Львица и ее маленький львенок

      Жан не знал чем себя занять и что ему вообще делать. Он не знал никого из Хэтфордов лично даже на уровне «знакомых», но оказался в их доме. Ему были известны их имена, внешность, некоторые особенности характеров Натаниэля и Кейтлин, но не более того. Разумеется, эти двое, вернувшись домой, чувствовали себя прекрасно. После завтрака, на котором присутствовал Ичиро, они остались со старшим братом и малышкой Хоуп, но вот Жан… Он предпочел просто скрыться в отведенной ему комнате и подумать. Его жизнь снова сделала крутой и неожиданный поворот, но в обратном направлении. Стюарт сказал, что возьмет его под свое крыло. Что он все еще наследник Прованса и Франции. Что его пошатнувшийся, растоптанный и уничтоженный статус все еще принадлежал только ему. Только вот Жан был уже другим. Последний год переломал его и превратил в фарш, раздробив кости.       За жалкие четырнадцать месяцев Тетсуи Морияма смог выдрессировать его, как собаку. И сколько бы Жан не повторял себе, что это было необходимо для выживания, сколько бы не смотрел на свое отражение и не говорил, что у него не было выбора, а главное — что он дожил до этого момента, все равно чувствовал себя поломанной игрушкой с жирными разводами от грязных пальцев. Он не чувствовал, что находится на своем месте. Больше не знал, где его место. А его гордость… Едва ли от нее что-то осталось. Жан уже не был уверен в том, что было его собственными мыслями и суждениями, а что внушенными Тетсуи.       Перестать называть Морияму мастером было проще простого, ведь в голове Моро все еще не называл его никак, кроме как ублюдком и прочими нелестными словами, но вот в остальном… Его оценка себя и своих способностей, отсутствие каких-либо желаний, кроме как выбраться из того места — все это принадлежало ему или было вбито в голову другими? Или оно было искажено?       Когда Александр зашел за ним, чтобы позвать на обед, предварительно вежливо постучав и спросив разрешения войти, Жан послушно последовал за ним вниз, где все уже крутились, переговариваясь между собой. Кейтлин воровала что-то из-под рук Стюарта, Мартино и Уильяма, которые что-то готовили, Мэри и Натаниэль играли в шахматы, тогда как Хоуп сидела рядом с ними, с неподдельным интересом наблюдая за партией. И снова у плиты были только мужчины, словно это какое-то негласное правило.       Разговоры за столом, несмотря на то, что утром к ним пришел Ичиро, и встреча явно была не из приятных, все равно проходил легко и уютно. Иногда с английского они соскальзывали то на итальянский, то на французский, но это никого не смущало. Натаниэль препирался с Мартино, который сидел рядом с ним, на все это фыркала Кейтлин, Хоуп подливала масла в огонь, Александр насмехался, Мэри улыбалась и подбадривала всех, Уильям болел за младших Хэтфордов, Стюарт шикал на Ломбарди… Это была какая-то кутерьма, походившая на клубок кошек, валявших друг друга в подушках или снегу, но никто из них при этом не выпускал когти, только изредка покусывал уши, чтобы потом зализать, хоть ранок и не оставалось. Не было гнетущей тишины, едва заглушаемой стуком приборов, какая была в Гнезде, не было сухих разговоров о делах, как когда-то дома. Стоял гул и хохот. Казалось, если бы Натаниэль и Мартино не сидели рядом, начали бы кидаться друг в друга комочками хлеба. И никто не пытался это на самом деле остановить или пресечь. Видимо, у Хэтфордов приемы пищи были не просто временем, когда они могли поесть, но и встречами всех членов семьи, когда они откладывали горы дел и обменивались новостями, эмоциями и мнениями.       Закончив с едой и дождавшись остальных, Жан помог убрать со стола, после чего ускользнул обратно наверх в свою временную комнату. Здесь было несколько книг, но ни одна из них его не интересовала. Он понимал, что ему нужно восстанавливать здоровье. Знал, что в ближайшее время что-то произойдет, но при всем при этом он не мог отделать от ощущения, что променял одну клетку на другую. Он чувствовал себя загнанным в угол. Он не знал, что теперь делать и что будет. Он… Стук в дверь прервал его мысли, заставив вздрогнуть и резко обернуться. — Можно войти? — без труда он узнал голос Мэри, про себя невольно отметив, что все Хэтфорды спрашивали разрешения, прежде чем даже открыть дверь, не то что войти. Первая встреча с Хоуп была исключением, но девочка тогда сразу и несколько раз извинилась. — Да, конечно, — поднявшись с пола, Жан встретился глазами с вошедшей женщиной, что все так же была одета в брючный костюм мятного цвета. Даже факт того, что она была босой ничуть не портил образ. — Мисс Хэтфорд, — он склонил голову в уважении. — Ты можешь обращаться ко мне по имени, — она сделала два шага в комнату и закрыла за собой дверь, но не спешила садиться или что-либо делать. — Жан, я бы хотела с тобой поговорить, если ты не против. — Конечно. Прошу, садитесь, — он указал на свободное кресло у рабочего стола, на котором лежало несколько листов, на которых он рисовал, чтобы хоть чем-то себя занять, пока мысли плутали в его сознании между завтраком и обедом. — Очень красиво, у тебя талант, — не могла не заметить наброски Мэри, но не посмела прикоснуться, лишь села в предложенное кресло. Осторожно и аккуратно, как гость. — Ты не присядешь? — А… — Жан осмотрел комнату, а потом сел на банкетку в изножье кровати. — Вы хотели поговорить? — Думаю, у нас много тем для обсуждения, — улыбнулась ему она. — Где бы ты хотел жить? Где учиться? Чем заниматься? Нужно ли тебе что-то? Мы с Хоуп как раз сейчас поедем в торговый центр, чтобы купить все необходимое. Может, ты хочешь поехать с нами? — Как вы скажете, так и будет, — качнул головой Жан. — У меня больше нет семьи, но я все еще Моро. Мой долг встать во главе Франции в будущем, значит я сделаю все, чтобы привнести это в жизнь. Уверен, вы с мистером Хэтфордом знаете лучше. — Разве в будущем ты не будешь тем, кто принимает решения? Стоит начать сейчас. — Вы правы, мисс Хэтфорд. Но… боюсь я не уверен в том, кому будут принадлежать мои