Selfish Waltz

Брюнет стоял в дверном проеме. Четыре пары озадаченных глаз уставились на него. Все молчали. Как назло Хонджун перегораживал тело, лежащее на полу. Уён непроизвольно начал молиться, чтобы там был другой человек. — Хён, скажи, что он жив, — Уён смотрел на него. Боялся вытянуть шею в сторону или обойти, чтобы увидеть полную картину. Бордовая жидкость продолжала растекаться по полу. Он наблюдал за тем, как кровь начинала касаться темных ботинок старшего, но тому было все равно. Хон лишь переступил с ноги на ногу и посмотрел исподлобья на Уёна. — Какого хрена, ты здесь? — Хонджун глубоко вздохнул и коснулся переносицы. Он посмотрел по сторонам, ища кого-то глазами. — Где Сонхва? — Все у меня об этом спрашивают! — Уён не хотел позволять панике еще больше мучать его сердце. Но чувствовал, что еще чуть-чуть и он расплачется от накала. — Я не знаю, куда он делся. Хён должен был уйти к вам, но, судя по всему, так и не добрался… Голос парня сорвался на последних словах. — Кого ты убил? — Уён сказал уже тише. — Он ничего не сказал, — Хонджун вытер свои руки о полотенце, — поэтому, я устранил его, чтобы ничего не разболтал. Почему он должен быть жив? Блять, а второй крысеныш сбежал… Брюнет начинал беситься. Старший словно специально не отвечал на его вопрос. Хонджун разговаривал сам с собой. Его глаза были слегка прикрыты. Можно было увидеть, как его ресницы дрожат. Он смотрел в махровую ткань и тер, тер свои пальцы. Они уже начинали становиться красными, далеко не от крови, которая попала на них, а от раздражения кожи. Позади Уёна послышались шаги. Ёсан обошел его и подошел к Хонджуну. Он коснулся плеча Кима в успокаивающем жесте. Тот резко вздернул подбородок и посмотрел на Кана, затем медленно моргнул. Бросил белое полотенце с красными следами на пол и глубоко вздохнул. Уён посмотрел на то, как ткань пропитывается кровью и становится багровой, почти сливаясь с лужей. Старший не любил убивать людей, но ради защиты близких, Хонджун пойдет на все. — Уён, это был не Кихо, — Ёсан обернулся, отпуская плечо Хонджуна, — успокойся. — Почему это так важно? — Чонхо оттолкнулся от стены и вытянул шею, отвлекаясь от своего ничего неделания. — Погоди, — брюнет махнул рукой на самого младшего и тот обиженно фыркнул, — а кто? — Теперь, наверное, он уже мог не бояться. Хотя, как посмотреть. Тут нельзя быть спокойным в любом случае. Это его младший брат. Хонджун убил его. Уён прошел вглубь пустого кабинета и подкрался к стулу возле которого лежало тело. У мужчины были связаны руки и ноги. Запястья протерты до кровяных подтеков. По одному взгляду на них, можно сказать, что тот пытался освободиться и брыкался. Но, кто бы не стал? На предплечьях красовались гематомы и открытые раны. Уён покосился на Юнхо, возле которого стояла бита. На ней остались заметные следы от глухих ударов. Он снова вернул внимание к телу. Голова парня была прострелена со стороны уха. Чон мог поклясться, что вместе с кровью, на пол, растекались мозги. Зрелище было не для слабонервных. Один выстрел — минус одна жизнь. У обычного человека уже бы полез последний прием пищи наружу. Уён был стойким малым и привык к подобному. Какое количество убитых людей он уже видел до этого? Сколько предстоит пережить в будущем? Аристократы, которые напоминали, скорее, сборище мафии, которая борется за свое место под солнцем. Когда они все стали настолько жестокими, страшными и хладнокровными? Интересно, каково это, каждый день проводить за игрой в гольф и тратой лишних денег. Уён такого не знал. Не уверен, что смог бы, даже если бы ему предложили сменить образ жизни. Когда все покатилось по