогнул и быстрым движением сунул «Аркану» под подушку. Найтмер обычно не приходил в его покои, Киллер сейчас явно не желал с ним лишний раз пересекаться, Дасту было на него плевать, а Кросс за последние две недели вообще ни разу не явился в замок (и ему тоже было на него плевать). Значит, за дверью мог находиться только один человек. Он ничего не сделал, когда Киллер чуть меня не зарезал. Рипер помотал головой, отгоняя от себя неприятную мысль, которую нашептывала его уязвленная гордость и методично высвобождаемая с каждым пропуском принятия блокаторов магия.       Моур открыл дверь. Хоррор держал в руках тарелку с аппетитной дымящейся пастой, запах от которой сразу же заставил его сглотнуть, ведь с самого утра, кроме одной чашки порошкового кофе, любезно заваренного Редом, в его желудке ничего не было. Хоррор мягко улыбнулся, протягивая блюдо вперед. В его алых зрачках светилась искренняя забота, но Рипер старался в них не смотреть. Тарелка аккуратным, плавным движением перекочевала в его руки, и он удалился в комнату, не произнеся ни слова, сел на край кровати и разместил блюдо на коленях. Хоррор остался стоять в дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу. Рипер поднял на него взгляд чуть замутненных голубых сапфиров.       — Где твой протеже? Я думал, он от тебя в замке ни на шаг не отходит, — с явной издевкой обратился Жнец к коллеге, отправляя первую порцию пасты в рот. Вкусно. Хоррор всегда прекрасно готовил. Из него бы получился отличный повар. Шеф Равенмор, звучит, да? Он бы не был так добр, если бы узнал, что я сделаю.       Алоглазый осторожно прошел в комнату, останавливаясь у кровати. Рипер коротко кивнул на место рядом, приглашая коллегу сесть. Хоррор вполоборота повернулся к хозяину комнаты и слегка трясущимися от напряжения руками изобразил интересующий его лаконичный вопрос: «Ты в порядке?». Саркастичный комментарий по поводу Даста он решил благоразумно оставить без ответа, он пришел сюда не для того, чтобы обмениваться колкостями.       Рипер глубоко вздохнул, отставив порцию великолепно приготовленных спагетти на прикроватную тумбу.       — Я не хотел всех напугать, — честно ответил он, слегка приглушенным голосом. Только прикончить это недоразумение. — Просто Киллер бывает… невыносимым.       Хоррор несколько раз растерянно моргнул, а затем вдруг рассмеялся, заставив Жнеца вздрогнуть от неожиданности и удивленно приподнять одну бровь. Смех Равенмора был глухим и булькающим, будто он захлебывался водой, с каждым вдохом лишь больше погружаясь на глубину. Он оборвался так же резко, как и начался. Хоррор недвусмысленно кивнул на остывающую пасту, и Рипер вновь поставил тарелку на колени.       «Киллер идиот. Но дело ведь не только в нем?» — задал очередной вопрос друг, с интересом склонив голову. На его лице не осталось и следа недавнего безудержного веселья. Такая резкая смена настроения коллеги насторожила Рипера. Это было больше характерно для Даста, чем для него. Видимо, их тесное общение сказывается на его психическом состоянии. А может, моя холодность к бывшему лучшему другу?       Моур силой заставил себя проглотить очередную порцию вкуснейших макарон, отводя взгляд от сузившихся до крохотных точек рубинов, внимательно всматривающихся в его лицо, которое захотелось тут же спрятать в тени капюшона.       Не смей ему рассказывать.       Рипер молчал, а Хоррор терпеливо выжидал, прекрасно понимая, что рано или поздно тишина оборвется. Он знал Жнеца слишком хорошо, чтобы поверить, что то, что произошло в гостиной, было лишь реакцией на очередную выходку Киллера. И он знал, что Рипер не станет ему врать.       Моур с силой сжал вилку в пальцах, а затем с тихим ругательством уронил ее на тарелку. Его голубые глаза встретились с алыми, подернытыми серой тенью. Когда Найтмер задал вопрос напрямую, он не смог ему солгать, хоть и понимал, что боссу не понравится ответ. Хоррор не спрашивает напрямую, но наверняка уже догадывается о причине потери контроля над магией. О причине обретения контроля магией. Он хочет, чтобы Рипер доверился, и сам рассказал. Он не поймет.       