мысли. Больше года в Гнезде… Думаю это время сказалось на мне больше, чем мне бы того хотелось. — Понимаю, — Мэри задумчиво отвела взгляд, чуть нахмурив брови, но при этом не выглядя раздраженной таким ответом. — Ты хочешь справиться с этим сам или готов принять помощь? — Простите? — Думаю, ты помнишь, кто отец Натаниэля, и какая у меня за плечами история, — Моро тут же кивнул, подтверждая. Кто в их мире вообще не знал? — Я не справилась с этим сама. И не за пару недель. Мне помог врач. — Вы предлагаете мне… психолога? — чуть сморщив лоб, Жан закусил губу, уже чувствуя дискомфорт. — Да, — кивнула Хэтфорд. — Я не знаю, согласится ли она работать с тобой, так как, возможно, это будет нарушать этику, ведь она стала подругой для меня и Стюарта после того, как мы прекратили наши с ней рабочие встречи, но, возможно, она сможет порекомендовать кого-то, кто согласился бы помочь, при этом сохранив все в секрете. Что ты об этом думаешь? — Со всем уважением… это звучит сомнительно. — Понимаю. Но ты был бы не против просто познакомиться с ней? — Мэри чуть склонила голову на бок, никак не стараясь надавить на него, хоть этого и можно было ожидать. — Я так и так попрошу ее прилететь, чтобы помочь мне с некоторыми делами в ближайшее время. Вопрос лишь в том, приедет ли она уже завтра или через несколько недель. — Как я могу влиять на ваши решения? Как вы скажете, так и будет.       Жан хотел дать себе пощечину. Он понимал, что его спрашивают не для формальности, понимал, что с ним пытаются вести диалог, но… Моро закрывался против воли, готовый принять любое решение человека, в руках которого теперь была его жизнь. Раньше это был Тетсуи, а теперь… Куда делась его решимость? Что стало с его характером?! Жан ненавидел себя за этот уважительный тон и формальную речь, за обтекаемые и ничего не значащие ответы, когда Мэри пришла, чтобы говорить с ним честно и открыто, когда спрашивала, желая услышать правду, а не какую-то красивую фразу, которая позволит ей делать все, что заблагорассудится. Он должен был сделать над собой усилие. Он должен был постараться. Он должен был стать тем, за кем пойдет его страна. Он должен был стать тем наследником, который исправит все, что натворили прошлые Моро. — Я имею ввиду… — он вдохнул побольше воздуха, собирая разбегающиеся в разные стороны мысли. — Могу я говорить на французском? — выдавил из себя Жан, чувствуя, что слова крутятся на языке, но он был просто не в состоянии вытолкнуть их из себя, как бы ни старался. Мышцы всего тела напряглись, сопротивляясь искреннему желанию. — Жан, ты в безопасности. Здесь ты можешь говорить на любом языке. Ты можешь обращаться ко всем по имени и не сдерживать себя, — заверила его Мэри. — Если ты хочешь, можешь хоть кричать. Тебя никто не осудит и не накажет за это. — Я просто не могу заставить себя говорить то, что на самом деле хочу, — выпалил на французском он, уронив лицо на ладони. Зарывшись пальцами в волосы, он оттянул их у корней, стараясь сосредоточиться. — Я… Я жил хуже собаки. Я ненавижу это. Ненавижу то, каким стал. Я… просто не могу. Хочу, но не могу. Я ненавижу то, что сдался, поддался, прогнулся. И эту тройку я тоже ненавижу. И… — он покачал головой, садясь ровно, судорожно вздыхая, чувствуя, как теряет контроль. — Я не знаю, что делаю и что делать. Я ничего не понимаю. И мне нужна помощь. Но я не знаю какая. Я верю вам. И верю, что ваш врач помог вам. Но я не верю, что разговоры смогут помочь мне. Я тону с камнями на ногах. И у меня нет сил их срезать.       Чувствуя, как отчаяние сжигает его изнутри, Жан поднял взгляд на Мэри, боясь увидеть презрение, но… на ее лице была лишь тихая печаль и понимание. В ее стальных твердых глазах не было слез, которые могли бы появиться на глазах другой матери при виде страданий ребенка-сироты, ее губы не дрожали. Она смотрела прямо на него, понимая, принимая и слушая. И, почему-то, от этого Жану захотелось взвыть. Сорвавшись с места, он отошел к окну, подставляя лицо лучам солнца, чтобы оно напитало его своим спокойствием. Согревающее и манящее всех, как многие думают, переменчивое, но на самом деле неизменное. Солнце светило всегда одинаково. Это планета крутится вокруг него, то отдаляясь, то приближаясь. Это облака то затягивают небо, то расступаются. Солнце светит всегда. Даже ночью луна отражает его свет, а не горит по собственному желанию. Истинная стабильность. И даже ее он лишился в Гнезде. Там не было окон. Нигде. — Тогда я срежу их за тебя.       Мягкий, воркующий французский Мэри переливом прокатился по комнате, как накатившая волна, оставив после себя лишь шелестение гальки. Ее говор был похож на чистый язык Хоуп, но имел чуть более звонкие нотки. Невольно Жан обернулся, к собственному удивлению обнаружив, что Мэри уже не сидела, а стояла всего в нескольких шагах от него, с протянутой ладонью, словно приглашая. — Ты сказал, что веришь мне. Тогда, пока не почувствуешь силы принимать решения самостоятельно, позволь вести тебя. Я буду спрашивать тебя каждый раз, и когда-нибудь ты ответишь. А пока… давай избавимся от хотя бы одной вещи, которая тебя угнетает. — Как? — сипло спросил он, чувствуя, что, еще немного, и попросту расплачется. — Пока что маленьким обманом, но я придумаю, как убрать эту татуировку навсегда. Пойдешь со мной?       