Smells Like Teen Spirit

3-е Ноября, 1971 года. В среду Сириусу исполнилось двенадцать лет. С тех пор, как Джеймс узнал об этом, он везде вставлял шутки о возрасте Сириуса, что конечно же не нравилось самому Сириусу, и тот, в отместку, накладывал Испаряющиеся Чары на его домашнее задание или разбросанные по всей комнате носки. В свою очередь, Джеймс начинал бесить Сириуса ещё сильнее, и начиналось всё заново. Римус и Питер лишь беспомощно наблюдали за этим и пускали всё на самотёк. Полнолуние выпало как раз на третье Ноября. Проснувшись утром, Римус с огромным облегчением обнаружил, что в этот раз он не навредил себе сильно, ограничившись только пару синяками и ссадинами. Он очень торопился вернуться обратно на занятия и к ребятам, но мадам Помфри всё же заставила его прийти в больничное крыло и выпить нужные зелья. Отпустила она его только тогда, когда прочитала ему лекцию о сохранении и поддержки здоровья, и как важен был сон после полнолуний. Естественно, Римус пропустил все её слова мимо ушей. Он всерьёз беспокоился из-за того, что не подготовил подарок Сириусу, но Джеймс и Питер тоже ничего ему не подарили, а сделали кое-что другое – все попадавшиеся на их пути картины пели «С днём рождения тебя!», на всех занятий просили не задавать им домашнее задание в честь «такого великого события, как день рождения самого Сириуса Ориона Блэка |||» (откуда Джеймс узнал эту информацию, было загадкой для всех), а в Большом Зале все Гриффиндорцы пели ту же песню, что и картины, пока Слизеринцы закатывали глаза и отворачивались, но ребятам до них не было никакого дела. Из-за разбушевавшейся погоды, они провели весь день в замке. После совместных отработок в виде отмывания Большого Зала, Сириус был на ужине с Андромедой. Они ждали именинника в их спальне, предварительно сделав забег на кухню и притащив торт с горьким шоколадом и мятой. И вот наконец дверь распахнулась с таким грохотом, что Римус подумал, что её открыли ногой, и через секунду убедился в этом. Сириус зашёл с двумя коробками и весь светился от радости. – Что это? – Джеймс тут же подбежал к нему и помог донести коробки до кровати, чтобы в следующую секунду сунуть туда свой любопытный нос. – Это, – Сириус хлопнул Джеймса по руке, но блеск в его глазах мерцал, словно звёзды. – Мечта всей моей жизни. Сириус выдержал драматичную паузу и открыл самую большую коробку, еле как достав из неё новенький... – Проигрыватель?! – Римус вскочил со своей кровати и подошёл ближе, чтобы рассмотреть поближе. Это был проигрыватель «Crosley t100a» чёрного цвета, к которому прилагались ещё и пара колонок. Римус подумал, что ничего красивее в жизни не видел. – Ага, – ухмыльнулся Сириусу, радуясь, что ещё кто-то ещё знает что это такое. – Вальбургу удар схватит, когда она его увидит. Сириус никогда не называл своих родителей мамой и папой. Только по именам, и это было очень странно, но сейчас Римус не обратил на это внимание. Его взгляд упал на оставшуюся коробку. Ею оказалась пластинка с очень необычной чёрно-белой обложкой: «Revolver» от «The Beatles». – Моя мама слушает «The Beatles», – с восхищением произнёс Римус, не решаясь брать их в руки. Но, кажется, Сириус увидел его реакцию, поэтому сам подал ему пластинку. Римус дрожащими руками взял её со всей осторожностью, будто держал в руках какое-то немысленное сокровище. Хотя для него оно таковым и было. Сириус следил за его реакцией и лёгкая улыбка тронула его губы. Сзади кто-то прочистил горло и они оба вздрогнули от неожиданности. Римус уже и забыл, что они не одни в комнате. – Теперь, когда вы лишь каким-то чудом не обсикались от счастья, не хотите объяснить нам, что это такое? – Ваши легкомысленные чистокровные умишки не поймут этого, – ухмыльнулся Сириус. Джеймс толкнул его плечом. – Ты вообще-то тоже чистокровный, дебил. – Мудак. – Придурок. – Эй, – Сириус вскинул одну бровь, но не выглядел