Спасти возлюбленного из книги

— И всё же, — возмущённо произнёс Эдриан, — это нечестно, что к турниру допускают только тех, кому исполнится семнадцать к октябрю! Пьюси был единственным бодрым за этим столом, в то время как Ребекка, привыкшая за лето спать сколько угодно, сидела, сонно жуя овсянку. Диана же лишь перемешивала кашу в тарелке, так и не притронувшись к ней — настроение у неё, мягко говоря, было не из лучших. Даже в пасмурном потолке большого зала, казалось, было больше радости, чем в её душе. И причиной этому было вовсе не то, что сегодня начинались занятия. — Мы поняли, Эдриан, и нам очень жаль. А теперь ешь быстрее. Профессор Снейп уже совсем близко, — сказала рыжеволосая, похлопав друга по спине. И вправду, минут через десять декан слизерина уже подошёл к Малфою. — Результаты СОВ у вас, мисс Малфой, замечательные: «превосходно» по всем предметам. Но продолжать вы решили лишь семь, — холодно произнёс зельевар, сверяясь с листом пергамента в руках. — Да, профессор, — кивнула блондинка, прекрасно понимая, что это был не вопрос. — К сожалению, из-за нехватки заинтересованных студентов, у шестикурсников в этом году не будет нумерологии. Этот предмет, кроме вас, захотели продолжить лишь двое когтевранцев и один пуффендуец. Лишь после этих слов Малфой подняла свои голубые глаза на профессора Снейпа. Эдриан усмехнулся услышанному, но, поймав укоризненный взгляд декана Слизерина, вновь принялся молча есть свою кашу. — В этом случае, на уровне ЖАБА вы продолжите изучать только шесть дисциплин. Вот ваше расписание на этот год. Северус Снейп протянул Диане лист с её новым расписанием, и она тут же углубилась в его изучение, пока профессор переключился на Эдриана, сидевшего рядом. — А вот вы, мистер Пьюси, меня разочаровали, — зельевар бросил строгий взгляд на своего студента, словно пристально разглядывая его сверху вниз. Эдриан опустил голову и выглядел так, будто бы сжался на месте. — Как от друга мисс Малфой и мисс Эйвери я ожидал от вас лучших результатов. Ребекка и Диана тут же отвернулись, делая вид, что чем-то заняты. Наконец, Снейп вручил Пьюси его расписание из всего четырёх уроков и перешёл к Ребекке. У Ребекки и Дианы оказались одинаковые расписания, за исключением того, что у Дианы были ещё и древние руны. — Вот это класс! — радостно воскликнул Эдриан, когда декана слизерина уже не было видно. — У меня сегодня всего два урока после обеда! Зашибись! Ребекка лишь закатила глаза и взглянула на своё расписание, но вскоре её взгляд тоже заискрился. — У меня полностью свободное утро и три урока после обеда. А у тебя как, Диана? — Первый урок свободный, второй — древние руны, потом снова свободный, а после обеда три занятия, — с отсутствующим видом ответила Малфой, не поднимая глаз на подругу. — Не понимаю, зачем тебе на шестом и седьмом курсах изучать древние руны. Только лишние хлопоты, — высказался Пьюси и хотел ещё что-то добавить, но, поймав смеряющий взгляд Дианы, тут же умолк. — Вот и дальше не понимай, — холодно произнесла Диана, вставая из-за стола. — Давайте вернёмся в гостиную, раз у нас у всех нет первого урока. Ребекка поднялась следом, аккуратно вытерев губы салфеткой. Эдриан же сначала допил свой тыквенный сок, а затем, едва ли не бегом, догнал подруг у дверей.

