Моё Солнце

Мягкие лучи позднего Солнца, подобные нежному прикосновению, ласкали его смуглую кожу, согревая нос и щёки приятным теплом. Он стоял неподвижно, прикрыв веки и вытянувшись к небу, как цветок, жаждущий света после долгой зимы. Лёгкий ветерок, несущий ароматы свежей выпечки из соседнего сквера и едва уловимый запах выхлопных газов, игриво трепал его покрашенные светло-русые локоны, выбившиеся из небрежно собранного пучка. Откуда-то доносился гул спешащих машин, мелькали обрывки разговоров, мелодии из колонок торгового центра и звонкий детский смех. Он почти растворился в ощущении безмятежности, провалившись в сладкую дремоту, но внезапный щелчок, раздавшийся прямо у его уха, и глубокий, бархатный голос вырвали его из оцепенения: — Ты чего залип? — А? — Дайске вздрогнул, резко пробудившись. Расслабленные мышцы подвели, он на секунду потерял равновесие, качнулся и рассеянно уставился перед собой. Светлоглазый брюнет с плавными, тонкими чертами лица, едва проступающей щетиной и россыпью блеклых веснушек медленно водил своей ладонью перед ним, будто вгоняя в гипноз: — Ты так себе всю физиономию сожжёшь. Будешь ходить красный, как рак, — ехидно ухмыльнулся он.        — А, это ты, Марк, — юноша облизнул пересохшие губы, снова устремляя взгляд ввысь, — Для меня всё это до сих пор так непривычно. Казалось, я на корабле прожил меньше года, но совсем забыл, как ощущается жизнь. Там ты постоянно окружен холодом металлических стен, искусственным светом, пылью и ржавчиной. А тут, на Земле, всё такое яркое и живое! Облака, люди, деревья, здания, птицы… И Солнце! Настоящее Солнце. На Тулпаре был симулятор, конечно, но это совсем не то. — Ну, я рад, что ты снова здесь. Целый и невредимый, — Марк перекинул руку через плечо парня и притянул его ближе к себе, — И что снова можешь оценить прелести земной жизни. Только пообещай, что больше никуда от меня не свинтишь! Я без тебя тут со скуки помру, знаешь же, — его улыбка стала чуть серьёзнее, — Договор? — А то! — решительно кивнул он. После полученного ответа, брюнет молниеносно обхватил его шею локтем, наклонил голову вниз и с лёгкой грубостью начал взъерошивать длинные волосы свободной рукой. — Как же мне не хватало тебя, братан! — Верю, верю! Отпусти! — кряхтел русый, смеясь, в попытках освободиться из своеобразной ловушки, — Ты мне говоришь это уже раз сотый, — запыхавшись, он вывернулся из «смертоносных» объятий и пригладил свои наэлектризованные пряди. — И я не прикалываюсь! Ты даже представить себе не можешь, что было бы, если бы ты не вернулся. — И что было бы? — заинтригованно, спросил Дайске, совершенно не ожидая услышать что-либо серьёзное. — Я бы лишился своего самого лучшего и самого узкоглазого друга, — Марк, довольный собой, весело подмигнул. — А я уж заждался шуток про мою национальность, грёбанный ты расист! — парниша шутливо подкатил глаза и так же закинул руку на плечо товарища. — Всё для тебя, приятель. Оба расхохотались, откидывая голову назад и жмурясь из-за ослепительных лучей, а затем пару минут в тихом удовлетворении, опираясь друг на друга, наблюдали за стремительно проплывающим караваном пушистых облаков. — Кстати, — светлоглазый первый нарушил молчание, — У меня для тебя есть одно очень интересное предложение, от которого ты будешь просто в восторге! Дайске с неподдельным любопытством посмотрел на него: — Продолжай! — Я знаю, что сейчас уже не то время, когда мы можем каждый день собираться нашей большой компанией и вместе где-то тусить. Все уже давно разъехались, обзавелись семьями, работой… Погрязли, короче, в этой взрослой рутине, — Марк устало вздохнул, но через секунду его лицо снова озарила улыбка, — Но так как на носу выходные, есть шанс наверстать упущенное! Оторваться, как в старые добрые деньки старшей школы, помнишь? — Самое лучшее и самое беззаботное время в моей жизни, как такое забудешь, — ностальгически произнес он, — И ты имеешь в виду… — Именно! — перебил его друг, — Я уже давно всё наметил, просто тебе не говорил, чтобы вышло как сюрприз. Через час в аркадной. Встреча выпускников, так сказать. Неофициальная, конечно, но большинство наших будут. Что скажешь?        Азиатик в мгновение заискрился от счастья, а затем неожиданно смялся и опустил опечаленный взгляд на потрескавшийся асфальт. Тёмноволосый опешил от такой странной реакции и обеспокоено нахмурился: — Не уверен стоит ли идти? Слушай, если тебе плохо, то не тащи себя никуда насильно, иди домой и отдыхай. Хочешь, я тебе такси закажу? — Да не, не в этом дело, — русый понуро покачал головой, — Я очень хочу встретиться с остальными, мы же и так за всё время толком не виделись. Просто… Брюнет притих, стараясь выявить причину его нерешительности. — Тут же недалеко кладбище. Ещё с утра об этом думал: раз уж буду рядом, хочу зайти и кое-кого проведать. Его взволнованный товарищ быстро расслабился: — Так это вообще без проблем! Не парься и иди куда тебе нужно. Я просто предупрежу остальных, что ты подойдёшь чуть позже, так что можешь не торопиться. Мы на ногах всю ночь, ты же нас знаешь, — он приободряюще похлопал светловолосого по спине. — Ух, спасибо большое, чувак! Прям от сердца отлегло, — паренёк облегчённо выдохнул и протянул ему свою ладонь, — Ты лучший! — Ага, — Марк рассмеялся и твёрдо пожал ему руку, — Лучший друг для лучшего космонавта. До встречи в аркадной, тогда! — До встречи! — Дайске развернулся, махнул на прощание приятелю и устремился в сторону самого большого кладбища в городе. Мысли о предстоящей встрече с друзьями грели его не меньше, чем большое Солнце, медленно опускающееся к горизонту.