возмущённым. – Имей уважение, я вообще-то именинник. – Точно, – усмехнулся Джеймс. – К людям пенсионного возраста нужно относиться с уважением. Сириус бросил в того подушку. Джеймс увернулся. Понимая, что сейчас будет, Римус нетерпеливо произнёс: – Сириус, может лучше включишь проигрыватель? Сириус согласно кивнул. Он положил её на место и опустил иглу звукоснимателя. Римус предположил, что сам проигрыватель был зачарован, ведь практически всем проигрывателям нужно было электричество, а в Хогвартсе его не было, но он всё равно работал. Все вчетвером они уселись у камина, подвинули ближе к себе еду и принялись слушать слова песни, которые заполнили собой всю комнату: Let me tell you how it will be, There's one for you, nineteen for me, 'Cos I'm the Taxman, Yeah, I'm the Taxman. Should five per cent appear too small, Be thankful I don't take it all, 'Cos I'm the Taxman, Yeah, I'm the Taxman. Позволь объяснить тебе, как это будет выглядеть, Тебе один, мне девятнадцать, Потому что я сборщик налогов, Да, я сборщик налогов... Пять процентов – это совсем немного, Скажи спасибо, что я не забираю все, Потому что я сборщик налогов, Да, я сборщик налогов. Этот альбом был не похож на те легкомысленные поп-песни, которые слушала его мама. Он был атмосфернее, каждая песня отличалась от предыдущей своим звучанием и смыслом. Римусу очень понравилось. Остальным, видимо, тоже, ведь за всё время песен они ни разу не издали ни звука, внимательно вслушиваясь в слова песен. Когда доиграла последняя песня на второй стороне «Tomorrow Never Knows», Сириус поднял иглу звукоснимателя и собирался передвинуть её начало, но его опередил Джеймс, вскочив с места и принеся торт с зажжёнными свечами. Глаза Сириуса загорелись ещё сильнее. Когда он загадал желание и задул свечи (все трое подначивали его сделать это в течении трёх минут), Сириус разрезал торт и вновь потянулся к проигрывателю. – Включи «I Want to Tell You»! Римус так и думал, что Джеймсу понравится именно эта песня. Она была весёлой и энергичной, и идеально подходила под темперамент Джеймса. «But if I seem to act unkind, it's only me, it's not my mind...» (Но если я ужасно себя веду, это просто я, это не то, что я думаю...). Почему-то в голове Римуса это песня напоминала ему об взаимоотношениях Джеймса и Лили, но он не сказал об этом вслух. Сириусу понравилось более нетрадиционное звучание песни «Tomorrow Never Knows», с психоделическим смыслом. Особенно сильно он начал подпевать на первых строчках: «Turn off your mind, relax and float down stream...» (Отключи свой мозг, расслабься и плыви по течению...). Питер заметно расслабился на песни «Yellow Submarine». Римус решил про себя, что ему больше всех понравилась «Eleanor Rigby» своим смыслом и звучанием, которые были так не к месту к их празднику. И Римус ощущал, что между ними есть сходство. К вечеру он пожалел, что не послушался мадам Помфри и не отдохнул днём. К девяти часам вечера у него во всю болела голова от любых громких звуков, но ребята и не думали ложиться спать. Они смеялись и веселились, а к часам одиннадцати даже начали нелепо танцевать. Римус смотрел на них, прислонившись к камину, с усталой улыбкой. – Люпин, давай к нам! – к нему подпрыгнул Джеймс. Его волосы были взлохмаченне сильнее обычного, а щёки слегка красными от энергичных движений. – Я лучше посижу, – слабо отмахнулся от него Римус, чувствуя лёгкое головокружение. Но Джеймс не воспринимал ответ «нет», поэтому он дёрнул Римуса за руку и поднял его на ноги. Что и было фатальной ошибкой. В глазах потемнело и он почувствовал, как вся кровь уходит с лица. Он пошатнулся и наверняка бы упал, но Джеймс вовремя заметил это и помог удержать равновесие. – Эй, эй! – сквозь шум в ушах слабо доносился обеспокоенный голос Джеймса. – Ты в порядке, чувак? – В порядке, – отозвался он, невольно замечая, что музыка резко выключилась. – Просто устал. Джеймс