пизде? Мама была бы разочарована. Не такого мира она для них хотела. Чон прикусил нижнюю губу, продолжая смотреть на тело и покачиваясь на пятках. — Ёсан? — Хонджун тихо позвал его и поманил рукой. Уён развернулся от тела, потому что смотреть на братьев было куда приятнее, чем на это месиво. Да и отвлечься от грустных мыслей это бы помогло. Хонджун продолжил: — Отследи жучок Сонхва. — Жучок? — Чон сглотнул. — Ты, блять, что сейчас сказал? — Он создан именно для таких случаев, идиот, — Ким закатил глаза, — некоторые, у нас, очень любят искать себе приключения на одно место. — Хуй-то там. Ты заигрался в долбанного секретного агента и потянул нас за собой, — Уён повел носом в сторону и словил на себе взгляд Минги. Тот покачал головой. Блять. И он с ним не согласен. Зашибись. — Я в херовом Марвел и все вокруг — агенты, долбанного, Щ.И.Т. Когда присоединится Тор или Капитан Америка? Я бы не отказался от помощи. Хотя, сейчас, на самом деле, они были правы. Жучки Хонджуна-Ёсана были кстати. Но в остальном… с какого хуя, вообще? О таком надо предупреждать. — А пока он занят поисками нашего брата, — Хонджун посмотрел на Юнхо, который присел на корточки и полез по карманам мертвого парня. Он достал из его брюк телефон и развернул устройство экраном к себе, — ты, Уён, мне расскажешь, какого черта ты принесся сюда, выглядя так, будто спасаешь свою задницу от пожара или удара линейкой от няни Брикс. Флешбеки о суровой женщине, которая гоняла Чона, возникли перед глазами. Его аж передернуло от воспоминаний о ее темно-зеленом платье и длинном носе. А как она любила деревянные линейки… Особенно те, которыми можно было дотянутся вдаль и в высоту. Уён прятался везде. А Брикс, всегда его находила. — Я… — Уён растерянно посмотрел на каждого. Готов был провалиться сквозь землю. — Блять, разряжен, — Юнхо поднялся и убрал в карман своего пальто найденный смартфон. — Давай подзаряжу, я достаточно накален. Сойду за батарею, — Уёну было интереснее полазить в телефоне блондина, нежели получать нагоняй от старшего. — Пожалуй, пусть Ёсан разберется. Безопаснее для всех будет, — Юнхо подмигнул. — Ай, ты же знаешь, что я не умею подмигивать, — Уён закатил глаза и отвернулся. Тут же наткнулся на убийственный взгляд. Насколько пиздецов из ста — ему пиздец? — Уён, — Хонджун прожигал дыру в Чоне, — что ты узнал? Парень не знал, что ему говорить. Поэтому оттягивал. Он вспомнил, как поймал взгляд Сана на себе в первый раз. Это было страшно. Очень жутко. Уён сглотнул ком в горле. Внутри зародилось чувство, что ему нельзя называть имя Хонджуну и говорить, что он знает, кто убийца. Уён снова посмотрел на тело. Им все равно не огрести проблем после того, как Хон убил младшего брата Кихо. Этот зеленоволосый воришка придет к ним, желая заполучить расправы. В голове возникла мысль о том, что он должен удалить записи. Все. Стереть подчистую. Даже те, что нарыл Ёсан. Сказать, что оно само… Чтобы защитить всех. Даже ценой знаний о том, что Сан является убийцей, который не щадит никого. Уён не скажет им. Надеялся, что даже если они когда-то догадаются и поймут, что он знал, то не станут его винить. Хотел верить, что его братья осознают, для чего он поступил так, как сейчас. — Кихо не убийца, — парень сглотнул и сжал губы в тонкую линию, — он долбанный вор, который украл реликвию. Но, не больше. — Кромер? — Чонхо оживился. — Это был он? Тот, кто украл его? — Да, ранее я… — Он посмотрел в пол, понимая, что в любом случае отхватит от лидера. По крайней мере, за свою невнимательность. — был недостаточно внимателен, простите. Позволил себе не посмотреть обновленные записи. По моей