***

Под ногами звонко шелестели листья, шуршала почва, хрустели мелкие камешки. Слабые ветреные потоки медленно покачивали тонкостволые деревья, а небо постепенно окрашивалось в цветастые огненно-розовые тона заката. Он быстро шагал вдоль протоптанной тропинки, наслаждаясь этим тихим, завораживающим вечером и ароматом только что купленных цветов. Мимо мелькали надгробные плиты: некоторые утопали в густой зелени, другие – одиноко стояли под увядающими кустами. В детстве Дайске ужасно боялся кладбищ, избегал их любым путём, обходя за километр. Сейчас же… Сейчас это место казалось ему по-своему романтичным. Наверное, благодаря тёплой погоде, спокойствию и, конечно же, цели посещения. Вскоре он заметил его – маленький, но поразительно красивый новый склеп. Выстроенный из белого мрамора, он сиял в лучах заходящего Солнца, настолько, что казалось, будто его поверхность излучает перламутровый блеск. Свет, пробиваясь сквозь ажурную листву, играл на гладких стенах, создавая причудливые узоры. «Похоже это оно» Он приблизился к сооружению и заметил неподалёку стоящего мужчину пожилого возраста, что упорно пытался раскурить сигарету, параллельно бормоча себе под нос:        — Ну наконец-то отстроили. — Это точно! — русый приветливо улыбнулся, подошёл и остановился рядом. Старичок, не оборачиваясь к новоприбывшему, продолжил говорить, глядя на склеп с нескрываемым удовлетворением: — Долго дело шло. Сплошной геморрой. Туда-сюда, продвижения ноль. Сначала проекты не подходили, потом материал не тот поставляли, а затем ещё с бригадой не договоришься. Но вот, слава богу, достроили. Красота, да и только! Паренёк удивлённо мигнул глазами и посмотрел на него: — Ого! А вы участвовали в строительстве? — Не, видел со стороны. Просто часто сюда хожу, навещаю свою любимую доченьку, — он махнул рукой в сторону ближайшей могилки, скромной с виду.        Дайске прочитал надпись:

Лили Адамс

2352 - 2363

«Всего одиннадцать лет…», — пронеслось у него в мыслях и тут же мозг пронзила острая боль. Воздух словно сгустился. Он прижал два пальца к виску, круговыми движениями помассировал его, нахмурил брови и напряжённо выдохнул. — Соболезную вашей утрате… — прошептал он, когда головокружение немного отпустило. — Спасибо, — мужчина стряхнул пепел с сигареты и, наконец, повернулся лицом к парню. Его взгляд был поразительно спокоен, — Ну а вы к кому пришли, молодой человек? Младший смущённо переступил с ноги на ногу. — Я это… Внезапно старик удивлённо распахнул глаза и воскликнул: — О, постой! Так ты этот… — защёлкал он грубыми пальцами, пытаясь припомнить, — Дайске! Дайске Хуарес! Единственный выживший с экипажа «Тулпар», — он довольно вскинул голову, — Я смотрел интервью с тобой. Очень занимательная вещь. — Спасибо, наверное… — светловолосый неловко улыбнулся, сомневаясь стоит ли ему вообще чувствовать благодарность за это. Мужичок взглянул на цветы в руках юноши, затем на склеп, и снова на него: — А-а-а, пришёл проведать товарищей по несчастью, значит, — догадливо протянул он. — Вроде того, — кивнул Дайске. — Тогда не смею тебя больше задерживать, — старик бросил окурок в урну и направился в сторону выхода, — Удачи и крепкого здоровья, молодой человек. — Вам того же! Крикнул ему вдогонку парень, после чего подошёл вплотную к стене склепа, внимательно рассматривая белый мрамор. Камень был настолько чистым, словно выточен из льда. Тонкие, изящные линии резьбы, идеально гладкая поверхность оказалась прохладной на ощупь, он почти чувствовал холодную твердь космоса, какой она была на корабле. Небольшая терракотовая плитка, выложенная в форме звезды - не просто украшение, а символом надежды, памяти о погибших. Он завернул за угол. Возле входа, облокотившись о стену и скрестив руки на груди, стояла знакомая фигура. Эшер. Его обычно идеально уложенные тёмно-каштановые волосы сейчас небрежно спадали на лоб, обрамляя сероватого оттенка лицо. Чёрная, облегающая водолазка подчёркивала его худобу. Глаза были закрыты, длинные ресницы отбрасывали лёгкую тень на щёки, что добавляло его образу большей резкости. Тихое, едва слышное сопение доносилось из-под подбородка, утонувшего в высоком воротнике. Русый хитро прищурился, уголки губ дрогнули в игривой улыбке. Он бесшумно подкрался и, сдерживая смешок, резко схватил парня за плечи: — Бу! Шатен дёрнулся от испуга и едва не рухнул вперёд, но вовремя успел ухватиться за поверхность. Он выгнулся, ошарашенно моргая, пока его взгляд не сфокусировался на человеке перед ним: — Дайске! Чел, не делай так больше, я чуть не откинулся, — он машинально сжал рукой ткань водолазки, торопливо переводя дух. — Прости, прости! Не смог удержаться, — парниша звонко хихикнул, в его глазах сияло озорство, — Ты чего на кладбище спишь? Дома совсем покоя не дают? — Ага, не то слово, — Эш потянулся, с хрустом разминая затёкшую спину, и, поудобнее прислонившись к стене, добавил, — Ты же знаешь мою шумную семейку. — Давно здесь? — длинноволосый тоже облокотился о склеп, скрестив ноги. — С утра, — в подтверждение своим словам, он протяжно зевнул, прикрывая рот локтем, — Мама с девочками уже уехали, а я решил ещё побыть с братом, ну и насладиться тишиной заодно. Тут на открытии столько народу было. Толкучка жёсткая. Мне кажется, у нас в городе даже столько людей нет. Дайске усмехнулся, разглядывая погребальные венки и горы цветов, словно яркие пятна на фоне бело камня. — А я даже рад, что инцидент с Тулпаром привлёк внимание обычных людей. Есть в этом нечто воодушевляющее… Он посмотрел на гранитную табличку, которая гласила:       

Посмертная память и почёт безвестии пропавшим космическим героям грузового судна «Тулпар»:

Грант Кёрли

Анна Дюваль

Джеймс Рибер

Свонси Гилсон

И ниже шрифтом поменьше:

«Через тернии к звёздам»