Ее рука все еще висела в воздухе в предложении, хотя определенно точно должна была начать уставать. Жан на секунду заколебался, вспоминая, что за последний год ни одно такое предложение не закончилось ни чем хорошим, но потом отшвырнул от себя это, как провонявшую после тренировки форму. Он Моро. Даже если это закончится поражением, доверие Хэтфордам с его стороны никогда не будет ошибкой. Века назад, склоняясь перед британскими львами, его предки дали клятву служить верой и правдой. Но и Хэтфорды дали клятву в ответ. Защищать. Это никогда не было простое подчинение. Это был симбиоз слабых и сильных, которые крепли от такого союза. Его отец был идиотом, если правда верил, что сможет обмануть Хэтфордов и предать их, рассорив с Ломбарди, когда у власти были такие люди, как Стюарт, Мэри и Мартино. Можно было с уверенностью сказать, что сейчас был золотой век для Хэтфордов, а он…       Жан без сомнений вложил свою ладонь в руку женщины, невольно поражаясь тому, какой маленькой и хрупкой она была по сравнению с его собственной, хоть юноша и был подростком. Теплая нежная кожа казалась фарфоровой рядом с его огрубевшей и мозолистой, но Мэри это явно не смущало. Она бережно, но крепко сжала его ладонь, а потом слегка потянула, ведя за собой. Вместе они прошли по коридору до двери с двумя переплетенными золотистыми буквами «М», а после вошли в, как Моро понял, хозяйскую спальню. Кровать была не заправлена, на рабочем столе лежали какие-то бумаги, вероятно, документы, на вешалке в стороне висела мужская и женская одежда… Мэри довела его до туалетного столика, посадила на стул и включила подсветку, начав перебирать стоявшую там косметику. — Я мало знаю о татуировках, — неспешно, намеренно на французском заговорила она. — Но я выясню, как можно тебе помочь. Последней татуировке Мартино уже больше десяти лет, так что он вряд ли поможет с этим вопросом, но мы найдем хорошего специалиста, а пока… — она уже повернулась было к нему, чтобы коснуться лица, но остановилась. — Могу я? — Да? — Жан. — Да, конечно, — увереннее повторил он, доверчиво прикрывая глаза. Прикосновения Мэри к его лицу были осторожными и мягкими. — Я займусь этим сегодня же, — пообещала она. — Мы уберем это, а пока что скроем, чтобы не раздражало твои глаза. — Спасибо… — Я позвоню тому врачу, о котором мы говорили. И, что до твоего характера… — Мэри хмыкнула, а в следующих ее словах, слышна была искренняя улыбка. — Поверь, с ним все в полном порядке. Мало кто может тягаться в остротах с моим сыном, а в перебранке с Мартино ты ему ничуть не уступил. Может быть нужно немного практики и капелька смелости. Но, уверена, глубоко внутри ты все тот же. Нужно просто стереть ту грязь, которую на своих поганых ногах нанесли в твою душу за эти четырнадцать месяцев.       Губы Жана приоткрылись, но слов так и не нашлось. Однако, такое толкование делало мысли чуть терпимее. Может быть, внутри он и правда был все тем же. Может быть его суть, его стержень не смогли согнуть и скомкать. Если он нашел в себе силы тогда в Гнезде действовать, если смог проигнорировать крики Тетсуи себе в спину, уходя с Хэтфордами… Он мог сделать это не только в критический момент. Он мог найти в себе силы не просто вырваться, но и не упасть после.       Когда Мэри закончила, на его скуле осталось едва желтоватое, припудренное пятнышко там, где раньше была татуировка. Кожа Жана была слишком бледной, чтобы тон косметики женщины подошел ему, но даже это было лучше, чем черная граффичная цифра. Из легких сам собой вырвался вздох облегчения. Да, в этом мире не было ничего непоправимого, кроме смерти. Остальное всегда можно было преодолеть, если приложить достаточно усилий. — Мисс…       Он запнулся, вспомнив просьбу обращаться по имени. Возможно… возможно стоило начать приспосабливаться к этой жизни, принимая новые правила и устои. Он ничего не мог сделать с тем, как иногда ломалось его мышление, но тогда, в кабинете, сидя перед Мэри и Мартино, он нашел в себе силы смотреть прямо и говорить. Что изменилось сейчас? Почему он скуксился? Что с ним было не так? Почему зажимался и запирался в комнате? Почему не говорил с теми же Кейтлин и Натаниэлем? Почему вел себя, как жертва, которой не являлся? Почему смотрел на свой новый, может быть и временный, но дом, как на клетку, когда она таковой не была? Это Тетсуи называл его собакой. Это Рико обзывал дерьмом. Это были их слова. Но не его. Он был наследником семьи Моро. Он был благородным будущим главой Франции. Он был тем, перед кем склонялись и к кому проявляли уважение. — Мэри, — он уверенно поднял взгляд на женщину, что терпеливо смотрела на него в ответ, — какое у меня теперь положение? — Ты наследник семьи Моро под защитой Хэтфордов. Я твой наставник и опекун, пока ты находишься на этом континенте. В Европе это звание носит Стюарт, как наш глава. Я не буду говорить, что я твой приемный родитель, потому что не буду пытаться занять их место. Мы выстроим отношения с такими границами, какие будут устраивать тебя. Больше ты не принадлежишь Мориямам, а те, кто посмеет заявить обратное, поплатятся. — Я… не знаю что делать сейчас. — Ты хочешь прогуляться? — Хочу свободы, но не хочу видеть людей. — Хм… — Мэри задумчиво осмотрела его, словно могла найти ответ, а потом улыбнулась. — Тебя укачивает на воде? — Нет. — Если я отправлю с тобой сопровождающих, которые не будут показывать носа и скроются из виду, это будет тебя раздражать? — Нет. — Не хочешь до заката отправиться в небольшую прогулку на яхте? Свежий воздух и солнце тебе не повредят.       Шум волн, солнце, запах соленой воды… Что-то внутри Жана сжалось и затрепетало. Он так скучал по этому! Он так хотел этого! И, видимо, это отразилось на его лице, потому что Мэри тепло понимающе улыбнулась и кивнула, посоветовав переодеться во что-то более подходящее для подобной прогулки, пообещав, что ее люди отведут его. Повторять дважды было не нужно.       Не клетка. Не тюрьма. Не тьма. Ему не нужно было жить от события до события, ожидая следующего кошмара. Он больше не был собственностью. А с тем бардаком, что был в его голове… Жан разберется со временем или сам, или с помощью, которую ему теперь предложат, даже если он не попросит. Моро стоял на носу арендованной для него одного яхты, смотрел на темную воду залива, которую рассекало белое судно и вдыхал соленый запах водорослей и ветра полной грудью. Ему просто было нужно немного времени и уверенности. Немного понимания и поддержки.       Когда Жан вернулся домой после заката, у двери в его комнату стояли десятки пакетов из самых разных магазинов с одеждой, книгами, ноутбуком, телефоном, симкартой, бумагой для рисования, красками, карандашами… свечой с запахом моря и пышный букет из едва ли не сотен веточек лаванды.

