Союз тирана и убийцы

      Горташ не оставлял попыток выведать реальное местоположение Храма Баала. Это, как он уже успел понять, была задача не из легких, но так уж сложилось, что трудности закаляли его характер, а неудачи лишь сильнее распаляли интерес.       Энвер не чурался увеличивать живые ресурсы, задействованные в поисках святилища Кровавого Бога. В ход шли следопыты, наемники, скрытные дроу, умеющие отлично выживать в условиях подземелья, но результата это не давало: кто-то из них не сплавлялся с заданием и приползал обратно с повинно склоненной головой, а кто-то быстро и чисто пропадал без вести.       Горташ также подкупал тех, кто мог что-то знать, но получаемые данные были слишком образными и разрозненными. Они не давали никакой конкретики, лишь примерно определяли местоположение входа в подземный храм, но координаты были в таком разбросе, что на прочесывание указанной территории — по отстойникам, грязным подземным рекам и руинам старого города — понадобилось бы слишком много времени. Не говоря уже о том, что его действия были бы чересчур очевидны и даже вопиющи в своей дерзости.       Как бы ни обожал его Темный Соблазн, вряд ли бы он оценил подобное вторжение в свои личные границы. И в том числе по этой причине Энвер не задавал ему прямых вопросов. Они продолжали проводить время вместе, но эта тема никогда не всплывала в разговоре… до определенного момента.       То был приятный вечер в не менее приятной компании. Закатное небо полыхало красным, легкий ветерок из приоткрытого окна обдувал горячую кожу… а Горташ ощущал под собой собственный рабочий стол. От каждого его движения под ягодицами шелестели оставленные в беспорядке бумаги: документы, соглашения, прошения… По спине, под легкой домашней рубашкой из черного шелка, плавно шарили сильные руки драконорожденного, пока тот медленно, даже с какой-то ленцой, целовал его губы, прикрыв алые глаза.       Иногда на Темного Соблазна находило что-то такое, и из жестокой машины для убийств он превращался в ищущего ласки партнера. Белый хвост в привычном жесте обнимал ногу Энвера за голень, а сам ящер, удобно устроившись между разведенных бедер сидящего человека, прижимался к нему тесно, но без напора, как бывало обычно. Целовал, нежил, тискал этими своими огромными когтистыми лапищами, распаляя желание, но так и не удовлетворяя его.       В какой-то момент Горташу поднадоели эти милые, но бесполезные тыканья губами, и он отклонился назад, дабы уложиться на поверхность стола целиком. Хотел этим вынудить драконорожденного потянуться следом, чтобы тот накрыл его тело своим и перешел к более решительным действиям… Но в этот миг запястье мужчины легло на свиток, и тот резко выскользнул — слетел со стола, ударившись об пол с глухим деревянным стуком.       Вроде мелочь, но в тишине кабинета, разбавляемой лишь их прерывистым дыханием, звук показался оглушительным, и это на короткий миг сбило весь настрой. Они оба в виду своей деятельности остро реагировали на внезапный шум. Энвер чертыхнулся, а Темный Соблазн замер, распахнув глаза. Но следом догадавшись, в чем проблема, со вздохом потянулся к упавшей вещи. Когда он подобрал ее в руки, Горташ понял, что это оказался последний отчет по делу о поиске Храма Баала. Твою-то мать…       Обычно он убирал все документы по данной теме в нижний ящик стола, прекрасно зная, что любовник от скуки иногда роется в его бумагах, но в этот раз Темный Соблазн нанес ему визит совершенно внезапно, и он не успел подготовиться. А дальше возможности замести следы просто не было: слово за слово, и вот драконорожденный уже усадил его на стол, а все более-менее рациональные мысли покинули голову Энвера, уступив место жгучему вожделению.       Как назло, упавший пергамент размотался в крепкой драконьей руке. Собирая его обратно в плотно свернутую трубку, Темный Соблазн бегло проскользил взглядом по написанному. Тихо хмыкнул, а следом просто отложил свиток в сторону.       Горташ напрягся. Неужели отпрыск Баала сделает вид, что ничего не заметил? Тактичность никогда не была его сильной стороной… Однако когда тот снова прильнул к человеку, стало ясно — он и не собирался притворяться чутким.       — Думаешь, я не в курсе твоей возни по поводу моего храма, милый тиран? — промурлыкал Темный Соблазн, игриво проводя коготками по чужой обнаженной коже с легким нажимом, чтобы не ранить, но оставить красноречивые алые полосы, — я встречаю твоих лазутчиков в Подземном городе чаще, чем крыс. Даже пришлось убить парочку, когда они слишком близко подошли ко входу. Совру, если скажу, что мне это не понравилось…       — Считай их моим небольшим подношением, — не растерявшись, ухмыльнулся Горташ. Он не чувствовал стыда от того, что его тайные мотивы были раскрыты, однако легкий налет досады все равно присутствовал.       Судя по всему, мечта об обнаружении святилища Баала так и оставалась мечтой… Вряд ли Темный Соблазн просто возьмет и пригласит его в свою святыню. Как и любой другой баалист, Избранный ревностно охранял тайны культа от непосвященных. Вся их братия отличались скрытностью и замкнутостью. Впрочем, Энвер прекрасно понимал, что это была вынужденная мера. Когда весь мир против твоего Бога, и все поборники справедливости и света жаждут заполучить твою голову, приходится вырабатывать в себе умение прятаться. Ему ли не знать…       Тем не менее, драконорожденный смог удивить его.       Синий язык игриво прошелся за ухом, щипая кожу морозцем, а следом раздался пленительный низкий шепот, от которого у Горташа по загривку побежали мурашки:       — Ну, раз так, то я принимаю плату… И если уж тебе так невыносимо хочется войти в Храм моего Отца, то лучше сделать это открыто. Я возьму на себя труд и сопровожу тебя туда.       Энвер в шоке уставился на любовника. Он не рассчитывал на столь щедрый и в каком-то смысле даже безрассудный жест. Пусть сейчас они с Темным Соблазном состояли в деловом и даже интимном союзе, представляя своих Богов, тем не менее, это не меняло того факта, что эти самые Боги друг друга не особо жаловали и даже откровенно враждовали.       Одно дело проворачивать свои темные делишки на нейтральной территории, и совсем другое — прийти в самое сердце чужой церкви. Зная о ее месте нахождения, Энвер получал в свои руки возможность при желании обрушить на нее всю мощь Огненных Кулаков. Этим приглашением ему дарили кнопку, нажав на которую он мог целиком стереть культ Баала из Врат Балдура — всех представителей, до самого последнего убийцы. Темный Соблазн доверял ему главный секрет, наверняка прекрасно осознавая, в какую катастрофу это может вылиться, если в один день они с Горташом окажутся по разные стороны баррикад.       …Но разве любовь — не об этом? Разве она не заключается в том, чтобы иметь на руках все козыри для уничтожения кого-то, но все равно не делать этого?       Энвер осторожно уточнил:       — Позволено ли Избранному Бейна входить в Храм Баала? Не хотелось бы обнаружить себя вскрытым на алтаре раньше времени.       — Пока ты со мной, никто даже взглянуть на тебя косо не посмеет, — заверил драконорожденный, бесцеремонно притискивая человека ближе, — ну, а мой Отец… что ж, думаю, я имею право познакомить своего возлюбленного с семьей. Да и если бы он изначально был против нашего союза, то уже наверняка выразил бы это.       Ох… ох. То есть Энвер пойдет знакомиться с папой… со свекром. Думать об этом было до абсурда смешно и настолько же тревожно. Впрочем, он быстро одернул себя от неуместных фантазий о семейных посиделках в стиле анекдотов «тесть знакомится с зятем», что так любили печатать на последней страничке «Балдурского вестника» — даже в мыслях не стоило допускать неуважения к Лорду Убийств, иначе это могло здорово аукнуться.       — Раз ты приглашаешь меня, я просто не имею права отказаться, — промурлыкал Горташ с улыбкой, на что Темный Соблазн несильно боднул его лбом.       — Не делай вид, будто это я тебя упрашивал, — проворчал он, утыкаясь носом куда-то под ухо человека. Тот со смешком положил ладони на чужие щеки, отодвигая драконью голову так, чтобы можно было заглянуть в глаза, поддернутые туманом желания.       — Признаю, я правда благодарен за эту возможность. Не представляю, сколько еще бы моих людей полегло в попытке отыскать ваш храм, — смягчился Энвер, а следом пробежался пальцами под острым подбородком, наблюдая, как ящер довольно сощурился, — а теперь, может, прекратишь лизаться и займешься делом?       — «Лизаться»? — в притворном возмущении охнул даконорожденный. — Я оскорблен, Энвер! Я всего лишь пытался быть нежным.       — И что же заставило тебя думать, что сейчас мне это нужно? — Горташ вскинул брови с хищной усмешкой и, схватив в кулак ткань мантии на груди Темного Соблазна, требовательно дернул того на себя, вынудив припасть ближе и вжаться бедрами между собственных разведенных ног, — кончай с прелюдией, и вставь мне уже наконец.       — Я надеялся, что хоть раз мы поменяемся местами… — в тоне отпрыска Баала будто бы даже проскользнула досада, но он послушно принялся распутывать шнуровку на чужих штанах, избавляя советника Врат Балдура от лишней одежды.       — Однажды — обязательно, но не сегодня, — заверил Энвер, в предвкушении закусывая пухлую губу и окончательно откидываясь на поверхность стола, — дерзай, мой любимый убийца. Заставь меня кричать.       …И как, спрашивается, можно было проигнорировать подобный приказ от самого тирана? У Темного Соблазна просто не было шансов: сердце мгновенно забилось громче, в пасти пересохло, а пальцы чуть-чуть задрожали, развязывая хитроумные узелки. В рогатой голове не осталось мыслей, кроме тех, что требовали принести человеку и самому себе как можно больше удовольствия. Заставить Горташа не просто орать, а умолять со слезами на глазах. Сжигать его в экстазе раз за разом, чтобы он сорвал голос, охрип и измотался до обморока. Причинить пресловутую «маленькую смерть», но не перешагнуть черты, доводя все до смерти реальной…       Драконорожденный полностью отдался страсти. Сдергивая с Энвера штаны, требовательно впился зубами в дружелюбно подставленную шею, пуская немного крови. Партнер и не был против, ощущая, как приятная дрожь волной проходит по телу.       — Вот так… вот так, мой хороший. Не сдерживай себя…

✦ ✧ ✦

      Замерев у металлического люка, запрятанного в одном из самых грязных и нелюдимых переулков города, Горташ ощутил смутное чувство ностальгии. Десятилетия прошли с тех пор как он, будучи мальчишкой, залазил туда — в пахнущие гнилью и дерьмом анналы Врат Балдура.       Городская канализация была отличным местом, если требовалось скрыться от преследователей. Не только потому, что коридоры отстойника петляли, позволяя запутать следы и удрать, но и потому что оппонентам было достаточно втянуть местный воздух ноздрями, чтобы их желание преследовать оборвашку, стащившего что-то с прилавка, мгновенно улетучилось.       Не раз и не два Подземный город спасал Энверу жизнь. Кучи мусора надежно укрывали его от посторонних глаз, а иногда в них даже находилось что-то полезное. Тут он собирал детали для своих механизмов, что-то отыскивал на обмен и продажу. В те времена он походил на маленькую грязную крысу, так что отлично вписывался в местный колорит.       …Но не теперь.       Длинная накидка из блестящей темной ткани ниспадала с плеч, дорогая рубашка с неприлично открытой грудью отлично сидела на теле, а шея была перехвачена резной цепочкой с драгоценным кулоном в виде раскрытой ладони. Штаны с лампасами выгодно подчеркивали стройность его ног, ремень ручной работы с кучей деталей обнимал талию, а изготовленные на заказ кожаные сапоги вызывающе блестели золотыми застежками — таких его отцу было ни в жизнь не сделать! Горташ соврал бы, если бы сказал, что не готовился к этой вылазке… О нет — он приоделся, надушился своим лучшим одеколоном и даже заставил служанку уложить ему волосы.       Первое впечатление — самое важное, и если уж сегодня нога бейнита впервые по доброй воле перешагнет порог Храма Баала, то он должен выглядеть соответствующе. Темный Соблазн на его марафет только слегка недоуменно поинтересовался: «Ты же понимаешь, что мы пойдем по стокам?», на это Горташ утвердительно кивнул, и тогда драконорожденный больше не стал задавать вопросов.       Изначально Энверу предстояло спуститься по лестнице, через узкий проход, отделяющий мир на поверхности от царства мрака и зловония внизу. Темный Соблазн полез в люк первым и Горташ снова ощутил себя так, словно когда-то уже наблюдал рогатую макушку, скрывающуюся во тьме колодца…       — Аккуратно ступай, тут одна жердь проломлена, — глухо предупредил напарник изнутри, пока Энвер нависал сверху, заглядывая вниз. Он все так и сделал — максимально осторожно. Накидка немного мешала движениям — длинный подол путался в ногах при спуске, но все же он справился с задачей, и даже подтащил люк, накрыв ход, чем отсек последний солнечный свет.       Теперь темноту вокруг разгоняли лишь магический огонек на ладони Темного Соблазна да светящиеся клубни, проросшие в перегное и отходах. Их свет еле-еле выдергивал из мрака очертания окружения. Впрочем, тут и не на что было смотреть…       Драконорожденный и человек двинулись прямо, стараясь находить максимально чистый путь. Вернее, Темный Соблазн старался, взяв на себя лидирующую роль. Горташ же запоминал дорогу: цеплялся взглядом за ориентиры, складывая их в собственной голове в полноценную карту. Его сердце громко стучало от восторга и понимания того, что теперь-то он достигнет цели, которая не давала ему спать ночами.       Подумать только… совсем скоро перед ним предстанет Храм Баала, куда даже потенциальным последователям Кровавого Лорда было очень тяжело попасть. Бедняги мало того, что должны были доказать свою веру, выполнив кучу заданий, так потом еще не опозориться на Трибунале Убийств — и только тогда им давали координаты святилища. Все это Горташ успел узнать, пока искал информацию. Одному его лазутчику даже удалось дойти до проверки на трибунале… но после обнадеживающего письма, легшего на стол Избранного Бейна, энтузиаст пропал с концами. Видимо, его все же посчитали недостойным.       Драконорожденный и человек шли довольно долго — мимо изъеденных ржавчиной труб, гор мусора и случайных обитателей: крыс, грязевых монстров и трупов, принадлежавших тем, кого уже никогда не найдут, если вообще ищут… Один раз вдалеке мелькнул бледный силуэт какого-то то ли юноши, то ли очень худого мужчины, и Энвер тут же постучал Темного Соблазна по плечу, кивая на незнакомца, но тот лишь неодобрительно фыркнул.       — Вампиры… слоняются тут иногда в надежде высосать случайно заблудившегося беспризорника.       — Они когда-нибудь нападали на вас? — почему то именно этот вопрос пришел в голову Энвера первым, и он не упустил шанса его задать. Драконорожденный отмахнулся.       — Если и нападали, то потом оказывались на полу храма со свернутыми шеями и колом в груди, а может и не одним. Они не подходят близко к главным вратам, в основном шастают на задворках, так что никому особо не мешают. Может, у них тут где-то логово…       — Во Двореце Зарра, — легко подхватил Горташ, а на красноречивый взгляд любовника прыснул в смешке. — Что? Не говори, что ты не догадался, глядя на эту каменную махину в готическом стиле. Да и хозяин, Касадор Зарр, вроде обычный член Балдурских «сливок», пока не замечаешь странности. Ну, серьезно, что это за вельможа такой, который лишь по ночам может бывать на встречах?       — Больной вампиризмом, видимо, — неохотно подыграл Темный Соблазн, а следом махнул рукой, — к черту кровососов. Нечестивые грязные твари.       С этим Энвер был согласен. Разговор на эту тему они не продолжили, зато побеседовали об ином, пока через несколько десятков минут хождения по мрачным подземным коридорам — со спусками, подъемами и даже вынужденной телепортацией с помощью заклинания — не оказались у плотно закрытых каменных врат, внешне ничем не примечательных.       Высеченные из цельной породы двери запросто можно было бы пройти мимо — они были укромно расположены, и единственный ориентир, что запоминался — это ритуальный круг баалистов, расположенный почти у порога. Он был залит уже спекшейся и почерневшей кровью, а наверху, под сводами пещеры на толстых веревках находились подвешенные за шеи и лодыжки трупы.       На одном из них Горташ сфокусировал взгляд. Это мертвое тело, в отличие от остальных, висело чуть ниже, прямо над кругом, и было изуродовано практически до неузнаваемости — изрезано и испещрено стрелами. Был ли это эльф или человек? Уже нельзя было сказать — лицо превратилось в оплывшее кровавое месиво.       