Горизонт Событий

            Город из стекла и камня, полный огней, технологий и суетной разгульной жизни, раскинулся прямоугольной, идеальной с точки зрения геометрии язвой в долине, среди скал, на берегу огромного чистого озера.       Драконы приземлились на возвышенности, царапая когтями крупные камни, а крыльями сшибая мелкие скатываться вниз по склону. Оттуда открывался вид на сливающуюся с горизонтом матовую водную гладь, а с другой стороны на центральные улицы мегаполиса. Дом, выросший прямо из скалы, напоминал квадратную коробку из металла и стекла, непонятно как построенную и на чём держащуюся, словно парящую в воздухе. По крайней мере, бассейн, обложенный глянцевым тёмным кафелем, парил на узкой плоской поверхности прямо над обрывом. Лестница из матового непрозрачного стекла вела на террасы второго и третьего этажа, усаженные декоративными клумбами, меж которыми стояли двухместные диванчики из чёрной кожи с резными деревянными подлокотниками и маленькие кофейные столики, а дальше, ещё выше, вглубь скалы тянулись ступени, выбитые прямо в камне. Крыша была плоская, и все помещения трёх этажей прекрасно просматривались с любой точки двора. А, вероятно, и города, что при более внимательном рассмотрении казался безлюдным сияющим призраком.       Война уже спешился и ждал остальных, раздражённо смотря в небо.       Мальбонте спрыгнул с дракона, приземлившись на стопы полусогнутых пружинистых ног. С дежурной вежливостью подал руку Чуме, и та расплылась в обольстительно-хищной улыбке. Но тут же метнула колкий взгляд в сторону Войны, словно ожидая реакции. Однако не дождалась ответа и тогда спросила до отвращения приторным тоном.       — Переживаешь, что Голод сломает твою куклу? Разве тебя не учили делиться?       В словах под бумажным колпаком с надписью «забота» пряталась издёвка, продиктованная ревностью. Война мимолётно закатил глаза, приподняв уголки губ в подобии улыбки. И обратился к Мальбонте, намеренно игнорируя сестру.       — Нефилим, ты не против разделить эту рабыню ещё и с моим братом?       Чума фыркнула с неподдельным презрением.       — Да что в этой девке такого особенного, что вы все с ней носитесь? Отдайте её мне, у меня закончились светлые, а новое зелье взамен того, что ты забрал, готовить придётся.       Мальбонте не успел ничего понять, как Война моментально подлетел к Чуме, сомкнул ладонь на её горле с такой яростью, что бледная кожа Всадницы задымилась.       — Не смей называть меня вором, сколько раз повторять?! — прошипел он, с ледяным извращённым наслаждением наблюдая за тем, как лицо сестры искажается от боли, а рот раскрывается в немом крике.       Но она не осталась в долгу, с размаху ударила брата по щеке острыми ногтями, оставив четыре глубокие борозды, из которых тотчас бусинками выступила кровь. Всадник зарычал, но не отпустил. Мальбонте смотрел на них исподлобья с пристальным вниманием и равнодушием, хотя подмечал каждую деталь, слушал и анализировал каждое слово.       Война был готов убить сестру, задушить голыми руками. Невинная на первый взгляд фраза взбесила его в мгновение, сменяя состояние покоя на полное неистовство. Мальбонте мог бы вступиться, если бы в том была выгода. Но выгода, пока что, лишь в обнажённых чувствах и упавших с лиц масках. Если враги сами перебьют друг друга, так даже лучше… И он был готов копать в этом направлении в поисках слабых мест.       