***

      Хоуп бродила с мамой по магазинам, выбирая мелочи для того, чтобы оживить свою комнату. Ей хотелось закидать кровать мягкими декоративными подушками, найти какое-нибудь кресло, которое можно было бы превратить в свое маленькое гнездышко для чтения, возможно поставить аромодеффузоры и искусственные цветы… когда она заметила на одной из полок стеклянные свечи с минималистичным изображением моря, а на соседней с лавандой. В пголове сразу всплыло воспоминание о том, как вчера Жан, засыпая на полу, рассказывал ей о Марселе. Подумав, девочка кивнула себе и положила в тележку свечу, на стекле которой линией были нарисованы волна и морская звезда. — У тебя изменился вкус, пока мы не виделись? — заметив выбор племянницы, удивилась Мэри. — Не изменился, — пожала плечами Хоуп. — Это не для меня, — она пробежалась глазами по полке со свечами и прихватила еще две с лимоном и ванилью. — Это для меня. Зайдем потом к флористу? — Гортензии, камелии или может быть магнолия? — Лаванда.       Брови Мэри приподнялись, когда она услышала очередной неожиданной выбор девочки, а потом понимающе улыбнулась: — Конечно мы зайдем в цветочный магазин, — пообещала она. — Хочешь купить еще что-то для птенчика? — Серьезно, мам? — Хоуп закатила глаза и, скрестив руки на груди, хмуро уставилась на Мэри. — Разве не нужно проявить дружелюбие? — Разумеется, принцесса, — мягко рассмеялась женщина, отдав тележку следовавшему за ними Джорджу, обняв при этом племянницу за плечи. — Но что-то я не помню, чтобы ты была альтруисткой. — Разве я не ангел воплоти? — Конечно ты ангел, но мне казалось, что ты так же достаточно образована, чтобы знать, что ангелы — не прекрасные создания с нимбами и пушистыми крыльями, как их принято изображать теперь, — вместе они пошли вдоль стеллажей в сторону секций с подушками и прочего текстильного декора. — Хочешь поговорить об этом? — М-м-м, не совсем. Это было бы следующим поворотом, а не отправной точкой. — Вот как? Тогда каким же будет наш старт? — Вот эти подушки, — девочка отошла на несколько шагов, и начала копаться в стеллаже, выискивая что-то, а, когда находила, передавала сразу в руки О’Мелли. — Я прилетела с папой и Алексом не только потому, что переживала, — заговорила она, рассматривая две пушистые подушки, чуть отличавшиеся по цвету. — Я знаю, что это не так, но… я чувствую себя лишней, пусть и понимаю, что я просто младше остальных. Я чувствую себя… — Хоуп тряхнула головой, а потом отдала белоснежную пушистую подушку Джорджу. — Утром я поговорила об этом с Алексом, Натом и Кейт. — Я рада это слышать, — поддержала ее Мэри, присев на продемонстрированный магазином диван. — Я больше не хочу быть в стороне, мам. Я знаю, что не могу помочь так, как остальные, но и сидеть дома я тоже не хочу, — уверенно заявила девочка. — И… я хочу жить на две страны как ты когда-то. Чтобы быть и с тобой, Натом и Кейт, и с папой с Алексом. — Оу… — воздух замер в легких женщины, а губы приоткрылись. — Я хочу учиться, как это когда-то делал Алекс. У тебя и у папы. Со школой проблем не возникнет. Мы сможем договориться, а моя успеваемость и оценки, обещаю, не упадут. Я смогу. — Я не сомневаюсь в том, что ты сможешь, — осторожно заговорила Мэри. — Но не мне давать тебе разрешение. Нужно обсудить это с папой. — Думаешь он согласится? — Не знаю. Что сказали братья и сестра? — Что во всем меня поддержат, — пожала плечами Хоуп, сев рядом. — Ну, мы много говорили, стараясь понять, что мне нравится, а что нет, чем бы я хотела заниматься… — И как успехи? — Пока что туманно, — неловко рассмеялась девочка, разглядывая собственные ладони. — Нат предложил побыть со всеми вами, попробовать разные вещи, посмотреть, что мне понравится больше всего. Может мне не понравится ничто из этого и тогда… — она снова пожала плечами, явно нервничая, и Мэри тут же обняла девочку, чуть поглаживая по спине, чтобы успокоить. — Конечно он это предложил, — улыбнулась женщина, ничуть не удивленная такой идеей сына. — Я просто… — Хоуп всплеснула руками. — Я не хочу быть бесполезной. И не хочу быть одна. — Все хорошо, — заверила ее Мэри. — Я рада, что ты нашла в себе силы и храбрость поговорить с Алексом, Натом и Кейт о том, что ты чувствуешь и о чем переживаешь. И я очень благодарна за то, что ты честно рассказываешь мне об этом. Мы обязательно придумаем, как осуществить эту задумку, сделав это безопасно для тебя. И, даже если Стюарт не согласится на идею твоей жизни на две страны, в чем он точно никогда не откажет — в обучении. Расскажешь мне про Жана? — Мне… — девочка поджала губы, отведя взгляд, — просто было любопытно из-за чего столько шума. И я подумала, что это может быть полезным в будущем. Хоть как-то. — Возможно, ты права, — рассудила Мэри, решив не акцентировать внимание на том, что покупка свечей и цветов, запах которых, вероятно, напомнил бы Моро о доме, несколько превышает холодный расчет. Хотя, учитывая то, как она в свое время обходилась с Ичиро… Вероятно, покупка свечей и цветов просто мелочь, по сравнению с тем. — Мы еще не обсуждали это ни с самим Жаном