***

Как и следовало ожидать, в первый день учебного года по коридорам замка было почти невозможно пройти. Шум голосов, гул шагов и радостные возгласы первокурсников заполняли каждый уголок, пока более опытные ученики пробирались сквозь толпу, обмениваясь взглядами, полными скрытого понимания. На пути к классу древних рун Диане приходилось постоянно уворачиваться от мельтешащих младшекурсников, которые сновали по коридору, полные энтузиазма и нетерпения. Иногда казалось, что ещё чуть-чуть — и кто-то обязательно врежется в неё, но, проявив ловкость, Диана каждый раз чудом успевала избежать столкновения. Всю дорогу до класса Малфой, наверное, успела подумать сотню раз о том, как хорошо было летом — дома, в тишине, покое и одиночестве. Не успела Диана обрадоваться тому, что уже почти дошла до класса, как кто-то резко и с силой потянул её за сумку. Сумка выскользнула из рук и упала на пол, а всё её содержимое рассыпалось по коридору. Две книги, которые она держала, тоже с грохотом полетели вниз. Малфой обернулась, полная решимости наложить худшее из известных проклятий на того, кто осмелился так поступить. Но, увидев перед собой Диггори, её нахмуренные брови тут же расслабились, и на лице вместо злости появилось лишь удивление. Пуффендуец схватил Диану за запястье и потянул вниз, заставив её присесть рядом с ним на пол. Седрик медленно и по одному начал собирать рассыпанные вещи девушки, и Диана, подавив раздражение, принялась ему помогать. — Что ты творишь? — прошептала она с ноткой раздражения. — Если опоздаем на минутку, сможем сесть вместе, в самом конце, — слегка улыбнулся Седрик, не скрывая своей задумки. Пока Седрик и Диана собирали вещи, по коридорам прозвучал звон колоколов, и толпа студентов постепенно начала расходиться. Они вошли в кабинет лишь через пару минут после звонка и действительно оказались последними из своего класса. Садясь за последнюю парту, Малфой поймала довольный взгляд пуффендуйца. В такой ситуации любой бы решил, что они просто вынуждены сидеть вместе — все остальные места уже были заняты. Это действительно оказалось хорошей идеей, и девушка мысленно похвалила Седрика за его изобретательность. Слизеринка приготовила пергамент и перо, собираясь конспектировать урок, но краем глаза заметила, что Диггори открыл волшебный блокнот для переписки и уже начал что-то быстро писать. Не раздумывая, она тоже достала из сумки свой блокнот-близнец. Вскоре там появилась надпись, и Седрик, сохраняя вид сосредоточенности на уроке, принялся слушать профессора Бабблинг. Малфой, делая вид, что конспектирует, прочитала сообщение: «Ждёшь Турнир трёх волшебников?». Малфой мельком взглянула на Седрика, будто случайно. Она аккуратно вывела ответ в блокноте: «Не уверена. А ты?». Конечно же ждёт. Как и все остальные студенты, которые хоть что-то знают об этом турнире. Седрик поднял глаза, словно размышляя над очередной мыслью профессора, но его пальцы продолжали скользить по странице черного блокнота: «Ну конечно! Это ведь шанс показать, на что мы способны». В груди Дианы что-то неприятно сжалось. Их взгляды снова встретились, но в этот раз в глубине его серых глаз мелькнуло что-то, будто скрытая уверенность или даже вызов. Она быстро опустила взгляд и сделала вид, что пишет на пергаменте. «Это слишком опасно для подростков. Я не одобряю этот турнир», — добавила Малфой в блокноте. Седрик улыбнулся краем рта и написал ответ, который тут же появился на странице Дианы: «Возможно. Но ты ведь слышала вчера Дамблдора: в этот раз они позаботятся о безопасности участников. К тому же, допускают только совершеннолетних». Слизеринка начала хмуриться, заметив его энтузиазм. Она быстро написала в блокноте: «Совершеннолетний или нет, школьник остаётся школьником. Это всё равно неопытный и неквалифицированный юнец». Закрыв блокнот хлопком, она бросила его в сумку, ясно давая понять Диггори, что разговор окончен. До конца урока она демонстративно игнорировала его и сосредоточенно записывала всё, что говорила профессор по древним рунам, хотя её нервное постукивание пером выдавало раздражение. По окончании урока Диана быстро собралась и одной из первых выскочила из класса, направляясь вниз по лестнице. Собирая вещи, она уцепилась взглядом на непонимающем и невинном лице Диггори. Однако, конечно же, когда вокруг