— По крайней мере, ближайшие несколько лет о них точно будут помнить. — Это да. А… Что «Пони Экспресс»? — «Мы отказываемся давать какие-либо комментарии на этот счёт. Вся документация, касающаяся деятельности компании, включая информацию о грузовом судне «Тулпар», находится в распоряжении ликвидационной комиссии и в настоящее время не подлежит разглашению в соответствии с действующим законодательством. Мы глубоко сожалеем о случившемся и выражаем искренние соболезнования семьям погибших» – монотонно процитировал Дайске, удручённо качая головой. — Вот же суки… — мрачно отозвался об услышанном парень, потупив взгляд, — Мне очень жаль тебя, чувак. — Я в порядке, — через силу улыбнувшись, ответил русый. Оба притихли на время, в молчании наблюдая за тем, как Солнце медленно опускается за горизонт, окрашивая небосвод в яркие, огненные цвета. Воздух наполнился ароматом сырой земли и флоры. — Слушай. Я давно ещё у тебя хотел спросить, но думал, что это может будет как-то бестактно или неуместно… — неуверенно прервал затишье светловолосый, робко поправляя лепестки цветам. Эш удивлённо вскинул свои густые брови, а затем отвернулся, смутившись. — Ну… Спрашивай. Я постараюсь ответить, что бы там ни было. — Так вот… — Дайске втянул в себя побольше кислорода и быстро выпалил, — Каким он был? — Джим? — Да. Каким ты его запомнил? Если что, прости. Может ты сейчас не хочешь думать об этом. — Да нет, почему же, — тёмноволосый опустил взгляд и, беспокойно рыхля почву кончиком ботинка, задумался, — Сложно ответить как-то однозначно, потому что я мало о нём знал, по правде. Мама говорила, что он рано ушёл из семьи и всегда был очень проблемным. Даже пыталась запретить мне с ним общаться. Типо плохое влияние, все дела… — он вздохнул, вновь поднимая глаза к последним угасающим проблескам заката, — Но я лично его злым никогда не видел. По мне, он скорее пассивный, чем агрессивный. Хоть мы с ним очень редко встречались, иногда он приезжал, вывозил меня куда-то погулять, в парк или в центр. Я не уверен было ли ему интересно со мной, но вместе мы, казалось, неплохо проводили время. О себе он почти ничего не рассказывал, чаще задавал вопросы мне, о моих успехах в жизни, — изо рта вызвался тихий смешок, — Командовать любил, это да! Бывает, дашь ему повод, так он начнёт без конца указы отдавать, как капитан. Но я его не осуждаю. Всё-таки он старше и всегда старался помочь мне советами и наставлениями, — на пару минут он замолчал, глубоко задумавшись, а затем скромно заключил вывод, — В общем, не знаю как во всём остальном, но Джим был хорошим страшим братом, как минимум. Может даже он в какой-то степени смог заменить мне отца, которого я никогда не знал. — Вот как… — А ты для чего хотел узнать? — он с любопытством и в ожидании посмотрел на Дайске. — Мне… Просто… В памяти резко мелькнули воспоминания: грохочущие выстрелы, окровавленный топор, удар, искаженное болью лицо Джимми, дикая паника и ужас. Он сдержал чуть было не вырвавшийся болезненный стон, смягчил взгляд, стараясь придать ему обыденность, и положил руку на плечо парня: — Мне просто было интересно. — Понятно, — шатен засмотрелся на темнеющее небо, где едва-едва различимые искорки далёких звезд казались бриллиантовой пылью, затем провел рукой по глазам, стирая усталость, и, немного покачнувшись, оторвался от стены, — Ладно, я пойду уже домой. Уверен, что ты хочешь побыть внутри на едине со своими мыслями. К тому же мне ещё за мелкими бестиями приглядывать. Русый рассмеялся. Это прозвище, которое Эш использовал для своих младших сестер, было одновременно грубоватым и нежно-забавным. - Да ладно тебе, они всего лишь дети. - Ага, только моему слуху от этого факта не легче, - он раздражённо почесал у себя в ухе, - Такое количество децибелов ни один нормальный человек выдержать не в состоянии. - Удачи тебе с этим. - Спасибо. Надеюсь, ещё как-нибудь пересечёмся. - Обязательно! Тёмноволосый надел наушники, настроив нужную громкость, и, слегка прихрамывая, зашагал к выходу из кладбища, постепенно сливаясь с сумерками. Проводив того взглядом, Дайске выпрямился, сбросив с плеч невидимый груз, решительно направился к входу в склеп и, глубоко вдохнув прохладный вечерний воздух, уверенно переступил порог.        