ошибке, ты чуть не убил человека, который был замешан в совершенно другом… Он начинал болтать. Без остановки. Заткнул себя вовремя, поняв, что он делает. Еще немного и он бы выдал все, что планировал держать за зубами. — Блять, Уён, какого хрена?! — Хонджун посмотрел в потолок, желая усмирить свою злость. — Поэтому он ничего не говорил и не понимал о чем речь?! Он пришел за долбанными часами вместе с Кихо. Старший скрылся в тайных ходах, видимо, чтобы защитить реликвию, а этот, тупой блондин, остался… — Эй! Что ты имеешь против блондинов? — Встрял Минги и получил шлепок по лицу, в виде взгляда от Хонджуна. — Молчу. Минги отвернулся и вернул свое внимание к Ёсану, который сидел над ноутбуком. Его тонкие пальцы быстро передвигались по клавиатуре. Он даже не смотрел на нее. Настолько легко ориентировался. Его взгляд был сосредоточен и совершенно нечитаем. Словно экран проглотил его личность. Губы были сжаты в тонкую линию. Все, что он делал — это каждые десять секунд дергал головой, потому что челка лезла в глаза и мешала обзору. — В его защиту, я скажу, что мы все над этим работали, изучали материалы, да он был ответственным за записи, но, — Юнхо сложил руки на груди, — каждый здесь виноват в произошедшем и мы все будем отдуваться за эту смерть. — Юнхо, я тебя прошу, не лезь, пожалуйста. Я убил, блять, человека, которого не должен был трогать. Повезло, что это не Кихо…— Хонджун был сильно не в духе. Он цедил воздух зубами и стучал носком туфли на левой ноге. Легче и не становилось от того, что их, в этой комнате, все еще, было шестеро, — если кто-то еще решит высказаться в защиту Уёна, то лучше передумайте. Он должен понимать, что проебался по-крупному. Чону стало не по себе. Что будет, когда они узнают всю правду? Блять. Сан опирался на стену за углом и слушал все драматические речи. Он смотрел на помещение перед собой. Бесчисленные столы одинаковой формы с компьютерами на них. Перед глазами встали образы людей, которые монотонно и без эмоций клацают по клавиатуре пальцами. Они все это делают ради гроша, который позволит оплатить квартиру да купить еды. Вечный круг Ада, в котором они пытаются выживать. Парень проморгался. Он крепко сжимал зажигалку в левой руке и пытался отвлечься. Чхве младший слышал каждое слово, которое было сказано этим сбродом недоаристократов, которые возомнили себя героями. Ему было необходимо устранить их. Он за этим и пришел, а в итоге, стоял и слушал исповеди каждого из них и ругань мелкой белки. Ведь теперь, он не мог их убить. Во-первых, Кихо был жив и скрылся в неизвестном направлении, а это значит, что кромер до сих пор лежит среди стен здания. Черт бы его побрал, этого любителя тайных ходов. Он мог быть где угодно. Во-вторых, даже этот придурок Чон Уён не выдал его. Это могло бы стать поводом для того, чтобы закончить работу, но эта ебучая заноза в заднице все испортила. Брюнет был умен и это злило. Лучше бы он оказался идиотом. Сан глубоко вздохнул. — Я его нашел! — Чхве резко повернул голову на голос. — Где? — Послышался еще один, более раздраженный. Та самая белка, которая надоедала своими криками. Они все звучали так близко к нему. Кулаки стали невольно сжиматься еще сильнее. Металл зажигалки впивался в кожу ладони. — Как… странно? — Голос стал тише. — Уён посмотри. — Не хочу. Пусть, Хонджун сначала отойдет. Боюсь, он меня укусит, — Чхве закатил глаза услышав слова парня. Как же он его раздражал. Прямо в этот момент хотелось выскочить из-за угла и переломить тому горло собственными руками. — Не испытывай мое терпение, блять, вдруг ему нужна помощь? — Снова второй голос. — Это лестница, стоп, точнее… под