Selfish Waltz

Хонджун, охваченный гневом и отчаянием, стоял в полумраке своего кабинета. Его руки дрожали, сжимая пистолет, который он никогда не думал использовать против своих близких. Он поклялся защищать своих братьев, но сейчас смотрел на собственные окровавленные ладони и начинал сходить с ума. Его глаза бегали по окрапленным красной жидкостью предплечьям. Словно роса, кровь впиталась в его белую рубашку. Ким резко отбросил оружие в сторону и из его горла вырвался истошный вопль полный ужаса.  В какой момент его эмоции взяли над ним верх?  Он просто не смог удержаться, схватился за кобуру под пиджаком и достал свой ствол. Даже не заметил, как в гневе нажал на курок. Перед глазами все пылало красным. Хонджун все еще видел эти глаза, полные слез и отчаяния перед собой. Уён, его младший брат, стал жертвой этой вспышки ярости. Тот самый умный мальчишка, которого мама привела в дом. Ему было всего пять лет, когда он вошел в особняк держась за тонкие женские пальцы и прячась за юбкой. Второй держался более уверенно, хоть у него и тряслись ноги. Минги никогда не признает, что переживал в момент первой встречи. Но, Уён. Его глаза-звездочки, которые встретились с заинтересованным взглядом Хонджуна… он помнил всегда и вспоминал даже спустя годы, когда наблюдал за повзрослевшим парнем. Настолько сильно он был впечатлен тем моментом, хотя ему было всего семь лет.  Хонджун смотрел в те самые глаза и не видел в них жизни. Он замер, осознавая снова и снова то, что натворил. Ким упал на колени перед телом и снова закричал. Истошно и горько.  После этого воцарилась гнетущая тишина, нарушаемая лишь эхом его собственного дыхания. Сердце билось с невероятной скоростью. Хонджун смотрел на безжизненное тело Уёна и про себя просил о том, чтобы тот проснулся. Внутри него разверзлась бездна вины и отчаяния. Из нее не было выхода.  Ты убил его. Повторял внутренний голос.  Нет, я не мог.  Пытался оправдать себя Хонджун.  Ты убил его. Ты — монстр.  Внутренний голос был прав. Он ничтожен и отвратителен. Не заслуживает жить и должен был умереть вместо Уёна. Застрелить себя в гневе, а не его.  Хонджун аккуратно коснулся ледяной ладони и поднес ее к своему лицу. По щекам текли слезы. Он сидел в растекающейся по полу луже крови. Чувствовал холод, который полз по его ногам вверх. Ким размазывал слезы и кровь по своему лицу. Что ему делать? Как теперь жить после того, как он убил брата? В груди Уёна красовался след от выстрела. Он напоминал о том, что Хонджун натворил.  Находясь в состоянии шока, он продолжал перекрывать рану, пытаясь задержать кровь. Думал, что это поможет и Уён снова будет смеяться, возмущаться и капризничать. В голове стоял звон его голоса. Жизнерадостного и энергичного. Но теперь, он мешался со звуком выстрела из пистолета. Хонджун аккуратно опустился перед телом и положил свою щеку на грудь младшего. Было вязко и липко, пахло железом. Ком встал в горле. Ему было плевать. Он закрыл глаза и начал слушать собственной дыхание, ожидая, что сердце Уёна забьется вновь.  Хонджун резко проснулся и оторвал голову от стола. Он протер лоб от ледяного пота и осмотрелся по сторонам. Каждую ночь, когда Ким ложился спать, его преследовали кошмары. Поэтому он пытался занять себя работой, но уставший организм брал свое и он вырубался прямо за столом. Хонджун видел, как Уён падает замертво, и слышал грохот выстрела, который разрывал тишину. Он не мог стереть из памяти, как брюнет хватал воздух ртом и удивленно смотрел на него. Эти видения не давали ему покоя. Приходили каждый раз, стоило ему закрыть глаза.  Он запирался в своем кабинете, избегая света и людей, пытаясь найти себе утешение в одиночестве, но лишь погружался глубже в мрак своих мыслей. Хонджун был виноват. Он облажался по крупному. Ослепленный желанием защитить и ведомый страхом потери одного из членов семьи… он наговорил грубых вещей младшему. Обвинил его в том, что Уён ответственен за все произошедшее. Хонджун знал, что для Чона было важно его мнение и понимал, что брат поверит в это. Стоило словам вылететь из его рта, как он тут же пожалел о сказанном.  Он боялся за своих родных. Это повлекло все реакции в тот день. Те, которые он теперь не забудет. Как он накричал на Уёна, как оттолкнул его от Сонхва с обезумевшими глазами. Ему было страшно, очень. От одних мыслей о словах, услышанных от Уёна, когда тот сказал, что не может нащупать пульс… Хонджун перестал дышать. Дальше все было как в тумане.  