Внутри царила полумгла, окутанная густым запахом свежих цветов и тающего воска. Венки, роскошные букеты, ленты с вышитыми скорбными надписями, плюшевые игрушки, аккуратно сложенные конверты и мягкий жёлтый свет уличных фонарей, проникающий сквозь узкие витражи, — всё это создавало таинственную, почти сакральную атмосферу. Большинство свечей уже догорело, оставив после себя лишь тонкие, едва видимые струйки дыма, плавно вихляющие в воздухе, как призрачные нити. Дайске медленно пробрался вперёд, стараясь не задеть ни одного хрупкого бутона. Склеп был узким, длинным, с низким сводчатым потолком, который придавал пространству ощущение замкнутости и интимности. Его ноги остановились перед первым кенотафом. Это была простая, но элегантная каменная плита с тонкой и рельефной гравировкой космического корабля. — Здравствуйте, капитан, — тихо произнес он. С фотографии под тонким стеклом на него смотрел кудрявый блондин с яркими, выразительными голубыми глазами и улыбкой, в которой скрывалась лёгкая усталость. — Мне очень жаль за то, что с вами случилось. Это… Это просто ужасно. Вы не заслужили такого конца и… Я хотел бы поблагодарить вас за то, что несмотря на мой… э… непрофессионализм, вы радушно приняли меня и помогли освоиться, — он сглотнул подступивший к горлу ком и попытался приободриться, — Вы были лучшим капитаном из всех, кого я знал! Аккуратно расчистив место, он положил букет белоснежных лилий возле рамки. Следующий кенотаф был украшен с особой заботой и вниманием. Грубый камень хранил портрет девушки с гладкой, бледной кожей и чёрными взлохмаченными волосами. Её глаза, устремлённые куда-то вдаль, излучали грустную задумчивость. — Аня… Мне так жаль. Если бы я только действовал быстрее и решительней, может быть всё сложилось… — в отчаянии он опустил голову и закрыл лицо руками, чувствуя, как к уголкам глаз подступают слёзы. Он сделал паузу, глубоко вздохнув, чтобы справиться с нахлынувшими эмоциями, — Помнишь я как-то обещал, что, когда мы вернёмся на Землю, я подарю тебе букет твоих самых любимых цветов? — голос слегка дрогнул, — Не думал, конечно, что всё будет так… Но я своё слово держу. Парень бережно положил рядом букет крупных, бархатистых фиолетовых ирисов. Их насыщенный, глубокий цвет и изысканный вид резко контрастировали с тёмной гранитной поверхностью. Сделав шаг в сторону, он перевел взгляд на следующую фотографию и замер. Мужчина с холодным взглядом светло-карих глаз. Тёмные, тусклые волосы, выразительные круги под глазами и небрежная щетина придавали его образу грубости, но с виду он был скорее очень измотанным и отрешённым. Дайске напряжённо сглотнул, чувствуя прилив тревоги: — Я… не знаю… — прошептал он, нервно сжав ткань своих брюк, — Мне очень хочется верить, что у тебя были причины поступать так, как ты поступил. И… что на самом деле ты хороший. Такой же хороший, как мне казалось по началу. Дрожащими руками Дайске положил у памятника белые лилии и облегчённо выдохнув, подошёл к последнему мемориалу. Всё внутреннее напряжение мгновенно растворилось, как только он увидел долгожданные, такие дорогие сердцу черты лица: пухлые щёки, глубокие морщины на лбу, недовольно поджатые губы и строгий взгляд серых глаз. — Здрасте, шеф, — уголки его губ поднялись сами по себе, — Я так рад вас видеть. Может мы и не были долго знакомы, но вы многое для меня сделали. Спасение моей жизни в том числе, — он положил букет лилий на крышку кенотафа и присел на корточки, — Думаю вы о-о-очень соскучились по моему «бестолковому трёпу», так что слушайте! Из последних новостей: я уволился с завода. Пришёл к выводу, что не моё это - механиком быть. Лучше оставлю подобную деликатную работу таким же рукастым и умелым профессионалам как вы. Да и несмотря на всё то, чему вы меня успели научить, я до сих пор много где лажаю, если честно, — он усмехнулся и стыдливо потёр затылок, — Случай был один раз: кабели неправильно соединил. Так там во всём здании чуть не коротнуло. Вы, если бы это увидели, такой бы нагоняй мне устроили! — юноша засмеялся, а затем притих и довольно прищурился, рассматривая фотографию, — А я был бы и не против… Мне очень вас не хватает, шеф. Знаю, что вы бы хотели, чтобы я забыл обо всём случившемся, в том числе и о вас, но… Просто не могу позволить себе этого и я… — Гав! Дайске вздрогнул, резко обернулся и озадачено уставился на источник звука. На входе стоял, тяжело пыхтя, большой лохматый силуэт, который, при обнаружении, в ту же секунду бросился к парню и повалил его, прижав лапами к полу. — Джексон! — радостно закричал светловолосый, заливаясь смехом и пытаясь увернуться от влажных, восторженных «поцелуев» собачьего языка, — Кто самый замечательный, самый умный, самый быстрый, самый красивый и самый хороший пёс? Ты-ы-ы! Конечно, ты-ы-ы! — сюсюкал он, взъерошивая густую шерсть на шее у животного. Джексон, счастливый от внимания, вилял хвостом, словно пропеллером, и продолжал с энтузиазмом облизывать друга. Неспеша переступая через порог, в помещение шагнула пухленькая женщина среднего возраста. Длинные, вьющиеся пряди пшеничного цвета, выбившиеся из аккуратной дульки, обрамляли её личико и забавно прикрывали очки. Зелёные глаза весело сверкали, подчёркивая сеточку морщин вокруг них, а яркий румянец придавал очаровательный, здоровый вид: — Как только он чует твой запах, сразу несётся вперёд сломя голову, позабыв обо всём остальном, — рассмеялась она, глядя на потрёпанного, но счастливого паренька, с трудом выбравшегося из-под собачьих объятий. — Здравствуйте, миссис Гилсон! — Дайске торопливо вскочил на ноги, отряхнулся и подошёл вплотную к женщине, подставляя ей свой локоть, – Давайте помогу вам присесть. — Ты как всегда очень галантен, дорогой, — она