Лекарство для Хокаге

      — Они животные. — Маки сидела на кровати, уставившись в пустоту.       После экзамена они отправились в первую попавшуюся гостиницу и сняли один двухкомнатный номер. Митсу заказала на всех еду, и пока заказ готовился, ученики успели немного привести себя в порядок. По крайней мере, в физическом плане.       И сейчас все вместе сидели в одной из комнат номера перед небольшим столом, на котором располагался ужин, но к еде никто не притрагивался. Менма бросил на Маки печальный взгляд и спросил:       — Что случилось, когда мы разделились?       Она наконец подняла голову и посмотрела на товарища, а затем прикрыла глаза и сделала глубокий вдох.       — Один из тех, кто атаковал нас, направился за мной, а после к нему присоединились ещё двое, — безэмоционально начала девочка. — Если бы не печати Сачико-сенсей, я не знаю, что они со мной сделали бы. Такое чувство, будто им до лампочки был этот экзамен, главное — это кого-нибудь растерзать. Когда я уже бежала с флагом к финишу, заметила мальчика. Лет семи, наверное, не знаю. Он лежал под деревом и… Боги… Такое… Даже дикий зверь так не поиздевается.       Она зажмурилась и помотала головой, пытаясь откинуть ужасающие образы. Митсу и Кайто переглянулись и в глазах друг друга смогли разглядеть одинаковые мысли. Обоим было чертовски жаль Маки и Менму, но оба понимали, что мир шиноби чудовищно жесток, и рано или поздно ребята встретились бы с кошмарами их реальности.       Поесть они всё-таки поели — Митсу с Кайто заставили, — но больше не разговаривали, и после ужина все разбрелись по кроватям. Митсу силилась уснуть, пытаясь выкинуть из головы прошедший день, но когда ей это наконец удалось, сон её продлился недолго, омрачённый очередным кошмаром.       Это был лес — ночной, глухой и поначалу безлюдный. Но совсем скоро мирную тишину прорезал леденящий душу вопль. Митсу сразу поняла, что это кричала Маки. Она ринулась было в ту сторону, но тут же раздался другой крик — это звал на помощь Менма, и она побежала к нему. Но лишь сделала пару шагов, как тут же услышала совсем неподалеку голос Кайто. Он звал её по имени и молил прийти к нему, неистово вопя, будто от неимоверной боли.       Митсу бежала, казалось, целую вечность, и крики Кайто стояли у неё в ушах, оглушая. А когда она наконец нашла его, он лежал под деревом, перепачканный в грязи и собственной крови, и смотрел на неё потухшими глазами, в которых не осталось ни капли того яркого зелёного цвета, к которому она уже успела привыкнуть. Она упала рядом с ним на колени, дотронулась до его ледяного лица и захотела позвать его, но голос будто забрали, и она лишь беззвучно шевелила губами, пытаясь произнести его имя.       Подняла голову, чувствуя, как глаза наполняются жгучими слезами, и внезапно увидела, как огромная, несчётная стая воронов закрывает собой звездное небо. Их было так много, что на лес опустилась непроглядная тьма, а бешеный звук крыльев заставил закрыть уши и зажмуриться от завладевшего сердцем слепого ужаса.       — Эй… Эй, Митсуне.       Она тут же распахнула глаза и почувствовала сбитое дыхание и капли холодного пота, стекающие по лицу. Когда зрение удалось сфокусировать, она тут же заметила Кайто, стоящего возле её кровати и наклонившегося к ней. Его рука лежала у неё на плече — видимо, пытался растолкать. Митсу посмотрела на него и почувствовала, как на сердце стало значительно легче: его глаза по-прежнему отражали жизнь и были необычайно яркими.       — Опять кошмары? — шёпотом поинтересовался Кайто.       Митсу села на кровати, подтянув колени и опустив взгляд. Ей не хотелось отвечать, но парень и так всё понял. За время, что они прожили в убежище Орочимару, он не раз становился невольным свидетелем её ночных кошмаров.       — Принести воды? — спросил Кайто, слегка наклонив голову.       Она посмотрела на него и неуверенно кивнула. Парень тут же вышел из комнаты, и уже через минуту Митсу жадно приложилась губами к холодному стакану.       — Спасибо, — прошептала она, выпив всё залпом.       — Пустяки. Что на этот раз? Опять твой Какаши?       — Нет, — помотала головой Митсу и спокойно ответила, поведя плечами: — Вы все умерли, а потом небо заполонило полчище чёрных воронов.       Она услышала тихий вздох Кайто и подняла на него взгляд. Он задумчиво смотрел на неё, приложив ладонь к подбородку.       — Хм-м-м, — протянул он. — Это что-то новенькое. Я слышал, что большая стая воронов снится к войне.       — Это в Ивагакуре так говорят? — удивилась Митсу.       — Ага, — кивнул Кайто. — Говорят, это значит, что земля покроется мертвецами, и их не будут успевать хоронить. Это станет пиром для воронов и трауром для людей.       — Бр-р, жуть какая-то, — поёжилась Митсу. — Отличное предзнаменование, ничего не скажешь.       — А ещё я читал, что сны — это всего лишь сны. Просто ты очень устала и перенервничала, и единственное, что значит твой кошмар, что тебе пора отдохнуть. Знаешь, возможно, нам стоит сходить на горячий источник после экзамена.       Митсу улыбнулась и даже хихикнула, почувствовав себя немного спокойнее. Внезапно эта идея даже показалась ей притягательной.