ней? Там есть помещение? — он так быстро говорил, что Сан невольно сморщился, — как я мог пропустить. Я же там был. Надеюсь, с ним все в порядке. Минги, что если с ним что-то случилось? Я опять виноват! Кто это сделал? За нами кто-то следит? Чхве дернулся в сторону, когда услышал приближение шагов, но парень, который пошел по коридору, вдруг развернулся и направился в обратном направлении. Ясно. Он просто топтался от нервов, как тупой идиот. — Уён, дыши глубже, — четвертый голос, — ты не виноват, все хорошо. Блять, какого хуя, все собаки на него? Хён, ты старший или кто? Почему-то Сан начал злиться услышав его. Защитник Чон Уёна херов. Ему уже надоедало творившееся за стенкой. Он убрал ладони в карманы пальто и оттолкнулся плечами от стены. Посмотрел по сторонам, вытянув шею и направился в противоположную сторону. Он ещё здесь не закончил. Ищейка из него хорошая и он, по крайней мере, выполнит часть работы и убьет того, кто решился украсть желанную, семьей Чхве, вещь. Кромер он найдет позже. Главное избавиться от мешающегося охотника за дорогими побрякушками. Он помешал ему купить часы, а теперь прятал из внутри стен. Все это было против планов. Его работу должны были сделать долбанные братья Кима, но они больше заботились друг о друге, чем о приказе. Еще и этот придурок, разгадавший его. Свалился, как снег на голову. С ним придется разобраться позже. Он представлял опасность. Особенно из-за длинного языка, от которого Сан хотел его избавить. Слишком уж много, этот, Чон Уён, болтал.

***

На улице было темно. В огромном особняке царила тишина. Вся прислуга разбрелась по делам и старалась вести себя тише воды, ниже травы. Никому не хотелось попасться под горячую руку. Коридоры пустовали, лишь картины переглядывались между собой, а между ними гулял сквозняк. Даже призраки прошлого пропали. Холод пробирался под одежду и морозил кости. В главной гостиной горел лишь торшер, стоявший возле длинного дивана. В камине трещали поленья. Пахло хвоей и шишками. Недавно, лесник принес свежее, аккуратно расколотое дерево. Он зажег огонь, прежде чем в комнату ворвался сначала один человек, затем, следом за ним, второй. Мужчина сделал вид, что ничего не видел и попятился на своих кривых ногах к выходу. Старался максимально не шуметь. Как только он вышел, то раздался громкий шлепок. А потом, громкие рыдания. Девочка сидела в углу между креслом и книжным шкафом. Она поджимала ноги ближе к себе и отворачивалась в сторону, чтобы не смотреть на монстра, который нависал над ней. Его разъяренные глаза, полные ненависти. Вокруг валялись вещи, создавая беспорядок. Книги мешались с рассыпанными угощениями с кофейного столика. Круглые конфеты россыпью лежали на светлом паркете. Опрокинутый цветок грустно распластался своими листами по полу, желая, чтобы его вернули на место и засыпали землей, которую он растерял. — Слабачка! — Мужчина снова замахнулся. — Ты ни на что не годишься. Хватит реветь, тупая шваль! Ее нижняя губа тряслась. Слезы текли по щекам без остановки. Ничего не могла с ними поделать. Ей было горько и обидно. За себя. Она обнимала свои хрупкие плечи, которые прятались за толстым свитером с высоким горлом. Скрывала синяки на теле, но на лице — этого не сделать. Особенно, если это разбитая губа. Опять придется прятаться в комнате и сослаться на простуду. Стало тошно. Почему она такая слабая и не может противостоять этому тирану? — На меня смотри! — Он дернул ее вверх за руку. Девочка повисла, едва касаясь пола ногами. Не хотела слушаться, хотя знала, что ей же будет хуже от этого. — Прекрати, отец, пожалуйста, — она посмотрела него своими черными