ни с Натом, Кейт, Алексом и тобой, но, так как у него нет семьи, вероятно, он останется с нами. Нужно будет решить много вопросов касательно его будущего, в том числе и то, где он будет жить. Ты была бы против, если бы он остался в у нас в Балтиморе? — Пока что нет, — девочка взяла свою маму за руку и повела дальше по магазину. — Он кажется приятным. У него красивый и богатый французский, хотя над акцентом на английском нужно поработать. Но я его не знаю. — Конечно. И даже если твое мнение изменится — это нормально. Хочешь еще что-то здесь посмотреть? — Думаю, я закончила. Остальное можно заказать онлайн или купить в другой раз. Одежда? — Кажется, я видела несколько неплохих магазинов на третьем этаже, — улыбнулась ей Мэри, а потом кивнула Джорджу, чтобы тот оплатил покупки с корпоративной карты. — Хочешь еще поговорить о Жане? — Как думаешь, в чем я была бы хороша? — достаточно резко перевела тему разговора Хоуп, но давить женщина не стала, легко приняв это и тут же поддержав. — Давай подумаем, принцесса… Ты очень талантлива в разных направлениях. Уверена, что бы ты не выбрала, у тебя получится. Если хочешь начать прямо сегодня… — Мэри задумалась ненадолго, даже не обращая внимание на последовавших за ними людей Ломбарди, до этого ждавших их вне магазина. — Ты знаешь, я могла бы показать тебе план моей следующей выставки, которую хочу организовать в Балтиморе, чтобы влиться в местное общество. Насколько я помню, последние три в Лондоне тебе понравились. Хочешь помочь мне спланировать эту? — А можно? — Почему бы и нет? — широко улыбнувшись воодушевившейся племяннице, Мэри поцеловала ее в макушку. — Я обязательно все тебе покажу, расскажу и объясню, и мы вместе этим займемся, хорошо? — Спасибо, мам.

***

— По ногам! По ногам бей! — Давай! Ты сможешь! — Осторожно! Да, отлично!       Именно такого рода приглушенные крики оторвали Мэри от работы, и это при том, что звукоизоляция в квартире была отменной — это был один из немаловажных критериев при выборе будущего жилья. Закрыв ноутбук, женщина вышла из своего кабинета и пошла на голоса, издалека безошибочно угадывая стук тренеровочных палок. Внутри нее сразу начали подниматься раздражение и гнев. Натаниэль и Кейтлин вернулись из Гнезда лишь позавчера, и доктор Долекрос определенно точно дала понять, что им ни в коем случае нельзя перенапрягаться! Им нужны были покой, отдых, хорошее питание и лекарства, а подъем по лестнице на второй этаж в комнаты уже был достаточной физической нагрузкой. Она собиралась вспомнить, что значит быть строгим родителем, а потом оттаскать за уши Мартино, который объявил о том, что приготовит итальянский обед, и братьев О’Мелли, назначивших себя няньками, потому что ни один из них явно не справлялся со своими задачами, раз подобные крики были слышны.       Хэтфорд уже набрала побольше воздуха в легкие, чтобы остановить тренировку, но, стоило ей увидеть представшую картину, как слова застряли в ее горле, а из легких вырвался лишь облегченный вздох. Нежная улыбка сама собой растянула ее губы. За то время, что она работала над документами по Балтимору в частности и штату в общем, в гостиной-столовой-кухне произошла перестановка. Все диваны и кресла были отодвинуты подальше в разные стороны, журнальный столик оказался под обеденным столом, а все члены ее семьи, кроме Стюарта, который вместе с Уильямом уехал в аэропорт встречать Николь, собрались здесь, чтобы посмотреть тренировку Хоуп с Александром. Был даже Жан, которому после вчерашней прогулки явно стало легче дышать. Он был в стороне от остальных, сидел на ступенях лестницы, а на его коленях лежал скетчбук, который Мэри, видимо, все-таки не зря вчера купила, когда ходила по магазинам с младшей племянницей.       Уворачиваясь от очередного выпада брата, Хоуп потеряла равновесие и начала падать, но Алекс не допустил болезненного удара, ловко ухватив сестру за шкирку футболки и потянув обратно в вертикальное положение. Девочка фыркнула, неодобрительно скривившись, осознав свое поражение, но поблагодарила брата за помощь. — Натаниэль прав, — улыбнулся девочке Александр. — Когда уступаешь противнику в росте, первым делом поставь его на свой уровень. Целься в колени. Из-за большого роста, мне не так удобно защищать их. — Или она просто могла бы бить по стопам, нарушив чужое равновесие, — пробормотал Жан, но одним этим высказыванием привлек к себе взгляды всех. — Извините, не хотел мешать. — Ты умеешь драться? — удивленно приподняла брови Кейтлин, заговорив на французском после того, как за ужином Мэри намекнула всем, что так их птенцу будет комфортнее, а им не повредит практика языка с носителем.       Жан окинул всех присутствующих взглядом, намеренно заставляя себя расправить плечи. Он старался не отсвечивать, но при этом и не закрываться в своей спальне. Новая жизнь. Новые правила. Новый круг общения. Это теперь была его реальность, от которой он не собирался сбегать и прятаться. — Я Моро. — Не хочешь поупражняться? — предложил старший Хэтфорд. — Без перенапряжений и прямой конфронтации. Просто разомнешь мышцы. Как я понял, твое физическое состояние куда лучше, чем у Ната и Кейт. — Дай мне две недели, и я тебя в стену впечатаю, — фыркнул рыжий, закинув в рот горсть орешков, которые теперь потреблял в больших количествах, стараясь поскорее вернуть массу, пусть и не совсем мышечную.       