***

      Вспоминая экзамен на чунина, который она сдала ещё давным-давно, будто в прошлой жизни, Митсу ожидала увидеть что-то типа огромного стадиона и турнирные бои, которые обычно устраивали в Конохе. Но все ожидании ушли на дно большого озера, к которому их привели в день второго этапа.       На берегу стояла небольшая трибуна, которую явно второпях установили специально для экзамена, а неподалеку располагались ещё одна, чуть повыше первой. Митсу сразу догадалась, что это место для Мизукаге и его приближённых.       Менму и Маки сразу же по прибытию куда-то отвели, и Митсу не знала, к чему готовиться. Они с Кайто стояли на трибуне вместе с другими наставниками и ждали хоть какого-то объявления. Того красноволосого мужчины сегодня не было: видимо, его ученик не прошёл первый этап. Но неожиданно для себя Митсу вдруг осознала, что её это совершенно не волнует.       Наконец, спустя какое-то время на соседней трибуне она заметила силуэт Мизукаге. Ягура сидел на высоком стуле, а на голове его была традиционная шляпа Каге синего цвета со знаком «Вода». Он смотрел на озеро словно безразлично — ни единой эмоции не отражалось на его лице. Митсу разглядывала его пару минут и за всё это время он даже ни разу не моргнул.       Наконец, когда все приготовления были сделаны, Мизукаге поднялся, окинул незаинтересованным взглядом всех собравшихся и начал:       — Приветствую претендентов на звание чунина и их наставников. Сегодня знаменательный день: ряды опытных шиноби Киригакуре вновь ждёт пополнение. Я рассчитываю, что каждый из вас выложится на полную и покажет всё, на что способен. Вы не стеснены в средствах — используйте всё, что понадобится. Вашей ареной послужит озеро — за его пределы выходить нельзя.       Мизукаге прервался, снова оглядывая присутствующих. Он говорил спокойно и даже, казалось бы, учтиво, а голос звучал по-юношески мягко, но веяло от него таким могильным холодом, что Митсу невольно поёжилась.       — Каждый бой шиноби, — продолжил Ягура, — это испытание. Вступая в схватку с противником, каждый из вас должен быть готов к тому, что она станет для вас последней. Но вы не должны отступать, потому что шиноби Киригакуре обязаны биться до конца — таков закон Воды. Ваши таланты, ваши умения, ваши жизни — всё должно послужить на благо Страны Воды, и я уверен, что в вас есть всё, чтобы этот долг исполнить. В реальных битвах вы можете оказаться в ситуации, когда останетесь одни против целой толпы врагов. Но это не должно страшить вас, ведь это именно то, чем гордится Киригакуре: холодным умом, бесконечной отвагой своих шиноби и умением противостоять десяткам противников. И если на поле боя вы — последний воин, вы должны идти до конца, спокойно принимая, что все вокруг — ваши враги. Это то, чему следует Киригакуре, и это то, что должно быть в ваших головах каждый раз, когда вы сталкиваетесь с неприятелем. Враги могут быть везде, даже среди своих. Поэтому единственной целью завершающего этапа экзамена на чунина для вас станет одолеть всех. Посмотрите друг на друга. Каждый ваш соперник отныне не просто ещё один претендент на звание чунина. Теперь все вы друг другу — враги. А враги должны биться не на жизнь, а насмерть. Последний, оставшийся в живых генин, сдаст экзамен, получит звание чунина и попадёт под моё личное руководство.       Мизукаге, закончив, сел, не отрывая взгляда от озера, с гладкой поверхности которого на него смотрели все претенденты.       «Он что, серьёзно?! — пылко подумала Митсу, округлив глаза от удивления и ужаса. — Какого хрена?! Последний, оставшийся в живых? Это что ещё за условия? Нужно немедленно выводить Менму и Маки из экзамена!»       Она было дёрнулась в сторону озера, но на её плечо тут же легла чья-то ладонь, останавливая.       — Я пропустил что-то интересное? — раздался тихий, вкрадчивый голос за спиной.       Митсу чуть повернула голову, и тут же встретилась взглядом с Орочимару. Она застыла, приоткрыв рот, совершенно не ожидая его здесь увидеть. Оглядела его с ног до головы, и несколько раз моргнула от удивления. Саннин выглядел совсем иначе. Кожа не мёртвенно-бледная, а вполне себе приемлемого оттенка для обычного, живого человека; волосы не такие длинные, а короткие, по плечи; да и ростом он, казалось, стал чуть пониже. Но это точно был он — никаких сомнений.       Глаза, хоть и без привычного змеиного зрачка и не такие узкие, по-прежнему горели жёлто-зелёным огнём неприязни ко всему живому, а хитрая, плотоядная улыбка растянулась на лице, не предвещая ничего хорошего. Орочимару был совершенно не похож на себя прежнего, но знающему его человеку опознать в нём змеиного саннина не составило бы никакого труда.       Он встал рядом с Митсу и Кайто, вклиниваясь между ними, и уставился на озеро, ожидая начала боя.       — Ты знал об этом? — прошипела Митсу сквозь зубы.       — Нет, подробности были мне неизвестны, — ответил Орочимару, даже не глядя на неё.       — Немедленно выводи их из этого тупого соревнования. — Митсу никогда раньше не подумала бы, что когда-то в жизни сможет шептать с яростью, но сейчас происходило именно это. Но позволить себе закричать она не могла, хоть и очень хотела: шиноби Киригакуре стояли всего в паре метров от них, и привлекать внимание было нельзя.       — А что ещё мне сделать? — Саннин всё-таки повернул к ней голову и одарил таким презрительным взглядом, что Митсу нервно сглотнула. — Ты, кажется, забыла, что это мои дети, а не твои. Если ни один из них не сможет справиться с кучкой маленьких шиноби Киригакуре, то для меня они бесполезны. Так что меня такие условия вполне устраивают.       — Что ты вообще здесь забыл? — Митсу стиснула зубы и сжала кулаки, борясь с неистовым желанием вышвырнуть Орочимару с этой трибуны прямо в озеро.       — Обсуждал с Мизукаге некоторые насущные вопросы. Тебя не касается, — ответил он и снова отвернулся.       Ещё несколько секунд Митсу сверлила его взглядом, жалея, что не умеет глазами прожигать дырки в головах ненавистных ей людей, но затем почувствовала, как чья-то мягкая ладонь осторожно коснулась её пальцев — практически невесомо, но вполне ощутимо, чтобы оторваться от Орочимару. Она в недоумении повернулась в другую сторону и столкнулась с пронзительным и до бесконечности печальным взглядом Кайто, который незаметно для неё обошёл Орочимару сзади и встал рядом с ней. Он сжал её ладонь чуть крепче и практически незаметно покачал головой. Митсу начала догадываться, что подразумевал этим действием Кайто только тогда, когда Орочимару, прекрасно видя её состояние, сказал:       — Только попробуй рыпнуться. Вытворишь какую-нибудь глупость, и я незамедлительно отправлю весточку твоим старым друзьям.       Митсу даже не стала смотреть на него. Она и так прекрасно понимала, что ей никуда не деться, как бы не хотелось. Но внезапно захотелось выть от отчаяния и беспомощности, а ярость, наполнявшая её, начала жечь глаза, превращаясь в слёзы.       — Лучше полюбуйся: мальчишка, которого ты тренировала, довольно-таки неплох, — тихо произнёс Орочимару с какой-то насмешкой в голосе.       Ничего другого всё равно не оставалось, поэтому Митсу посмотрела, наконец, на озеро.       Менма приковал её взгляд моментально. Он двигался быстро и уверенно, уворачиваясь от всех атак двух генинов, которые атаковали его. Противники не действовали сообща, но наверняка решили устранить сначала чужаков, а уж затем разобраться между собой. Но Менма не давал им даже задеть себя. Пару раз, когда казалось, что чужой кунай достиг цели, мальчик тут же обращался сгустком воды и рассыпался — техника подмены, — а затем вдруг появлялся откуда-то сбоку. Он постоянно с прищуром оглядывался вокруг, в том числе и под ноги, пытаясь не допустить атаки из-под воды.       Митсу тут же начала искать взглядом Маки и нашла её совсем скоро. Она сражалась с другим генином, тоже мальчишкой, который на вид был не старше неё, но дралась, к счастью, один на один. Только вот в отличие от Менмы уверенной она выглядела мало. Даже с большого расстояния Митсу умудрилась заметить, как дрожала девочка, когда замерла, готовясь к очередной атаке. Она быстро сложила несколько ручных печатей, и тут же рядом с ней образовались два водных клона, а затем все три Маки отправились в атаку, окружая противника.       Митсу вновь посмотрела на Менму, краем глаза уловив какое-то подозрительное движение в той стороне. Она разрывалась, не зная, куда направить взгляд и за кем наблюдать, поэтому всё делала по наитию, не задумываясь и чувствуя себя прескверно.       Менма бился с одним из тех, кто напал на него, второго Митсу не видела — видимо, его Менма уже одолел. Приглядевшись, заметила на его руках и кофте кровь и убедилась в своих предположениях. А он тем временем продолжал активно отражать все атаки.       Подпрыгнул, уходя от водной стены, что наслал на него противник, и тут же устремился к нему. Одной рукой закопошился в набедренной сумке и спустя мгновение достал оттуда две бумажки с печатями. Быстро прикрепил одну к кунаю и отправил в сторону генина Киригакуре. Тот ушёл от атаки легко, особо даже на стараясь, лишь наклонив голову. Но Менма и не целился в него.       Стоило печати оказаться возле противника, как Менма тут же сложил ручную печать, активируя фуин, и в этот же момент противник упал на колени, прижимая ладони к ушам, и истошно завопил. Менма времени не терял. Он оказался возле врага за секунду и тут же прикрепил к его лбу другую бумажку. Мальчишка из Киригакуре внезапно замер в статичной позе, и Менма, не церемонясь, достал ещё один кунай и всадил ему прямо в сердце. Мальчик вздрогнул, но так и оставался неподвижным, а спустя пару секунд его тело уже пошло ко дну, окрашивая воду под ногами Менмы в алый цвет.       — Оглушающая печать? — фыркнул Орочимару. — Не могла научить мальчика чему-то более серьёзному?       Митсу сжала челюсти, не желая ему отвечать — даже поворачиваться не хотела, — и так и продолжала смотреть на поле битвы. Генинов осталось всего четверо. Менма, закончив с противником, тут же заозирался по сторонам, видимо, в поисках Маки. Митсу непроизвольно тоже начала искать её взглядом, а когда наконец нашла, то с ужасом осознала, что той уже не помочь.       