Алая кровь. Выбор.

      Начнем с самого начала. Как так получилось.       Лето перед пятым курсом.       Габи (Габриэлла)       Темный, мать его, Лорд — возродился. И не просто так, а с помощью старого темного ритуала, в котором использовалась моя кровь, взятая без разрешения. Ритуал разрушил ту самую жертвенную защиту, которой наградила меня мама, когда встала между мной и Реддлом, приняв его Аваду. И теперь он не только может меня коснуться, но и наслать крайне реалистичные кошмары с помощью связи, образовавшейся на том треклятом кладбище.       Чего я только за первый месяц каникул не видела. В каких только ситуациях не оказывалась. И на жертвенном столе в окружении голодных до плоти Пожирателей, глотающих сладкие слюни предвкушения, и снова тот самый монумент, в объятиях которого находилась, казалось, вечность. И платформу 9 и ¾, на которой меня поджидал его Темнейшество в маггловском костюме-тройке. И визжащую хижину, ставшую могилой лишь для меня одной. Каждую ночь я попадала в личный кошмар, созданный Волдемортом и его больной фантазией.       — Я так больше не могу, Мион! — страдающе взвыла я, жалуясь подруге по стационарному телефону. Лишь с ней одной у меня получается общаться. От других ни слуху, ни духу. Что от Рона, что от Сириуса, что от Римуса. — Мне кажется, что еще одна такая ночь, и я отправлюсь в дурку! — говорю со слезами на глазах, дрожа голосом.       Мне ничего не помогает. Ни зелья, ей сваренные, ни маггловское снотворное, ни ночные прогулки под луной и звездами в компании ментоловых сигарет, на которые я подсела из-за стресса и начавшихся в каникулы кошмаров. Ничего. И мне плевать на тетку Петунью, орущую и проклинающую меня на чем свет стоит, на дядю Верного, обещающего отправить меня в лечебницу на чистку организма, и на Дадли, смеющегося и скалящегося, говорящего, что у Поттер крыша поехала.       — А она поехала, Мион!       — Габи, он этого и добивается. — Каждый раз напоминала мне Миона о том, что лорд, третирующий во снах, хочет растоптать меня не только физически, но и морально. Уничтожить как личность. Чтобы от меня все отвернулись, и я осталась одна в темноте.       — Знаю, — этим себя от суицида и останавливаю. Убеждаю, что все пройдет, все изменится, как только начнется учеба. Что стены школы меня защитят. А директор, как было всегда, будет рядом.       Но почему-то после каждого такого сна, наполненного пытками и муками, а после тишиной, на просьбу о помощи, в его поддержке я разубеждаюсь. Не верю в то, что в этом году, как и в прошлом, все будет хорошо. Не может быть хорошо, если стало до жути плохо. В том числе и в маггловском мире. Люди — пропадают где-то, страдают, подвергаются пыткам, насилию, а потом погибают. В муках, захлебываясь собственной кровью. Этого не скрыть, от этого не сбежать. Но я пытаюсь отгородиться. Гуляя под луной, дыша ментоловыми добавками.       — Жаль, что я не могу, как ты, Хэдвиг, воспарить к облакам и улететь. Куда глаза глядят, — разговариваю с птицей, касаясь ее белых перьев. Тишина и спокойствие — вот что сейчас для меня важно. И пусть я не сплю уже вторую ночь, главное, не вижу змеиную рожу Реддла.       Только жаль. Спокойствие и тишина продлились недолго. Ночная прохлада летнего дня сменилась пробирающим замогильным холодом, окружающим со всех сторон. Ощущения мне до жути знакомые. Увы, палочку я с собой не взяла, заклинание Патронуса не произнести. А невербально им я не владею. Бежать! Только этот вариант был в моем распоряжении. Им я и воспользовалась! Со всех ног побежала в сторону дома. Но недалеко, дементоры нагнали меня за три дома до Тисовой 4. Окружали, стягиваясь кольцом, закрывая окутанными тьмой балахонами путь к отступлению. Каждый из них, нападая, мечтал урвать глоток моих эмоций, а с ним и клочок души.       