Хлопок крыльев в небе отвлёк Войну, и тот поднял голову, чем Чума и воспользовалась: со всей силы пнула его коленом в пах, в довершение проткнув ступню сквозь сапог своей острой шпилькой. Война прикусил язык, скорчившись от боли, и этого хватило, чтобы ослабить нажим. Вырвавшись, Чума оскорблённо поправила волосы и быстро зашагала в дом, царапая стекло лестницы стальными набойками на тонких каблуках. Война выпрямился, сплюнул кровь и усмехнулся.       — Горячая женщина, этого у неё не отнять.       Мальбонте никак не прокомментировал, прокручивая в мыслях увиденное. Зелье, светлые, воровство… Та девчонка, что принесла вино накануне ритуала Смерти, тоже говорила что-то про свет… Надо найти её и допросить.       Чёрный дракон Голода пронёсся над домом и, зацепившись когтями за скалу, скрылся в незаметной с земли пещере. Но ни Всадника, ни Вики на его спине не было. Война, увидев это, смачно выругался.       — Вот гадёныш.       — В чём дело? — Мальбонте приблизился, изобразив недоумение, хотя внутри крепло смутное тяжёлое волнение. — Где Голод?       — Прибудет через портал, нефилим, — отмахнулся Всадник раздражённо и поманил рукой в сторону входа. — Идём.       Они вместе поднялись по стеклянной лестнице, ведущей в дом. Здесь же располагался бассейн над пропастью, но терраса огибала стены полукругом, и на другой стороне обнаружился ещё и небольшой, но живописный водопад, каскадами ниспадающий в озеро из щели в скале.       Рядом с бассейном стояли три лежака и маленькие приземлённые тумбы. Прямо на камнях зеленели причудливые растения, сочетание дикой природы и цивилизации.       Голод чуть ли не вприпрыжку уже спускался с этажа выше, разведя руки на встречу Войне в таком насмешливо гостеприимном жесте, как будто собирался его обнять.       — Братишка! Сколько оборотов вокруг звезды, сколько лет, сколько зим! Ты совсем не изменился с нашей последней встречи!       Война шутку не оценил, только рявкнул:       — Ты в своём репертуаре.       Он поднял голову, приметив замершую на балконе выше Вики, что потрясённо смотрела вдаль, сжимая в напряжённых пальцах высохший алый цветок. Мальбонте смотрел на неё дольше необходимого, усилием воли одёрнул себя и отвёл взгляд. Она казалась потерянной, не осознающей, где находится.       Заметив цветок, Война снова упустил остатки выдержки. Ладонью в грудь отодвинул со своего пути брата, взбежал по лестнице, оказавшись рядом с Вики, грубо схватил её за запястье. Она дёрнулась, очнувшись от кратковременного дурмана, взвизгнула, попыталась убежать, но Всадник вывернул ей руку, вынуждая пискнуть от боли и выронить рассыпавшиеся в труху от нажима бордовые лепестки. Только после этого отпустил, свирепо оттолкнул, что она упала на край близстоящего дивана, с остервенением плюнул и наступил на остатки цветка, растерев их по кафелю сапогом.       Голод наблюдал за этим с многозначительной лёгкой улыбкой и сигаретой в зубах.       — В моём присутствии ты чересчур подвержен слабостям, брат, — безмятежно, почти блаженно заключил он, на что Война посоветовал ему заткнуться.       Выдохнул, оправил низ дублета. Подошёл к Вики и резко поднял её, схватив за локоть так, что пальцы оставили синяки. Она вся сжалась, упрямо глядя в пол, сжимая зубы от омерзения. Лишь на секунду встретилась взглядом с Мальбонте, словно искала поддержки, которую он не мог дать. Война зацепился за этот мимолётный контакт, проследил, словно ловя в воздухе неосязаемую и полупрозрачную связующую ниточку. Откровенно обнял Вики за талию, притянул к себе, пальцами второй руки небрежно отодвинув упавшие на ключицы волосы за плечо. И сказал так, чтобы Мальбонте уж точно услышал.       — Тебе было весело с нашим гостем, дорогая? Но настало время вернуться к истинному хозяину.       