Но, все же умеют ошибаться, да? Виноват. Перед всеми. Было тошно смотреть в отражение. Пытался найти себе прощение и хотел разобраться в деле сам. Найти ублюдка, обидевшего Сонхва. Отомстить Чхве Сокджину, который решил, что может распоряжаться их жизнями так, как ему захочется. Он напрасно поверил его словам. Кихо был важной персоной. Парень владел половиной недвижимости в стране и именно он занимался доставкой реликвий. Да, вор и крыса, но не монстр, который хладнокровно убивал аристократов. Уён достаточно четко это донес. Его смерть бы привлекла внимание всего светского общества и привела к тому, что им бы пришлось бежать и забыть о собственных именах. Сокджину захотелось избавиться от проблемного Кихо, да и от них, в придачу, потому что каждый из братьев был уникальным. Их талантам не было равных и все об этом знали.  Был ли Кихо все еще жив? Хонджун не знал об этом. Его запросто могли устранить. Он часто возвращался к той мысли, что Вальс мог быть рядом. Следить и дышать им в спину. Что если он работает на Чхве? Запросто мог устранить Кихо вместо них. Они ведь не справились. И слава богу.  Кабинет Хонджуна стал местом угнетения и мрачности. Стены казались черными, поглощающими весь свет. Они создавали ощущение замкнутости и безвыходности. Тяжелые шторы на окнах не пропускали дневной свет. Ким ориентировался в сутках лишь по часам на стене. Они оповещали его о середине и конце дня.  В воздухе витал запах дерева и табака, с легким ароматом свечей. Он зажигал их, потому что они напоминали ему о Сонхва. Тот любил свечи и коллекционировал их также, как и конструктор. У брюнета была отдельная комната, где он собирал лего. Хонджун мог поклясться, что будь воля Хва, то тот бы поселился среди тех четырех стен.  Его рабочий стол был покрыт бумагами, поверх которых стоял выключенный ноутбук и пустые кружки из-под черного кофе. Настоящий хаос, отражающий внутреннее состояние. Каждый уголок кабинета дышал тишиной, нарушаемой лишь скрипом кожаного кресла, в котором Хонджун проводил бессонные ночи. Пару раз его руки тянулись к таблеткам, убранным в ящик стола, но он каждый раз одергивал себя и просил горничную принести новую порцию кофе. Он заменил ему воду и еду.  Хонджун избегал встреч с братьями и выходил из кабинета лишь по ночам, когда был уверен, что все спят. Не хотел, чтобы они видели его уставшее и осунувшееся лицо. Он не был готов к встрече с ними. Вина топила его голыми руками. Хонджун искал ответы на важные вопросы, но лишь находил отражение своих стразов и со желанной. Атмосфера кабинета, пропитанная тяжестью, становилась его тюрьмой, из которой он не мог найти выхода.  Что, если Сонхва бы умер? Он никогда бы себе этого не простил. Это все была его вина. Хонджун — старший и должен всех защищать. Плевать, что у них незначительная разница с Хва.  Он глодал собственные кости и это отражалось в кошмарах, в которых он вместо крика использует оружие. Хонджун понимал, что должен найти в себе силы, чтобы попросить прощения и попытаться все исправить. Но пока он оставался пленником своих страхов и сожалений, запертым в этом мрачном, тесном мире, который он сам создал. Хонджун оттолкнулся от стола и отъехал на стуле к окну. Он запрокинул голову назад, посмотрел в потолок и почувствовал, как головная боль возвращается к нему. Ему нужен был сон, но он не хотел возвращаться к кошмару, который преследовал его каждый раз, когда он закрывал глаза.  — Боже, я как… Разговор с самим собой прервал громкий стук в дверь. Хонджун дернулся и посмотрел в ее сторону. Опять? Кто на этот раз пришел? Этот требовательный звук отзывался в его черепе. Было неприятно и Ким поморщился. Голосов не было слышно.  Внезапно все затихло.  Хонджун навострил уши, ожидая, что постучатся снова, но этого не произошло. Вместо этого кто-то начал баловаться с закрытым замком. Что-то ковырялось в сердцевине, в которую нормальный человек вставил ключ.  Замок щелкнул. Воцарилась тишина. Затем прогнулась ручка и Хонджун даже встал с места от удивления. В проеме появилась знакомая голова, а затем и все тело. Уён стоял перед ним в новом костюме, но на голове у парня было черти что. Волосы смотрели в разные стороны, разбавляя статный вид аристократа. Брюнет широко улыбнулся, обнажая белые зубы. Хонджун все еще стоял и не двигался. От одного взгляда на младшего у него возвращались воспоминания о кошмаре. Непроизвольно он потянулся к своим ребрам и облегченно выдохнул, когда не нащупал там кобуру.  — Привет, Рапунцель, можно ворваться в твою башню? — Уён вел себя спокойно и расслабленно, но внутри него все тряслось.  — Что? — Хонджун упал назад в кресло.  — Нам надо обкашлять пару вопросиков, — Уён вошел в кабинет и осмотрелся, — иначе, такими темпами, ты станешь мумией раньше, чем проснется Сонхва хён.  Парень сел на кресло напротив стола и сложил ногу на ногу. Уён чувствовал, что еще чуть-чуть и у него сердце выскочит из груди. Он шутил и улыбался, но внутри боялся до смерти.  — Фу, чем здесь так пахнет? — Брюнет принюхался и посмотрел на стол. — Ты в курсе, что курение убивает? — Это не я, — Хонджун положил ладонь на упаковку сигарет. Она продавилась. Когда он успел ее выкурить? — А кто, я что-ли? — Уён усмехнулся и осмотрел общую обстановку. — Еще и с кофе мешал… — Отвали, ладно? — Хонджун и сам знал, что его вредная привычка до добра не доведет.  — Я виноват, хён, — брюнет опустил голову и посмотрел на свои туфли, — мне нужно было быть внимательнее и тогда бы все вышло иначе. Сонхва бы не лежал в кровати, не спал беспробудным сном. Мы бы поймали Кихо и нашли реликвию… — Уён.  Но парень его не слышал и продолжал болтать.  — Если бы не я, то бы было куда проще. Ты был прав, оставив меня, — Уён поднял глаза и встретился с Хонджуном взглядом. Сразу захотелось отвернуться, но он не позволил себе сделать этого.  — Уён, дыши, — Хонджун слабо улыбнулся. Все еще сложно было смотреть младшему в глаза из-за своих кошмаров, — это я должен просить прощения, а не ты.  — Нет! — Уён наклонился вперед к столу.  — Да, я старший и я ответственен за каждого из вас. Все, что происходит с вами, тоже лежит на моих плечах, — он вздохнул и перебрал пальцами свои кудряшки, — я представляю, как тебе было страшно. Ты хотел защитить нас, знал, к чему может привести неправильный шаг.  — Хён…  — Мой собственный страх и ужас, вина, которая начала зарождаться внутри… все эти чувства взяли надо мной верх и я заставил тебя думать, что это все твоя ответственность, — Хонджун помотал головой, — но это не так.  Уён опустил голову. По щеке скатилась слеза, он не мог сдержать свои эмоции в этот момент, потому что ком в горле пропал. Ему всегда было важно, что думает Хонджун. Он всегда равнялся на него. Старший был примером для Уёна. Может быть это не всегда было заметно, но каждый совет или упрек, доброе или обидное слово, играли огромную роль.  Сказанное Хонджуном оказалось настоящим лекарством. Плечи опустились. Стало легче дышать.  — Ты же знаешь, что и мы, тоже, не виним тебя? —Уён смахнул дорожку со щеки.  — Я проебался по полной, Уён, — Хонджун отвел взгляд в сторону и посмотрел на стеллаж. Там, на полке среди книг, стояла одна серебряная рамка с фотографией. На ней была вся семья. Еще совсем дети, которые недавно поняли, что такое учеба и линейка по рукам от грозной няни, — обещал, что вы всегда сможете положиться на меня.  — Мы все еще можем. Ты даже не представляешь насколько важен для нас, — Уён улыбнулся и встал с места.  Хонджун поднял голову и посмотрел на брюнета, — из-за переживаний, которые появились после того дня, я вижу сон, в котором убиваю тебя. Раз за разом мой гнев берет надо мной верх.  — Хён, я в порядке. Ты никогда не сделаешь этого, — брюнет помотал головой, — ни в какой из Вселенных, ты не наставишь на меня оружие. Я это знаю.  Ким сглотнул ком в горле и затем тихо посмеялся.   — Ты со своими фильмами про супергероев, — он посмотрел на Уёна, который медленно приближался к нему, — ты что делаешь? — Теперь, время примирительных объятий.  — Уён, я взрослый мужчина, — Хонджун отпрянул назад вместе со своим креслом и вцепился в подлокотники, — отойди.  — Нет, — брюнет схватил Кима за шею и крепко сжал. Он начал покачиваться из стороны в сторону, слушая кряхтения Хонджуна, — без них наше примирение не считается законченным.  — Ну все, отпусти, — Хон похлопал того по руке и скорчился, когда Уён сжал его еще сильнее, — ты меня задушишь.  Уён немного отстранился, а потом неожиданно поцеловал старшего в щеку. Хонджун возмущенно воскликнул и схватился за свое лицо. Он удивленно посмотрел на младшего.  — Я уже и забыл, что ты ходячая неожиданность, — он убрал руки Уёна, — не смей, больше этого делать.  Уён рассмеялся и снова потянулся к Хонджуну, который начал кричать и брыкаться. Кабинет вновь стал уютным местом, полным света. Чон даже не знал, насколько он был хорошим другом и братом. Часто сомневался в себе, но был способен на многое лишь своей улыбкой. Ким спрятал свою радость в предплечье Чона и глубоко вдохнул его аромат, когда Уён снова обнял его. Вот он, его дом. 