Спустя непродолжительное молчание и мысленное противостояние с самим с собой (с какой-то частью себя) Жнец все же кратко произнес:       — Я перестал пить «Аркану».       Хоррор нахмурился и покачал головой, но удивленным он не выглядел, лишь обеспокоенным и, кажется, разочарованным. Рипер виновато опустил голову, пристально уставившись в тарелку, и принялся накручивать на вилку макароны. Хоррор терпеливо ожидал более подробного ответа, не отводя пронзающего взгляда с лица собеседника. После очередной проглоченной порции Рипер вновь посмотрел на Равенмора, но больше так ничего и не сказал.       Хоррор вздохнул и, пока Рипер сохранял с ним зрительный контакт, принялся жестикулировать: «Блокаторы помогают нам. Ты же знаешь, что наша магия сейчас нестабильна, без них она может-» — Рипер ответил раньше, чем Хоррор опустил руки.       — Знаю. Но у меня есть причина не принимать их. По крайней мере, сейчас, — голос Рипера был бесцветным. Не сказать, что Жнец в принципе отличался излишней эмоциональностью, однако такой ледяной тон, в котором так и сквозило отчаянье, напугал Хоррора не на шутку.       «Какая причина?» — последовал логичный вопрос. Визави нахмурился и сощурил алые глаза, будто не мог разглядеть Рипера с расстояния вытянутой руки.       Рипер не хотел отвечать. Пусть он исчезнет. Пусть оставит меня в покое. Пока что это знание было только его тяжким грузом, он не хотел омрачать существование еще хоть кого-то из близких. Он не готов перекладывать на Хоррора свою ответственность. Жнец молча продолжил есть. Немой собеседник, поняв, что ответа не последует, опустил голову, с силой сжав кулаки, оставляя на ладонях розоватые лунки от острых ногтей. Его плечи слегка подрагивали то ли от злости, то ли от разочарования. Риперу было больно видеть Хоррора таким, но у него не было выбора. У меня никогда не было выбора.       Спустя долгую минуту Равенмор соскочил с кровати и, показав резкое «Делай, что хочешь. Мне вообще похер» быстрым шагом удалился из комнаты Жнеца, напоследок громко захлопнув дверь. Рипер непроизвольно вздрогнул от столь внезапного громкого хлопка, чуть не выронив почти уже пустую тарелку из рук. Он не пошел за Хоррором, вместо этого он зажмурил глаза и запрокинул голову в немом крике. Ненавижу себя. Ненавижу судьбу. Ненавижу неизбежность будущего. Найтмер не может так поступить. Он никогда бы этого не сделал. Никогда.       Он сделает это.       Рипер заставил себя доесть сочную пасту Хоррора, как бы сильно она не вставала непроходимым комом в горле. Опустевшая тарелка с приборами была поставлена на прикроватную тумбу, и парень завалился спиной на кровать, прижав ладони к лицу.       Сегодняшняя сцена с Киллером показала то, что у него не так много времени, как он думал. Что плыть по течению и надеяться на лучший исход теперь явно не получится. Что ему нужно придумать, как избежать такого конца сейчас. Или просто смириться и сделать то, что должен. Рипер не хотел об этом думать.       Говорят, что узнать свою судьбу — величайшее благо, к которому стремится абсолютно каждый, ведь, наперед зная будущее, можно его скорректировать, изменить к лучшему, не совершать ошибок. Ничего, блять, подобного. Знать, что произойдет, и что ты никак не сможешь этому помешать — вот что ждет человека, случайно заглянувшего за занавес этой тайны. Сейчас Рипер мог только попытаться развернуть сценарий в другую сторону, но противный шепоток в голове всякий раз напоминал, что это невозможно. Я ничего не могу изменить. Мне придется это сделать.       Жнец перевернулся на бок, накрывая свое тело одним крылом и подминая под себя второе. Его взгляд упал на маленькую пластиковую карточку, лежащую рядом с подушкой. Он провел по ее гладкой поверхности указательным пальцем, задержавшись на выпуклых серебряных буквах имени.       