Снова колкий пытливый взгляд в глаза нефилима, но его ждало разочарование. Ни единый мускул на лице Мальбонте не дрогнул, ни один проблеск во тьме зрачков не выдал малейшей реакции. Совершенное безразличие — его оружие и броня для Вики. Но Война не сдавался, продолжая спектакль, наклонился к ней, почти целуя в шею, и горячо, интимно выдохнул:       — Сегодня ты будешь со мной. Идём, мне нужно подготовиться к приёму.       Поднял голову и уточнил с интересом и некоторым недоумением у наблюдающего за ними Голода.       — Ты ведь дашь банкет в честь прибытия гостей?       Второй Всадник невозмутимо пожал плечами.       — Конечно, иначе и быть не могло. Война удовлетворённо кивнул и направился в сторону каменных ступеней, уводя за собой упирающуюся Вики. Она снова обернулась, посмотрела на Мальбонте. Нижняя губа дрожала, сдерживая накатывающую панику и подступающие рыдания. Блестящие лихорадкой глаза кричали громче любых слов и звуков: Пожалуйста, не отдавай меня! Вмешайся! Сделай хоть что-то!       «Не могу, и ты это знаешь», — равнодушным ответным взором парировал Мальбонте и разорвал, разбил мгновение, отвернувшись первым, и сделал вид, что любуется видами, хотя те сразу встали поперек горла острой рыбьей костью.       Голод переключил внимание на него, но не сразу заговорил, только характерным жестом предложил угоститься сигаретой, на что Мальбонте покачал головой.       — Пьёны покажут тебе комнату. У меня не так просторно, как в замке Смерти, поэтому…       — Я не прихотлив, — отозвался Мальбонте, на что Всадник коротко кивнул. Подошёл, облокотился на перилла, рассматривая гостя с хитрым прищуром.       Нефилим ответил прямым взглядом, раздумывая над тем, чего ожидать от Голода, может ли тот быть полезен и насколько опасен. Он как будто ждал, что Мальбонте заговорит с ним. Наместник чуть приподнял бровь и кивнул в сторону улиц.       — В этом городе кто-то живёт? В… мирное время.       Голод улыбнулся, польщённый заинтересованностью, наклонился, опустив на перила локти, поднёс сигарету ко рту и тут же выпустил тонкую струйку горького дыма.       — Да… Мои друзья, приспешники, слуги. Жители разных миров, пожелавшие жить здесь. Многие из них признали меня своим богом.       Мальбонте это позабавило, он скептически скосил взгляд на Всадника.       — Изгнанники, отринувшие своих создателей.       Голод со смешком выдохнул ещё три кольца дыма, небрежно откинув волосы, упавшие на лоб.       — Если судить глобально, то их Создатели живут в нашем мире. Ну а там уже кому кто предпочтительнее. Мы всегда были открыты к переселенцам. Многие бежали от своих Наместников… где им ещё искать защиты?       — Обитель отчаявшихся… и при этом знающих о вашем существовании, — подытожил нефилим, и Всадник беззаботно кивнул.       — Мы ж не палачи какие-то, и в нашем мире законы Наместников теряют силу…       Мальбонте вспомнил сцену в гостиной с демонами и многозначительно поджал губы.       — Город, где каждый житель — заложник собственных слабостей…       Голод повернул голову, сделав медленный глубокий затяг, и дым обильно вышел обратно через ноздри.       — Слабости есть абсолютно у всех, — с довольной улыбкой сытого кота доложил он. — Но далеко не все им подвержены. Кто-то ими даже наслаждается… А кто-то и вовсе превращает их в силу.       Голод подмигнул нефилиму и выпрямился, словно спохватился, выбросил сигарету в пропасть. Кашлянул.       — Мне пора готовиться к приёму. Добро пожаловать, Мальбонте, у нас ещё будет возможность поболтать.