Кожа её была естественного цвета, не вылезли жуткие рога и не поползли по телу замысловатые символы джуина Орочимару, но Митсу, только раз посмотрев на девочку, сразу поняла: её печать не выдержала и сломалась, и теперь вся сокрушающая силу сендзюцу чакры обрушилась прямо на Маки. Глаза налились кровью, а руками она плотно сжимала шею уже мёртвого соперника. Но не прошло и минуты, как она закричала от нестерпимой боли и отпустила мальчишку-генина, тело которого тут же пошло ко дну.       Маки опустилась на колени, запрокинув голову, и пустым взглядом уставилась в небо. Митсу разглядела на её щеках кровь и с ужасом осознала, что это… слёзы. Ей захотелось отвернуться: её внезапно начало тошнить, а колени подкосились. Даже тёплая ладонь Кайто, которая всё это время сжимала её собственную, никак не помогала почувствовать себя лучше.       Губы Маки шевелились, будто она что-то говорила небесам, но Митсу не смогла бы услышать ни единого слова, даже если бы захотела. Вдруг девочка резко схватилась за голову и начала рвать на себе волосы, продолжая вопить. Менма уже со всех ног нёсся к ней, но приблизиться ему не дали — последний генин Киригакуре отправил в него несколько водных бомб. Менма уклонился от всех, но из-за этого ему пришлось остановиться, готовясь к защите.       Маки тем временем уже не кричала. Она упиралась ладонями в водную гладь, которая под ней стремительно алела. Митсу услышала, как Орочимару тихо цокнул, и повернула к нему голову. Он наблюдал за подопытной, скрестив руки на груди, и явно был недоволен результатами.       Обуздать пламя в груди было невероятно сложно, и в какой-то момент Митсу подумала, что неплохо было бы снести голову Орочимару прямо сейчас. Но ладонь Кайто — сильная и тёплая — сдерживала её от безрассудства. Она сделала глубокий вдох и снова перевела взгляд на озеро.       Маки лежала на водной глади, а это значило только одно — она всё ещё жива, раз использует чакру, чтобы не пойти ко дну. Менма же тем временем вовсю сражался. Он был явно не в выгодном положении: единственные его техники — ниндзюцу огненного стиля — были совершенно бесполезны в нынешних условиях, а противник не давал к себе приблизиться, чтобы поставить печати, и то и дело оттеснял его очередной водной стеной.       Менма достал очередной кунай, который засветился почти сразу же, оказавшись в ладони, и отправил во врага, но тот с лёгкостью увернулся. Кунай ушёл под воду. Но спустя секунду Митсу вновь заметила слабое свечение — там, где он утонул. Она поняла, что Менма, по всей видимости, запечатал кунай, но что конкретно он задумал, пока не догадывалась, поэтому продолжала наблюдать. Мальчишка же тем временем проделал всё то же самое, но новый кунай с печатью пока не отправлял. Он подался в сторону, и его противник ринулся к нему. Когда он приблизился достаточно, Менма снова неаккуратно швырнул в него кунай. Митсу поняла: он даже не целится. Она нахмурилась, присмотрелась повнимательнее и вновь заметила лёгкое свечение, когда кунай скрылся под водой.       «Чакра? — подумала она, и тут же её осенило: — Он что, расставляет… барьерные печати?»       Мысль подтвердилась, когда Менма вновь кинул кунай во врага, который находился уже в другом месте, там, где и нужно было. Третья печать тоже засветилась, скрывшись под водой, но парнишка из Киригакуре не заметил этого или по наивности не придал значения.       Внезапно Митсу услышала какой-то дикий рёв, от которого застонало сердце. Она тут же резко повернулась в сторону, где Маки вопила, что есть мочи, из последних сил упираясь ладонями в воду. Девочку прошибло крупной дрожью, кожа её потускнела и приобрела пепельно-серый оттенок. Даже с расстояния было заметно, что вода под ней оставалась всё такой же ярко-красной — значит, всё это время Маки истекала кровью. Она вдруг вздрогнула и замолчала, а затем вновь повалилась. Но на этот раз её тело уже не держалось на поверхности воды — оно начало медленно опускаться вниз, на дно.       Митсу прикусила губу, чувствуя, как начало покалывать глаза. Она тут же повернулась к Орочимару. Тот, почувствовав её взгляд на себе, посмотрел холодно и безразлично, а затем так же резко отвернулся, приступив к наблюдению за своим экспериментом. Последним из оставшийся.       Митсу тоже вернула взгляд на поле боя. Маки уже было не видать — видимо, её тело уже утонуло. Но Менма продолжал сражаться. Он хотел было ринуться к Маки, но противник не дал ему этого сделать, наслав на него очередную водную стену, а затем сложил несколько печатей и подпрыгнул вверх. Тут же водная поверхность пошла волнами, и через секунду то тут, то там из озера начали подниматься водные столбы — небольшие, но мощные и высокие. Снести человека они не были способны, но и предназначались явно не для этого. Их целью являлся удар на поражение: столбы были похожи на острые, длинные шипы, полностью состоящие из воды.       Менма, не успев сориентироваться, позволил одному из столбов задеть себя справа. Его серая кофта разорвалась, а на теле отчётливо проступила кровоточащая рана. Он приземлился на поверхность озера, тяжело дыша и пытаясь рукой остановить кровь, но это было бессмысленно.       