Силы были на исходе. Еще немного и состоится поцелуй, а за ним моя смерть. Но нет. Холод от воздействия дементоров отошел на задний план, так как из потусторонней тьмы стражей Азкабана откуда-то сбоку блеснула сталь клинка, входящего в мое тело под ребро. До сердца лезвие не достало, но легкое пробило, принеся жар текущей крови. Одновременно с этим тело сковал холод приближающейся смерти, отгоняя дементоров, а ними и того, кто оборвал мою жизнь.       — Зараза! — сказала уже лежа на асфальте, смотря в небо, на звезды. — Думала, от Авады сдохну, но Лорд оказался куда изощреннее. Сволочь! Кха-кха! — с кашлем выходила и кровь. А с кровью, текущей вне тела, заканчивалась жизнь. Тело немело, кончики пальцев не чувствовались, как на руках, так и ногах. Перед глазами от потери все расплывалось. Терялась четкость.       — У меня есть к тебе предложение, Габриэлла Поттер. — Не перавариваю свое полное имя, слишком оно напыщенное, вычурное. Но почему-то, из уст незнакомца оно выходило до боли знакомо. Даже приятно, словно мы с ним уже знакомы, а не встретились впервые. Казалось, я уже слышала этот голос, бархатистый, пробирающий до мурашек, видела это утонченное лицо и серые, как сталь глаза, кривую улыбку на бледных губах, больше похожую на усмешку. Только где? Не помню.       — Предложение? — усмехнулась, но тут же закашлялась, — Кха-кха! — и снова на губах кровь, а в глотке ошметок легкого.       — Да, девочка, — сказал мужчина, присев рядом, поднимая меня к себе к плечу. Стирая с губ кровь большим пальцем, сделал то, от чего я вздрогнула в его руках. Мою кровь он просто взял и слизал с большого пальца, говоря: — вкусно. Лимонный пирог, кофе с молоком без сахара и … — смакуя, разбирал еще один вкус, — … ментоловые сигареты! Мое любимое. — И тут сверкнули клыки, а глаза налились тьмой, заволакивающей белок. Лишь алая радужка светилась в этой бездонной темноте.       — Ва…ва…вамир, — прохрипела я, не в силах сбежать из цепких лапок, держащих меня за плечи.       — Именно, — сказал незнакомец, напоминая: — и мое предложение сделать тебя такой же. Бессмертной, точнее, долгоживущей, — и снова красочно улыбнулся, обрисовывая перспективы: — раны затягиваются, болезни не одолевают, старческий маразм тоже, — и думаю, самое убедительное: — убивающее заклятье не убивает! — Ведь: — Что мертво, умереть не может!       И резко, произошло три вещи, практически одновременно. Первое — он прокусывает свой палец до крови, второе — прикладывает окровавленную конечность к моим губам, заставляя сделать непроизвольный глоток, а третье — ломает мне шею. Последнее, что я слышу — хруст шейных позвонков, а затем темнота!       ***       Какое-то время спустя…       Пришла в себя с жуткой болью. Непонятно где и через какое время. Но в крайне паршивом состоянии. Было такое чувство, что голова вот-вот расколется на несколько частей. В висках стучало, в ушах жужжало. Глотка горело так, словно я съела острейший перец и запила его алкоголем. А еще этот металлический привкус, преследующий и манящий. Открыв кое-как глаза и поднявшись с дивана, на котором лежала, осмотрелась по сторонам. Справа угол кухонного гарнитура, слева две двери, за одной из которых слышу, как льется вода. Сзади окно с завешанными шторами, а впереди входная дверь.       — Этот маньяк меня к себе на квартиру утащил? — Потирая ноющую шею, задаю вопрос, на который получают ответ практически сразу:       — Этот маньяк, как ты говоришь, — с улыбкой и издевкой в голосе отвечает, — тащил твою тушку на себе несколько кварталов, а потом переодел, спать уложил и даже завтрак приготовил. — И подсунул к носу кружку.       