столько людей он не смог ничего ей сказать. В общей гостиной Слизерина Ребекки и Эдриана не оказалось. В целом, там было довольно пусто, лишь парочка шестикурсников и семикурсников разбросались по разным углам. Малфой резко открыла дверь своей комнаты, не рассчитав силу, и Эйвери, сидевшая на своей кровати, вздрогнула. Эдриан, удобно устроившийся на постели Дианы, увидев её в дверном проёме, подскочил на ноги. — Первый урок в шестом курсе прошёл настолько плохо? — спросила Ребекка, когда Диана, бросив сумку на пол и взяв книгу со стола, плюхнулась на кровать. Но ответа так и не дождалась. — Хорошо. Можешь не отвечать. Пьюси и Эйвери дружно пришли к выводу, что нервную Диану лучше не трогать, и следовали этому решению в течение всего следующего часа до обеда. — Диана, ты не идёшь? Малфой подняла взгляд со страниц книги на друзей, которые уже стояли у двери, и покачала головой. — Идите сами. Я сыта. — Ну как хочешь, — ответила рыжеволосая, переглянувшись с Эдрианом и пожимая плечами. — Встретимся на зельеварении. С этими словами оба вышли, оставив Диану вариться в собственном отчаянии. Она вновь уставилась в книгу, но слова расплывались перед её глазами, не оставляя в памяти ни одного смыслового отрывка. Мысли снова и снова возвращались к уроку древних рун, к переписке с Седриком, к его уверенности, которая так её раздражала. Диана вздохнула, пытаясь прогнать назойливые мысли, но вместо этого их стало только больше, и каждый из них вызывал лишь большее беспокойство. Внезапно её отвлёк шум за дверью. Это были младшие курсы, смеющиеся и болтающие о своих делах, обыденных радостях и печалях. Диана почувствовала, как зависть к их беззаботности охватывает её. Просидев так ещё несколько минут, девушка пришла к мысли, что несправедливо поступила с Седриком утром. Она пыталась найти логичную причину своей злости и обиды, но так и не смогла. Пуффендуец просто хотел поговорить с ней о предстоящем турнире и поделиться своими хорошими эмоциями. А Диана, наверняка, своим поступком растоптала его настрой, возможно, даже на целый день. Ей стало стыдно. Она не собиралась причинять боль Седрику, но сейчас понимала, что не только испортила его настроение, но и возможно создала стену между ними. Седрик ведь ничего не знает. Для него сейчас мирные времена, когда решили провести турнир со всеми условиями безопасности. В его соображений не существует никакой опасности. Малфой в первую очередь злилась на себя, на время, на вселенную. Она должна была начать действовать раньше, но не сделала этого. В голове крутилось множество мыслей, и каждая из них придавала ей тяжесть. Её разум метался между упрёками к самой себе и оправданиями. Диана сидела, уставившись в одну точку, грызла ногти и выдергивала выступившие заусенцы. Её размышления прервались, когда она вдруг почувствовала резкую боль в пальце и тепло крови, выступившей на том месте, где она содрала кожу, погружённая в свои мысли. Капля крови упала на книгу, и блондинка, вскочив, схватила из сумки белый платок и обмотала им палец. — Черт. Девушка с тяжёлым вздохом опустилась на край кровати, и вдруг почувствовала, как по щеке скатилась горячая слеза. Малфой вздрогнула, её рука инстинктивно метнулась к лицу, но за одной слезинкой вскоре последовала другая, затем третья — словно невидимая река, пробудившаяся от долгого сна. Она пыталась сдержать этот поток, но слёзы, словно разбушевавшиеся волны, не желали утихать. Сидя на краю кровати, она утирала лицо, но это лишь усугубляло её страдания: каждое движение приносило лишь больше боли. Плечи её слегка подёргивались от тихих всхлипов, которые вырывались из глубины души, словно стараясь вырваться на свободу. Диана закрыла глаза, позволяя себе погрузиться в этот момент уязвимости. Единственное, о чем она смогла подумать — это благодарность за то, что сейчас она была одна и никто не видел её минутной слабости. Конечно же, девушка прекрасно знала, что плачет она вовсе не из-за боли в пальце. Эта боль была глубже, невидимой и пронизывала её душу насквозь уже долгое время. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь её тихими всхлипами, и в этот момент она почувствовала, как тяжесть на сердце начинает немного ослабевать. Слёзы, казалось, очищали её, позволяя выпустить на волю все те эмоции, которые она так долго сдерживала.

