Обескровлен.

      Пятница — хороший день. Все с нетерпением ждут конца рабочего дня, пока кто-то спал до трёх дня, потому что учил все знания, написанные в блокноте у Никиты и делал собственные заметки на листочках. Ночью, с не слишком светлой головой и не в слишком светлой комнате, они превращались в странные каракули и совершенно бессвязные слова.       Уже после рассвета Давид заснул вместе с Никитой на диване. Первым проснулся Никита. Всё тело болело и ныло от неудобной позы. Жутко хотелось есть, но первое, о чём он подумал — тот, кто был слева.       Давид безмятежно спал, положив руки и голову на стол. Он напоминал парню себя несколько лет назад, когда к нему в руки попал один из дневников культа. Тогда он заснул точно так же, примерно в это же время проснулся.       Нужно было приготовить поесть, Давид мало поел вчера. Никита не хотел бы, чтобы похожая жизнь сложилась и у него. Ему наверняка итак тяжело из-за всего произошедшего за пару недель. Ещё и работу потерял.       Он вдруг понял кое-что. Давид мог с охотой углубиться в изучение мистики потому, что ему теперь больше нечего делать. Он не приносит пользу так, как делал это всю жизнь. Когда-то он сказал, что быть частным детективом — точно его призвание. А сейчас он совсем не хочет чувствовать себя бесполезным и сидеть без дела. Нужно будет придумать ему занятие на день. Никита же взялся его учить своим экзорцистским штучкам.       — Доброе утро, — позевал Давид, как только Никита встал с дивана. Супер слух, конечно.       — Доброе, Давид, — парень налил в стакан воды и залпом выпил весь. — У нас сегодня много дел.       — Да? — он потягивался. Даже Никита слышал, как у того хрустит тело.       — Ага, — на самом деле, он пока не придумал, чем они будут заниматься. Из-за сна голова ещё не могла полноценно думать. — Я сейчас дам тебе щётку и полотенце.       — А? Да нет, не надо. Я домой поеду, не буду стеснять тебя.       — Ты меня не стесняешь, и до твоего дома долго. Зачем столько времени тратить на это?       — Н-н… — он пока действительно не мог найти достойного возражения. — Ну, ладно, — оранжевая щётка, бежевое полотенце. Никита как будто специально выбрал эти цвета. В ванной до сих пор висела фотобумага со смазанными чертами, которые даже Давид не мог разобрать, везде стояли догоревшие свечи. Их было довольно много, наверное, их у Никиты уже не осталось.       Несмотря на шумы в доме, парень отчётливо слышал, как Никита готовит яичницу. Удивительно, сейчас все посторонние звуки его не отвлекают, они не врезаются в голову, как, кажется, позапрошлой ночью. Удивительно ещё, что он постоянно забывает что-то важное. Тот день, когда он оказался в больнице. Тот день, как он попал в морг, да несколько раз. Тот день, в который он попал в плен культа и все последующие, пока не очнулся в квартире Никиты. Он мог бы столько полезного рассказать, если бы только помнил, что там происходило.       Помнил, что там был какой-то Антон. Помнил, что его постоянно о чём-то спрашивали. Раз им пришлось его избивать, значит, парень им так ничего и не сказал, что хорошо. Только как он выбрался? Сделал же это сам, да? А если нет, значит, рассказал, или там был кто-то добрый?       Давид внимательно посмотрел на своё лицо в не слишком чистом зеркале. Появились синяки под глазами, пока лёгкие и незаметные. Волосы сильно отросли, хоть хвостики делай. Весь грязный и немытый. Никита дал ему полотенце для ванны или просто так? Читать мысли не умел, придётся спросить. Парень умылся и вышел из ванной, прошёл на кухню, как будто собирался спросить что-то страшно странное.       — Эм, Никит, — парень поставил на стол тарелку с яичницей и стакан воды. Прекрасно знал эту интонацию, от неё, как и обычно, пробежали лёгкие мурашки.       — Что?       — Я же могу занять ванную?       — Да, конечно. А, блин, тебе же мочалка нужна, — Давид вскинул брови. Это не то, к чему он хотел подойти, и пользоваться чужой ванной было очень неловко для него. Но Никита как будто не оставлял ему другого выбора, почти буквально затолкал его в ванную и закрыл дверь. Слышно, как остывала сковорода. Слышно, как Никита завтракал. Мочалка была смешная, но у парня особо не было сил на это. Как-то на всё не было сил, он даже не понял, как смог вчера всю ночь учить. Совсем сбился режим.       Парень разделся, залез в ванную. Было неловко. Постоянно слушал, чем занимается Никита, боялся, что тот мог зайти. Завтракал, смотрел в его бумажки, просто сидел и дышал. С волос и тела стекали кровь и грязь, вместе с водой скрываясь в сливе. Шампунь почему-то был женским, для крашеных волос. Давид вспомнил белоснежную копну на другой голове и несильно улыбнулся. С тоской вспомнил про свою ванную.       Вчера они некоторую часть вечера провели у Давида, там и поужинали. Вспомнил про то, что его уволили.       Вдруг до его ушей донёсся странный звук. Его смысла он не успел понять, так как был в своих мыслях, но моментально прислушался. Никита задержал дыхание, сердцебиение неровное и учащённое, рукой сжимал кулак. Потом понял, что он обжёгся о сковороду, дотронувшись до раскалённой части. Этому тоже несильно улыбнулся. Опытный экзорцист только что обжёгся на своей кухне.       Было странно знать другие стороны Никиты. Несколько дней назад он видел в нём только крутого и умного человека, который разбирался в том, где Давид ничего не понимал. Шёл за ним, потому что было ясно: Никита — профессионал. Иногда странный и смешной.       Вода была тёплая, в ней было хорошо. Давида всё равно одолевало много мыслей. Неужели ему придётся забыть о своей карьере? Вспомнил про рекомендацию, которую написал Лаврентий. Очень много добрых слов, старый мужчина оформил всё так, будто Давид уволился сам по личным обстоятельствам. Это почти никак не повлияет на его дальнейшую работу, если он захочет куда-то устроиться. Может, и торопиться с этим не нужно, денег у него пока достаточно. Потом парень вдруг вспомнил про бумажку, которую несколько дней назад видел здесь, в чужой квартире. Счета. Может, предложить Никите помощь? Давиду бы не составило труда их оплатить.       Закрыл кран, вытерся, оделся, сполоснул ванную, вышел. Неловко. Как только он зашёл на кухню, то на стол опустилась ещё одна тарелка с яичницей. Давид вспомнил про способность Никиты: всё знать. Конечно, ему не составило труда догадаться, когда тот выйдет.       — Бон аппетит.       — Спасибо, — смущённо сказал Давид и сел за стол. Очень хотелось завести диалог про счета. — Как рука?       — А? Да, нормально, — даже имея особую регенерацию, Никита всё равно воспользовался средством от ожогов. Значит, лекарства всё равно тоже помогают «особенным». Чайник начал шуметь и бурлить, микроволновка тоже работала. Там грелась та же кружка, что и вчера утром. Никита снова делал ему какао?       — Тебя не тошнит?       — Не, — Давид ел с аппетитом. Никита не прогадал, когда пожарил ему аж четыре яйца. — А что мы будем сегодня делать?       — Это пока секрет, Давид, — ответил он загадочным голосом. Немного засуетился на кухне и поставил перед его носом горячее какао.