глазами, полными слез, — почему ты это делаешь? — Я предупреждал, что за каждый проеб твоего брата, ты будешь получать за него, — Сокджин отбросил дочь в сторону дивана и она упала на мягкие подушки, — в этот раз, он обосрался по крупному. Пусть видит, что он натворил. — Сан не виноват в том, что делаешь ты! — Союн перешла на крик и тут же осекла себя. Ошибка. Шлепок по лицу. Девочка почувствовала привкус крови на губах. — Ты больной человек и пытаешься превратить его в такого же! — Нееет, — он жутко пропел гласную и улыбнулся, — этот мальчишка всегда был таким, просто нужен дополнительный стимул. Например, в виде бесполезного груза. Тебя. — Ты будешь гореть в Аду, — брюнетка поправила растянутый свитер на плече, — надеюсь, это будет продолжаться вечно и никогда не закончится. — Ай, как мы заговорили, — мужчина усмехнулся и нагнулся ближе к дочери. Провел пальцами по ее красной щеке, — все-таки ты моя дочь. Чхве Союн. — Ты мне отвратителен, — девочка дернулась от руки и Сокджин тут же отреагировал, ударил ее вновь и схватил за темные локоны. — Тупая девчонка, где твое уважение?! Ты должна быть послушной, как твоя мать, — он повел рукой в сторону и девочка последовала за ним, — от тебя одни проблемы. Я так надеялся, что родится сын, а появилась ты — никчемная и бесполезная. Ничего не умеешь. Что даст семье твоя игра на фортепьяно? — Я никогда не стану похожей на тебя, — процедила она сквозь зубы, — ни за что. — Все игрушки, когда-то ломаются, Союн, и ты, сдашься тьме, которая есть внутри тебя, — он подвел девочку за волосы к выходу из гостиной, дернул еще раз и посмотрел на то, как она корчится от боли, — Я был снисходителен, но не планирую оставаться таким же и дальше. Твой брат — ничтожество, а ты — ничто. Если так и будет продолжаться, то будь готова к тому, что я заставлю его прострелить… и твою голову. — Он никогда так не поступит, — Союн дернулась вперед, сквозь боль. — Мисук! — Сокджин рявкнул и девочка поморщилась от того, насколько громко прозвенел его голос. Спустя минуту на пороге появилась горничная. — Уведи ее в комнату и запри. Смотри, чтобы никто не кормил и не поил ее. Выбью из каждого, желание пожалеть ее, если узнаю. — Да, господин, — женщина перевела взгляд на Союн и девочка увидела испуг в глазах старушки. Она незаметно мотнула головой, — я заберу ее. Отец оттолкнул своего ребенка в сторону горничной и небрежно отряхнул пиджак. Словно на нем была грязь. Только вот, она была внутри него, а не снаружи. Прогнившее создание, неспособное на человеческие чувства. Когда Союн была малышкой, она любила увязаться за братом хвостиком. Сан возмущался и просил отстать от него. Он напоминал, что отца это раздражает и ей лучше не показываться рядом, когда тот дома. Но Союн никогда не слушала его и пряталась по углам, выглядывала, когда никто не видел. Восхищалась старшим братом и не скрывала этого. Он был для нее всем. Примером для подражания и другом. Единственным, кто замечал ее. Мама притворялась, что девочки не существует большую часть времени. Лишь по вечерам, когда все уже спали, она приходила к ней и шептала добрые слова. Но, Союн давно перестала быть привязанной к ней. Не нужны ей речи трусливого человека, который не может защитить своего ребенка. Да, она обижалась на мать. Не скрывала этого и закрывалась от женщины одеялом все чаще и чаще, по мере того, как росла. А когда отец начал избивать ее, то она перестала пускать мать в свою комнату. Закрылась от человека, на которого была похожа, как две капли воды. Хотела верить, что ей досталось лишь отражение от матери. Трусливая, одинокая и запуганная. Нет. Союн отказывалась