Митсу мысленно взвыла от отчаяния. Она не учила его медицинским техникам, потому что сама не умела использовать ни одну из них, и теперь мальчик был в серьёзной опасности. Она задышала часто-часто, вновь почувствовав тяжёлый камень, навалившийся на плечи.       Острые водные столбы продолжали вырываться из озера, но теперь Менма успевал увернуться от каждого, стремительно несясь навстречу противнику. Кофта с правой стороны была пропитана кровью насквозь, и при каждом шаге алые капли падали в воду, растворяясь без следа.       Практически на физическом уровне Митсу ощутила негодование Орочимару, которое хлестало по ней, словно розгами. Она несмело повернула к нему голову, периферическим зрением продолжая следить за Менмой. Саннин тут же кинул на неё быстрый взгляд, недвусмысленно показывающий его скверное расположение духа. Митсу моментально отвернулась.       Мысли спутались, и она не могла ухватиться ни за одну. Она ощущала себя словно путник, заблудившийся в огромной, снежной пустыне, не знающий, куда податься, и не испытывающий ни малейшей надежды на лучшее. И ей было абсолютно наплевать на Орочимару — пускай злится, сколько хочет. Но ей было не всё равно на Маки, на Менму… Смотреть, как умирают ученики, для неё оказалось невыносимым. Митсу готова была сама оказаться там, готова была ринуться, сорваться с этой чертовой трибуны туда, где убивали её учеников. Но… не могла.       «Кайто был прав. Как всегда… Нельзя было привязываться к детям… Твою мать…» — с прискорбием подумала она.       Менма тем временем, истекая кровью, продолжал кружить возле противника, попутно уворачиваясь от водных столбов. Митсу заметила в его руке кунай с печатью и поняла, что это последний. Его последний шанс на спасение.       «Менма, пожалуйста… — взмолилась она, не моргая уставившись на мальчика. — Выживи, я тебя прошу. Прицелься хорошенько, активируй чёртов барьер и запечатай этого гадёныша там, Менма!»       И он так и сделал, будто слышал все её мысленные наставления. Выждав момент, мальчик кинул кунай в сторону противника, который резко отскочил вправо. Митсу недовольно поджала губы: нужно было влево, чтобы попасть в периметр расставленных маячков. Но Менма, прекрасно это осознавая, сложил несколько печатей, и спустя пару мгновений возле него появился десяток огненных шаров. Он отправлял каждый из них в генина Кири со стремительной скоростью, не давая ему времени на то, чтобы применить технику водного стиля, и заставляя отступить на пару шагов назад.       И тот, очевидно, не понимая замысла Менмы, сделал именно то, что тому и было нужно — он отскочил назад и оказался прямо в ловушке. В ту же секунду Менма сложил ручную печать Не, активируя барьер. Стоило ему это сделать, и из-под воды донеслось видимое свечение, которое уже было слишком заметно и с каждой секундой становилось всё ярче. Совсем скоро оно поднялось на поверхность, образуя идеально ровный куб с полупрозрачными, но различимыми гранями. Недолго думая, Менма тут же прошёл сквозь одну из них, оказавшись вместе с врагом внутри барьера.       Митсу вновь прикусила губу, на этот раз сильнее, и взвыла от отчаяния.       «Нет, Менма, стой! Куда? Надо было остаться снаружи! — ужасно нервничая, запротестовала она. — Твою мать, Менма, ты же сам в ловушке!»       Даже несмотря на то, что он так умело поставил барьер и смог его активировать, Митсу прекрасно понимала, что он поставил себя в самое невыгодное положение таким внезапным, необдуманным решением. Преимущество стихий по-прежнему оставалось у генина из Киригакуре, который к тому же даже не был ранен, в то время как Менма уже и так потерял много крови. Она зажмурилась, стараясь отогнать дурные мысли, которые заполняли голову с невероятной скоростью, заставляя её жадно хватать воздух и сжимать ладонь Кайто всё сильнее и сильнее.       Два претендента на звание чунина стояли друг напротив друга и, кажется, о чём-то разговаривали, но с такого расстояния невозможно было расслышать ни слова. Менма махнул одной рукой и нахмурился на какую-то реплику соперника, другой продолжая сжимать рану на боку. Парнишка из Киригакуре рассмеялся, запрокинув голову, а затем вновь что-то сказал и указал пальцем в ту сторону, где ушло под воду тело Маки. Менма продолжал смотреть на него в упор, не двигаясь. Он покачал головой на очередную реплику соперника, и Митсу только сейчас заметила, что его ноги дрожат. Его кофта и правая штанина уже насквозь пропитались кровью, и сил у него, очевидно, практически не осталось.       Наконец, генин Киригакуре пошёл в атаку. Он подпрыгнул вверх, сложил несколько ручных печатей, и тут же на Менму понеслась огромных размеров водная струя. Увернуться от неё в условиях барьера казалось практически невозможно, но ему удалось нырнуть под воду. Стоило только Митсу потерять его из виду, как и без того расшалившееся сердце забилось с удвоенной силой. Она непроизвольно подалась чуть вперёд, надеясь получше рассмотреть всё, что там происходит, и боясь пропустить даже малейшее движение. Заметила, что парнишка из Кири вновь что-то с улыбкой прокричал, а затем, сложив печати, выкинул руки вперед ладонями вниз, и в ту же секунду вода под ним зашлась бушующим водоворотом.       