***

      Давид немного волновался. Спустя пару часов он стал бодрее, и это было обычное волнение, которое он испытывал последний раз, когда писал контрольные или бывал на собеседованиях. Он сидел за столом на кухне. В квартире стало заметно чище, многий экзорцистский хлам убрался куда-то глубже в шкафы, раньше парень этого как-то не заметил.       — Итак, Давид. Ты готов? — ехидно спросил Никита, держа в руках чужие заметки. После того, как они переписали блокнот, Давид ночью написал на листочки себе все объяснения, понятным только ему языком. Почерк у него был довольно красивый и понятный, ровный, без наклона, но слова — это страшная какофония из букв, которые вместе не дают осмысленных предложений.       — Да, готов, Никита, — он тоже улыбался, натянулся, как струна, и сидел, смотрел широкими глазами.       — Начнём с простого. Кто такие Тени?       — Тени это существа из Астрала; безобидные, если их не провоцировать. Э-э… Щас-щас… Они просто скитаются по миру и наблюдают за происходящим. Э, имеют групповой разум.       — Молодец, — парень пару раз медленно кивнул. — Чем отличаются Особые Призраки от Обычных?       — Обычный Призрак является воплощением своего собственного действия, а Особенный — действием других над собой.       — Угу. Пример привести сможешь?       — Ты не говорил учить примеры, — Давид напрягся и упёрся руками в стул, на котором сидел.       — Это не влияет на оценку, мне просто интересно.       — Ну… Допустим-м… Танцор. При жизни никто не считал его танцором, и многие не любили его. А после… смерти он становится Особенным Призраком и заставляет, как бы, знакомых тех людей не любить их. Ты понял?       — Да, понял, я удивлён. Это хороший пример, — Никита деловито посмотрел в заметки Давида, но, конечно, ни слова не понял. Пытался выявить знакомые, но тут такие странные… — Разновидности Душ?       — Воплощение… Чистая Душа и Душа, затронутая грехом.       — Ещё.       — Куда ещё, ё-моё… А, Зомби!       — Угу, — он медленно кивнул. — Что бы ещё у тебя спросить… Почему Зомби отличаются от остальных Душ?       — Потому что… А там было такое?       — Там было описание всех Душ, я тебя не тороплю. Просто сравни их и подумай, — больше Никита не знал, что спрашивать, поэтому положил заметки на стол, надписями вниз. Уже потом он вспомнил, что Давид может ловить информацию из звуков.       — «Подумай»… Зомби имеет связь со своей смертью?       — Да, молодец.       — Да! Всё, я сдал?! — Никита кивает. — Да-а!       — По этому поводу, ты награждаешься почётной шоколадкой, — парень выудил из-под стиранной одежды, которую принёс Давид ещё вчера, заветную плитку и протянул через стол. Вообще, он не планировал делать Давиду подарки.       — О-о, нифига себе! Ты мне за каждые сданные тесты будешь шоколадки дарить?       — Нет, это одноразовая акция.       — Ну, блин. Ладно. Только я делиться не буду, — сказал он, раскрывая упаковку с самым довольным лицом, которое Никита видел.       — Да ешь. Хоть запивай, — парень подвинул к нему стакан с водой. Внутри плавал тонкий кружок лимона. От него уже начала отделяться мякоть, одна косточка упала на дно.       — Ты что? Она же с лимоном! Мне кисло будет!