***

      Война тащил меня за собой, впиваясь в самые кости на запястье своими твёрдыми пальцами, по бесконечным шершавым ступенькам куда-то вверх, выше и глубже в недра скалы, из которой произрастал дом. Я падала, обдирала колени в кровь, сбивала ногти на ногах, но Всадник не давал даже толком подняться, рывком дёргал и угрожал вырвать руку, если и дальше буду плестись. Пахло сыростью и мхом. Воздух в пещере, выделанной под просторный коридор, всё равно оставался спёртым и затхлым. Кое-где по стенам прозрачным полотном струилась вода, стекая в едва заметный желоб в полу.       Всадник приволок меня в спальню. Кажется, мы прошли скалу насквозь, потому что здесь панорамные окна, больше похожие на стеклянную стену, открывали вид на озеро. То ли самое, что омывало сад Любви на противоположном берегу?       Комната мрачная, но по-своему стильная — вся в тёмных тонах. Потолок и часть стен украшали натуральный и фактурный камень, словно когда-то с вершины скалы стекали потоки лавы, что навек застыли. Огромная кровать, устеленная шёлковыми покрывалами цвета вороньего крыла, казалась вдвое больше из-за зеркал в изголовье. Из-за них же всё помещение казалось просторнее, чем есть на самом деле. По другую сторону от кровати — стеклянная ширма, за которой стояла миниатюрная и изящная ванна из литого мрамора, а прямо за ней вдоль стены шумел водопад, срываясь в пустоту за отсутствующим полом.       Захлопнув за нами дверь из матового закалённого стекла, Война буквально швырнул меня на пол. Больно ударившись бедром, я тут же отползла к стене, поджав под себя ноги и проклиная его взглядом. Ненавидеть — просто, а не делать этого — легко? Чушь.       Я понимала, что только питаю ублюдка своей злостью, но в его присутствии ненависть сама сочилась густым чёрным дымом прямо из крови, наполняла воздух и лёгкие, мешала дышать и мыслить.       Всадник, словно не замечал меня больше. Он прошёлся по комнате, как командир перед ротой солдат, чёткими, выверенными и тяжёлыми шагами. Осмотрел каждый предмет мебели с высокомерной брезгливостью, будто каждый угол напоминал ему о чём-то дурном, размял плечи и, наконец, обернулся. Скользнул по мне липким пробирающим до костей взглядом, ухмыльнулся, сделал шаг, и я инстинктивно отшатнулась, стукнувшись затылком о шершавый камень.       — М-м-м, — не вскрикнула, хоть от удара и потемнело в глазах, а затылку стало холодно и влажно.       — Неужели я такой страшный? — со слащавой улыбкой маньяка спросил Война, наклонив голову.       Я не ответила, лишь сглотнула, даже не представляя, что он станет со мной делать. Страх истерично колотился с висках, сердце загнанной птицей билось о рёбра.       Не дождавшись, Всадник приблизился вплотную, поднял меня, сомкнув широкую ладонь в волосах, и я жалко, протестующе зашипела, скованная ужасом, оцепеневшая… А он плотоядно, с пугающей серьезностью изучал глазами моё лицо. Лоб, скулы, глаза, губы… Внимание, как ручейки кипятка, обжигающее до острой боли и отвращения. Второй рукой Война обхватил мою нижнюю челюсть, проведя подушечкой большого пальца по настырно сомкнутым губам. Я дёрнулась, поджала их, не давая ему протолкнуть палец. Паника накатывала на веки, грозя вот-вот выплеснуться слезами отчаянья.       — Мне надоели твои писки, — он раздражённо дёрнул уголком рта. — Либо ты слушаешься и становишься хорошей девочкой, либо…       — Не трогай меня! — злость прорвала ледяную плотину страха, выплеснувшись визгом ему в лицо, но он только посмеялся.       Снова ударил меня об камень, что глаза заволокла мутная красноватая дымка. Его ладонь скользнула по шее вниз, пальцы зацепили лиф платья и с треском рванули, обнажая грудь. Руками я попыталась прикрыться, но Война грубо отбросил их, любуясь открывшимся видом. Сжал пальцами соски до тягучей боли, и они тут же набухли.       — Интересно, что скажет нефилим, если я заставлю тебя при нём мне отсосать? Будет также стоять с постным лицом и молчать?       