нежно взяла его за руку, и они вместе сели на маленькую низкую скамейку напротив памятника Свонси, предварительно расчистив её от цветочных корзин. Джексон, быстро проскочив и обнюхав всё вокруг, умастился у них в ногах. — Не ожидал кого-то увидеть здесь так поздно. Что вас сюда привело? — поинтересовался он. — То же, что и тебя. Увидела в новостях, что сегодня торжественное открытие мемориала памяти экипажа «Тулпар». Решила навестить мужа и заодно прогуляться с Джексоном. Словно подтверждая слова хозяйки, пёс тяфкнул и довольно вывалил наружу язык, отбивая быстрый ритм своим пушистым хвостом. — Ну раз мы встретились, рассказывайте, что у вас нового! — У меня всё потихоньку, милый. Работа, дом, привычные хлопоты, что тут говорить. Из нас двоих только у тебя жизнь бьёт ключом, так что ты лучше мне чего-нибудь расскажи, — она ласково прикоснулась к его лицу, заправив за ухо выбившийся локон, — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно! — бодро ответил Дайске, — Только голова иногда болит, но к этому я уже привык. Был недавно на обследовании. Говорят, что по состоянию всё стабильно. Пью таблетки, которые прописали. Не сказал бы, что помогает, но я с врачами не привередничаю. — Правильно. Лучше слушай тех, кто знает, — миссис Гилсон поправила воротник его рубашки и стряхнула собачью шерсть, — А как родители? — Родители всё никак не могут смириться с тем, что я от них съезжаю. Ей-богу, мама такой скандал закатила, как будто я на другой планете жить буду, а не в соседнем районе! — парень закатил глаза и устало вздохнул, — Еле-еле смог уломать их на компромисс: будут приезжать ко мне каждые выходные. И им спокойно, и мне в радость. — Ты точно уверен, что готов жить один? Дорогой, тебе ведь всего лишь двадцать лет, ты ещё так молод, — женщина обеспокоенно покачала головой. — Мне двадцать один, миссис, — вежливо поправил он, — А если считать время, проведённое в криосне, то вообще все двадцать пять. Так что в этой жизни я готов ко всему! — Я могу понять твою маму. Для родителей дети всегда остаются детьми. И не важно десять им, двадцать или сорок. Тем более после того, что произошло… — она тоскливо перевела взгляд в сторону, а затем с трепетом посмотрела в его глаза, — Мы все сейчас так сильно за тебя переживаем, милый. Ты такой добрый, вежливый, энергичный и жизнерадостный юноша. — Я не только добрый, вежливый, энергичный и жизнерадостный, но и очень самостоятельный и ответственный! Ну правда, не стоит вам так сильно за меня беспокоиться. Он взял её ладони в свои и слегка сжал, передавая тепло и уверенность. Миссис Гилсон умиротворённо улыбнулась в ответ, морщинки возле её изумрудных глаз стали глубже: — Есть ещё новости? Я вижу, что ты чем-то очень взбудоражен, — спросила она, внимательно глядя на Дайске. Тот немного растерялся, затем отвернулся и прикусил нижнюю губу: — Да… Есть кое-что, — он неуверенно помялся, прежде чем продолжить, — Я недавно документы подал в институт. На актёрское. — Так это же просто замечательно! Твои родители, наверное, были в восторге, когда узнали, - воодушевлённо подхватила женщина, но оступилась, когда не увидела обратной радости на лице парня. — Я им ещё не говорил. — Есть причины переживать? — взволнованно, уточнила она. — Да, наверное… Просто, ну… — он нагнулся и докрасна растёр шею, собираясь с мыслями, — Просто думаю о том дне, когда я первый раз собирался поступать в институт. Я изначально хотел отучиться на актёра, потому что мне это было интересно. Но родители посчитали, что это глупо и настояли на своём варианте. Это был первый раз за всю жизнь, когда мы с ними поссорились. Я тогда очень испугался и подумал, что если не приму их решение, то они могут разлюбить меня… — И ты поступил туда, куда они хотели? — Да. Просто, чтобы больше не ругаться. Но, когда началась учёба, я сразу пожалел. — Тебе не нравилось? — Не то слово! — он горько усмехнулся, — Да я постоянно чувствовал себя чужим и каким-то неправильным. Словно мне там вообще места не было. По началу я как-то ещё пытался учиться, чтобы не расстраивать маму и папу, но очень быстро сдался и забил, из-за чего меня и исключили. — И как ты себя чувствовал? — она сочувственно погладила его по спине. — Я был просто счастлив навсегда покинуть это место! А вот родители, когда узнали… Ужасно разочаровались во мне. Папа сказал: «Раз не смог отучиться, то иди ищи себе работу. Не всю же жизнь ты будешь клоуничать и сидеть у нас на шее», — изо рта вырвался тяжёлый вздох, — Поэтому я ещё ничего не говорил. Боюсь снова их обидеть, но… — он повернулся к фотографии наставника, словно общаясь с его безмолвным портретом, - Мне так надоело, что всю жизнь, все решения принимают за меня. А я сам хочу делать выбор. Пусть он не всегда будет самым верным, но ведь в этом и смысл – учиться на ошибках! Шеф так всегда говорил… Джексон, чувствуя настроение парня, тихо проскулил и лизнул его в щиколотку, за что получил приятные почёсывания за ухом. В склепе воцарилась