***

      — Ну, не знаю. Ты можешь попробовать поговорить со мной, когда я буду спать.       — А так можно?! — Давид и Никита были на улице. Они сидели в парке на том же месте, что и вчера вечером. Купили Никите новый рюкзак, он сразу засунул туда много чего полезного. — Это же точно сложно.       — Та не-ет, — Никита пожал плечами. Парень рвался учиться, но он действительно не мог придумать ему никакого занятия. Для всего нужна тщательная подготовка, а культ может не дать им столько времени. Расклады на будущее ему уже не хотелось делать. — Можем попробовать сделать зелье.       — Какое ещё зелье? Они тоже существуют?       — Да, только я их никогда не делал… Там особые приспособления нужны, кажется.       — Блин, зелья это круто. Какие есть вообще?       — У меня, вроде, был рецепт для невидимости. И дыхания под водой.       — Вот блин, это так круто. Может, мы сможем купить там эти твои приспособления?       — Да ладно, успеем ещё. Для зелий тоже нужны заклинания, и там всегда разные.       — Тогда давай учить заклинания! — Давид действительно рвался учиться, ему было интересно. Никита поощрял это в душе, но иногда и пугало. Может, из-за этого же любопытства его жизнь больше никогда не станет прежней.       — Ладно, — он согласился. — Только давай уйдём куда-нибудь в безлюдное место, чтобы они не видели всего волшебства. Желательно, и не в квартиры тоже.       — А почему? Думаешь, там будет слышно? — по лицу было видно, что парень действительно не понимал.       — Ну, я же не знаю, что может случиться, если ты случайно слоги местами поменяешь. Это может быть опасно.       — Я слоги поменяю? Да я самый великий маг, у меня вообще самые крутые способности к заклинаниям! — он вскочил и встал в крутую позу, будто маг. Никита на это тихо посмеялся. Дежавю.       — Ладно, я знаю, куда мы пойдём.       Парни сели в белую «Ладу», и Никита стал командовать, куда Давиду нужно поворачивать. Они ехали в лесопарк. Давид сразу понял, что именно там его и нашли, блуждающего по лесу среди Теней. Только вот почему именно туда, если там находится логово культа, Никита не ответил. Они без особых проблем заехали на его территорию и доехали до другого конца забора, чему Давид удивился.       Они вышли из машины и дошли до какой-то одинокой беседки.       — Ты тут уже был?       — Нет, я видел дорогу в ведении, — они шли по небольшой протоптанной тропинке, через высокую траву. Сосны здесь были высокие, Давид слышал их скрип и видел, как они качались вверху от ветра. Здесь было прохладно, воздух наполнен приятными запахами смолы и мокрой зелени. Странно, что она до сих пор мокрая, если прошло пол дня, и солнце должно было исправить всё.       — А тут безопасно?       — Нет, но мы сейчас сделаем здесь безопасную зону.       — Это как?       — Я всё расскажу, не торопись, — Никита поднялся в беседку. Здесь был круглый стол и изогнутые скамейки вокруг него. Сама беседка была сделана из приятного тёмного дерева, она явно была крепкой, даже если и старой.       Давиду очень не нравилось, что этот экзорцист иногда говорил загадками. Причём их смысла в звучании парень уловить не мог, и это тоже не нравилось. Но он мог только нахмуриться и посмотреть, что Никита доставал из рюкзака. Знакомый пакет с солёной нитью и какой-то детский набор с мелками, ещё Никитин блокнот. Давид себе тоже купил, он оказался на столе.       — Ну, блин, говори быстрее, — Давид сел на скамейку и стал стучать пальцами по столу, глядя на груду предметов на столе.       — Так, Давид. Я сейчас буду учить тебя рунам, и как создавать защитные барьеры.       — А-а, так вот о чём ты говорил…       — Ага. Смотри, каждый барьер имеет свою форму. Круг означает защиту, его очень сложно пробить. Квадрат — для того, чтобы поймать кого-то в ловушку, а…       — Стой, а если будет квадрат с круглыми углами?       — Тогда фигня будет. Лучше слушай меня, — Давид вдруг вспомнил про свой блокнот. Стал записывать… — Так, эм. Другие фигуры работают так же. Чтобы защита и ловушка работали, нужны руны. Их рисуют в небольших кругах.       — А как их?..       — Давай, я тебе нарисую. Вот так. Сначала мы будем учить сами руны. У них, как я понял, три категории: положительные, негативные и нейтральные, — он протянул свой блокнот. Нейтральных было много, а отрицательных очень мало. Давид стал перерисовывать все, что видел. — Есть ещё и другие, но я о них не знаю. Они, как и карты, могут быть перевёрнутыми, тогда значение меняется.       — Стой, а как «мысль, интуиция» меняется?       — Скорее всего на их отсутствие, не знаю точно. Я не все руны использую.       — А если нейтральные руны меняются, они остаются нейтральными?       — Да, вроде.       — Ага… Давай, продолжай, — мягко сказал Давид, снова утыкаясь в свой блокнот.       — Так, эм…       — Извини, подожди, а почему «возрождение, везение» — нейтральные?       — Потому что возродить можно добро и зло, а повезти может совсем не тебе.       — То есть, нет разницы между «везением» и «невезением», когда используется эта руна?       — Нет, есть. Всё зависит от соседних рун, — Никита рукой поправил волосы и выдохнул. Давид слишком любознательный для него. — Давай перепиши сначала. А то опять перебивать будешь.       — Извини, — Давид всё старательно переписывал. Его лицо было сосредоточенным и внимательным. Никита подумал, что ещё не видел, как работает Давид. Наверняка это отличается от дел следователя. Ещё подумал, что совсем ничего не знает ни о его работе, ни о прошлом. В случае с Сашей, ему просто не интересно знать, а вот с Давидом… Это любопытно. Может, опять поговорить с Тенями?       Странно, что они не говорят с ним вот так, хотя могут. Уже одна сказала, что какая-то печать сломана, и будет какой-то разлом. И что «он придёт за вами». Парень так часто это слышал, что почти ждал этого «его» с раскрытой настежь дверью, тортом и чаем. Подумал, что нужно быть бдительнее. Подумал, что потом сам спросит про прошлое. Подумал, что надо бы подумать, как понять, что произошло, когда Давид попал в плен. Подумал про Кассандру…       — Я всё, — у Давида явно поднялось настроение, по сравнению с утром.       — Хорошо. Так. В защите можно использовать только нейтральные руны…