И в этот момент что-то щёлкнуло в мозгу, переключилось на режим борьбы, разгоняя и игнорируя страх. Как взбешённая кошка, я вцепилась в его насмешливые блёклые глаза ногтями, норовя выцарапать, разодрать всё лицо с диким яростным криком. Никто мне не поможет! Никто меня не спасёт! Но и я сама не позволю этому уроду над собой надругаться!       Но Война был сильнее, он ловко увернулся от атаки, приятно удивлённый моим порывом. Вывернулся, заломил мне руку. Боль отрезвила, но лишь на миг. Я брыкалась, пробовала кусаться, но без толку. С ужасом поняла, что он целиком сорвал моё платье, прижал к себе, шепча что-то на ухо и посмеиваясь.       — Ах ты вредная сучка! Сейчас узнаешь настоящего мужчину.       Мимолётными касаниями тел я ощущала напряжение в его штанах, и ноги подкашивались от беспомощности.       Нет! Не трогай.       Война повалил меня на кровать животом вниз, надавил на затылок, вдавливая лицом в подушку. Я не могла кричать, только бессильно мычать, стараясь лягнуть его в живот, но Всадник придавил мои бёдра своими, зафиксировав в одном положении. Его холодные пальцы раздвинули мои ягодицы, прошлись между ними по тонкой полоске ткани белья, и я приготовилась к боли, хныкая от унижения.       Бесполезно умолять его или взывать к моей полезности. Он всё равно сделает это… Если до этого лишь играл, просто издевался, пугал и провоцировал, то сейчас… Да и что мешает ему пользоваться мной и манипулировать Мальбонте одновременно?       Я услышала шуршание верёвок бридж, почувствовала горячую головку члена, упирающуюся в меня… стиснула зубы, всеми силами попытавшись расслабиться и представить… кого-то другого… Нежного… желанного… нет!       — Стой! — отчаянно и сдавленно закричала, попытавшись поднять или повернуть голову, чтобы шёлковая подушка не мешала. — Не надо! Если Мальбонте узнает, что ты меня взял, он от меня откажется, и твои планы полетят в чёрную дыру… На него нечем будет давить, — задыхаясь от бешено стучащего сердца, я несла всё, что в голову придёт, но оно, к счастью, казалось убедительным. Война помедлил, нахмурился, переводя алчный взгляд то на моё лицо, то вниз, туда, куда упирался членом.       — Как мило, — оскалился он. — Вот только мне кажется, что ему важна твоя жизнь, а уж кто там тебя трахал — дело десятое. Не строй из себя девственницу!       Но было видно, что он засомневался. Это чудовище, возомнившее себя высшим существом, ещё было способно думать!       Смочив слюной пересохшие губы, я постаралась говорить твёрдо и уверенно, насколько это возможно.       — Мальбонте собственник и эгоист, не потерпит задетого достоинства. А он узнает, ведь у нас связь. Он читает мои мысли! И если меня обмарают чужие руки, я стану не нужна. Он и так жаждет избавиться от рычага давления на себя и воспользуется поводом, никогда не станет вам помогать…       Я сама понимала, что переоцениваю собственную значимость в игре двух мужчин. Мы оба знали, что дело не столько в личной привязанности нефилима ко мне, сколько в том, что я — Наместница — и нужна Мальбонте лишь для сохранности мира. При этом моё моральное состояние и честь не учитываются. Оставалось молиться, что Война ставил на другое — далёкое от прагматизма и плохо ему понятное.       Подействовало, как ушат ледяной воды. Всадник вдруг отстал. Тяжело дышал, в глазах плескалось безумие и горел неистовый огонь садистского вожделения. Но отпустил, пихнул на кровать, а сам слез на пол, оправив штаны и чертыхнувшись.       — И точно, нефилим же у нас гордый и обидчивый, — он как будто рассуждал вслух, цокнул языком и рассмеялся. — Ох, уж это чувство собственности. Мужчина не должен быть таким гордым.       Я перекатилась на другой край, подняла обрывки платья, еле как прикрывая себя, лихорадочно соображала, что ещё сказать и надо ли. Всадник и так поверил или тоже об этом думал, фыркнул и снял рубашку, бросив ту на пол.       — Приготовь мне ванну, рабыня. Сегодня у нас приём.       