Легенда о существовании эрайзера появилась задолго до того, как Рипер впервые услышал об этом артефакте от босса. Правда все, в том числе и Найтмер, полагали, что он был уничтожен в первые дни воцарения комитета. И лишь несколько месяцев назад Кроссу каким-то чудом удалось выяснить, что это не так. Найтмер схватился за эту возможность, как утопающий хватается за спасательный круг. У него появилась надежда исправить (а не просто минимизировать с помощью «Арканы» последствия) все то, что сделал комитет. В том числе вернуть родного брата, которого у него силой отняли. И он не собирался останавливаться ни перед чем, чтобы достигнуть своей главной цели.       Гено был одним из двух выживших Хранителей, и именно в его голове содержалось знание о том, куда был спрятан эрайзер в ту роковую ночь нападения на его семью. До того, как Кросс смог обнаружить зацепку в секретном архиве комитета, расположенном на одном из этажей Руин, Гено и Папирус для всего мира считались мертвыми. Найтмер был, мягко говоря, разочарован (он был в бешенстве), когда узнал, что «ключ» к могущественному артефакту все это время находился у него под носом под крылышком его дорогого братца. Кажущийся совершенно обыкновенным легальным магом, работающим на комитет, Гено хранил в своей памяти единственное (известное), что могло бы помочь справиться с этой проклятой организацией. Был ли осведомлен об этом Дрим? Скорее всего, нет, ведь, как удалось выяснить Кроссу, он был всего лишь исполнителем, марионеткой комитета. Тайна эрайзера была известна лишь тем, кто на самом деле дергал за ниточки. И они позаботились, чтобы эта информация оказалась надежно скрыта и защищена. К счастью для «яблока» и к несчастью для комитета (а может, и наоборот) — их старания в конечном итоге оказались тщетны.       Найтмеру оставалось лишь вытащить из разума Гено нужные сведения.       Для этого было необходимо, чтобы магия Найтмера проникла в кровь Гено. Хранитель не страдал приступами потери контроля над магией, поэтому вероятность, что он согласится принимать «Аркану» стремилась к нулю. Время тоже было не на стороне «яблока», так как комитет заметил проникновение в свои архивы и начал собственное расследование, пока что только внутреннее. В итоге, было принято решение напасть на Гено напрямую для введения ему дозы «Арканы» внутривенно.       Быть нападавшим вызвался Кросс, который, позвонив в офис следственного комитета, представился информатором по одному из нераскрытых дел (любезно предоставленных «яблоку» Дастом), и успешно заманил потерявшего бдительность Гено в ловушку. Только вот мечник не учел то, что на помощь напарнику, узнав о неприятностях того, поспешит Эррор. Между тремя магами завязалась полноценная битва, не имеющая ничего общего с предполагаемым постановочным нападением. Если бы в один момент синие нити не перестали подчиняться Эррору, вопреки указаниям владельца опутав ничего не понимающего Гено, то, возможно, Кросс бы уже проводил остаток своих дней в Руинах. К счастью, ему повезло. Когда Эррор потерял сознание от переизбытка импульсов магии, а Гено — из-за хирургически точного удара в область шеи, Кросс все же смог выполнить задание и ввести Хранителю небольшую дозу «Арканы» напрямую в кровь.       Какое же разочарование постигло Найтмера, когда он осознал, что не может своими силами проникнуть в разум Гено. Сколько бы он не пытался прорваться через установленный комитетом блок, заработал себе лишь сильную мигрень. А после нескольких попыток, магия Хранителя и вовсе стала его отвергать, доставляя почти физическую боль как Гено, все еще находившемуся без сознания, так и самому Найтмеру. Тайна местоположения эрайзера так и осталась скрыта в памяти следователя.       Но Найтмер не собирался так просто сдаваться.