усадил его на край кровати и дал стакан с тыквенным соком. Римус взял и залпом осушил его. Его зрения прояснилось, и он увидел перед собой сидящего на корточках Джеймса. Позади маячили две фигуры и не знали, куда себя деть. Римус почувствовал укол вины и спрятал лицо в ладонях. – Простите, – его голос звучал слегка приглушённо из-за ладоней. – Я не хотел портить вам вечер. – Ты и не испортил, – Джеймс успокаивающе похлопал его по плечу и поднялся на ноги. – Мы и так завертелись тут своими бёдрами. Правда, всё нормально. Римус убрал руки от лица и, с чем-то похожим на надежду чувством, взглянул на Сириуса, желая узнать его мнение. – У меня в жизни не было дня рождения круче, – искренне сказал Сириус, хотя в его голосе просачивалась тревога. – Ты бы мог нам сразу сказать о своём самочувствие. Почему ты молчал? – Не хотел портить вам праздник. – Тебе точно не нужно в больничное крыло? – спросил его Питер, подбирая с пола еду и полупустые тарелки. Римус отрицательно покачал головой. – Ладно, – понятливо кивнул Джеймс. – Тогда все баиньки. – Вы можете продолжать веселиться, если хотите. Я просто лягу спать и не буду вам мешать. – Мы дадим отдохнуть тебе, – серьёзно сказал Сириус, глядя на него таким взглядом, что он и не смел возразить. Если бы сегодняшний день был днём рождением Римуса и ему пришлось задувать свечи, он бы загадал, чтобы полнолуние больше никогда не выпадало на чей-то день рождения. ______ 14-ое Ноября, 1971 года. В середине ноября начались соревнования по квиддичу. Тренировки у Гриффиндорской команды участились, и, соответственно, они вчетвером теперь проводили куда больше времени, сидя на трибунах. Они всегда колдовали синее пламя в банке и грелись возле него, смотря, как Джонатан Вуд тренировал свою команду. Теперь Римус не отсаживался от них и слушал все комментарии Джеймса, которые сопроводились шутками. Субботним вечером перед матчем Джеймс подначивал их прийти «чуть» пораньше. Но даже Сириус, который за три месяца ни разу не перечил Джеймсу, впервые был с ним не согласен: – Матч начнётся в одиннадцать, Поттер. Ты не разбудишь нас в семь и не потащишь сразу же на стадион. – Не потащу, – согласно кивнул Джеймс, левитируя перед собой подушку. – Вы сами пойдёте. Ножками. В итоге они, к большому неодобрению Джеймса, договорились прийти на матч в десять, хотя и это время было слишком ранним убийством для Римуса: он ненавидел рано вставать. Утром на завтраком вся школа была в предвкушении захватывающей игры – между Гриффиндором и Слизерином всегда была вражда. – Этот матч всегда отличался от других своей жестокостью, – рассказал им за завтраком один из Пруэттов. Оба близнеца-семикурссника были загонщиками, что делало их ещё большими кумирами в глазах Джеймса и Сириуса. – Для всех будет шоком, если сегодня ни один игрок не сломает себе ничего. – продолжил за него близнец, через плечо оглядываясь с ухмылкой на Слизеринцев. После этих слов глаза Джеймса и Сириуса загорелись. К десяти часам одна четвёртая часть зрительских трибун уже была забита учениками – одна половина Гриффиндорцами, другая Слизеринцами. К счастью, ребята успели урвать себе лакомый кусочек в виде самых верхних рядов. Поле было видно, как на ладони, а на одной из высоких башен Римус заметил профессора МакГонагалл и ещё нескольких взрослых волшебников, которых он раньше не видел. Наверное, это были чьи-то родители, которые решили поддержать своих детей. – Поверить не могу, что увижу квиддич в живую! – от радости, Питер подпрыгивал на месте. На него недобро косились некоторые ученики, но никто не решался трогать его, когда рядом стояли Джеймс Поттер и Сириус Блэк. – А я в прошлом году был на Чемпионате мира по квиддичу в Португалии, – гордо поведал им Джеймс, высовываясь наполовину через ограждение. – Шутишь? – Сириус, который делал то же самое, повернулся к Джеймсу и изогнул одну бровь. – Я тоже был там. – Так это ты тот самый чудик, который поджёг шляпу Малфою и смеялся рядом с ним громче всех?! – Ага, – теперь Сириус выглядел гордым. – Из-за нашего родства, мы с дядей Альфардом попали в лучшие ряды. Я решил, что нужно отблагодарить его самым лучшим образом. Оба мальчика прыснули. – Ну а что насчёт тебя, Люпин? – Меня? – переспросил Римус. – Ты был на чемпионатах? – пояснил Сириус. Римус отвёл взгляд, когда они все посмотрели на него, ожидая ответа. – Нет, не был. – Почему...