Митсу закрыла глаза. Она понимала: это конец. Но что-то внутри — маленькое, но отчаянное — предательски сопротивлялось этому. К горлу вновь подкатила тошнота, да такой силы, что пришлось приложить усилия, чтобы сдержать позыв. Голова вдруг закружилась, и если бы не Кайто, который вовремя подставил своё плечо, позволяя Митсу облокотиться на него, она непременно рухнула бы прямо на трибуну. По щеке покатилось что-то холодное и липкое, и сперва было Митсу подумала, что это слёзы, но затем поняла, что это пот.       Внезапно пропали все звуки, и Митсу даже пришлось открыть глаза, но всё тут же резко поплыло, и она закрыла их вновь. Помотала головой, пытаясь вернуть слух, но уши безнадежно заложило, и она различала лишь приглушённый голос Кайто, но совершенно не могла разобрать, что он говорил. Она делала короткие вдохи и выдохи — пыталась, конечно, вдохнуть поглубже, но ничего не получалось, будто что-то мешало, будто её придавило огромной плитой.       — Са… ко… ды… — начала улавливать какие-то обрывки звуков Митсу.       Кайто развернул её к себе, крепко держа за плечи, и приблизился, что-то говоря почти у самого лица, но она по-прежнему ничего не слышала. Почувствовала его дыхание на своих щеках — он что, дул на неё? Митсу открыла глаза и тут же зацепилась взглядом за два зелёных огонька, которые изо всех сил тянули её из этой пучины. Кайто демонстративно делал глубокие вдохи и выдохи, и спустя несколько секунд Митсу неосознанно начала повторять за ним, даже не понимая, зачем это делает.       Когда слух вернулся, она поняла, что всё уже закончено.       — Всё будет хорошо, — едва слышно произнёс Кайто, и это она уже смогла разобрать.       Он легонько кивнул ей, но взгляд его отражал усталость и жгучую скорбь, и Митсу всё поняла. Она вновь повернулась к озеру. Там, где раньше был барьер, стоял мальчишка из Киригакуре и гордо взирал на трибуну Мизукаге. Ягура что-то говорил, но Митсу даже не пыталась вслушаться, ища Менму.       Наконец, она увидела его. Мальчик лежал лицом вниз на берегу и не двигался. Митсу тут же уставилась на Орочимару и выпалила:       — Доволен?       Тот, даже не удостоив её взгляда, хладнокровно ответил:       — Нет. Твой ученик даже не удосужился показать всё, на что способен. Всё, что должен был показать. И вообще: помолчи. Мизукаге-сама держит слово.       Орочимару так открыто намекал на своё разочарование тем, что Менма решил не использовать силу его печати и сдерживать её, что Митсу вдруг вновь обожгло яростью. Ей было плевать, о чём там говорил Мизукаге. Внезапно все те слухи, что рассказывал о нём Минато, начали приобретать в её воображении реальное основание, и от этого стало так мерзко.       Она вдруг посмотрела на него. Ягура уже молчал, но продолжал стоять неподвижно, взирая на последнего оставшегося шиноби, а выражение его лица оставалось бесстрастным и безучастным. Внезапно, словно почувствовав чужой взгляд, он повернул голову и посмотрел прямо на Митсу. На мгновение ей почудилось, будто его пурпурные глаза сверкнули ярко-красным, и она тут же отвернулась, почувствовав первородный страх, в ту же секунду зародившийся в её душе.       Что бы это ни было, ясно было одно: с Ягурой Каратачи она отныне предпочла бы никогда больше не видеться даже на расстоянии.       — Тц, — недовольно цокнул Орочимару. — Забирайте мальчишку и отправляйтесь на базу. Я достану девчонку и догоню вас.       Митсу бросила на него полный ненависти и презрения взгляд, но он уже отвернулся и направился к спуску с трибуны. Не думая, девушка тут же отпустила руку Кайто и спрыгнула прямо вниз, сопровождаемая недоумёнными взглядами, до которых ей не было никакого дела.       Она оказалась у тела Менмы за считанные секунды. Присела возле него на корточки и аккуратно положила ладонь ему на спину. И тут же быстро отняла её, почувствовав, как её сердце неожиданно замирает. Она посмотрела на Кайто, который уже стоял у неё за спиной, и округлила глаза. Тот нахмурился, не совсем понимая её реакцию.       Но Митсу даже не знала, что сказать — слова не вязались, и она быстро схватила Менму, прижимая к себе и ринулась прочь, направляясь в убежище. Кайто, по-прежнему пребывая в лёгком замешательстве, последовал за ней, не отставая.       Она бежала так быстро, как только могла, совсем не ощущая веса мальчика. Крепко прижимала его к себе и вскоре почувствовала на ладонях его кровь. Митсу стиснула зубы, и в голове её отстукивала лишь одна мысль: успеть, успеть, успеть.       Менма жив. Он ещё дышал, когда Митсу прикоснулась к нему, хоть и слабо.       «Чёрт побери, ну почему, почему я не умею использовать ирьёниндзюцу?!» — с яростью думала она, несясь с Менмой на руках по улицам Киригакуре.       Кайто тоже не был силён в исцелении, да и с собой у них не было даже бинтов — всё осталось в убежище. Митсу могла зашить рану обычным, простым способом, поэтому единственное, о чём она думала: нужно успеть.       Она пронеслась мимо пропускного пункта, сама открыв дверь в воротах ногой, и даже не обратила внимания на дозорных — не до них сейчас. Уже на спуске с холма Кайто нагнал её и, поравнявшись, спросил:       — Он жив?       — Да.       