Заметив его озабоченный взгляд, Темный Соблазн пояснил:       — В Храм Баала нельзя войти, не пролив крови. Оно висит тут для этого. Некоторые, правда, брезгуют и предпочитают кропить круг собственной, но мне не нужно ни первое, ни второе.       Следом драконорожденный уверено подошел к магической двери. Глаза у каменного черепа, что находился над ней, загорелись алым огнем. Неизвестный женский голос торжественно поприветствовал отпрыска Баала, а тяжелые створки приветливо раскрылись, приглашая внутрь.       — Держись рядом, — в очередной раз напомнил он Энверу. Тот и не думал ослушаться, следуя за любовником практически шаг в шаг.       Как и следовало ожидать — первыми их встретили трупы, разбросанные на земле. Целые и нет, свежие и уже подгнившие, выпотрошенные и вздувшиеся… Смрад стоял невыносимый, даже сильнее чем в обычной канализации. Но хуже всего то, что тут было грязнее. Каким-то образом Энвер умудрился не испачкать свои парадные одежды, проходя вдоль отвратительно вонявших стоков, но тут стоило только сделать шаг, как непонятная буро-черная липкая субстанция неприятно чвокнула под ногами.       Темный Соблазн обернулся и вдруг совсем бесцеремонно поднял его за шкирку, словно какого-то уличного кота. Воротник тут же врезался Горташу в шею, да и чувствовал он себя невыносимо глупо. Опустив глаза, мужчина увидел, как по грязным холодным камням змейкой ползет тухлая густая кровь — из чего то, на что он случайно наступил.       — Зря ты надел эти свои блестящие сапожки, — вздохнул драконорожденный, — от них в этих условиях ничего не останется.       — Я не боюсь испачкаться, — ответил Энвер, но звучал сдавлено, как и положено слегка придушенному человеку, — опусти меня!       — Да ну, зачем, — усмехнулся Темный Соблазн и одним резким движением дернул его еще выше, усадив на свое плечо. Он был сильным, они оба это знали, но Горташу до сих пор было немного не по себе от того, что его — взрослого и крепкого мужчину, этот белый ящер мог крутить и вертеть в своих руках, словно игрушку, — дам тебе проехаться на мне немного. Тогда есть вероятность, что ты доберешься до святилища в более-менее опрятном виде, как и положено всем служителям Бейна.       Энвер чуть покачнулся, когда Темный Соблазн пошел вперед, и удобнее схватился за его плечи, ощущая, как тот придерживает его рукой за бедра, сдавливая чересчур сильно. Это было не очень удобно, но Горташ и не думал отказываться. Войти в Храм Бога убийств, седлая его любимого сына, словно вьючную скотину? Дерзость, достойная легенд! Наверняка, даже владыка Бейн одобрил бы подобный контроль…       Впрочем, вся спесь испарилась, как только они оказались на заставленном баррикадами мосту, что раскинулся над голодной черной бездной. Он вел прямиком к высеченным в скале ступеням Храма Баала, а лик самого Бога, расположившийся над главными вратами, взирал на них сверху — глазницы были пусты, но все равно по спине Энвера пробегали крупные мурашки от ощущения того, что за ним наблюдал кто-то очень могущественный и древний. Кто-то, кто не был счастлив, от его присутствия здесь…       Ему вмиг стало некомфортно, и Темный Соблазн, словно почувствовав это, опустил партнера на землю. Дальше уже Горташ шел своими ногами. Те ощущались ватными от долгого сидения на чужих плечах… а может и от того, что он слишком сильно нервничал. Последние метры, что отделяли бейнита от святилища Кровавого Лорда, были самыми тяжелыми… и все же, преодолев их, Энвер наконец-то вошел в храм.       Внутри не то, что пахло кровью… она тут стояла туманом. Насыщенное металлическое марево закладывало ноздри и глотку. Где-то на фоне слышались крики. В зазорах между каменными напольными плитами стояла непросыхающая алая жижа, в которой смешалось все, что только можно было найти в живом теле…       Появившийся на пороге отпрыск Баала и его вычурно разодетый гость мгновенно привлекли внимание находящихся внутри верующих. Некоторые поглядывали на пришельца с клеймом Бейна настороженно, другие — откровенно враждебно, и было ясно: если бы не защита Темного Соблазна, уже набросились бы и порвали на куски. А так никто не рисковал подходить слишком близко.       Люди, эльфы, дроу, гномы… в пастве были представители всех рас, и каждый благоговейно склонял голову перед белым драконорожденным, прося благословления на дальнейшую охоту. Тот великодушно давал его. Последователи видели в Темном Соблазне искру самого Баала — его чистую плоть и не оскверненную смешением кровь. Истинное божество среди смертных…       Горташ шел за ним как черная тень, стараясь не наступать в бурые лужи и остатки мяса; не слишком глубоко вдыхать тяжелый воздух и не смотреть в глаза кровожадным монстрам, таящимся за каждым углом. Те шептались, говорили что-то, суетились… Однако одного взгляда их Избранного хватало, чтобы голоса затихали.       Внутренняя архитектура храма казалась сложной и простой одновременно. Все помещение состояло из нескольких ярусов, что соединялись между собой лестницами и переходами. За их пределами — алая бездна, которой нет ни конца ни края…       В самом центре огромного зала находилась широкая площадка, на ней располагался главный религиозный атрибут — жертвенный алтарь. К нему, как успел заметить Энвер, так или иначе вели абсолютно все дорожки, лестницы и коридоры… Видимо, рано или поздно каждому прихожанину было положено прийти к нему. А уж в качестве жертвы или палача — вопрос дискуссионный.       Так и они с Темным Соблазном медленно двигались по внешнему кругу, постепенно приближаясь к самому сердцу святилища. По пути тоже было на что посмотреть: горы костей, висящие скелеты, пыточные инструменты на любой вкус… В выбоинах стен покоились каменные жертвенники, на которых лежали совсем недавно освежеванные трупы. Во всей этой адской вакханалии Горташ с удивлением заметил библиотеку, где каждый желающий мог взять книгу и оставить свою. По обложкам он узнал весьма недурную литературу. Ну, надо же…       При всем своем любопытстве, Энвер старался быть максимально осторожным и аккуратным. Тем не менее, этого было недостаточно, чтобы избежать проблем. В какой-то момент его просто сбили с ног — на секунду перед глазами все смазалось, он почувствовал удар о твердый пол, и как некто повалился на него… А когда поднял голову, увидел перед собой… собственное лицо, и на долгий миг потерял дар речи.       Горташ словно смотрелся в зеркало: те же полные недоумения и испуга глаза, та же черная челка, падающая на лоб слегка неровно, даже чертов шрам на подбородке, полученный из-за несчастного случая… Все повторялось! Вот только существо напротив него им, определенно, быть не могло.       — Адова сера, что происходит? — проговорило отражение его же голосом, медленно поднимаясь на ноги. Оно также не спускало с него взляда. Этот вопрос был и на уме Энвера, но почему-то никак не срывался с языка.       Темный Соблазн следил за обоими «Горташами» с напряжением и явным раздражением.       — Прекрати сейчас же, Орин! — строго приказал он. Алый взгляд бегал с одного мужчины на другого, и было очевидно: драконорожденный точно знал, что один из них — подделка, но явно не понимал какой конкретно.       — Орин? — спросил настоящий Горташ, принимая вертикальное положение, а двойник вторил ему с напускным изумлением: — Кто?       Темному Соблазну надоели эти игры. Он помрачнел еще больше, и вдруг резко выдернул из-за пазухи свой острый нож. Замахнулся на человека, находящегося ближе, явно в намерении ранить… Как тот вдруг рассыпался столпом блеклых искр, похожих на шарики пыли. Раздавшийся было смех Энвера быстро перетек в звонкий и девичий. А следом заскрежетал металл — самозванец, преобразившийся в бледную незнакомку, отразил атаку. Это был перевертыш!       — Ты бил наугад? Ты бил наугад, братик?! — безумно хохоча, интересовалась девчонка. — Ты был готов вспороть ему кишки? Хотел пырнуть его в это мягкое теплое брюхо? Да? Да?! Иначе я не вижу ни малейшей причины, по которой шавка Бейна может находиться здесь!       Она отпрянула, когда драконорожденный попытался вывернуть руку и задеть ее лезвием. Оказавшись на безопасном расстоянии, откинула за спину толстую косу светло-русых волос. И наконец-то Горташ получил возможность рассмотреть убийцу получше.       