Омут

      Конец третьего дня       Ближе к ночи, а именно перед проверкой учителя, Миша вернулся в комнату и обнаружил, что ребята уже спали, это и к лучшему.       Он мигом стянул с себя верхнюю одежду и закутался в одеяло.

***

      День четвёртый       Утром Миша проснулся и понял, что совсем неладно себя чувствует. Он ощущал температуру, тошноту и сильную головную боль. Интересно, из-за чего возникли эти симптомы? Как только Миша поднялся с постели, то сразу почувствовал ком в горле, и, что есть мочи, побежал в туалет. Конечно, Шумов не удержался от шуточки про их вчерашний ужин. Позже по секрету он рассказал о плохом самочувствии (не только о рвоте) Стасику, а тот в свою очередь уведомил об этом Елену Георгиевну, а та и весь класс, включая Андрея Юрьевича. Учителя приняли решение оставить ученика в гостинице, сегодня они должны были снова отправиться на прогулку, на этот раз вместе с Еленой Георгиевной. Честно сказать, Миша даже был рад этому. Не нужно куда-то идти, стоять как дурак и следить за мечом. Ох, как его радовало предвкушение тишины и удовлетворительного спокойствия. Он один, совсем один, и это замечательно! Теперь оставалось только нежиться в тёплой постельке, лениво переворачиваясь с бока на бок. Его словно пришили к кровати, и стоило только набраться сил, чтобы встать, чей-то ласковый шепот отмахивался: «Ну ещё пять минут полежишь и встанешь». Снова и снова, снова и снова. Но встать-то надо. А зачем?       Миша прикрыл уши подушкой, до него барабанных перепонок дошёл вой. Должно быть, чья-то собака выла на цепи. Или в лесу. Или не собака…       «Да что это такое?» — Миша поднялся с постели и подошёл к окну. Глаза слипались, и после усердного их трения, он распахнул веки, уставился в одну точку, не в силах сдвинуться с места, все мысли покинули его голову, а холод пробрался под кожу, сжимая внутренние органы с такой силой, что ноги начали подкашиваться. Лучше бы он этого не видел…       Около леса стояла та самая девочка. Её лёгкое голубое пальтишко было помято и испачкано в грязи, но, несмотря на потрёпанную одежду, её лицо было чистым, как свежевыпавший снег. Она!.. Она!.. Это определённо она!? Должно быть, ей удалось сбежать? Но почему тогда она пришла именно сюда?       Лёгким движением руки девочка помахала Мише, словно подзывая к себе. Её чёрные пряди упали на плечи, она опустила взгляд, развернулась и ушла обратно в лес. «Это сон, просто сон, я сплю. Или у меня температура под сорок, мерещится всякое…» — прыгнув на кровать, он укутался в одеяло, как пятилетний ребенок. В свои пятнадцать лет Миша до сих пор верил, что одеяло способно спасти от всего. Оно всегда спасало, когда было страшно после просмотра ужастика, когда было холодно и когда родители ссорились… А теперь Миша был напуган настолько, что, несмотря на родительскую ругань, гиперопеку матери и унижения со стороны родственников, хотел скорее оказаться дома, проклиная эту чёртову поездку.       Вой наконец стих, но тишина разъедала мозг, сон никак не возвращался, хотя теперь он был так необходим.       Выскользнув из-под одеяла, юноша легонько посмотрел на темно-серые глубины небес за окном. Половицы скрипели под его весом. Приоткрыв дверь, он высунулся наружу и осмотрелся по сторонам. Никого. Это ведь хорошо?       Миша прикрыл за собой дверь и направился к лестнице. Было довольно холодно, а тонкая футболка и шорты совсем не грели. Он, подрагивая, обнял руками свои плечи и вышел в холл. И снова шкуры убитых животных на стенах показались ему жуткими, они были потрёпаны, словно их облили водой и поместили на мороз. Но это ничуть не смутило его. Горбунов сам не понимал, зачем он спустился в холл, зачем направился в столовую. Может, он был голоден? Вовсе нет, в животе словно застрял тяжелый кирпич.       Столы стояли так же, как и всегда, но свет с улицы проникали сквозь оконные стёкла, как в поздний час в городе, когда мимо проезжают машины.       — Здесь кто-то есть? Там девочка на улице, кажется, ей нужна помощь, — голос Миши дрожал, но был твёрдым. Может, это глупо? Глупо искать кого-то в столовой, но ведь он нигде больше и не был, хотя есть ещё мансарда, но вряд ли там можно будет кого-то найти.       От воспоминаний о событиях, случившихся за последние пару дней, осознание неприятно кольнуло в бок. А ведь из посетителей гостиницы только они, Иннокентий и?.. Неужели это всё? Больше никого? Но если сесть и хорошенько подумать, они не видели никого из работников этого домика, ни хозяйку, ни уборщицу, ни кого-либо ещё. Разве что повариху. Они действительно провели столько дней почти одни в этих пустых стенах? Может, лучше пойти поискать Иннокентия? Рассказать ему обо всём? Но какой номер его комнаты? Миша сжал кулаки и стиснул зубы, вспоминая их последнюю встречу. И всё-таки он странный. Кошачий корм, серьёзно? Хм, кошачий…       Скрежет за стеной весьма явно давал понять, что на кухне кто-то есть. Должно быть, это повариха готовит что-то.       — Эм… Извините? — "Извините?" Как же это глупо. И почему он, собственно, идёт дальше?       Сырой заплесневелый запах ударил в нос. Тяжёлый, но в то же время слегка приятный. У Миши подступил ком к горлу. Этот запах напоминал ему те дни, когда мама покупала говядину, оставляла ее на столе, а потом и вовсе забывала. Хм, у них на обед местное блюдо?       — Простите, — едва слышно сказал он, выглядывая из-за угла на кухню. Кухонный гарнитур стоял так близко к двери, что отчасти загораживал Мише обзор. От окна, что находилось в самом конце кухоньки, справа от двери, исходил голубоватый свет, напоминающий лунный. Он падал на пол и тянулся к самой двери. Тень от толстого силуэта следовала за ним, она слегка тряслась, а липкие и чавкающие звуки громко ударялись об стены. И как только Миша не слышал их раньше? Он ступил вперёд, чтобы лучше разглядеть эту прекрасную картину… Жар, жар, жар сковал его. Все органы словно вытащили через нижнее отверстие. Он ощущал себя таким пустым и беспомощным не в силах что-либо сделать. А должен ли был? На полу, как раз под окном, стояла раковина, над которой висел большой умывальник. Миша видел такой у бабушки в деревне. Если посмотреть ниже, на шкафчик под раковиной, то можно заметить зелёные пятна, но если опустить взгляд ещё ниже… Теперь понятно, откуда эти звуки. Они… На полу сидела повариха, она была повёрнута спиной, и заметить мальца просто не могла. Не сейчас. Склонившись над лужей, она с жадностью цеплялась своими длинными пальцами во что-то мягкое. Это плоть? О нет, кажется, она это ест?       Пустота ушла, и Миша, осторожно сделал шаг назад. Нужно бежать. Бежать! Сделав ещё один неосторожный шаг, он задел стопку кастрюль, что стояла слева от двери. Хм, она была здесь всё это время? Грохот громким гулом разнёсся по кухоньке. Повариха резко обернулась, обнажая оранжевые зубы. По её подбородку стекала красная дорожка, а некогда белый фартук насквозь пропитался краснотой. Она поднялась, высунула голову вперёд и, как зверь на охоте, начала принюхиваться. Подходя к двери, она бросила взгляд на стопку кастрюль и застыла, грозно рыча.       Миша зажал рот ладонью, стараясь выровнять дыхание. Кажется, сердцебиение выдавало его куда больше. Он так вовремя спрятался за прилавок, но поможет ли это ему?       Тяжёлые шаги поварихи были всё ближе, а отблеск света из окна скользнул по укрытию юноши. Что же делать? Что ему теперь делать? Бежать? Куда? Может, попробовать подкрасться к окну и вылезти через него? Миша бросил взгляд на стекло и ужаснулся. Решетки, на окне были железные решетки! Неужели они были здесь всё это время? Неужели, неужели… Это место словно самая настоящая тюрьма! Бежать некуда. Ноги отказывались слушаться, оставалось только ждать, ждать своей участи? А умирать так не хочется.       Подняв голову, он встретил взгляд больших карих глаз. Морщины на лице скорчились, а оранжевые зубы встали в ровную улыбку, бородавка (или это родинка?) на правой щеке поварихи словно имела свой отдельный разум, она то прыгала, то замирала. Неужели это конец?       В следующую минуту острые пальцы, да, именно пальцы, а не когти, вонзились в плечи. Миша чувствовал боль, чувствовал, как его подняли, словно маленького ребенка, как перекинули через витрину и бросили на пол, как игрушку. Он не мог кричать, голос пропал. Навечно? Из последних сил он отполз подальше, пытаясь сообразить, что ему теперь делать. Ничего?       Схватив Мишу за ногу, повариха притянула его к себе, мгновенно оставляя синяк. Заглянув ей в пасть, он почувствовал, как живот стал рваться, натягивая кишечник, как тонкую ниточку. С его губ сорвались болезненный крик и мольба о спасении. Когда этот монстр чуть отстранился, Миша опустил голову, сфокусировавшись на своём животе. Его не было. Не было! Виднелась только порванная футболка, позвоночник и нужные рёбра! Нет! Нет! НЕТ! Этого не может быть! Не может быть. Почему он ещё жив? За что? Только сейчас Миша заметил, что изо рта и носа льётся кровь, из-за которой стало трудно дышать. Когда повариха снова пристала к его истерзанному телу, он почувствовал, как внутри него словно лопнул пузырь, издав неприятный звук... Словно иглой лопнули воздушный шарик. Это так смешно, ведь внутри его больше ничего не осталось. Совсем, совсем?       «Наверное, я был плохим человеком», — напоследок пронеслось в его мыслях, окутывая разум тьмой.       Миша прикрыл веки, а больше ему ничего и не оставалось.