тишина, нарушаемая лишь потрескиванием последних догорающих свечей. За окном сгущалась тьма, длинные тени скользили по стенам, окутывая всё вокруг таинственным полумраком. Дайске поднялся и посмотрел на миссис Гилсон. Она взяла его лицо в руки, притянула ближе к себе и нежно погладила большими пальцами: — Никогда не бойся делать выбор в свою пользу, дорогой. И твои родители, если они действительно любят, рано или поздно примут твоё решение и никогда не отвернутся от тебя. Он положил свою ладонь поверх руки женщины и сердечно улыбнулся. Затем снова перевёл взгляд на памятник Свонси, освещённый тёплым светом, и на цветы, которые, казалось, впитывали в себя память о тех, кто навсегда остался в холодной, бездушной пустоте космоса. Умиротворение медленно разлилось по его душе, смывая остатки тревоги, но неожиданно в голове возник вопрос: — А где же Филлип и Джей? Разве они не собирались прийти тоже? — Собирались, но времени у них пока нет, все в своих заботах. Фил до сих пор не вернулся с Мексики, а Джей помогает Наде в роддоме. Пообещали, что приедут на следующей неделе. — Вы, наверное, так рады, что у вас скоро будут внуки! — парниша мечтательно прищурился. От одной мысли он весь светился, предвкушая с миссис Гилсон это знаменательное событие. — Бесконечно рада, милый! Жаль только, что старина Свонсон не застанет этого, — Она печально вздохнула. Внезапно на Дайске нахлынула волна невыносимой горечи. Он сжал кулаки, ощущая, как внутри всё вскипает. Ему стало невыносимо стыдно и больно от осознания, что его наставник и друг не сможет присутствовать в столь значимый момент жизни его семьи. — Миссис Гилсон, мне так… — начал было он, но его мягко перебили. — Дайске, ты уже извинялся. — Да… — понимающе кивнул парень, борясь с желанием зарыдать. — Много раз, — мотая головой, продолжала она. — Да, знаю… Н-но… Я просто до сих пор, не могу избавится от чувства, что в том, что шеф не вернулся домой есть доля моей вины. Возможно, будь всё по-другому я бы смог... Миссис Гилсон притянула его к себе, обнимая: — Дорогой, в этом нет твоей вины. И что случилось, то случилось, — прошептала она, поглаживая его волосы, — Уверена, если бы он узнал, что ты вернулся, то был бы очень счастлив. Юноша прижался ближе, чувствуя, как её тепло согревает всё изнутри. Он крепко обнял женщину в ответ, и по его щекам покатились слёзы – слёзы облегчения, благодарности и светлой печали. В её руках он был под защитой, словно маленький ребёнок, нашедший утешение у матери. — Спасибо, миссис Гилсон. Они сидели так ещё долго, в тишине и покое, пока свечи спокойно мерцали, а причудливые тени на стенах всё сильнее вытягивались до самого потолка. Под ногами слышалось хрипловатое сопение старого пса. Вдруг женщина встрепенулась, словно о чём-то вспомнив: — Ох, чуть не забыла. У меня же есть кое-что для тебя! Она потянулась к карману своего свитера и достала оттуда маленький, аккуратно сложенный платочек. — Я заметила, что ты большой любитель бижутерии. Думаю, тебе понравится вот это. Развернув его, миссис Гилсон протянула парню массивное кольцо из тёмного, слегка потёртого временем металла. Поверхность украшения была покрыта замысловатыми, извилистыми узорами, которые словно переплетались в единый затейливый орнамент. Она взяла кисть Дайске и бережно надела кольцо на его большой палец. Он умилённо улыбнулся, любуясь необычным украшением и ощущая кожей исходящую от него прохладу. — Оно принадлежало ему. Что-то вроде семейной реликвии, которая приносит удачу. Он получил это кольцо ещё в детстве от отца, а потом, когда мы поженились, отдал мне, ну а я передаю его тебе. После услышанного, эйфория сразу спала, сменившись неловкостью и беспокойством. Парень запаниковал и торопливо потянулся, чтобы снять аксессуар: — Миссис Гилсон, извините, но… но… Это слишком ценный подарок, я не могу его… Она остановила, взяв его руки в свои: — Он бы этого хотел, — её голос звучал твёрдо и уверенно. У парня замерло сердце. — Я это знаю, — повторила женщина, крепко сжимая его ладонь с кольцом, — Дайске, ты стал лучшем другом нашей семьи… Даже больше. Ты стал для нас третьим любимым сыном. — А вы для меня вторыми родителями! — с диким воодушевлением чуть ли не прокричал Дайске, не совладав с резким всплеском эмоций. — Ну если судить по возрасту, то я тебе больше в бабушки гожусь, — скромно хихикнула женщина. — Почему же? По-моему, для своих лет вы выглядите просто потрясающе! — с улыбкой возразил он. Миссис Гилсон расхохоталась, смахивая с уголков глаз слёзы радости. Затем, переведя дух, она запустила пальцы в русые волосы, притянула, располагая его голову у себя на плече, и тихо прошептала в ухо: — Свонси бы тобой ужасно гордился. Я не сомневаюсь. Парень благодарно улыбнулся, обнял женщину и зарылся носом в плотную, мягкую ткань её свитера, вдыхая лёгкий, ненавязчивый аромат духов. Внезапно что-то завибрировало в заднем кармане брюк. Нехотя он отстранился от миссис Гилсон, достал телефон и посмотрел на экран:

11 пропущенных

+63 сообщения

— Блин, меня же друзья ждут! Совсем забылся, — он резво подскочил с места, всполошив уже успевшего провалиться в сон Джексона, — Вас проводить, миссис Гилсон? — Иди, дорогой. Я ещё немного побуду тут с мужем, — ответила она, не отрывая задумчивого взгляда от фотографии. Дайске подошёл ко входу и уже собирался уйти, но притормозил, встав на месте. — Миссис Гилсон, послушайте, я это… Ну… — он смущённо почесал затылок, переминаясь с ноги на ногу, — Можно я как-нибудь зайду к вам на днях? Мы можем попить вместе чай и поговорить. Я куплю торт. Или может у вас сломалось чего? Давайте починю! Или… Или могу Джексона выгулять, а вы дома посидите отдохнёте! Женщина рассмеялась, польщённая его энтузиазмом: — Конечно, дорогой! Заходи, когда хочешь, я буду всегда тебе рада, — её лицо озарила тёплая, полная заботы улыбка. — Спасибо большое, миссис Гилсон! — не скрывая своего счастья, он ответил ей тем же, — Тогда скоро увидимся! — Увидимся, милый! Повеселись там как следует. Дайске уверенно шагнул за порог склепа. На улице царила лунная ночь – волшебная и чарующая. Яркий свет земного спутника затмевал даже самые мощные уличные фонари, а миллионы звёзд, моргая, собирались на чёрном бархате неба в причудливые узоры созвездий. Сердце билось в предвкушении. Ему хотелось крикнуть от переизбытка чувств, но он взял себя в руки, глубоко вдохнул и направился вперёд. Космические тела, словно молчаливые свидетели, наблюдали за ним свысока, пророча будущее, полное надежд и возможностей.