Натаниэль уже не мог дождаться, когда ему разрешат приступить к тренировкам, по которым он скучал, как наркоман по героину. Хорошо, что хотя бы медитации ему не запретили, а о планке, отжиманиях и других маленьких упражнениях, которые он делал втихаря у себя в комнате… остальным знать было не обязательно. Он ел за троих, спал по десять часов, так что проблем возникнуть не должно было. — Мэри, разрешите? — спросил Жан, повернув голову в сторону Хэтфорд, которую до этого никто не замечал. — У тебя зоркий глаз, — усмехнулась та, выйдя из коридора в гостиную, мимоходом коснувшись головы Натаниэля, который, как кот, получив ласку от любимого человека, зажмурился и расплылся в улыбке. — Если хочешь и если у тебя есть на это силы. — Нет, нету, — к собственному удивлению, легко ответил юноша. Услышав свои слова он нахмурился, потупив взгляд, а потом, тряхнув головой, вернул внимание к скетчбуку, в котором рассредоточенные линии только начинали собираться в единую картину.       Только поэтому он не увидел одобрительную улыбку, мелькнувшую на губах Мэри, которая обняла Мартино со спины, глядя на то, как он ловко готовит ризотто с морепродуктами на белом вине, тогда как рядом уже шипело мясо. Ненадолго она прикрыла глаза, прислонившись лбом к лопаткам Ломбарди, стараясь запомнить этот момент. Дети рядом, спорили о какой-то мелочи между собой, скоро из аэропорта вернутся Стюарт и Уильям с Николь, Мартино готовил для них всех… Она была счастлива. По-настоящему и искренне. Были проблемы, которые нужно было решать, были сложности, были десятки задач, но на самом деле… — Когда все поуляжется, хочу, чтобы мы собрались все вместе, — на итальянском прошептала она Ломбарди в спину, зная, что он услышит. — Балтимор не выстоит, — прыснул Мартино, переплетая с ней пальцы у себя на животе, не отвлекаясь от занятия. — Или хочешь устроить каникулы? — Пока что я не смогу покинуть США. Все еще слишком шатко. — Тогда я напишу мальчикам и узнаю их примерные планы на следующие несколько месяцев, — пообещал мужчина, поднеся ее ладонь к губам и нежно поцеловав. — Может быть на твой День Рождения? Он как раз будет одиннадцатого октября. К этому моменту все должно стать спокойнее. — Спроси хотят ли они приехать, а не вызывай. — Они будут рады увидеться с Кейтлин и удостовериться, что они с Натом в норме. Уж в этом я уверен. — Пусть спросят, не хочет ли присоединиться Летиция. — Что-то наше с тобой обещание не играть в семью трещит по швам, — усмехнулся Мартино, но спорить не стал. — И правда, — улыбнулась Мэри, чуть наваливаясь на него своим весом. — Нам это не нравится? — Меня пока что все устраивает, — качнул головой Ломбарди и положил ее ладонь себе обратно на живот, чтобы помочь себе с готовкой второй рукой. — Тебя это тревожит, mia fede? — Нет. Нет, мне на удивление спокойно. — Тогда нам не о чем переживать, — мышцы его спины и плеч чуть напрягались, а грудь едва заметно вздымалась и опадала в ровном спокойном цикле дыхания. — Я сам спрошу у Лети. Мы с ней уже больше недели не разговаривали. Заодно узнаю, как у нее дела.       Мэри промычала в ответ, расслабляясь еще больше, слыша, как за их спинами снова раздается стук палок, что означало продолжающуюся тренировку Хоуп с Алексом. Вспоминая саму себя десять лет, она и представить себе не могла, что все выйдет именно так. Один звонок, изменивший все. Мэри не верила в бога или другие высшие силы. Зато она верила в себя. И была так благодарна за то, что нашла тогда в себе силы сделать этот один короткий звонок… Она сдавила теплое тело Мартино крепче в своих руках, и тот отозвался смешком, но протестовать не стал, как и говорить что бы то ни было, оставаясь ее неизменной опорой. Большая семья, дом, невероятный, умный, талантливый сын, замечательные племянники, брат, любимы мужчина — у нее было все это. Едва ли она позволит хоть кому-то отобрать это у нее. — Я накрою на стол, — шепнула она, поцеловав открытую шею Мартино у линии волос, заставив его чуть вздрогнуть, а кожу покрыться мурашками. — Ни в коем случае, — Ломбарди не позволил ей отстраниться, удержав ладонь Мэри на своем животе, а потом крикнул через плечо: — Нат, поднимая свою ленивую задницу и накрывай на стол! — Язык! — тут же возмутилась Хэтфорд, но ее, казалось, никто не услышал. — Сказал старик, кряхтящий каждый раз, когда встает со стула! — не остался в долгу парень, начавший подниматься с пола. — Мне всего сорок два, — закатил глаза Мартино, а потом грозно указал лопаткой на рыжего. — Я старше твоей матери на пять лет. Хочешь сказать она старая? — Кейтлин, хрюкнула от смеха, следуя за младшим братом по пятам, чтобы тоже помочь. — Во-первых, мама всегда молода и прекрасна, — зло сощурил глаза Нат, беря уже выставленные стопки тарелок. — А, во-вторых, это запрещенный