***

      Холодный гул пронзил ухо, заставляя вздрогнуть. В попытках спастись от этой боли юноша вскочил, тяжело вздохнув. Горло щипало, а сердце мчалось как конь.       — Всё хорошо? — Стасик сидел у окна, уставившись на Мишу.       — Что? Где я? — Он осмотрелся. Это его комната!       — Эмм… В каком смысле где? — Стасик поднялся с места, уселся на край кровати и прижал свою ладонь ко лбу Миши. Тот в свою очередь лишь уставился на сверстника. — Ты горячий… Может, рассказать учителям?       — Не надо! — Слишком громко воскликнул Миша. Он не до конца понимал, как оказался в постели. Он точно был в столовой… Это просто не могло быть сном! Сны не бывают такими реалистичными! Нет, он однозначно сходит с ума. — Как давно вы вернулись?       — Ну вообще мы прибыли на прогулке меньше чем вчера. Елена Георгиевна замёрзла, и мы вернулись пораньше. Приходим, ты спишь. Ну Андрей Юрьевич сказал тебя не будить, чтобы ты выспался. А ещё Тёма и Пидорасик, ой… — Стас прикрыл рот ладонью, а на его щеках проступил румянец.       Миша, раскрыв рот, уставился на него. Он матерится? Значит, Тёма и Андрей, он же пидорасик, так втайне от парня, его кличек весь класс, любя называя его так. Кажется, и ребёнок поймёт, за что ему дали эту кличку. Они ушли...       — Тёма и Андрей ушли к девочкам, Кеша принёс настольную игру, они играют.       — Они играют вместе? А ты чего не пошёл?       — Ну… Ты же тут один, друг тебе плохо станет… — Он устало опустил взгляд.       — Если тебя учителя попросили, так бы и сказал.       — Они не просили… — Стас нервно пожал плечами. С каждой секундой его дыхание сбивались. Он волнуется?       Волнение и забота со стороны одноклассника показались Мише слишком странными. Ну кто бы стал волноваться за постороннего человека? В это время все думают только о себе, и Миша не исключение. Может, рыжий что-то задумал? Только недавно он смеялся над ним со всеми, смолчал когда его лицо окрасили сажей. Так стоит ли ему доверять? Хотя, если подумать, этот божий одуванчик за всё время обучения не причинял никому вреда, а наоборот, старался помочь, подбодрить, даже тех, кто над ним издевался. Да он святой! А то, что его лицо измазали сажей, это пустяк, все дети так делают, только используют вместо сажи зубную пасту или ручку. Забавно? Если только для них.       Миша погладил свой живот, мысленно переваривая свой «сон». Всё было на месте, вот только... Откуда такое ощущение, сейчас он спит, а там, во сне, была реальность?       — Послушай, — Миша схватил Стаса за плечи. — Здесь происходит что-то очень странное! Надо уезжать отсюда! Пожалуйста, поверь!       Стас приоткрыл рот, и его брови сошлись на переносице. Что это за блеск в его глазах? Неужели он думает, что Миша спятил? Или же он тоже что-то видел?       — У тебя, наверное, жар, ты бредишь. Я пойду, позову учителя, — он привстал с кровати, направляясь к двери.       — Нет, не надо! — Сухость во рту резала горло. Миша схватил край кофты юноши, подавшись вперёд. — Не надо! Не говори им!       — Ладно, не буду. Только отпусти меня.       И он отпустил.       — Стас, посиди со мной ещё чуть-чуть, — неожиданно для себя выдал Миша. Посидеть с ним? Боже, как же это глупо. Уже ожидая отказа, он опустил голову на подушку и сомкнул веки. Но тихое «ладно» привело его в чувство. Да, может, это действительно был сон и никаких монстров нет, всё это видения, страшные видения, как вой за окном? Интересно, Стасик сейчас его слышит?       Юноша присел. Минуту они молча смотрели друг на друга, но после Стас сказал что-то про погоду, а Миша лишь ответил: «Угу». Затем юноша сменил тему и что-то усердно рассказывал, но его никто не слушал. Миша смотрел на него с непроницаемым выражением лица, при каждой паузе поддакивая. В какой-то момент он все-таки начал прислушиваться к сверстнику и даже поддерживать разговор, постепенно забывая о кошмаре.