Кожа девушки была странного серо-белого оттенка с постоянно перемещающимися кровавыми разводами. Глаза в обрамлении длинных ресниц — абсолютно белые, точно у слепой, но она определенно не страдала недугом. Черные губы, словно вымазанные в саже или пепле, отлично выделяли белоснежные зубы, делая ее усмешку хищной. На ладно сложенном теле — легкие доспехи карминового цвета, которые толком ничего не прикрывали… Эта Орин явно была из тех женщин, на которых невольно останавливался взгляд.       — Тебе нечем заняться, сестренка? — прорычал сквозь зубы Темный Соблазн, не спеша выпускать из рук оружия. Та не испугалась чужого гнева — дурачилась, перекатываясь с носка на пятку.       — Ты же знаешь правила: мы не можем водить в наш дом всяких подзаборных щенков, — каким-то образом Орин умудрялась жечь драконорожденного испытующим взглядом, даже не имея при этом зрачков, — мы можем вскрывать им животы и копаться в их внутренностях, душить, топить и резать-резать-резать, и слушать, как они визжат! Так, когда же… — она задохнулась на секунду, а следом медленно кивнула на Энвера, — когда же ты вскроешь этого щеночка?       — Он не жертва, — строго отрезал Темный Соблазн. — Это Избранный Бейна, нам нужно обсудить детали нашего союза.       — Оо-ох, так это тот самый, м? — Орин вдруг материализовалась рядом с Горташом и издевательски поклонилась ему, выражая этим жестом скорее презрение, чем почтение. — Приятно наконец-то увидеть того, кто взял моего неразумного братца под уздцы… И немного разочаровывающе. Я думала лордишка будет повыше, помоложе, покрасивее… Что ты вообще нашел в этом уродливом мясе, братец? Оно же так и просится насадиться на лезвия!       С этими словами она сделала выпад. Стремительное движение кинжала в ее руке заставило воздух свистеть, но так и не достигло цели. Орин замахнулась не всерьез — просто дразнила. Если бы хотела убить, то Горташ уже упал бы наземь с разорванной шеей… Но даже понимая это, Темный Соблазн отреагировал остро: яростно дернул Энвера себе за спину. Ощерился на сестру, содрогаясь от злости.       — Ты не навредишь ему. А попытаешься — я тебя удавлю.       — Тогда зачем ты притащил его сюда? — недовольно взвизгнула Орин. — Бейнит в нашем храме! Да будь у вас хоть какая договоренность, это против всех правил! Ты оскорбляешь этой выходкой нашего Отца!       — Закрой рот, пока я тебя не заставил. Если я что-то сделал — значит, так надо.       — Осторожнее, братец, — вкрадчиво отозвалась девчонка, поигрывая в руке лезвием, — ты начинаешь забываться. Это дом Бога Убийств, а не твои личные апартаменты, куда можно водить всякий сброд и впоследствии оставлять его в живых.       — Ты не будешь спорить, — тем же тоном осадил ее драконорожденный. — Неподчинение мне — это неподчинение Отцу. Я — все еще Избранный Баала.       — Посмотрим, надолго ли… — процедила сквозь зубы Орин, но разговор решила не продолжать. Фыркнула и пошла мимо… однако все равно затормозила рядом с гостем, не удержавшись от последнего комментария:       — Знай, что я пристально слежу за тобой, черноручка. Дай мне только повод, и я вспорю твой живот и выну кишки, чтобы обмотать их вокруг твоей шеи.       — Рад знакомству, — не выказывая ни тени страха, кивнул Энвер. Даже улыбнулся располагающе. На самом деле ему доводилось вести разговоры с личностями и похуже. А уж сколько запугивающих речей слышали его уши — не счесть! В этом Орин была не нова. Единственным, что на миг выбило Горташа из колеи, была ее способность менять облик, но и это преимущество уже сыграло.       — У тебя просто очаровательная сестра! Не знаю, почему ты не рассказывал мне о ней раньше, — игриво ткнув любовника в бок, произнес он, когда девчонка исчезла из поля зрения. Искренности в этих словах было ни на грамм, и Темный Соблазн понял это.       — Да… очаровательная заноза в заднице, — проворчал он. — Она вскроет мне череп при первой же возможности и будет считать, что все сделала правильно.       Горташ поддержал его смешком, хотя и не был уверен, что это шутка. На душе стало немного неспокойно, и он мягко извинился, опуская взгляд:       — Прости, я не думал, что мой визит принесет проблемы.       — Никаких проблем! — драконорожденный яростно закачал головой, а следом потащил гостя дальше, вниз по лестнице, к главной святыне. И на сей раз чутко следил за окружением, чтобы больше никакая Орин не вздумала портить им настроение.

✦ ✧ ✦

      — А это кто такие? — поинтересовался Горташ, притормаживая у выбитой в камне арки, за которой на двух жертвенниках лежали два свежих тела — мужчина и женщина, облаченные в светлые свадебные одежды. Он бы не обратил на трупы внимания, если бы не амулеты Баала, надетые на шею каждого из них. Да и убиты они были иначе — одним ровным порезом на шее, что совсем не походило на обычные изуверства со вспоротыми животами и оторванными конечностями.       Темный Соблазн замер рядом с ним. Взглянул на посмертных влюбленных, и сердце его наполнилось нежностью. Он знал этих двоих: вместе, рука об руку, они вершили прекрасные смерти — изощренные, изобретательные, жестокие… Когда их любовь стала такой сильной, что начала невыносимо жечь сердца, они оба пришли к нему на поклон и попросили его — чистокровного отпрыска Баала, благословить их союз и увещевать Отца принять их. Как он мог им отказать?       — Тебе ведь ничего неизвестно о брачном ритуале баалистов?.. — это был не вопрос — утверждение, произнесенное таким мягким тоном, что можно было бы даже предположить, будто драконорожденный слегка смутился. В этом был смысл: насколько прекрасной Темный Соблазн находил эту традицию, настолько же печалился от того, что ему самому не суждено испытать сладости посмертных уз. В конце он останется последним из живых — одним на всем белом свете…       — Нет, — признался Энвер, качнув головой, и осторожно предположил, — вы убиваете своих новобрачных?       — И забрать этим у них такую честь? — усмехнулся Темный Соблазн. — Конечно нет. Заключая союз перед ликом Баала, влюбленные убивают друг друга сами — быстро и чисто, а потом воссоединяются в его владениях и делят на двоих целую вечность. Мы же бережно храним их тела, пока они не начнут гнить, а потом предаем земле.       Горташ не понимал подобного подхода. По его чисто бейнитскому взгляду, подобный ритуал — трата хороших ресурсов. Молодожены на постаменте выглядели юными и крепкими — они могли бы еще не один десяток лет служить Лору Убийств верой и правдой. А если бы произвели потомство, то подарил бы культу новых последователей — впитавших догмы Баала буквально с молоком матери.       — Разве им было обязательно убивать друг друга? — спросил он.       — Так они показывают свою преданность и верность Баалу, готовность служить ему даже после смерти. К тому же, нет ничего приятнее, чем умереть от руки своего возлюбленного, — Темный Соблазн мечтательно вздохнул, — это честь и большая радость. Хотелось бы и мне когда-нибудь испытать подобное…       — И от чьей же руки? — с заговорщицкой улыбкой уточнил Горташ, хитро прищуривая глаза.       — Правда нужно это спрашивать? — в тон ему ответил драконорожденный, — поинтересовался бы лучше, как именно тебе пришлось бы меня убить.       — А вот это я как раз знаю, — покачал головой Энвер, и указал на собственную шею, ровненько на область, где под кожей пульсировала яремная вена, — один быстрый удар кинжалом сюда, в момент, когда ты достигнешь оргазма.       — …И только сделав это, ты бы ощутил, как мой кинжал пронзает твое сердце, — ящер прикрыл горящие глаза на миг, словно погрузился в сладкую грезу… а следом вздохнул с грустью, и окончил, — жаль, нам обоим уготована иная судьба.       Горташ не стал ничего на это отвечать, лишь пожал плечами. На самом деле в его голове уже некоторое время вертелись некоторые крамольные мысли… но он не спешил их высказывать. Пока что было не время и уж точно — совсем не место. Эти думы касались того кровавого будущего, о котором время от времени заикался Темный Соблазн. Ему, как отпрыску Баала, все виделось в красных тонах, однако Энвер не был скован такой категоричностью и позволял себе мыслить шире. Пожалуй, даже шире, чем предполагалось самим Владыкой Бейном.       Но насколько Горташ был дерзок в собственном разуме, настолько осторожен в реальности. И как бы ни подмывало его начать сейчас важный разговор, он приберег его на потом, молча наблюдая, как драконорожденный возносит короткую молитву Отцу за упокой молодых супругов, чьи тела медленно разлагались под сенью кровавого храма.