прием. — Да мне по-барабану, — ухмыльнулся Ломбарди, обратно поворачиваясь к плите. — Тарелки в руки, язык в узел и вперед. — Мам, может все-таки найдем тебе кого-нибудь еще? — скривившись, спросил Нат, при этом и правда начав расставлять тарелки на столе, тогда как Кейтлин занялась столовыми приборами, не переставая хихикать. — Ты мне скажи, за одну ночь разберемся. Можешь просто моргнуть. — Сомневаться в вашем со Стюартом родстве не приходится, — рассмеялась Мэри, с улыбкой глядя на сына, прислонившись спиной к лопаткам Ломбарди. — Отвечу тебе то же, что и ему. Я люблю Тино и никого другого искать не собираюсь. — Помниться мне, брату ты сказала, что уже как-то ко мне привыкла. Так вот что ты имела ввиду на самом деле? — поинтересовалсч на испанском Мартино, бросив на любимую задорный взгляд через плечо. — А были сомнения? — в шуточном вызове вскинула бровь Мэри, даже не потрудившись перейти на другой язык. — Нет, просто пополняю для себя словарь твоих синонимов, — заверил Мартино. — Я буду очень признателен, если вы перестанете открыто флиртовать, — выплюнул Натаниэль, скривившись. — Имейте совесть! Целый дом детей! — Мне напомнить, что ты вытворял сначала в Италии, а потом и по всему южному побережью? — с издевкой спросил Ломбарди, ни на секунду не смутившись.       Сколько бы времени ни прошло, он был уверен, что всегда будет обожать выводить этого парня из себя, устраивая словесные баталии. Натаниэль открыл рот, чтобы ответить, но так и задохнулся возмущением. Воровато он глянул на мать, а потом поджал губы и вперил гневный взгляд в Мартино. — Вот и молчи, — заключил мужчина, широко и сыто улыбаясь, совсем по-детски радуясь своей маленькой глупой победе.       Не выдержав, Кейтлин расхохоталась, чуть не уронив приборы, тогда как ее младший брат недовольно ворчал у нее под боком, намеренно гремя тарелками, чтобы заглушить слова.       Когда с сервировкой стола было покончено, а еда готова, Мэри позвала всех за стол, позволив Алексу и Хоуп в кои-то веке не идти в душ сразу после тренировки. Очень быстро подростки вернули всю мебель на свои места, убрав все за собой, а потом поспешили к столу, ведомые ароматами пищи. Чтобы не продолжать перебранку Мартино и Натаниэля, пусть та и не была настоящей или пропитанной злобой, разговор ушел в сторону тренировок. Но, разумеется, они начали спорить и тут, что вызывало на лицах всех только улыбки. Казалось, в спорах с сыном Мэри, Ломбарди превращался в настоящего задиристого упрямого мальчишку лет тринадцати, хотя со всеми остальными позволял себе уступки и рассуждения. Это было так привычно, уморительно и даже очаровательно, что никто уже давно не пытался их «мирить». В конце концов решено все было с помощью банальной игры камень-ножницы-бумага. Все как у взрослых людей.       Разговор перетек в сторону будущей выставки Мэри, которую она хотела посвятить искусству начала двадцатого века. Хоуп бурно принимало участие в разговоре, выдвигая свои идеи, как можно было бы все оформить, нередко обращаясь к Жану, спрашивая его мнение и подталкивая высказать и свои мысли. Они уже почти доели, когда послышался шум из прихожей, ознаменовавший возвращение Стюарта и Уильяма… с Николь Уайт. Мэри тут же встала из-за стола, чтобы поприветствовать уставшую после перелета подругу и повести к столу. Длинные черные волосы психолога были заплетены в небрежную косу, пара прядей выбивалась, одежда помялась за время в пути, но на лице сияла искренняя улыбка, когда она вошла и поприветствовала всех. И ответом ей были доброжелательные возгласы всех младших Хэтфордов. Они не были сильно к ней привязаны, но привыкли видеть и относились с относительным теплом, принимая в свое пространство, хоть сама Уайт и не могла перестать сравнивать себя с олененком, об которого со всех сторон трутся львы, по какой-то причине забывшие, что она их добыча, а не друг. — Привет, дорогая, — Мартино встал навстречу женщине, обнял, поцеловав щеку, а потом отодвинул для нее стул рядом с Жаном. — Хорошо добралась? — Если бы я не знала, что мое мнение и помощь в каком-то до безумия важном вопросе нужны Мэри и Стюарту, я бы решила, что ты снова что-то задумал, Ломбарди, — рассмеялась Николь, садясь. — Натаниэль, Кейтлин, я слышала, что случилось. Как вы себя чувствуете? — Задолбались, — без стеснения фыркнула девушка. — Ты бы видела этих имбицилов. Для тебя и твоих коллег там поле непаханое. — Звучит не очень, — констатировала Уайт, пока Мартино вернулся на свое место, Стюарт накладывал еду ей на тарелку, а Уильям скрылся в глубине квартиры. — Привет, — она улыбнулась сидящему рядом с ней Жану, — прости, я так устала после перелета, что не представилась. Меня зовут Николь Уайт, — она протянула ему ладонь для рукопожатия. — Я подруга Мэри и Стюарта. — Приятно познакомиться, — юноша пожал протянутую ладонь, сдержанно приподняв уголки губ, тут же поняв, что эта приятная на первый взгляд женщина со светлыми хрустальными голубоватыми глазами — тот самый психолог, про которого и говорила раньше Мэри. — Меня зовут Жан Моро. — Очень рада