***

      Саша вышел из отдела с папками бумаг в руках, внушительных размеров . Его снова переводят в другой город, потому что нашлось другое «важное дело». Сам следователь был лишь младшим сержантом в большой сети. Настоящее начальство дорожило каждым, но бывало так, что заставляло работать в самых странных и неудобных обстоятельствах. Например, отсутствие оперативников.       Он уже попрощался с Серым. Нужно было позвонить Давиду, пожелать ему всего… Долгие гудки перед тем, как он ответил.       — Алло, Саш?       — Привет, Давид. Я попрощаться хотел.       — Попрощаться? Ты уезжаешь?       — Да. Уверен, мы встретимся ещё. Этот ваш культ не дремлет, — он шёл в сторону своей машины, закинул документы, а сам сел.       — Ага, мы тут с Никитой мистическими штучками занимаемся. Жалко, что ты уезжаешь. А куда?       — Работать. Было приятно посетить родной город и тебя повидать.       — Да, мне тоже, — Давид замолчал, и следователь смог услышать какие-то странные звуки. Мужчина не представлял, как он теперь будет спать после всех страшных деяний культа. Его квартира снова будет простаивать. — Ладно, я надеюсь, ты получишь повышение. Ты крутой.       — Ха-ха, спасибо. Ты тоже. Как вообще в агентстве?       — Ну… Уволили. Так бывает… — сказал он. Мужчина представил, как тот поднимает руку и чешет затылок, опустив глаза вниз. Город был многогранный. Все районы разные, в каждом своё движение. Законное или не совсем.       — Поразительно, ты же действительно крутой. Ну, раз ты не расстроен, то итак знаешь, — мужчина закрыл дверь в свою машину и завёл двигатель. — Ну всё, мне ехать нужно.       — Да, давай, пока. Удачи в дороге.       — Спасибо, пока, — положил трубку, улыбнулся. У Давида ещё всё впереди. У него есть время и силы, чтобы сворачивать горы, он не пропадёт. Саша тоже переживал увольнения.       Мужчина заехал домой, потом — на заправку. А потом выехал из города. Отправился туда, где его способности нужнее.