Запах, напоминающий раскаленное железо, ударил в нос, завладел разумом, распалил аппетит. В животе приятно заурчало. По стенкам гортани приятно защипало. Хотя прекрасно осознаю, что мне предлагается. Странно, но ни капли не противно или мерзко, а наоборот. Меня этот металлический осадок, остающийся на глотке от одного лишь запаха, манил и тянул. На грани сознания понимая, что со мной происходит и что сотворил этот благодетель, сглотнула сладкий комок, наполнивший рот слюной, интересуясь:       — Кровь? — Он только кивнул, все также широко улыбаясь. — А если не выпить? — Вопрос, заданный мной, не был оригинальным. Стандартным. Как и ответ — смерть. Организм перестраивается, меняется восприятие, медленно умирает внутри меня человек, вампир завладевает сущностью. Чтобы процесс произошел быстрее и безболезненнее, нужна подпитка. Если ее не принять, то через 24 часа станешь хладным трупом.       — Надо, — и вновь протянул кружку, — назад пути нет, Габи, — вот такое обращение мне нравится. А перспектива быть зависимой от чужой крови? — если не выпьешь, тогда тот, кто пырнул тебя — победит. А ты так и не узнаешь, кто он.       Ни разу не лучший вариант. Как и сдаться, отдавшись Смерти в руки раньше времени. Поэтому, посмотрев на кружку с кровью не как на еду, а как на лекарство ради спасения своей жизни, сделала глоток. Потом еще и еще. И так до самого дна. Тепло тут же разлилось по телу, оттесняя холод. Уверена, на щеках появился румянец. Глаза помутнели. Словно я выпила портвейн Хагрида или эля мистера Уизли.       — А теперь завтрак! — сказал мужчина, ставя передо мной тарелку с яичницей и жареными ломтиками бекона. Слюнки потекли, живот приятно заурчал, а разум терзал вопрос, который я задала, и не о том, как он оказался на Тисовой, и зачем помог, а:       — Как так? Я же мертва? — И опустила первый кусочек белка в рот, вдогонку хрустнув ломтиком бекона.       — Условно — да. Но пока ты пьешь кровь, — уточнил, — регулярно, то от простого смертного тебя не отличить. Пока питаешься, даже если кто-то поранится или у кого-то из твоих подруг, хм … — тут не стал уточнять, что именно, — сущность не среагирует.       — Как часто надо питаться? — Знаю, что неприлично разговаривать и жевать одновременно, но я была жутко голодная. Кошмары лорда, являющиеся каждую ночь, стоило закрыть глаза, чуть не довели меня до голодного обморока. Спасали только кофе и сигареты.       — Каждый день по несколько глотков свежей крови, — вопрос, где ее в Хоге во время обучения взять? Но оказалось, есть альтернатива: — или по пузырьку кровезаменителя. Кроветворное зелье. Так оно у волшебников называется. Сварить его и все! — вот тут засада. С зельями у меня беда. Придется или покупать, или лазарет мадам Помфри грабить. Так как сама я его вряд ли сварю.       — С питанием понятно. Как насчет солнца?       С этим, как оказалось, куда проще, чем с питанием. Благодетель протянул мне очки, другие, не мои, те пострадали при попытке бегства от дементоров, но такие же круглые, только с большим радиусом стекол. Теперь не возникало мысли, что я их сперла у слепого ребенка. Надев, посмотрела в отражение, убедившись в том, что мифы лгут и вампиры отражаются в зеркале.       — Отражение со мной, это прекрасно! — сказала, поправив волосы, ворот рубашки и осмотрев новую себя с ног до головы. Во мне практически ничего не изменилось. Те же зеленые глаза, черные кудрявые волосы, достающие до середины спины, острый подбородок и скулы, покатые плечи и второго размера грудь. Какой была, такой и осталась. И останусь до конца дней своих. Только загар, полученный благодаря работе в саду тетки Пет, сошел на нет. Как и веснушки, а с ним и шрам-молния, павшая защита мамы.       — Еще вопросы?       — Да, — и задала до абсурда глупый вопрос, который нужно было задать в первую очередь, как только проснулась: — кто вы, мистер вампир?