***

— Поскорее бы гроза, — беззаботно произнёс Эдриан по дороге в кабинет ЗОТИ. — Я-то успела обрадоваться, что вы бросили это дело, — с укором ответила Эйвери, бросив на парня недовольный взгляд. — Не дождёшься, — фыркнул староста, обгоняя рыжеволосую. — Хватит обсуждать это в коридоре, — тихо произнесла Малфой и шагнула в кабинет. Половину мест уже заняли пуффендуйцы, среди которых блондинка заметила Седрика. Малфой крепче сжала ремешок своей сумки и направилась к первой парте. Как обычно, рядом села Ребекка, а Эдриан устроился позади, прогнав двух пуффендуйцев, занявших вторую парту. Вскоре класс заполнился, и по замку громыхнул колокол, оповещая о начале урока. Ждать студентам пришлось недолго: все разговоры стихли, когда в коридоре послышались тяжёлые, клацающие шаги деревянной ноги Грюма. Дверь открылась, и новый профессор ЗОТИ, прихрамывая, направился к своему столу. Его путь от дверей до стола сопровождался взглядами шестикурсников и гробовой тишиной. Глаза Грюма — один настоящий, другой магический, вращающийся в орбите внимательно оглядывали класс, останавливаясь на каждом студенте. Некоторые пытались отвести взгляд, но магический глаз подмечал каждую деталь, словно проникая в самую душу. — Итак, — его голос звучал сурово, с ноткой предупреждения, — книги можете убрать, они вам не понадобятся. Впервые с момента появления профессора в классе раздался хоть какой-то шум. Студенты убрали учебники обратно в сумки и выпрямились. Грозный Глаз Грюм вновь окинул всех своим суровым взглядом и, немного помедлив, начал: — При профессоре Люпине успеваемость у вас была хорошая. Но для шестикурсников этого мало — вы всё равно отстаёте, — Грюм остановился, но его магический глаз продолжал вращаться. — Через два года вы окончите Хогвартс. Есть ли среди вас те, кто хочет стать мракоборцем? Диана услышала за спиной шорох и обернулась. Несколько студентов из Пуффендуя и чуть меньше из Слизерина нерешительно подняли руки. Среди смельчаков выделялся Диггори — он поднял руку твёрдо и уверенно, не колеблясь, в отличие от остальных. — Хорошо-хорошо, — закивал Грозный Глаз, оглядев студентов, поднявших руку, и на его лице украшенном шрамами появилась кривая улыбка. — На протяжении пяти лет вы изучали лишь базовые и бытовые антизаклятия. Но теперь, когда вы перешли на шестой курс, вы начнёте изучать настоящие темные заклятия. Шестикурсники зашептались, и напряжение в воздухе стало нарастать. Класс словно замер в ожидании, каждый ощущал растущую тяжесть предстоящего обучения. — Я вас не пугаю, — продолжил Грюм, осматривая каждого взглядом своего магического глаза, который двигался особенно неспокойно. — Я просто предупреждаю. Я научу вас тому, что однажды может спасти вам жизнь... или отнять её. Темные искусства не знают пощады. Если вы однажды столкнётесь с опасным противником, вам необходимо уметь защититься или одолеть его, даже если для этого придётся применить непростительные заклятия. Это суровая реальность, и я надеюсь, что каждый из вас осознаёт важность таких знаний. Услышав слова «непростительные заклятия», класс вновь погрузился в мёртвую тишину. Некоторые студенты переглянулись. Первый урок защиты от тёмных искусств в этом году не вызывал радости ни у кого. — Итак, кто назовёт мне три самых тёмных заклятия? Такие тёмные, что их использование запрещено на законодательном уровне и карается пожизненным заключением в Азкабане, — Грюм обвёл класс