Голос её дрогнул, и ответ вышел каким-то оборванным, будто каждый звук давался тяжело. Она бежала что есть мочи, направив в ноги побольше чакры и делая широкие шаги, почти прыжки.       — Ми… тсуне… сенсей…       — Молчи, Менма! — выкрикнула она.       Они уже добрались до берега и уверенно прыгнули на море, которое оставалось таким же спокойным, как и утром. Вода зашлась рябью под её ногами.       — Я… — Менма приоткрыл один глаз и посмотрел на Митсу. — Не справился.       — Молчи, я сказала! — снова рявкнула она. — Сейчас мы доберёмся, я тебя подлатаю — вот тогда и поговорим, справился ты или нет.       Мальчик совсем вяло улыбнулся, но Митсу старалась на него даже не смотреть.       — Митсуне-сенсей, — уже чуть увереннее забормотал он, — если вы… если вам ещё удастся когда-нибудь побывать в Конохе… — Он прервался, заходясь кашлем, и отхаркнул немного крови.       — Менма, молчи, пожалуйста, и сохраняй силы, — уже тише, с мольбой в голосе начала Митсу, но ученик лишь покачал головой.       — Если у вас получится… — продолжал он. — Пожалуйста, навестите могилу моих родителей. Моя фамилия — Имаи.       — Вот поправишься и сам навестишь! — не выдержала Митсу и всё же бросила взгляд на Менму.       Он по-прежнему улыбался, но тело его дрожало, и он прижимался к Митсу, будто бы сильно замёрз. Затем покачал головой и прикрыл глаза.       — Я… — начал он, но затем вновь прервался.       Они бежали быстро, но до убежища всё ещё было далеко, и Митсу вдруг ощутила какое-то выжигающее, острое отчаяние, которое стремительно начало захватывать её. Она хотела быть ещё быстрее, ещё сильнее, чтобы успеть, чтобы не дать мальчику погибнуть.       «Ну почему я такая слабая?» — внезапно подумала она, чувствуя, как задрожали губы.       Кайто бежал рядом с ней, нога в ногу, и то и дело бросал на неё и Менму обеспокоенные взгляды, но молчал, понимая, что сейчас слова не помогут.       — Спасибо, Митсуне-сенсей… За всё, что вы сделали для меня. За всё, чему научили…       — Не вздумай, Менма, — процедила она сквозь зубы, чувствуя, как пламя отчаяния набирает обороты. — Не смей прощаться! Держись, Менма. Мы обязательно тебя вытащим.       Она снова посмотрела на его лицо и столкнулась с печальным, но благодарным взглядом светло-голубых глаз. Он положил голову ей на плечо, рукой схватившись за её серый жилет, но держал уже не так крепко, а вскоре и вовсе отпустил. Митсу уже практически не чувствовала дрожи в его теле — казалось, Менма расслабился и обмяк. Но он по-прежнему дышал, поэтому она не останавливалась, направляя ещё больше чакры в ноги.       — Даже не думай умирать, Менма! Держись, ты меня понял?       Менма легонько кивнул и снова прикрыл глаза.       — Нет, смотри на меня, не закрывай глаза! — выкрикнула Митсу.       — Всё хорошо, Митсуне-сенсей, — полушёпотом заверил её мальчик.       Митсу почувствовала, как к горлу подкатил ком, и попыталась сглотнуть его. Сколько прошло времени, когда вдалеке наконец замаячил остров, на котором располагалось убежище, она не знала, но солнце по-прежнему стояло высоко и слепило глаза.       — Мы почти уже добрались, Менма, — быстро проговорила она. — Осталось совсем немного.       Мальчик никак не отреагировал, и только сейчас Митсу поняла, что не чувствует больше его лёгкого дыхания.       — Менма? Ты слышишь?       Она перевела взгляд на его лицо, не прекращая бег. Глаза закрыты, а кожа бледная настолько, что казалось, отражает солнечный свет, но губы растянулись в улыбке.       — Менма? — сдавленно позвала она.       Голос дрогнул. Осознание никак не хотело приходить, и Митсу уворачивалась от его ударов как могла. Она остановилась настолько резко, что Кайто, всё это время бежавший рядом, не успел среагировать и проскочил вперёд. Митсу замерла. Уставилась на лицо мальчика, которого держала в руках, не моргая. Он умер на полпути сюда — она это понимала, но никак не могла смириться с этим.       — Менма? — снова обратилась она к нему шёпотом.       Кайто подошёл к ней, но она даже не посмотрела на него, пытаясь взглядом отыскать на лице ученика признаки жизни, но их не было. Его руки и ноги обмякли и болтались на весу, а тело внезапно стало таким тяжёлым, что у Митсу подкосились коленки. Она затаила дыхание, прислушиваясь к ощущениям, надеясь, что ей удастся почувствовать хотя бы его слабое сердцебиение.       — Митсуне… — тихо позвал её Кайто, подходя совсем близко.       Но Митсу не могла поднять на него взгляд — зрение расфокусировалось, и она смотрела в пустоту, даже не желая ухватиться хоть за что-нибудь.       — Он умер, Кайто.       Глаза вновь защипало. Хотелось плакать, но слёз не было — только тугой ком в горле. Голова опустела: ни мыслей, ни представлений о том, что делать дальше, не было.       Кайто молчал, и лишь звуки его дыхания разбавляли стоящий в ушах приглушённый звон. Митсу наконец подняла на него взгляд, несмело и осторожно заглядывая ему прямо в глаза. Хотела отыскать там лучик надежды, но не смогла.       — Пойдём, — сказал он почти шёпотом.       Он подошел ещё ближе и протянул руки — хотел забрать тело, но Митсу решительно побежала вперёд, вцепившись в мальчика крепче.