***

      Учиться с Никитой было весело, он всегда уходил от учебной темы и рассказывал про свои приключения. Иногда смеялся, и тогда длинные, тонкие клыки показывались в широкой улыбке. Половина его лица была чёрной, но Давид этого почти не замечал, было неважно. Голос у Никиты всегда был постоянным, чистым, без шума. Обычно голоса сопровождаются лишними выдохами или иными звуками, или информацией, которую сам парень знать не хотел. Никита был тихим, только голос, только слова, только эмоции.       Когда он рассказывал очередной миф про существо, во всех красках описывая его внешность, то парень погружался в историю полностью. Когда Никита говорил, Давид не слышал окружающего их мира. Это было почти волшебно, если не думать про его суперслух.       Как это странно. Он мог понимать чужие эмоции, узнавать много про чужую жизнь, слышать на много метров совершенно отчётливо чужие действия. Понять, врут ли ему. Узнать, что намерен кто-то сделать. Расслышать в странных словах настоящее желание.       Никита не осознавал, но Давид уже всё о нём знал: проблемы с деньгами, со здоровьем, со сном и мозгами, и вообще много проблем. Он смотрел на него и улыбался от того, что думал: «Этот человек смеётся, пока может остаться без электричества и развалиться телом»… Поэтому и улыбочка была, как у Онегина, выслушивающего Ленского.       А Давид не знал, что Никита догадывался об этом. Он подозревал, что Давид знает о части его проблем. В конце концов, он точно видел счета. Он точно заметил, что у него иногда кружится голова, а в синяках под глазами хранятся все его истории. Но до конца не был уверен, никогда не задумывался об этом. Часто вспоминал Кассандру, без неё мир теперь был таким ярким и нестрашным, что парень с опаской и подозрением к нему относился. Просто не привык.       Не было искажённых лиц людей вокруг, не было постоянно преследующих страхов, не было внезапных пятен крови и угрожающих надписей. Чистый мир. Новый. Чистые стены, самая обычная реклама, незнакомые прохожие, без каких-либо неестественных эмоций.       Никита волновался о ней. Не сильно, но время от времени задумывался, как она там… Точно жива, но… «Болезненный плен» и её коснулся? Ей тоже сейчас больно? Лучше бы он отправил её в Астрал, когда узнал, как изгнать Проклятие. Думал о Бобби. Он очень странный.       — Никит? — спросил Давид и вывел его из размышлений. Парень поднял на него взгляд. — Я нормально нарисовал?       — Да, молодец, — Никита показал, где и какие руны должен начертить Давид на стенах беседки, чтобы усилить защиту из солёной нити.       — А она не смоется, когда дождь пойдёт?       — Давид, у меня ничего не смывается из-за какого-то дождя, даже соль, — Никита поднялся и включил телефон, лежащий на перилах беседки. Девятнадцать ровно. — Нам надо возвращаться.       — Ну ладно. А зачем мы защищали беседку?       — Чтобы ты попрактиковался. Если культ на нас нападёт, ты сможешь хоть как-нибудь защититься, — Давид подумал, зачем ему защищаться, если это он должен защищать Никиту. Хотя, это был полезный опыт, парень не жаловался и не хотел придираться к словам. Ему хотелось есть и в туалет. — Давай, я есть хочу, не могу.       — Мне отойти надо.       — Ну отойди. Тут кусты везде. Если что — кричи, — Никита посмеялся, и Давид посмеялся в ответ. Он встал, оставил мел на перилах и пошёл куда-то в сторону. Здесь везде был густой лес, примерно в километре вокруг них не было людей. В нескольких метрах виднелась ещё одна беседка, от неё исходил странный звук, но Давид решил, что ему просто показалось. От Никиты ушёл довольно далеко, ни машины, ни того места не было видно.       Вокруг было спокойно.       