✦ ✧ ✦

      Они достигли центральной площадки через несколько минут. Тут все ощущалось немного иначе. Если ранее Энверу можно было побыть пусть важным, но незаметным гостем, крадущимся вдоль серых стен, то теперь взгляды всех прихожан неизбежно были обращены к нему. Место, где стоял главный алтарь, являлось священным, и доступ сюда получали лишь избранные баалисты и дети самого Кровавого Лорда. Тут весь храм был как на ладони, а над головой возвышался выполненный в камне лик ужасающего Бога. Было глупо не признать — местная атмосфера давила на плечи, словно тяжкий груз. Горташ был Избранным Бога Тирании, у которого с Баалом отношения, мягко говоря, не сложились… В более суровые годы баалисты резали бейнитов как скот, считая их отличным подношением. Теперь же слуга Бейна уверено ступал по освященному кругу, гордо расправив плечи и слегка вскинув подбородок, и был он здесь по личному приглашению сына Баала. Что за безумные времена…       Горташ окинул взглядом широкий жертвенник — вычищенный практически до блеска. Не было сомнений, что в свое время на этом камне попрощались с жизнями сотни его братьев и сестер по вере. И, как не раз упоминал Темный Соблазн, однажды должен был умереть и он сам.       — Это, должно быть, и есть тот самый алтарь, на котором ты меня убьешь? — вопрос легко сорвался с губ Горташа, как какое-то незначительное замечание относительно маловажных событий. Его лицо не изменилось: на губах была все та же полуулыбка, спокойствие стелилось в глазах. Спина расслаблена, никакой толики страха или неприятия в движениях или мимике.       …И почему-то Темного Соблазна это напугало. Он знал, что придет миг, когда он будет обязан водрузить тело Энвера на залитый кровью камень, что он вознесет над ним лезвие кинжала и, прочитав молитву, погрузит его в мягкую плоть. Вскроет грудь, вырежет сердце, что к тому моменту продолжит трепыхаться на его ладони… Что вопьется в него зубами, разжует и проглотит, навсегда сохраняя в своем чреве.       Это был конец, который он пообещал своему Богу, своему Отцу… Это то, к чему они оба двигались все это время.       …Но до этого момента все размышления об этом казались гипотетическими, далекими и маловероятными. На самом деле он никогда всерьез не задумывался об этом. Но теперь, видя Энвера и алтарь в одном пространстве — совсем рядом, по его спине пронесся табун крупных мурашек, а нутро сковала дрожь вовсе не от предвкушения, а от ужаса.       Он вдруг осознал, что совсем не хотел этого делать. Что всеобщий конец — не то, чего жаждет его сердце. Но так не могло быть! Баал создал его специально, чтобы погрузить мир в бесконечную тьму, и он должен хотеть этого, до дрожи в пальцах желать!.. И Энвер — разве не замечательно было бы пить его кровь? Разве не прекрасно ранить его? Разве нутро Темного Соблазна не сковывает эротическим спазмом от одной лишь фантазии, в которой Горташ разделан, как поросенок на столе мясника?       Драконорожденный чувствовал направленный в спину взгляд неживых алых глаз, так похожих на его собственные. Со стороны лика — вырезанного в скале черепа в обрамлении кровавых всполохов. Баал следил. Баал выкручивал его чувства, извращал их, заставляя уже сейчас поддаваться соблазну, смотреть на Энвера, но видеть в нем лишь мясо для удовлетворения собственных темных порывов.       «Смотри, как он доверяет тебе… — раздавался в голове собственный внутренний голос. — Сам пришел на бойню, и даже не чувствует, что находится в опасности»       «Разговоры о смерти кажутся ему забавными? Покажи ему настоящую забаву — и настоящую смерть»       «Убей его!»       Темный Соблазн сжал кулаки, утихомиривая разбушевавшееся в груди сердце, подавляя опасное желание. Это не он — не его сущность просит о таких страшных вещах. Он не хочет, не может поднять руку на Энвера. Не сейчас, не так!..       Видимо вид драконорожденного был таким диким и болезненным, что человек слегка нахмурился, взглянув на него.       — Эм… все в порядке?       — Да-да, — кивнул Темный Соблазн, а следом мягко развернул любовника, уложив ему руку на плечо… острые когти вжались в чужую плоть против его воли, — пойдем в мои покои, нечего тут больше делать.       Горташ почувствовал этот болезненный укол и прекрасно видел чужое беспокойство, однако позволил увести себя, не задавая лишних вопросов. С каждым мигом, что они отдалялись от ритуального алтаря, морок стихал внутри Темного Соблазна. Вскоре его прикосновение перестало быть насильственным, а белый хвост уже привычно обхватил человека за бедро. Драконорожденный почувствовал сильное облегчение, когда последние деструктивные порывы исчезли, возвращая ясность ума… но также и ужас оттого, что снова воспротивился Отцу. Более того, допустил мысль, что не желает уготованной ему судьбы…       Когда с визитом будет покончено, и он отправит Энвера восвояси, придется долго и мучительно отмаливать грех, стоя на коленях перед взором Баала и покрывая ранами свою плоть. А позже — убивать, убивать и убивать, пока подношение не станет достаточным, чтобы сгладить гнев родителя.

✦ ✧ ✦

      В отличие от остального пространства святилища, покои Избранного были достаточно… прибраны? Энвер не обнаружил тут ничего из ряда вон выходящего. Темный Соблазн не спал на горе собственноручно убитых тел — у него стояла обычная широкая кровать с балдахином. Рядом имелся стеллаж, забитый свитками и книгами. На рабочем столе в беспорядке валялись склянки, какие-то инструменты бумаги и — а вот это уже было ожидаемо — чья-то оторванная рука.       Тут не так сильно воняло подгнившей плотью и забродившей кровью, хотя ниши в полу до краев были наполнены неподвижным красным кармином. Может, дело было в какой-никакой вентиляции — Горташ видел, как солнечный свет падает на половину комнаты откуда-то сверху каменной расщелины. Однако этого было недостаточно, чтобы разогнать удушающий мрак, а потому повсюду горели свечи.       Стоило пройти чуть дальше, избегая наступать в кровавые дорожки и пятна, как из ниоткуда появился приземистый демон в вычурном наряде.       Подобострастно склонившись перед Темным Соблазном в реверансах, коротышка восхищенно заскрежетал:       — Ох, какая большая радость! Хозяин изволил вернуться, да еще и привел с собой свежее мяско, — Скелеритас Гнус, а именно так звали дворецкого Баала, мерзко облизал свои тонкие сухие губы, сверкнув алыми зенками на гостя, — позвольте… позвольте помочь вам в разделывании этого барашка, милорд! И разрешите мне отведать его почки! Сладенькие, мягонькие почки…       Слуга едва ли не захлебнулся слюной от одной только воображаемой картинки того, как он вонзает свои желтые, похожие на иглы зубы в податливую человеческую плоть. Энверу стало даже немного не по себе, но тут вмешался Темный Соблазн.       — А ну пошел прочь, болван! — грозно шикнув на демона, он топнул ногой, заставив Гнуса испуганно взвизгнуть и отпрянуть. — Впредь не раскрывай свой поганый рот, пока я не скажу. И держи свои сальные желания при себе, иначе в следующий раз твоими почками закушу я.       — О, мой ужасный и прекрасный лорд, простите этого недостойного… — взмолился дворецкий, но судя по выражению морды, был даже рад этой гневной вспышке своего хозяина, — не буду мешать, коли желаете позабавиться с барашком в одиночестве.       — Это не «барашек», идиот, — прорычал Темный Соблазн, снизойдя до пояснений, — это — Избранный Бейна, с которым мы недавно заключили союз — Энвер Горташ.       — О-о-о… так вот вы какой, — прошелестел Скелеритас Гнус, снова обратив внимание на человека, а следом склонился так глубоко, что от одного взгляда на его поклон у Энвера начала ныть спина, — в таком случае прошу прощения за ошибку, я очень рад наконец-то воочию увидеть вашу легендарную персону. Если мой хозяин уважает и ценит вас, то и я Скелеритас Гнус — к вашим услугам.       Не меняя позы, дворецкий прополз поближе, чтобы… то ли ткнуться своими мерзкими губами в сапог Энвера, то ли просто прилечь у его ног в жесте полнейшего почитания. Только вот завершить задуманное ему не дали — нога Темного Соблазна в тяжелом сапоге обрушилась на шею слуги и переломила ее пополам одним ударом.       Горташ, не ожидавший такого поворота, крупно вздрогнул, но еще больше удивился в следующий момент, когда маленькое безжизненное тельце взмыло в воздух и начало ломаться: руки, ноги, практически оторванная голова, торс… все начало сгибаться, перекручиваться под разными углами. Суставы трещали, кости скрипели, кожа рвалась… и все же спустя миг перед ними возник совершенно невредимый Скелеритас Гнус — воодушевленный и радостный.       — Спасибо, хозяин! — поблагодарил он искренне, с придыханием, касаясь своей невредимой шеи когтистыми руками, — каждое ваше убийство ощущается как поцелуй… Что ж, не буду мешать. Зовите, если понадоблюсь.       — Не понадобишься, — фыркнул Темный Соблазн, и слуга уже исчез — также внезапно, как и появился.       — Интересные у тебя слуги, — заметил Горташ, взглянув на драконорожденного с толикой веселья. Тот раздраженно выдохнул. Этот перформанс явно был ему не слишком-то по душе, и Скелеритас не являлся особым поводом для гордости, который хотелось бы ткнуть в лицо гостю сразу же по прибытии…       — Как-то не водится тут жизнерадостных девочек-тифлингов, — ответил Темный Соблазн, и пояснил, — мой дворецкий, конечно, безмерно тупой и прилипчивый, но, тем не менее, он со мной с младых ногтей. Ему я могу довериться больше, чем кому-либо еще в этом храме.       — Он тебя воспитывал? — догадался Горташ, и на секунду что-то такое странное промелькнуло в морде Темного Соблазна, что не могло не зацепить внимание человека. Эта эмоция была похожа на смесь тоски, досады и давно пережитого страдания. Словно в рогатой голове всплыло крайне неприятное, но при этом дорогое сердцу воспоминание.       — Он… нет, — отозвался ящер как-то растеряно, — не всегда.       Энвер ожидал каких-то пояснений, душещипательной истории из прошлого или хотя бы пары фраз для поддержания разговора… но драконорожденный постарался переключиться на другую тему. Поймав взором алых глаз пузатую бутыль на собственном столе, засуетился, подскакивая к узенькому шкафчику.       — Выпьешь? — спросил, выуживая изнутри пару чистых серебряных бокалов, из которых, очевидно, никто и никогда не пил. Неужели Темный Соблазн действительно готовился к чужому визиту? Признаться, Горташу это польстило.       Он кивнул, мгновенно забывая и об инциденте с дворецким и весь последующий неловкий диалог. Если Избранному Баала не хотелось ворошить прошлое — это было его дело, Энвер и не настаивал.       — Чем напоит меня мой любимый убийца? — поинтересовался мужчина с плутовской улыбочкой, пока Темный Соблазн взявшись за бутылку, выуживал пробку из тонкого горлышка.       — Эйгерсторская благогниль, — с практически издевательским оскалом обозначил драконорожденный, — паршивое вино, знаю, но прекрасно сочетается с местной обстановкой. Землистый аромат отлично оттеняется запахом железа и ноткой гниения. Дай ему шанс.       — В любой другой ситуации я бы отказался, но сейчас — лучший момент для подобной дегустации, — согласился Горташ, — ладно, разливай. Но в следующий раз пить будем у меня, и что-нибудь не хуже Лозы Балдура.

✦ ✧ ✦

      Многие верят, что дети Баала рождаются с клинком в руке. Иногда это действительно похоже на правду, ведь чаще всего первое убийство приходится на ранние годы. Орин, например, отправила свою мать на тот свет в возрасте семи лет и до сих пор гордилась этим, как своим лучшим достижением. В память об этом сестренка даже сохранила трофей — иссохший труп женщины, что хранился в ее покоях.       …И все же, Темный Соблазн был не согласен. Он знал, и не понаслышке: в детстве отродья Баала мало чем отличаются от сверстников, если дать им шанс пожить в обычной семье и нормальной обстановке. Как было с ним.       До определенного момента он понятия не имел о своей истинной природе. Они с приемными родителями — парой дворфов среднего возраста, что однажды просто обнаружили под своей дверью завернутого в кулек дракончика, жили в ничем непримечательном доме Нижнего города.       У отца с матерью не было своих детей, так что они были рады внезапному подкидышу и искренне считали его даром Бога… Какая злая ирония, что это действительно было так.       Темный Соблазн в те годы носил обычное, ничем непримечательное имя. Он не знал лишений и горя — родители любили его, обласкивали и всегда были готовы прийти на помощь. Папе нравилось усаживать его себе на плечи, маме — одевать его в красивую одежду. У него были обычные детские игрушки, своя полка со сказками и друзья… куча друзей!       Представители драконьего рода реже других встречались во Вратах Балдура, так что мальчик с необычной внешностью быстро стал звездой собственного двора. С ним хотели дружить все соседские дети — и он дружил со всеми. Тогда он был милым и добродушным ребенком, еще не опаленным жаром извращенных соблазнов… Но в один день все поменялось.       Темный Соблазн до сих пор в деталях помнил тот миг, когда вся его спокойная и размеренная жизнь пошла наперекосяк. Это было позднее утро, они с ребятами играли в догонялки, когда к ним присоединилась дочка соседей — маленькая эльфийка, недавно освоившая разговоры с животными. Девчонка позвала их на чердак в дом на соседней улице, где гнездилась птичка, с которой она общалась. Ей показалось отличной идеей перезнакомить всех своих друзей с крылатой подругой.       Дворовых ребятишек, в число которых входил и Темный Соблазн, долго уговаривать не пришлось. Всей шумной гурьбой они последовали за малышкой — перелезли через хлипкий заборчик и даже вскарабкались по дереву, чтобы через окно забраться на тот злосчастный чердак.       Никто из них не понимал живо чирикающую птицу, так что эльфийка с удовольствием все им переводила… И все было хорошо, до того момента, пока мир не поблек перед глазами драконорожденного, пока доверчивая крылатая тварюшка не уселась ему на руку, пока его не поглотил доселе неизвестный темный соблазн…       Дальше все было сумбурно: крики ужаса его друзей, слезы… он хорошо запомнил лицо подруги-эльфийки — доселе доброе, а теперь мокрое от рыданий, полное страха и ненависти. Когда он пришел в себя, вокруг густо пахло кровью — руки и морда были липкими, в воздухе вились пух и перья, во рту было терпко, на зубах навязло… сырое, еще теплое мясо.       Следующее походило на дикую карусель беспорядочных действий: его вырвало остатками завтрака и тем, что он пытался поглотить сейчас, он выбрался с чердака, бежал, стирая ноги в кровь и не различая дороги от застилающей глаза пелены слез… Стоило добежать до дома, как он нырнул почти всей головой в бочку с водой лишь бы смыть металлический привкус, а после извел целый брусок мыла, оттирая неестественный кармин со своей белоснежной чешуи.       Следующее, что помнил Темный Соблазн это то, как он сжался на собственной кровати в комок, притянув колени к груди; как обнимал себя хвостом вокруг лодыжек; как трясся от рыданий, при этом не позволяя своему голосу звучать слишком громко.       Он не боялся наказания, во всяком случае не так, как самого себя и своих мыслей. Он не понял, что произошло: почему забавная птичка вдруг лишилась своих крыльев по его вине, зачем он запихнул ее трепыхающееся в агонии тельце в свою пасть и прокусил зубами, зачем он сглатывал ее теплую кровь. Что было действительно мучительно, так это понимать, что из-за своего поступка от него отвернулись друзья. Что мама такое вряд ли простит, что ему — больному извращенному отродью нигде не будет места.       Когда дверь в комнату скрипнула, он сжался под покрывалом еще сильнее, будто приготовившись к побоям, к крикам, к обвинениям… но их не последовало. Женщина, что он звал своей матерью, просто тихо прошла внутрь и присела на краю его кровати. Он боялся поднять на нее глаза, не хотел видеть осуждения, или, того хуже, страха, что наполняли лица его уже бывших приятелей… Но она не стала говорить жестоких слов, не ударила его. Мальчик почувствовал прикосновение ее нежной руки к своим рогам. Она мягко погладила его, а ему захотелось плакать еще сильнее…       — Объяснишь, что там произошло? — спокойно спросила она, не прекращая ласки, но маленький ящер отрицательно покачал головой. Как он мог объяснить то, чего сам не понимал?       — Я не хотел, — только и смог оправдаться своим жалким сиплым голоском, — я не знаю, как так вышло…       — Они тебя чем-то обидели? — предположила мама, и он снова покачал головой.       Его друзья были добрыми, а он был самым высоким и крепким среди них. Даже если бы они захотели ему что-то сделать, вряд ли бы у них получилось. А вот он серьезно их обидел. Наверное, даже уже не имел права называть их своими друзьями…       — Зачем ты покалечил птичку?       «Покалечил?» Он ее убил — оторвал крылья, разжевал тушку зубами, как оголодавший монстр. На самом деле, он забрал даже больше, чем одну жизнь — в кладке оставались яйца, без материнского тепла из них уже никто не вылупится. Он — чудовище, настоящее дьявольское отродье. Но самое поганое, он даже не знал, зачем это сделал. Это был просто провал, какой-то неясный темный порыв, оставивший его по итогу растерянным, с испачканными в крови руками и налипшими на морде перьями.       Темный Соблазн тихонечко завыл сквозь стиснутые зубы, сжимаясь в комок еще плотнее. Мама вздохнула, а следом вдруг придвинулась и обняла его. Он больше не смог сдерживаться — зарыдал в голос.       — Ты хороший мальчик, который просто совершил плохой поступок, — убеждала она его, гладя по спине, — Ты должен объяснить почему.       — Я не знаю, — промямлил он, всхлипывая, — я не помню, не хотел! Я просто моргнул, а она уже умерла.       Он почувствовал ее беспокойство. Мама чуть сместилась и, продолжая держать его в руках, затащила на свои колени настолько, насколько это было возможно. Следом прижала ладонью его голову к своей груди, пальцами другой руки стерла влагу под алыми глазами.       — Ты не помнишь, как сделал это? — максимально доверительно спросила она.       — Нет, только потом все было в крови. Я не хотел, но зачем-то сделал. Мне жаль, сейчас мне очень стыдно… я больше не буду!..       Это была стандартная детская фраза, но почему-то тогда Темный Соблазн вдруг ясно осознал, что врет. Врать он при этом не хотел, и это снова повергло его в ужас. Он зарылся в объятья матери, как ящерка в спасительный жаркий песок.       — Я тебе верю, — к его ужасу сказала она, — мы решим вопрос, но тебе нужно извиниться перед своими друзьями и их родителями. Твой поступок всех очень расстроил, тебе придется отвечать за него.       Он был согласен на все! На наказание, на извинения, даже на то, чтобы ребята в отместку устроили ему темную. Лишь бы этот кошмар забылся как можно скорее и больше никогда не повторялся. Он живо закивал, бодаясь о материн живот, а она успокаивающе поцеловала его в лоб.       Тем же вечером в их дом пришел местный доктор — приземистый немолодой полурослик с небольшим врачебным чемоданчиком. Он провел подробный осмотр маленького драконорожденного, и это так походило на игру, что пациенту даже немного понравилось. Мужчина заставлял его следить за кончиком своего пальца, стучал молоточком по коленям, и, даже совсем не брезгуя, заглядывал в пасть. После всех процедур доктор заявил родителям, что не выявил у их ребенка никаких патологий. Посоветовал лишь уделять ему больше внимания и давать на ночь успокоительный отрав из горьких трав.       Ах, если бы это помогло…       На следующий день Темный Соблазн ходил с мамой за ручку от дома к дому. Каждый раз, когда им открывали двери, она говорила: «мой сын хотел бы извиниться», и он послушно делал это, видя в глазах бывших приятелей, что прятались за подолами юбок своих матерей, лишь ужас и страх. Было ясно — можно не рассчитывать на былую дружбу.       Пусть формально его как бы простили — бывшие товарищи нехотя кивали головами под указкой своих родителей и даже говорили что-то из разряда: «да, все хорошо, забыли», они все равно теперь шарахались от него, как от прокаженного. Извинения никак не спасли ситуацию.       Но хуже было даже не это — Темный Соблазн вполне мог занять себя сам, проводя уйму времени за чтением книг или в бестолковых уединенных прогулках по городу — хуже было то, что непонятная тяга к убийствам возвращалась, и ощущалась намного отчетливее, чем в первый раз… Он вдруг понял, что она была приятной.       Однажды поддавшись ей на один короткий миг, он обнаружил себя в погоне за несчастным дворовым котом. В руке ящера был зажат острый осколок от разбитой бутылки — где он подобрал его и когда? Он не помнил. Несчастная животинка забилась в угол, тщетно стараясь избежать своей участи, но деваться было некуда — охотник загнал ее в тупик.       К счастью, в тот миг к мальчишке вернулось осознание того, где он, кто он и что делает, а потому осколок полетел куда-то за спину. Темный Соблазн отметил, что вместе с облегчением почувствовал и досаду — словно в его теле жило два существа, и если одно упорно не хотело доводить начатое до конца, второе жаждало этого и отчаянно сопротивлялось здравому смыслу. Но он не уступил бы!       Потому заставил себя отойти, а почувствовав неведомый импульс в голове с одним лишь посланием: «Убей!» с усилием ударился головой о стену. И это помогло! В тот день он очень гордился тем, что смог сопротивляться этому неведомому голосу, могущество которого заставляло все его внутренности дрожать.       Так происходило еще несколько раз, и каждая попытка забрать жизнь какой-нибудь несчастной зверушки оканчивалась неудачей. В итоге, он понабил себе столько шишек, что мама, обрабатывая новые раны и царапины на его руках, ногах и морде, причитала: «будьте осторожнее с этими своими играми, на тебе живого места нет!»       Он не говорил ей, что каждый синяк, каждая шишка на лбу — это лишь свидетельство того, что он справился и взял темный порыв под контроль; что спас от собственного посягательства чью-то жизнь. Тогда он гордился собой и думал, что нашел способ контролировать это…       Он жестоко ошибался.       В ту проклятую ночь ему снился кошмар: вязкий, липкий и очень громкий. Кровь была повсюду, он слышал жалобные крики мамы, отчаянные возгласы папы… Они звали его по имени, умоляли очнуться, говорили, чтобы он не боялся, что они его любят, что он должен прекратить… Но его руки резали, кромсали, рвали. Он ощущал привкус металла на языке, тепло разорванного мяса под своими ступнями. Когда он открыл глаза, то понял, что находится не в своей кровати… и приснившийся ему сон сном не был. Он стоял в комнате один — драконорожденный мальчишка, отчаянно зажимающий в руке затупившийся кухонный нож, а вокруг были обезображенные тела — его обожаемой семьи, единственных людей, которым он был нужен…       Тогда все его естество поглотил шок. Воспоминания о той ночи до сих пор были размытыми и горькими. Темный Соблазн избегал их и надеялся, что однажды время сотрет их без остатка… Но этого не происходило. В ту ночь, будучи ребенком, он впервые столкнулся с последствиями своей убийственной сущности и не знал, что с этим делать. Его голос сорвался от воя. Он плакал, стенал, умолял… А когда выбился из сил — свернулся между трупами в калачик, даже не думая покидать место преступления. В тот миг ему отчаянно хотелось, чтобы его нашли, чтобы поняли, что он сделал, чтобы расправились с ним за это на месте.       В таком состоянии его и нашел дворецкий Скелеритас Гнус. Появление демона в доме даже не удивило измученного кошмаром ребенка. Он спокойно принял то, что неведомо откуда взявшийся уродец в забавной шляпе начал хвалить его за содеянное. Скелеритас называл его «маленьким господином» и «молодым хозяином», уговаривал встать с пола и обещал отвести домой, где все его очень ждут — в Храм Баала. Когда драконорожденный проигнорировал его, решив, что окончательно тронулся умом, дворецкий взял его на руки. Подумать только, сейчас сложно представить, что Темный Соблазн когда-либо был меньше этого коротышки! Но тогда Гнус вполне спокойно удерживал его тушку, и с помощью магии быстро доставил их обоих в новое место, где сильно пахло кровью и смертью.       Там и выяснилось, что Темный Соблазн — не просто какой-то глупый сирота. Оказывается, у него был родной отец… и не простой невзрачный обыватель, а могущественный Бог Убийств! Ему — мелкому сопляку — в подземном храме поклонялись как божеству. Последователи — мужчины и женщины разных рас и возрастов, склоняли перед ним головы, возносили молитвы в его честь, с благоговением возлагали руки на его священное тело.       Гнус передал растерянного ребенка в руки другого взрослого, что представился Саревоком Анчевым. Грозный на вид мужчина был добр с гостем и терпеливо объяснил, что именно ему суждено исполнить волю их общего Отца — Баала. Что его будут почитать за жестокость, убийства и злодеяния… за все то, что мальчик считал грехами, и что на самом деле, было для него естественным. Неестественным было отторгать порывы, не слушать собственную кровь. Но теперь-то — говорил Анчев с холодной улыбой, — все будет в порядке. Теперь Темный Соблазн делом доказал свое божественное происхождение, так что пришло время примкнуть к культу, чтобы впоследствии возглавить его и принести конец всему миру.       