– к счастью для Римуса, Джеймса не специально, но нагло перебили: – Римус! Они все обернулись, и Римус расслабился. Ему не придётся отвечать вопрос Джеймса. К ним пробирались четыре девчонки, и самой первой из них шла Лили. Её нос был практически одного оттенка, что и шапка на её голове. Рядом с ней шли Доркас, Алиса и Марлин. Подойдя к ним, она ярко улыбнулась, но только Римусу: – Привет, – она встала рядом с ним и поёжилась. – Ну и погода. – Привет, – кивнул ей Римус. – Не знал, что ты поклонница квиддича. – Мне интересно знать всё о волшебном мире, – пожала плечами Лили, но, когда Марлин отвернулась, она шепнула ему на ухо. – На самом деле, меня заставила Марлин. Её сестра ловец. Римус усмехнулся. Он так понимал сейчас состояние Лили. – Ну что? – Доркас спрятала руки в куртку цвета хаки и тряхнула тёмными кудряшками. – Кто из вас троих отбитый фанатик? – Поттера не в счёт, – быстро добавила Алиса, рассмеявшись над выражением лица Джеймса. – Почему это меня не в счёт? – больше для виду, возмутился Джеймс, в то время как Римус и Питер указали пальцами на Сириуса. Тот изобразил самое невинное выражение лица и приложил руку к сердцу. – Потому что у всех уже уши отсохли слушать от тебя рассказы про квиддич, – закатила глаза Лили. Знание об одержимости Джеймса к квиддичу не ограничивалось только стенами их спальни. А иногда, казалось, что и не только стенами школы. – Знаешь, а мне вот что интересно, – обманчиво-заинтересованным тоном произнёс Джеймса и развенулся к девочке, облокотившись спиной и локтями на ограждение. В ответ Лили подняла вверх рыжие брови и насмешливо взглянула на него. – Почему ты сейчас здесь, стоишь на Гриффиндорских трибунах, и будешь болеть за Гриффиндор, когда дружишь буквально со змеем? Ты бы уже определилась, за кого ты. – Я здесь, потому что меня попросила подруга, – решительно ответила Лили, не отводя взгляд. – И я за межфакультетское единство. Уж прости, что не разделяю твоей специфичной верности к факультету. Я ответила на все твои вопросы? Они уставились друг на друга, пока Джеймс первым не отвёл взгляд. Лили хмыкнула и отвернулась от них. – Ночной кошмар, – тихо пробурчал Джеймс, и в это время толпа разразилась бурными аплодисментами. Обе команды вышли на поле. Игра началась. – Мы выиграли! Мы выиграли! – всё время повторял Джеймс, пока они шли обратно в замок. Гриффиндор одержал победу. На самых последних секундах игры, Меллисе удалось поймать снитч, и сборная Гриффиндора обогнала Слизерин с большим отрывом: 190:70. Им всем было по пути, поэтому девочки решили дойти вместе с ними. Лили и Джеймс шли друг от друга на максимальном расстоянии. – Да, но это только начало, – несмотря на свои довольно пессимистические слова, Марлин ярко улыбалась. Её голубые глаза светились, как Чёрное Озеро под лучами солнца. Римус заметил, что Питер часто смотрит на девчонку. – Гриффиндору ещё предстоит сыграть с Пуффендуем и Когтевраном. – Ой, не нуди, Маккиннон, – подмигнул ей Сириус. Красные щёки девочки от мороза ещё сильнее порозовели. – Мы обыграли Слизерин. Пруэтты говорили, что три года подряд слизеринцы обыгрывали нас. – В следующем году нас возьмут в сборную. И тогда у Слизерина не будет шанса на победу, – уверенно заявил Джеймс, закидывая руку на плечо Сириуса. Почему-то, это больше прозвучало, как обещание, и Римус не сомневался, что будет всё так, как сказал Джеймс, ведь он всегда добивается своего.