Когда он уже решил возвращаться, ступня вдруг ощутила что-то твёрдое и круглое на земле. Деревья наклонились, парень упал, небо и верхушки деревьев возвысились у его взгляда. В лопатки и поясницу врезались ветки, длинные шишки. Больно было и очень неприятно. Нога заболела на внутренней стороне бедра, которая «улетела» из-за чего-то внизу.       Скрипя суставами, Давид сел, потирая поясницу, и стал осматривать землю перед собой. Среди травы было сложно что-то разглядеть, но на свету, на случайном лучике солнца, сверкнуло что-то красное. Сначала парень негодующе подумал про оставленную стеклянную бутылку. А когда достал из травы непонятный круглый кусок стекла… то совсем ничего не понял. От этой штуки исходил тот самый звук, который слышал Давид пару минут назад. И в столовой он тоже был.       Поднялся, поспешил к Никите. Тот уже всё собрал, копошился на столе, когда парень позвал его.       — Никит, смотри, — он протянул ему странную стекляшку и стал смотреть на его лицо. Когда это попалось ему на глаза, дыхание изменилось, какое-то течение внутри него стало нервным и как будто испуганным.       — А… А почему?.. — Никита потянул руку к стеклянному огню. Рука наполнилась теплом, а огонь становился живым. Язычки пламени устремились вверх, Давид буквально держал в своей руке самый настоящий огонь. А тот странный звук усилился.       — А-а! Вот это да! Как ты это сделал?! — Давид с испугом и восторгом одновременно вытянул руку. Стекло почти полностью приблизилось к Никитиной руке, оно полностью превратилось в огонь. Звук оказался шёпотом. Очень много информации. Просто тонны.       Он как будто потерял связь с миром. Ничего больше не существовало кроме того, что говорил ему огонь.       Давид не понял, что Никита выхватил огонёк из его рук и отшвырнул куда-то. Бережно взялся ладонями за его щёки, смотрел в глаза, пытался что-то понять через них. Говорить что-либо боялся, тоже слышал странный звук, знал, что это его оглушило.       Взгляд был, как будто его только что уволили, почему-то парень решил, что именно так он тогда и выглядел. Зрачки не увеличились, когда он приблизил руку к его лицу. Его шатало. На пальце стало прохладно и липко, парень в страхе посмотрел на свою руку. На указательном была кровь.       Давид прохрипел что-то неразборчивое, стал наклоняться в его сторону. Из ушей текла кровь.       Никиту обуял страх. Он позволил Давиду облокотиться на себя, уткнуться лицом в плечо. Этот огонь был опасным, нельзя активировать при нём. Почему только он не сделал этого в его руках? Насколько он знал, эта штука принадлежит культу, где каждый человек — особенный, значит, и активируется при каждом особенном. Что-то с ним было не так.       Парень чуть согнул колени и обхватил Давида за живот руками, попытался приподнять, чтобы кое-как добраться до беседки или машины. Он был тяжёлым, бессвязным, как огромный мешок картошки. Никита добрался до беседки, втащил по двум ступенькам и положил его на пол. Нужно было что-то сделать.       Паника поигрывала под пальцами, заставляла их дрожать. Картинка тоже прыгала перед глазами, парень активно пытался заставить себя думать. Если это было мистическое воздействие, то и что-то такое могло бы помочь. Могут ли помочь Тени? Кажется, они уже сбежались сюда.       Никита положил руки на его щёки и медленно выдохнул.       — Dolor discedit, invenies alium, — он повторил это ещё несколько раз, почти не понимая, что он делает.       Единственная мысль крутилась в его голове: впервые использует заклинание на человеке. Конечно, границы между мифом и человеком размыты, когда ты «особенный», но Давид…       Его лицо прямо сейчас, на глазах, обретало более живые черты. Похоже, его только что придуманное заклинание работает. Морщинки между бровей разгладились, челюсть расслабилась. Никита повторял эти странные слова и постоянно смотрел по сторонам: между деревьев мелькали Тени, они что-то начинали шептать друг другу. И почему они всегда приходят, когда Давиду плохо? Лучше бы помогли как…