суровым взглядом. Никто из студентов не решился поднять руку. Кто-то боялся даже произнести эти заклятия вслух, кто-то был запуган грозным тоном профессора. Минута тишины тянулась угнетающе долго, пока, наконец, Ребекка робко не подняла руку. — Да, мисс Эйвери? — Существует три запрещённых, непростительных заклятия: Империус, Круциатус и Авада Кедавра, — ответила она без единой дрожи в голосе. — Да-да, вы правы. И кто же объяснит мне, что это за заклятия такие, раз они запрещены? — Грозный Глаз снова оглядел класс. Его магический глаз не прекращал вращаться, пока вдруг не остановился. — Мисс Малфой, мы вас слушаем. Диана, не успевшая полностью поднять руку, смущённо опустила её. Она подняла взгляд на преподавателя и заговорила: — Империус — это заклятие полного контроля разума. С его помощью можно полностью подчинить себе волю человека. А… — Да, твой отец должен быть очень хорошо знаком с этим заклятием, не так ли? — перебил её Грюм, приближаясь и пристально глядя на неё, в то время как его магический глаз продолжал неотрывно вращаться. Очевидно, Барти Крауч-младший, находясь под обличием Грюма, пытался намекнуть на предательство Люциуса, который тринадцать лет назад выкрутился, утверждая, что находился под действием Империуса. Малфой была явно смущена поведением профессора, но, не собираясь отступать, продолжила говорить, отвечая на его взгляд таким же уверенным и твёрдым взглядом. — Круциатус причиняет жертве невыносимую боль и мучения. А Авада Кедавра — заклятие быстрой смерти: человек умирает мгновенно, не успев почувствовать боли. — Да-да, — кивнул Грюм, не сводя пристального взгляда с Дианы, но вскоре развернулся и направился к своему столу. Открыв ящик, он достал оттуда стеклянную банку с тремя крупными пауками. По кабинету сразу раздались звуки отвращения, в основном со стороны девушек. Ребекка, которая терпеть не могла насекомых, тут же отодвинула свой стул назад. «Он что, хранит запас этих пауков для каждого урока?» — подумала Диана, ощущая, как её отвращение усиливается с каждой секундой, пока она смотрела на этих жутких существ. Грозный Глаз достал одного из пауков и направил на него палочку. — Империо! Паук тут же замер, перестав шевелиться, а затем, ловко спрыгнув, начал выполнять сальто в разные стороны. Диана вспомнила, как в книге четвёрокурсники смеялись над этим зрелищем, но шестикурсники, напротив, молча сидели с напряжёнными лицами. Никто из них не находил это забавным — слишком сильное впечатление оставляло на них действие непростительного заклятия. — Были времена, когда заклятие Империус держало под контролем множество ведьм и волшебников, — начал Грюм, намекая на эпоху, когда Волан-де-Морт находился на пике своей силы. — Министерству тогда пришлось несладко: попробуй выясни, кто действует под принуждением, а кто служит по собственной воле. Он сделал паузу, чтобы оглядеть класс, затем добавил: — Империус можно побороть, и я научу вас, как это сделать как-нибудь потом, но для этого нужна по-настоящему железная воля, и поверьте, это удается далеко не каждому. Если есть шанс, лучше стараться избегать этого заклятия. Постоянно нужно быть бдительным! — рявкнул Грюм, заставив всех студентов вздрогнуть. После этого Грюм поднял кувыркающегося паука и вернул его обратно в банку. — С него на сегодня хватит. Теперь — Круциатус, — произнёс Грозный Глаз, вытаскивая из банки второго паука. Направив на него палочку, он произнёс: — Энгоргио! Паук мгновенно увеличился в размерах, пока не стал даже больше ладони Грюма. Диана рефлекторно отодвинулась назад, как можно дальше от стола профессора. — Круцио! В тот же момент насекомое упало с лодони Грюма на стол. Его лапки прижались к телу, и он затрясся в судорожных конвульсиях. Паук дёргался и извивался в мучениях, не издавая ни звука, но его страдания были видны каждому. Жуткое зрелище одновременно завораживало и отталкивало Диану. Ей было не жаль паука и вовсе не страшно из-за действия заклятия: ведь она сама не раз применяла Круциатус на таких же мелких существ. В классе повисла удушающая тишина — хуже прежней. — Вот что делает заклятие Круциатус, — холодно произнёс Грюм, его голос отразился от стен, словно удар. — Его цель — причинить боль. Не убить, не запугать, а именно мучить, пока жертва не потеряет рассудок. Этим заклятием когда-то пытали невинных, чтобы сломить их волю. Он медленно опустил палочку, и паук перестал трястись, лежа на столе в полном изнеможении. Грюм бросил взгляд на шестикурсников, оценивая их реакции, затем осторожно вернул паука обратно в банку. — Итак, — сказал он, нарушая гнетущую тишину, — следующее заклятие. Последнее и самое ужасное. Малфою на миг показалось, что на лице Грюма мелькнула кривая усмешка. Когда Грозный Глаз достал третьего паука, тот, словно предчувствуя свою участь, сжался и замер, прижав лапки к телу. Однако профессор аккуратно положил паука на стол и ничего не сделал, просто наблюдая. Насекомое, почувствовав свободу, медленно поднялось. Спустя несколько секунд паук уже мчался по деревянной поверхности стола, стремясь к спасению. Когда паук оказался у самого края стола и готов был прыгнуть на пол, Грозный Глаз резко поднял палочку и рявкнул: — Авада Кедавра! Вспыхнула ослепительно-зелёная вспышка, раздался пронзительный свист, и в следующий миг паук мгновенно опрокинулся на спину — без единого следа повреждений, но мёртвый. Несколько девушек вскрикнули, и Диана заметила, как Ребекка тоже вздрогнула, хотя старалась не подать виду. Грюм посмотрел на класс, его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, и казалось, что он оценивает каждого из них — кто с ужасом отвёл глаза, кто с трудом сглотнул, а кто напротив, не отрываясь, следил за происходящим. — Вот так действует самое беспощадное убивающее заклятие, — произнёс он хриплым голосом. — Никакой боли, никакого сопротивления и никакого противодействия. Это заклятие не оставляет жертве ни шанса. Поэтому оно и непростительное — за него нет прощения. Грозный Глаз снова обвёл класс взглядом. — И помните: к тёмной магии привыкаешь быстро, но от последствий не избавишься никогда. Последние слова профессора словно ударили Диану по голове. Услышав их, она больше не воспринимала остальную речь Грюма. «К тёмной магии привыкаешь быстро, но от последствий не избавишься никогда», — эта фраза не переставала звучать в её мыслях, кружась словно заклятие, наложенное на саму её совесть. Мысль засела в её голове, пуская корни тревоги. До этого момента Диана всегда относилась к тёмной магии с любопытством, видя в ней вызов и путь к силе, который она может контролировать. Но теперь, сидя в напряжённой тишине класса и глядя на мёртвого паука, она вдруг ощутила, как нечто холодное и пугающее скользнуло по её душе. Вперемешку с этим, она ощутила и удовлетворение. Диана заставила себя посмотреть на Грюма, который продолжал говорить о непростительных