Всадник лежал в ванне, расположившись поудобнее, хотя я задавалась вопросами, как он туда влез. Да попросту никак. Ноги ниже колен и руки свисали с бортов, вода при всей наполненности едва скрывала покрытую бесчисленными шрамами грудь. Этот гад был целиком белым: даже прямые и жесткие волосы в паху и редкие длинные на ногах были того же платинового оттенка, как на голове. Война откинул голову на предназначенный для того гладкий изгиб ванной, и лицо его выглядело умиротворенным. Как у мертвеца.       Я всей душой желала, чтобы он обрёл вечный покой, пока в обрывках одежды и закованная в цепи по рукам и ногам натирала мочалкой его грудь и спину, не зная, куда деть глаза. А он всё ухмылялся, со зверским прищуром следя за моими эмоциями, впитывая их, насыщаясь. Его член напрягался, стоило моим рукам, до побелевших костяшек пальцев сжимающих проклятую мочалку, приблизиться к пупку, чтобы резко подняться обратно, и так по кругу, пока он не сказал долгожданное: достаточно.       С тех пор я просто сидела около, не способная толком двигаться. Кандалы впивались в шею, стирали щиколотки и запястья в кровь, но я хотя бы на секунду могла отвлечься мысленно от своего положения. Думала о словах Голода и Любви. Что с ней стало после смерти? Куда вообще деваются такие, как они? Не тёмные и не светлые… не создания Царицы или Властелина… Рассеиваются в пространстве или просто исчезают… Вот бы и Войну постигла та же самая участь! Да и зачем Голод показал мне её дворец? Чтобы пряталась от Войны, как же! Издевался что ли! Надо было тогда там и остаться, а не ждать, пока сцапают.       Водопад умиротворял одним своим видом, срываясь пенными брызгами прямо в озеро в недрах скалы, проходя через все этажи дома Голода. Между ним и ванной стояла лишь тонкая стеклянная перегородка, выложенная чёрной блестящей мозаикой, как и пол.       — Раз мы теперь снова вместе, хотел спросить тебя о нефилиме, — подал голос Война, разбивая мои попытки отгородиться от него хотя бы мысленно. Голос звучал требовательно и по-кошачьи вкрадчиво. — Ты не замечала никаких странностей в его поведении? Быть может, его мучают видения… кошмары… Или он плохо спит?       «К чему он клонит?»       Напряжение степенными холодными касаниями сковало суставы один за одним, пока не добралось до сердца, окутав его колючей проволокой, покрытой изморосью.       «Что ещё за чушь? Как спит Мальбонте? Да я вообще почти ни разу не видела, чтобы он спал, за исключением…»       Мальбонте… чёрт, зачем он меня поцеловал?       Я упрямо отмолчалась. Но Война продолжал спрашивать, не открывая глаз.       — Делился ли он с тобой чем-то интересным? О чём-то же вы разговаривали, верно?       Снова молчание, и тогда он схватился за поводок, что всё это время плавал в воде неподалеку от его бедра, и дёрнул так, что стальной ошейник чуть не перерезал мне горло, настолько сильно впился в кожу. Я повисла над ванной, почти соприкасаясь своей грудью со Всадником. Он открыл глаза и злобно посмотрел в мои.       — Отвечай!       — Нет! — выдала я, из последних сил упираясь руками в борта. — Что тут отвечать? Ничего я не замечала, да и он редко делится своими мыслями.       Война поднял уголок рта, изобразив на лице жалостливую гримасу.       — Ты же сказала, что у вас связь, и он читает твои мысли…       — Он намного сильнее меня! Я его мысли читать не умею.       Всадник разочарованно хмыкнул и отпустил поводок, от чего я рухнула к основанию ванны, ударившись локтем, и по всей руке прокатился электрический заряд. Но не вскрикнула, удержалась.       — Тогда ты просто бесполезная никчёмная самка, способная только удовлетворять мужские потребности, — заключил Война, метнув в меня полный отвращения и брезгливости взгляд. — Хотя и это под вопросом… Радуйся, что пока что необходима. Как только что-то изменится, о быстрой смерти можешь не мечтать.       «И ты тоже», — мысленно огрызнулась я, хотя по коже побежали мурашки страха.       Война поднялся, позволяя мыльной воде стечь с себя обильными ручьями, затем приказал.       — Подай полотенце и вытри меня. Скоро мне придётся посетить банкет, а ты пойдешь со мной.