Темный Соблазн — тогда еще называвшийся другим именем, слушал мужчину и боялся даже лишний раз вздохнуть. Этого было слишком много для его детского сознания. В первую свою ночь в этом ужасном месте, которое, казалось, просто не могло существовать взаправду — и было лишь плодом его нездорового воображения, юный ящер с головой спрятался под тяжелое одеяло.       Его тело тряслось, он подумал лишь о том, что сегодня его никто не поцелует на ночь, что руки мамы не обернутся вокруг его тела в объятии, что она не скажет привычное: «спокойной ночи». Слезы неконтролируемо бежали по его щекам, он тихонечко скулил сквозь зубы, как побитый щенок… И тут одеяло приподнялось, открыв его свету. Сквозь влагу он увидел лицо своего ужасного дворецкого.       — О, нет-нет-нет, молодой господин, — просюсюкал тот, укладывая свою когтистую отвратительную лапу на его плечо, — не надо плакать. Нельзя плакать. Вы должны быть счастливы!..       — Как я могу быть счастлив? Я убил маму, — тихо отозвался мальчишка, зажмуриваясь, — и папу я тоже убил. Я убил всю свою семью, всех, кого я люблю…       — Каждый убивает то, что любит, — со вздохом пояснил Скелеритас, и, забравшись на его постель, присел рядом, поглаживая его в жесте успокоения. — Это нормально. Подумайте о том, что они отошли в мир иной от вашей руки — от плоти и крови самого бога! Это лучший конец, который может быть. Им повезло, что вы пришли в их жизнь. Их принял сам Баал. Это чудесно!..       Дворецкий распалялся в подобных словах, вознося Лорда Убийств и его отпрыска, но мальчик зацепился разумом за одну фразу: «Им повезло, что вы пришли в их жизнь». Так ли это? Будь на его месте кто-нибудь другой, кто-нибудь нормальный, и такого бы не случилось. Его бедные родители были бы живы и даже счастливы с тем, другим ребенком… Они бы продолжили работать, ходить на рынок, печь праздничные пироги. Мама бы улыбалась, папа бы тоже…       Он же взял и оборвал их жизни — забрал у них все. Наверное, теперь они его ненавидят — их души стенают и извергают проклятье за проклятьем на голову неблагодарного рогатого уродца, которого они по собственной доброте имели неосторожность наречь своим сыном. От понимания этого ему стало только хуже. Он жалобно всхлипнул и окончательно зажался в комок под обеспокоенным взглядом Скелеритаса. Тот, вздохнув, поправил на нем одеяло. Осознал, видимо, что уговоры и хвалебные изречения не работают.       — Молодой господин пока не понимает своего счастья, но он поймет. Я обещаю, придет момент, и вы будете благодарить вашего настоящего Отца за этот опыт, за судьбу, что вам уготована, — сказал он, убаюкивая, — я придумаю, как подбодрить ваше темное величество. Все будет хорошо.       «Ничего не будет хорошо!» — истерично возразил драконорожденный про себя, но вслух ничего не сказал. Умаянный всем произошедшим, он быстро провалился в сон, и там почувствовал присутствие чего-то бесконечно темного, тяжелого, но при этом радушного. Он ощущал себя тряпичной куколкой в огромных руках кукловода — его словно держали на ладонях, и могли в любой момент раздавить, но не делали этого.       «Как прекрасно мое дитя… — слышал он голос, но не знал, кто говорил. Каждый звук, каждый перелив тона вызывал в нем дрожь. Было страшно, но одновременно безумно приятно. Словно в объятьях матери — он чувствовал, что его любили, ему благоволили, его признавали чем-то большим, чем малолетним ящером с руками по локоть в крови, — ты хорошо послужишь мне. Я создал тебя, чтобы ты был последней живой душой в этом мире, и ты будешь. Когда не останется никого, когда твои руки отдадут мне последнее — твое собственное сердце, я приму тебя в свои объятья, погружу в вечную красную тьму. Мой отпрыск, ты дашь мне повод для гордости».       И он был согласен с каждым словом. Содрогаясь в восторге, в нездоровом экстазе, он припадал к чужой ладони, ощущая, как ненормально виляет собственный хвост, как сердце выпрыгивает из груди, и тело наливается жаром. Он понял Отца. Он принял Отца. Он точно сделает все так, как велит Отец!       Проснувшись на следующее утро, Темный Соблазн ощутил на себе его благословление, и печали прошлой жизни будто бы стали слабее. Постепенно, с каждым новым днем он плотнее погружался в быт культа. Одно убийство — второе — следующее… Ему стало проще отнимать чужие жизни, а поддаваться сладким темным порывам все приятнее. Отец вознаграждал его, являя свою милость, каждый раз, когда гнутые клинки вскрывали чью-нибудь глотку. В Храме кровавого Бога, среди убийц и маньяков он обрел новую семью, что любила и поддерживала его несмотря ни на что.       Однажды драконорожденному даже пришлось отведать мясо дворфов. И в миг, когда сочная алая плоть коснулась его синего языка, в его голове взорвался фейерверк. Темный Соблазн вдруг подумал о том, что его мама и папа были такими невероятно вкусными… И это вызвало в нем отвращение и вместе с тем странное удовлетворение. Он, как дикий, впивался зубами в сырое мясо снова и снова, отрывал и глотал кусками, не в силах насытиться… пока от жертвы не остались одни лишь косточки.       Что ж, он не ошибся, посчитав себя монстром в далеком детстве. Кажется, с этой трапезой он окончательно утерял все человеческое, что было взращено в нем приемными родителями. А был ли смысл сожалеть об этом?       В свое время он пытался сопротивляться темному порыву, но тот все равно взял над ним вверх. И все вышло даже ужаснее. Впоследствии Темный Соблазн думал, что, может, если бы в детстве он позволял себе утолять жажду крови мелкими животными, то до такого бы не дошло и его мать и отец были бы живы… но быстро понял, что это не так. Баал не позволил бы ему жить обычной жизнью, он бы забрал у него все в любом случае. Отродью не нужно ничего, кроме службы кровавому Богу, кроме возможности делать подношения и жать чужие жизни, пока, наконец, не останется никого. Темный Соблазн — лишь инструмент. Не тот ребенок с простеньким человечьим именем, не чей-то приемный сынок или друг. Ему позволено иметь связи лишь пока он не забывает о своей изначальной миссии. Вздумай он взбрыкнуть, и от него избавятся — сделать это Баалу будет легко, но перед этим его заставят причинить столько вреда, сколько он сможет. Наверняка, и тому, кого он любит.       Он никогда не будет чем-то большим, чем послушным орудием своего Отца. Его судьба — убивать ради Баала и в один день умереть ради Баала. И этого никак нельзя изменить.       Жизнь «до» стала для драконорожденного лишь размытым воспоминанием, главным героем которого был какой-то мелкий мальчишка, отчаянно пытающийся жить так, как ему не позволено. Темный Соблазн безжалостно закопал этого ребенка глубоко в себе — закидал сверху жестокостью, пороком, кровавым угаром. И все же тот не исчез… дал о себе знать в самый неподходящий момент; пробудился от тепла, наполнившего его теперь уже взрослое сердце. И жить с ним становилось все сложнее.       Из-за своей привязанности Темный Соблазн уже дважды ослушался своего Отца, и тот был этому не рад. Отпрыск вынес все муки, посланные на его долю в качестве наказания: он резал свою плоть перед ликом Бога, заливал священный алтарь кровью десятков невинных существ, сутками стоял на коленях, раз за разом повторяя молитвы.       Он был верным сыном и преданным последователем. Его пугала мысль о том, что Баал может разочароваться в нем… но куда больше страшило то, что он сам мог разувериться в Баале. Ранее непоколебимая вера и стальные убеждения теперь находились в полном раздрае. На душе было неспокойно, как на глади озера в ветреный день.       Темный Соблазн с ужасом осознал, что не хочет уготованной для себя участи, что его стремления не совпадают с планом его Бога. Погружать мир в хаос? Это весело, лишь пока есть, с кем разделить триумф. Избавиться от каждой жизни на земле? Он мог бы, но все же желал, чтобы один человек остался… И он хотел остаться рядом с ним. Не в эфемерном мире за гранью — не в обещанном Баалом посмертии, а в настоящем, где они оба могут чувствовать вкус вина и то, как ветер обдувает их открытую кожу, и как солнце печет их лица…       Это было страшное богохульство, от того Темный Соблазн чувствовал себя грязным и недостойным жизни еретиком. Жуткая вина перемалывала его внутренности, а страх быть разоблаченным парализовывал. Он знал, что его место подле ноги Кровавого Лорда, что его поводок короток.       …И все равно не мог удержаться от того, чтобы аккуратно прощупывать его, определяя длину. И допускать робкую надежду, что в один из дней удастся его оборвать.