верить в то, что она такая же. Девочка была резкой и грубой, не боялась высказать в лицо слова, даже если получала за них жестокие наказания. Этим она была похожа на отца и от этого тошнота подступала к горлу. Девочка спрятала лицо в дрожащие ладони. Она даже не переоделась из испорченных вещей. Сидела, сложившись клубочком у окна и тихо плакала. Губа ныла, а рана на брови кровоточила. Щеки горели от ударов. Завтра будут синяки. Следы на теле, тоже давали о себе знать. Шевелиться было очень больно, но она привыкла. Терпела, стиснув зубы. Послышался громкий стук в дверь. Союн вздрогнула от неожиданности и вгляделась в темноту. На глаза бросилась синяя гирлянда, которую они вешали с братом. Она шла по всей длине стены и горела прекрасным, глубоким цветом. Сейчас, она напоминала ее чувства. Такие же темные, как воды глубокого океана. Что она будет делать, если захочет сдаться и умереть? — Союн? — Снова громкий и обеспокоенный стук в дверь. — Открой, это я. Девочка помотала головой, — нет, уходи! — Я не уйду. — Он и тебя обидит, если я сделаю это, Сан! — Девочка снова горько заплакала и спрятала лицо в своих острых коленках. — Пожалуйста. Затишье. Неужели ушел? Спустя пару секунд послышался щелчок замка. Мисук дала ключи? Сумасшедшая старуха. Совсем ничего не боится. Отец точно узнает. Союн заплакала еще громче. Мисук была одной из немногих, кто заботился о ней в этом доме. Не хотелось, чтобы из-за нее она пострадала. — Союн! — Парень подбежал к ней и сел на колени возле сестры. — Посмотри на меня. Сказал шепотом, чтобы слышала лишь она. Девочка помотала головой в отрицании и еще глубже вжалась в себя. — Подними голову, прошу тебя, — теплые руки коснулись ее волос и пригладили запутавшиеся локоны. Брат бережно обхватил ее голову в районе ушей и затем убрал пряди со лба, — ну же… — Что произошло? — Она подняла голову и увидела неподдельный ужас в глазах родного ей человека. — Почему он был настолько зол? — Я… — Сан запнулся. Как же он был виноват. Не нашел ничего лучше, кроме как прижать сестру к себе. Позволить ей расплакаться в его руках еще громче. Его сердце разрывалось от того, как она надрывала себе горло. Практически не дыша, кричала… горько и протяжно. Сан покачивался взад вперед, пытаясь успокоить ее и не дать собственным чувствам вырваться наружу. Он хотел облегчить ее страдания, но сделал только хуже. Пару месяцев назад, когда Сан пытался защитить сестру от очередных побоев и поймал горячую руку на себя, отец воспользовался ситуацией. Он поставил ему ультиматум, что если Сан начнет работать на него, как и положено сыну великой семьи Чхве, то тот, перестанет измываться над Союн. Отпустит бедную девочку и сделает вид, что ее не существует. Чхве младший согласился. Поверил. Но, стоило настроению отца пойти по ебучей пизде или, ней дай бог, он думал, что Сан сделал что-то не так, как ему хотелось — Союн получала жестокое наказание. Как можно было быть настолько отвратительным человеком? — Сан? — Раздался тихий голос. Девочка коснулась грязных рукавов рубашки парня. — Что это? Что ты сделал? — Выполнил работу, — он погладил сестру по голове и поцеловал в макушку. — Не волнуйся. Просто… пошел против планов отца и… прости. Ты снова пострадала из-за меня. — Сан, я пострадала не из-за тебя, — Союн подняла ясные, но заплаканные глаза на него, — это все его вина. Не вини себя. Прошу, перестань делать это. — Нет, не могу, — брюнет сглотнул и прижал сестру к себе, чтобы не видеть ее глаз, которые смотрели на него со странными эмоциями. — Можешь, — она вырвалась из рук Сана и серьезно посмотрела на брата, — я говорила тебе, что выдержу все. Только