***

      Мальбонте был зол, даже взбешён, но сосредоточен. Не позволял эмоциям накрыть с головой, взять верх над трезвостью ума. Раз за разом прокручивал в голове ссору Войны и Чумы, ярость Всадника, направленную на сестру. И зелье… Что за зелье? Чума забрала всех пленённых ангелов, сказав, что ей они пригодятся… Она что-то готовит из их крови или энергии? И Война это украл. Всё бы ничего, да странная девчонка принесла Мальбонте вино накануне ритуала…       Он потёр виски пальцами, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, а мысли мечутся внутри черепа из стороны в сторону.       И то видение… Война был на стороне Царицы… возможно ли?       Шорох за спиной отвлёк внимание, но и переключил его. Мальбонте обернулся, но комната, любезно выделенная ему Голодом, была пуста. И никакой посторонней энергии. Но он всё равно напрягся, сжал кулаки, уносясь размышлениями от основной темы, невольно переключаясь на другую: более личную, но в то же время, казалось бы, неважную.       Вики. Куда увозил её Голод… этот Всадник был не изучен, а потому не понятен. Что ему нужно? В чём его мотивы… Мальбонте решил отложить на дальнюю полку Голода, но всё равно не упускать его из виду. Куда важнее Война… Смерть, наверняка, рассказал ему про очевидную слабость их гостя, поэтому Третий и демонстративно забрал Вики с собой.       Мальбонте стиснул зубы так, что заиграли желваки. Закрыл глаза, медленно выдохнул, опустился на широкую заправленную постель. Что-то рвало его изнутри, лихорадочно билось в груди, создавая вихрь ледяного ветра. Этому «чему-то» были отвратительны варианты того, что Всадник способен сделать с ней… Не убить, нет. Козырь так легко из партии не выйдет, пока он не исполнит их желания, по крайней мере… А, значит, не о чем беспокоиться. Какое ему дело до неё? Она не Наместница, больше не нужна. Плевать, как сильно Война станет пытать или издеваться, нефилиму же лучше… Не станет её, не останется и рычагов давления.       Мальбонте обнаружил себя замершим посреди спальни, а до этого, подхваченным сомнениями, измеряющим периметр шагами.       — Чёрт, — выругался он. Сжал и разжал кулак, поморщился.       Бессилие. Мощное, ломающее изнутри прочные стены.       Какое ему дело до того, что эта девчонка сейчас в руках другого? А он ничем не может помочь… Или всё-таки может? Но надо ли оно?       Паук запутался в собственной паутине, а хитрец обманул сам себя.       «Будешь защищать, если Война меня заберёт?», — сладкоголосым пением прозвучал в памяти голос Вики. «Если будешь послушной», — так он тогда ответил. Выходит, не сдержал слово?       К ледяному пламени под рёбрами, опаляющими грудную клетку, добавилось ещё и смутное чувство вины… Вики вторглась в его идеально-выстроенный, чёткий, педантичный и расставленный по полочкам, пронизанный математическими формулами мир и навела в нём хаос, руша все планы, которыми он пока не мог ради неё пожертвовать. Защита жизни ей обеспечена, в остальном же… придётся спасаться самой.       Очередной шорох заставил Мальбонте напрячься и целиком обратиться в ощущения. На этот раз он уловил обращённый в спину чей-то взгляд, дерзкий и внимательный. Не подал вида, выжидая лучшего момента для броска, и, наконец, отреагировал. Молниеносным выработанным движением.       