***

— Повтори еще раз? — Хонджун отодвинулся от Уёна, который прилип к нему, как банный лист и сидел вплотную. Стоило ему сместиться, Чон делал тоже самое. Он не отлипал от него после их разговора. Уже второй день как. — Дворецкий забрал письмо, — Ёсан положил аккуратный конверт с красной печатью на кофейный столик между ними, — думаю по печати понятно от кого.  Все смотрели на герб Чхве.  — Я что-то пропустил? — Минги сложил ногу на ногу и оперся щекой на кулак. — Не так много времени с бала прошло. Что на этот раз? Они никогда не проводили мероприятия… так часто.  Уён наклонился вперед и схватил письмо. Осмотрел его со всех сторон. Ничего нового и примечательного. Чон повернулся к Хонджуну и словил на себе его изучающий взгляд. Виновато протянул конверт и наклонил голову. Этот жест вызвал смех и он покосился на Чонхо, который отвернулся и скрыл свое веселье за кашлем.  — Спасибо, Уён, — Хонджун закатил глаза, когда к нему на плечо упала голова брюнета.  — Открывай, интересно что там! — Это тебе не подарки открывать, — Юнхо поправил очки на переносице, но сам заинтересованно прищурился, ожидая реакции Хонджуна.  — Это драйв-тест перед Рождеством, — Уён улыбнулся, — уже почти конец ноября, забыл? — Всем тихо, — шикнул Хонджун и тут же воцарилась тишина.  Он взял маленький ножик и поддел печать. Аккуратно и вальяжно достал содержимое. Черный лист, украшенный золотыми звездами. На задней части, прямо в середине, красовался рисунок маскарадной маски.  Минги присвистнул, — в этот раз, превзошли себя и подошли креативно.  — Спасибо, что не угроза, — Чонхо закатил глаза и обошел диван. Встал сзади Кима, чтобы посмотреть то, что тот читал.  — Тут как посмотреть, — Хонджун бегал глазами по строчкам. Их было немного, но он решил перечитать несколько раз, — Минги прав, Чхве достаточно сдержаны в вечеринках, а тут, вдруг, после последнего случившегося… вот это? Уён скучающе пробежался по строчкам и округлил глаза. Поднял голову с плеча старшего.  — Всегда мечтал побывать на балу маскараде! — Он расплылся в улыбке. — Помню видел один фильм, где… — Уён! — Минги перебил его и показал жестом на рот, чтобы тот замолчал.  — Что? — Парень недовольно закатил глаза.  — Маскарад? Хонджун, ты чего молчишь? — Ёсан расправил плечи и пригладил свои волосы.  У Хонджуна в голове была настоящая вакханалия. Мысли приходили каждую секунду и сливались воедино. Он прекрасно понимал, что все это могло значить. Настали времена похлеще всех предыдущих. Им придется напрячься. Ким сделает все, чтобы защитить каждого в этом доме. Пора показать аристократии себя и дать понять, что с ними шутки плохи. — Они объявляют нам войну, — Ким сглотнул.  — Войну? — Юнхо выгнул бровь.  — Прикрывают ее мишурой изыска, но я уверен, что они попытаются избавиться от нас на этом вечере, — он смял лист в своей ладони, — маски являются хорошим прикрытием. Не каждого человека можно узнать по одним глазам.  — Я думал это миф, что люди не узнаваемы, когда наряжаются в маски, — Минги поморщился, —хотя, если на Уёна надеть маску клоуна, то его будет легко узнать.   — Эй! Обидно вообще-то, — Чон закатил глаза, — разве что на пару с тобой.  — Тихо, — Хонджуну они мешали думать своими высказываниями.  — Хён, мы принимаем приглашение? — Чонхо выпрямился и посмотрел на всех сидящих на диване. Хонджун смотрел перед собой на стол и не моргал, Уён и Минги о чем-то шептались.  — Да и мы будем готовы к тому, что нас может там ждать, — Хонджун облокотился на спинку дивана и сложил руки на груди. — А как же дело с реликвией и нападением? — Юнхо нахмурился.  — Думаю, нас будет ждать много сюрпризов, — Хонджун скомкал лист в шарик и небрежно бросил его в открытый огонь. Попал ровно в цель. Бумага затрещала и растворилась в камине. — Счастливых вам Голодных игр! — Уён спародировал голос актрисы из фильма. — И пусть удача, всегда будет с вами.  Впервые Хонджуну не хотелось его одергивать. Чон был чертовски прав.