прекрати убивать. Это уничтожает тебя с каждым разом. Я не хочу, чтобы ты стал таким же, как он. — Никогда не стану, — брюнет помотал головой в отрицании, — ты помогаешь мне оставаться собой. — Ты потеряешь себя, — у девочки затряслась нижняя губа. Ей было так горько. Она коснулась колена брата сначала ладонью, а потом слабо стукнула по нему кулаком, — идиот, он только и добивается того, чтобы ты убивал, убивал и затем утонул в этой же крови. Ты видел, что творится с людьми? — Союн сглотнула. — Они ненавидят и боятся. Видят монстра. Что будет, когда все узнают, кто такой Selfish Waltz? — Союн, этого никогда не произойдет, — Сан взял пальцы сестры в свои и погладил тыльную сторону ее ладони, рассматривая маленькие ссадины на бледной коже, — не переживай за меня и живи спокойно. — Я так не могу, — она выдернула руку, — прошу, пожалуйста, больше не убивай. Ради меня. — Союн, он убьет тебя, — Сан почувствовал, как его голос дрожит, — я себе никогда не прощу. Перед глазами встала картина того дня, когда отец настолько сильно избил Союн, что та не могла пошевелиться. Она три месяца пролежала в постели. У нее было сломано два ребра и рука. Сокджин столкнул дочь с лестницы, а потом продолжил изливать весь гнев на ней и дальше, несмотря на страдания девочки. — Почему мы не можем просто… сбежать? — Союн раздраженно свела брови. — Куда мы скроемся от него? Не найдется места, где нам бы были рады, — брюнет опустил глаза, — любой выдаст и глазом не моргнет, что ты ребенок. — Я давно не ребенок. — Тебе только недавно шестнадцать исполнилось, ты еще совсем малышка, — Сан чувствовал, что едва держится. Он поднял глаза и посмотрел на сестру. Такая уверенная и смелая. А он видит маленького ребенка с рассеченной бровью и губой и красными подтеками на щеках. Сколько же лет это уже длится? Ему было страшно считать. — Мы никогда не придем к компромиссу? — Она заправила запутанные волосы за уши. — Прошу, давай уйдем. Вместе. — Я закончу, что начал и убью этого ублюдка, — Сан поманил сестру рукой и та аккуратно легла ему на плечо, уткнулась в ключицу. Он закрыл глаза. Все-таки еще маленькая, хрупкая и беззащитная, — помнишь, что значит твое имя? — Звезда, — Союн начинала засыпать от успокаивающих покачиваний Сана. Она слишком долго рыдала и совсем выдохлась. — Верно, — парень тихо усмехнулся, — и для меня, ты сияешь ярче всех. Благодаря тебе, я все еще не сбился с пути и помню, кто я такой. Сан стиснул челюсти и посмотрел в окно. Луна была высоко в небе и сияла, как никогда. Рядом мерцала звезда, которая напоминала ему о девочке, которая засыпала в его руках. Она тихо сопела и дергала пальцами на левой ноге. Всегда так делала, еще со времен, когда была крохой. Странная реакция организма на приближение сна. Так хотелось защитить ее от всего на свете. Подарить лучший мир. Каким же отвратительным братом он был. Держал самое близкое сердце грязными руками. Теми, что убивали и наслаждались этим. В те моменты он совершенно забывал о том, кто он есть. «Выключал» Сана и пробуждал настоящего демона, не способного на сострадание. А Союн, зная это, спокойно лежала на окровавленной рубашке и улыбалась. Доверяла ему. Верила, что он все еще достоин счастливой жизни. — Сан? — Сказала девочка сквозь сон. — Да, Союн? — Он пригладил волосы девочки и осмотрел ее. Растянутый свитер давил на сердце. — Я все еще хочу сбежать из этой клетки, — ее голос звучал расслабленно и утопал в шее Сана, — я слишком часто начала думать о смерти. Прошу, не позволь мне… уйти раньше времени. — Что? — Сан нахмурился. Но сестра уже спала. Даже не знала, что сквозь сон рассказала свой секрет.