Крепкая ладонь сомкнулась на тонком девичьим горле, вырывая у незваной гости удивлённый хрип. Мальбонте сразу узнал её: та же девчонка, что приносила ему вино в замке Смерти. Маленькая, хрупкая, но недостаточно испуганная, скорее, застанная врасплох. Она хлопала огромными глазами, хватая воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба. Какое совпадение. Он собирался найти её через Левиафана, но она явилась сама.       — Г-г-г–господин, не нужно, — прохрипела, открыто встречая его мрачный требовательный взгляд, хранящий скрытую угрозу.       Если шпионила за ним для Всадников, то умрёт на месте. Все, кто бесил Мальбонте, в прошлом умывались кровью. Он не терпел нечестных игр против себя.       — Кто ты такая и зачем следишь за мной? — бескомпромиссно спросил, сильнее надавив на гортань, перекрывая воздух.       Девчонка не сопротивлялась, несмотря на то, что пальцы ног едва доставали до пола, и она фактически висела на его руке. Мальбонте ждал слёз или раболепия, того, что презирал. Но смутьянка держалась стойко.       — Я расскажу, господин, только отпустите.       Нефилим расслабил пальцы, и она едва не рухнула к его ногам. Размяла шею, тронула пальцами покрасневшее горло, откашлялась, глянув на него исподлобья снизу вверх.       Мальбонте изогнул левую бровь, демонстрируя, что теряет терпение. Один рывок, и он вырвет её сердце прямо из груди и выбросит тело с балкона в озеро. У него в этом мире нет союзников… только враги… те, кого привык уничтожать ради собственного выживания.       — Меня зовут Латри… — начала она издалека, но нефилим тут же оборвал:       — Мне плевать на твоё имя. Что тебе нужно здесь? Зачем следишь, и как вообще оказалась в моей спальне? И я бы на твоём месте отвечал честно.       Он никогда не бросал пустых угроз: убьёт и бровью не поведёт.       — Я пронырливая, на родном языке моё имя означает «мышка». Именно поэтому Война и подослал меня к Вам с тем вином. В нём было зелье, которое простимулировало врождённый свет, и этим Вас спасло.       Мальбонте вскинул брови, но тут же скрыл свою озадаченность за привычной каменной маской. Холодный и безразличный, но при этом чуть ли не потрясённый. Охваченный подозрениями. Он ожидал всякого, но только не такого.       Война действительно приложил руку к его спасению?..       Чушь, произнесённая, чтобы спасти свою шкуру? Или… внезапно подкинутый в колоду Туз?       Но девчонке стоило отдать должное: она сумела заинтересовать с первой же фразы, вызвать смятение, заставить задуматься.       — Помните, я говорила, что в Вас есть и свет? — улыбнулась она совершенно искренне, подкупающе. — Я рада, что Вы живы…       Мальбонте не стал скрывать своего скептицизма.       — Откуда знаешь, что в том вине было зелье, а не что-то иное? — он прищурился, но девчонка не медлила с ответом.       — Видела, господин, как он подливает что-то искрящееся из лабораторной пробирки, потом услышала, что у Чумы пропало, ну и сопоставила.       — Хм-м, — он улыбнулся, обнажая зубы, но глаза оставались серьёзными. — И ты пришла, чтобы рассказать об этом мне? Кто ты вообще такая? И зачем тебе это?       Она чуть склонила голову, чёрно-фиолетовые волосы густыми локонами осыпали лоб.       — Я — одна из его рабынь, но не хочу ею быть. Прошу, заберите меня к себе, как забрали Вики, — в её звонком голосе звучала мольба. Головы она не поднимала, став кроткой, как овечка. — Война Вам уступит, господин, а взамен я могу быть очень полезна.