***

      Мобильный телефон, лежащий на прикроватной тумбе рядом с пустой тарелкой, завибрировал настолько сильно, что всю комнату огласил противный звон потревоженного стекла. Такой же звонкий, как мерзкий голос Киллера. Рипер нехотя развернулся, расправил крыло и дотянулся до устройства. Обычно Найтмер не использует в замке средства связи, а либо сам появляется перед подчиненным, либо телепортирует того прямо в кабинет. Но в этот раз босс, видимо, решил проявить тактичность к Жнецу. Или он просто опасается, что я могу снова потерять контроль?       Инстинктивно выпрямившись, Моур прислонил телефон к уху.       — Рипер, если ты достаточно отдохнул, зайди ко мне, — не дав сказать ни слова до, ни слова после, произнес Найтмер своим спокойно-приказным тоном, возражать которому было равносильно выстрелу в собственную ногу. Раз так пять.       Рипер вздохнул, вставая с кровати. Ему удавалось два месяца скрывать от Найтмера то, что он не принимает «Аркану», достаточно было лишь умело имитировать эмоции и не забывать замешивать в утренний кофе ложку «Атафимена», чтобы не дать своей магии вырваться наружу в самый неподходящий момент. Он понимал, что рано или поздно это все же должно было случиться, но надеялся, что это будет все-таки поздно. Киллер в этом виноват. Все из-за него.       Сегодня утром он забыл выпить кофе.       Возможно, ему бы стоило обсудить будущее с Найтмером, но Жнец слишком сильно боялся того, что босс может ответить. Он знал, насколько он жаждет достичь своей цели, и что такая незначительная вещь, как привязанность, его не остановит. Риперу не хотелось рисковать. Я и так знаю, что Найтмер сделает. Что я сделаю для него.       Что я уже сделал.       Рипер узнал место, где спрятан эрайзер. Рипер узнал, что случится после того, как Найтмер его получит. Он не рассказал об этом Найтмеру.       Он должен придумать, как ему спасти Гено от себя.

***

      Кабинет Найтмера, как и всегда, был погружен в полумрак, а сам глава выделялся из его тени разве что своим ярко сверкающим бирюзовым зрачком. Рипер поморщился, уловив витавший в воздухе едкий запах неоправданно дорогих духов с запахом бергамота и грейпфрута. Киллер был здесь и наверняка жаловался на поведение Жнеца Найтмеру. Он должен быть благодарным, что остался жив. Преодолев мгновенный приступ тошноты, Рипер подошел ближе к столу босса, остановившись буквально в метре от него.       — Итак, — глава положил исписанный каллиграфическим почерком лист на стол и поднял взгляд на вошедшего, — пожалуй, у меня есть к тебе несколько вопросов.       Босс выдержал паузу, в течение которой Рипер неосознанно сглотнул несколько раз. Он не стал пить «Атафимен» сейчас, поэтому его магия и его эмоции были перед Найтмером, как на ладони. Рипер почти кожей ощущал, как Бэйл впивается в него острым взглядом и обволакивает своей аурой, от которой физически становится трудно дышать.       Он уже знает. Какой же я идиот.       Краем глаза Рипер заметил в углу, где свет магических свечей был максимально тусклым, какое-то движение.       — Почему ты перестал пить «Аркану»? — голос Найтмера был медовым, но Рипер прекрасно определил ледяной тон. А еще услышал из угла тихий скрежет. — Как давно ты знаешь, где находится эрайзер? — Найтмер даже не изменился в лице, когда зрачки Рипера сузились настолько, что стали крохотными черными точками в безграничном океане его аквамариновых радужек. — И что еще ты скрываешь насчет Хранителя?       Босс с интересом склонил голову, позволив уголкам губ слегка изогнуться в острую улыбку, когда заметил, насколько сильно крылья Рипера дрожат за его спиной. Жнец отвел взгляд, непроизвольно сфокусировав его на том углу, что привлек его внимание ранее. Напускные спокойствие и беспристрастность Найтмера дали трещину, и свечи разгорелись сильнее, освещая темные участки кабинета.       В углу, облокотившись спиной на стену, стояла фигура. Надетый пушистый объемный капюшон и натянутое до носа горло черной водолазки не давали рассмотреть скрытое в тени лицо, но Риперу это было и не нужно. Что он тут делает?! В руках Кросс сжимал рукоять своего любимого большого ножа, оперев его острие в пол. Разномастные серо-красные глаза внимательно следили за каждым движением Рипера.       Это была не просто дружеская беседа. Это был настоящий допрос. Интересно, они бы стали меня пытать?       Найтмер выжидательно положил подбородок на скрещенные в замок руки. Кросс слегка сжал рукоять ножа, прокрутив лезвие против часовой стрелки. Они оба пристально смотрели на Рипера.