***

      — Это было ужасно, — признался Давид, сидя боком на пассажирском сидении своей машины. Ему уже было намного лучше, Никита стоял рядом, облокотившись плечом, и внимательно наблюдал. — Типо, я из звука узнаю много вещей, вот, а там было их так много, вот этих вот фактов, что… — он неопределённо махнул рукой.       — Я понял, — Парень выдохнул и отвернулся. Что-то здесь было не так. Очень много странностей происходит с Давидом. Тени себя с ним по-особенному ведут, красный огонь не горел в его руках, а горящий — устраивал спам-атаки в голове. — А ты что-нибудь запомнил?       — Ой, там много всего было… щас… — он закрыл голову рукой, парень не мог теперь разглядеть его лица. — Там было что-то про какие-то печати.       — Печати?       — Ага. Магические которые, не такие, которые бам, — он поднял и опустил руку, — и картинка.       — Хах, ну я так и понял. Одна из Теней тоже уже говорила про печати.       — Ого, и что она сказала?       — Что одна сломана, и осталось две. Чего-то там не избежать, — он полностью положил спину на часть машины и стал смотреть в небо. Скорее всего, это вторая масштабная история, в которую он вляпался. Первой была кома.       — Ого, вот это я пропустил…       — Нет, она давно говорила.       — А, да? Ну, всё равно, я же не видел, — на это он не ответил. Они просто оставались на своих местах, при своих мыслях, а может и вовсе без них, и смотрели куда-то. Лесопарк был спокойным и тихим. Наверное, так далеко никто не заезжает. — Поехали обратно?       — Поехали.

***

      Они приехали к квартире Никиты. Давид всё ещё хотел как-то завести разговор про счета, но ничего не мог придумать, надеялся, что Никита сам спросит что-нибудь такое, чтобы ему осталось только увести разговор. Хотелось ему помочь, итак жизнь тяжёлая.       Но он говорит только про мистику, сразу видно, это занимает большую часть его жизни. Парень с грустью подумал, что он больше ничего другого не рассказывает. У него была слишком опасная профессия, чтобы иметь друзей и смешные истории, чтобы иметь близких людей и знать, ради кого ты вообще всё это делаешь.       Давид даже не знал ничего про его семью. Есть ли у него брат или сестра, живы ли его родители ещё…       — Ты чего задумался?       — Да всё ещё факты эти крутятся… Ничего из них не понимаю, голова так гудит, знаешь? — он поднял руки, с растопыренными пальцами, к своим вискам.       — Знаю, — он понятия не имел, что тот описывал. Никита открыл квартиру и пропустил Давида вперёд. Вокруг был обычный пыльный подъезд, с мёртвой тишиной в квартирах. Он уже и забыл, кто у него соседи. Точно знал, что снизу живёт какая-то семья с собакой.       — Короче, Никит, — сказал Давид. Он стоял к нему спиной в коридоре, Никита закрыл дверь, уже хотел было спросить что-то, — Дай счета оплатить, — он поднял с тумбочки бумажку и повернулся.       В голове не было ни одной мысли.       Никита даже забыл закрыть рот, не до этого было.