***

      Орочимару нагнал их, когда они сидели в лаборатории напротив металлического стола, на котором лежал Менма. Не сказав ни слова, он прошёл мимо них и положил на соседний стол тело Маки.       Митсу мельком взглянула на неё. Вода всё ещё стекала с её насквозь мокрой одежды. В отличии от Менмы, на лице которого застыла улыбка, Маки всю словно перекосило от боли.       Митсу опустила взгляд, упёрла локти в колени, опустив руки, и уставилась в пол. Она вся сгорбилась, чувствуя, будто ей здесь не место, представляя, будто находится где-то далеко, а не в этой провонявшей пробирками лаборатории. Будто не видит этой грязной, серой плитки под ногами, не слышит, как Орочимару зазвенел своими инструментами. Она даже не услышала, когда он позвал её, и очнулась только после того, как Кайто мягко положил свою ладонь ей на плечо.       — Что? — кинула она.       — Поработай над печатями ещё, — сказал саннин безразлично и даже не глядя на неё. — Посмотри, как можно доработать её. И постарайся успеть до того, как я направлю к тебе следующих, — сказал он будто бы самому себе, продолжая доставать инструменты и выкладывать рядом со столом, на котором лежала Маки.       Митсу пару минут смотрела, нахмурившись, и не до конца понимала, чего он от неё хочет. Но когда до неё наконец дошло, то волна гнева тут же смыла всю отрешённость и последние крохи самообладания.       — Чего? — процедила она, подскакивая и делая неосознанный шаг к нему, будто готовясь атаковать. — Следующих? Следующих?!       Орочимару поднял голову, отвлекаясь от протирания инструментов, и посмотрел на неё с поразительной невозмутимостью.       — Да, — ответил он стальным голосом. — Готовься: скоро направлю тебе очередных… учеников.       Митсу сжала зубы, чувствуя, что сдерживать себя уже практически невозможно. Она подскочила к Орочимару, уже собираясь занести руку для удара, но, к счастью, вовремя остановилась. Тот, однако, отреагировал на этот выпад лишь лёгкой, издевающейся ухмылкой.       — Я никого больше для тебя тренировать не буду, — произнесла она, когда волна гнева немного отхлынула. — Никаких больше учеников. Никаких больше проклятых печатей. С меня хватит.       Глаза Орочимару сверкнули недобрым огоньком, и он, прищурившись, спросил:       — Ой, да что ты? Правда, что ли?       Митсу скрестила руки на груди, когда по спине пробежался холодок. От голоса саннина веяло угрозой — такие вещи она подмечала сразу же. Отвечать она не стала, но продолжала в упор смотреть на Орочимару, стоя на своём. Видя её молчаливую настойчивость, тот вдруг задумчиво посмотрел куда-то в сторону, ехидно улыбнулся и, приставив ладонь к подбородку, наигранно загадочным тоном начал:       — Забавная штука выходит. Когда мы только начали сотрудничать, я сперва задавался вопросом: а как тебе удалось выжить после проникновения в Корень, ещё и смерть свою инсценировать. Скажу честно, я даже сначала подумал, что ты меня обманула. Но мои люди в Конохе, которым я поручил нарыть на тебя всю существующую и несуществующую информацию, все отчёты заканчивали одинаково: Узумаки Митсуне убита шиноби Корня. И тогда я задумался…       Митсу вздрогнула, когда Орочимару шагнул к ней. Его улыбка стала ещё шире, ещё хитрее, а голос, хоть и мог показаться сперва мягким, был по-прежнему угрожающим.       — Сделать так, чтобы несколько человек своими глазами видели, как ты умираешь, как они сами убивают тебя… В одиночку ты такое не провернула бы. Это гендзюцу, которое не подвластно обычным шиноби. На такое способен только шаринган.       Он тут же округлил глаза и ещё свирепее улыбнулся, подойдя к Митсу практически вплотную. Толпа мурашек стремительно спустилась по её спине к ногам, стоило только заметить в глазах Орочимару вовсю плескавшееся безумие.       — И мне вот что любопытно, — продолжал саннин. — Неужели ты правда думаешь, что можешь отказаться делать то, что я велю? Совсем не боишься, что птичка шепнёт Хокаге на ухо, что ты жива, и намекнёт, как именно тебе это удалось и кто тебе помогал?       Митсу на секунду померещилось шипение змеи где-то возле уха, и она мотнула головой, но это было лишь наваждение. Она снова посмотрела на Орочимару, но тот, очевидно, не собирался продолжать — всё было и так ясно. Пока при нём её тайна, она будет оставаться в его полной власти, потому что на кону не только её жизнь — на кону жизнь Итачи.       Орочимару знал, куда надавить и что сказать, и эта беспомощность, эта ужасающая зависимость раздражали Митсу настолько, что стало физически невыносимо. Что она могла с этим поделать?       Саннин наконец стёр ухмылку с лица и, отвернувшись от неё, вновь подошёл к столу, принимаясь за чистку инструментов. Гнев бушевал в ней с неистовой силой, но даже он не мог затмить разум настолько, чтобы позволить ей вступить в бой с Орочимару.       — Поэтому будь паинькой и продолжай совершенствовать джуин, — бросил мужчина как бы между прочим, не отвлекаясь от дела.       Стиснув зубы и преодолев минутное оцепенение, Митсу в последний раз бросила взгляд на детей, которые совсем недавно были её учениками, и пулей вылетела из лаборатории, а затем и из убежища.