заклятиях, как ни в чём не бывало. Она сидела, словно в другом мире, пока не прозвенел колокол. Шестикурсники в прежней тишине собрали свои вещи и покинули класс. У Малфоя даже не было желания выискивать Диггори среди толпы, как обычно. — Интересный урок, не так ли? — воодушевлённо заметил Пьюси, когда они направлялись в Большой зал на ужин. — Очень. Хотя, думаю, после всего увиденного некоторые вообще есть не смогут, — усмехнулась рыжеволосая. В этот момент внимание слизеринцев привлек шум и толпа в холле. — Это что, Драко? — остановившись, произнесла Ребекка. Диана перевела взгляд вниз и только через несколько секунд до неё дошло, словно удар грома по голове, когда она увидела, как профессор Макгонагалл спускается по лестнице с поднятой палочкой, а на месте белого хорька в середине холла с треском появился Драко. Диана, не дав договорить Ребекке, бросилась к младшему брату. Расталкивая студентов, она быстро присела перед Драко, бережно взяв его раскрасневшееся лицо в свои ладони и убирая светлые волосы с лица. — Драко, ты как? Ответа не последовало. Он лишь злобно смотрел на Грюма, его глаза были полны слёз от боли и унижения. — Мы оставляем после уроков! Или сообщаем декану факультета, где учится нарушитель! — воскликнула Макгонагалл. — Пожалуй, так и поступлю, — согласился Грюм, с явным презрением покосившись на двух Малфоев. Невзирая на все недопонимания с Драко, его пренебрежение Дианой, и зная, что с ним ничего не случится, Диана ощущала, как внутри неё нарастает желание защищать брата. Блондинка бросила на лже-Грюма взгляд, полный чистой ненависти и презрения. В её душе бушевал бурный ураган от ярости за брата. — То, что вы преподаватель не даёт вам права так издеваться над студентом! — выпалила Диана, вставая лицом к лицу с Грюмом. Её голос дрожал от гнева. Грюм с усмешкой взглянул на неё, его глаза светились недобрым интересом. — А вам, милая мисс Малфой, следовало получше следить за младшим братиком, — произнёс Грюм с насмешливым оттенком в голосе. — Неужели у Люциуса хватило сил научить манерам и дисциплине лишь старшую дочь? Его слова звучали как колющий укол, и Диана почувствовала, как ярость разгорается в ней ещё сильнее. — Вы не имеете права обсуждать мою семью, — ответила она, стараясь сохранить спокойствие. Малфой сделала шаг вперёд, готовая сказать его что-то, но Макгонагалл прервала их. — Хватит! — строго произнесла женщина, став между ними. — Что ж, ваш декан — Снейп, да? Отлично, ещё один старый знакомый, — прохрипел Грюм. — Мечтал я побеседовать со стариной Снейпом. Ну-ка, ты, пойдём-ка со мной, — Грюм обошёл Диану и, ухватив Драко за плечо, повёл его ко входу в подвал. — Всё, успокойся, — прошептал Эдриан, наклонившись к уху старшей Малфой. — На тебя все смотрят. Диана огляделась: и вправду, практически никто не разошёлся. Вокруг всё ещё стояли студенты, шептались и смеялись. Почувствовав, как тёплая ладонь Пьюси сжимает её руку, она вздохнула, стараясь укоротить свой гнев. Сердце Дианы колотилось, и она понимала, что не сможет насладиться ужином после всего, что произошло. Ненависть переполнял её, как поток, готовый разорвать все преграды. Она почувствовала, как тяжесть на душе стала невыносимой. — Я пойду в общую гостиную, — произнесла она решительно. — После такого вряд ли смогу есть. Эдриан посмотрел на неё, взглядом полным понимания. — Я с тобой, — произнёс он и, не дожидаясь ответа Дианы, пошёл следом.