познакомиться, — улыбнулась Николь. — У тебя очень приятный слуху акцент, — сделала комплимент она, и Моро моргнул, словно забарахливший механизм, глуповато, как щенок, склонив голову на бок, будто не понимая, тогда как разговор вокруг него продолжился: — Согласилась бы полететь нашим самолетом, не так бы устала, — заметил Стюарт, ставя перед гостьей полную тарелку. — Я уже давно сказала, что не собираюсь использовать ваше положение и деньги, — безапелляционно и строго заявила Уайт. — Я благодарна за ваше внимание и чуткость, но я более чем способна позаботиться о себе самостоятельно. — Не говори мне, что ты летела восемь с половиной часов в экономе, — возмутилась Мэри, тут же вперив в брата недовольный взгляд. — Не переживай, я позвонил в авиакомпанию, и ее пересадили в бизнес, — ухмыльнулся Стюарт, заняв свое место во главе стола, накладывая себе побольше мяса, ароматный запах которого окутал едва ли не всю квартиру. — Я благодарна за это, но все еще зла, потому что ты нарушил мои границы, — цокнула языком Николь, а потом махнула рукой. — В любом случае вас не переделать. Алекс, у тебя ведь День Рождения в понедельник? Будешь праздновать здесь? — Планирую пропустить в этом году, — качнул головой тот, закинув в рот кусочек яблока с фруктовой тарелки. — Тебе же исполняется восемнадцать. Это важная дата. — Дела важнее, — тепло улыбнулся молодой человек. — Я изначально ничего не планировал. — Мы обязательно отпразднуем семьей, — пообещала племяннику Мэри, на что Стюарт кивнул, подтверждая. — Разрешите мне прогуляться до Гнезда и снести голову Тетсуи? Будет отличный подарок, — хохотнул Александр, заставив Николь подавиться водой, тогда как Натаниэль и Кейтлин расплылись в широких улыбках, а Хоуп захихикала. — Не за столом же, — мягко упрекнул сына Стюарт. — Прошу прощения, не хотел испортить вам аппетит, мисс Уайт, — прыснул Алекс, а потом встал. — Я пойду. У меня дела, а нужно еще в душ. Принцесса, тебе тоже стоит привести себя в порядок и сесть за уроки. — Но… — Хоуп явно хотела возразить, но потом, коротко окинув всех собравшихся взглядом, тут же поняла, к чему вел ее брат и кивнула. — Да, у меня много заданий по немецкому. — Я тебе помогу, — вызвался Нат, вставая следом и кивком показывая старшей сестре следовать за ними. — Ты тот еще обломщик, — фыркнула Кейтлин, но подчинилась. — Приятного аппетита, Николь. Мы рады тебя видеть, но нам пора. Мартино, спасибо за обед. — Пожалуйста, — кивнул Ломбарди, оставаясь за столом. — Мне нужно остаться? — тихо на французском спросил Жан у Мэри, скосив глаза. — Если хочешь, — пожала плечами она. — Мы просто поговорим. Все дела мы будем решать в кабинете. — Приятного аппетита, — повторив пожелание Кейтлин, Моро встал из-за стола, а потом отдельно кивнул Николь. — Был рад познакомиться, мисс Уайт. — Взаимно.       Скорость, с которой столовая опустела, была феноменальной. Секунда, и никого из подростков уже не было, словно их ветром сдуло. Уайт почувствовала легкое неудобство из-за того, что тем пришлось уйти в собственном доме, но потом она вспомнила, с кем имела дело. В конце концов, она знала всех этих детей, кроме Жана, достаточно хорошо, чтобы понимать, что, если бы они хотели остаться, понадобилось бы что-то побольше, чем неозвученное желание Мэри и Стюарта. Что не могло ее не удивить — то, как все подчинились, стоило Александру просто намекнуть. Это был не первый раз, когда она видела, как сын Стюарта брал на себя лидерскую и управляющую роль, но она никак не могла привыкнуть к этому. Натаниэль и Кейтлин, которых она знала с малых лет, всегда были строптивыми и своевольными — Уайт до сих пор помнила времена, когда дети бунтовали, много раз слышала истории от старших Хэтфордов, помнила тренировки, которые иногда заставала, видела упрямство обоих — но одного многозначительного взгляда Александра хватило, чтобы те тут же поднялись со своих мест. И даже маленькая Хоуп, которой было всего десять, так же поняла все в рекордные сроки. После жизни в обычном мире, среди нормальных людей, видеть Хэтфордов всегда было несколько странно, хоть с годами и стало проще просто принимать это как данность. Они такие. — Могу я узнать, почему Стюарт вчера позвонил мне и попросил купить билеты на первый утренний рейс, чтобы прилететь на несколько дней? — уточнила Николь, наслаждаясь сочным рисом с морепродуктами. — Уверена, что не хочешь для начала поесть и отдохнуть? — заботливо спросила Мэри. — Успею. Аппетит вы мне не испортите, времени мало, а, если вы так настоятельно просили меня прилететь, значит что-то и правда произошло. — Что ж… — Стюарт, несмотря на то, что это был его первый прием пищи за день, отложил приборы и сплел пальцы в замок, переходя от семейной веселости к рабочей собранности. — Ты когда-нибудь думала над переездом? — Как интересно, — усмехнулась Николь, разрезая кальмара. — Я понимаю, что вы частично переехали в США, но это не значит, что вы можете выдернуть меня. Даже вы должны понимать, что это перебор и переходит все границы, просить меня о подобном.       Женщина сделала глоток воды, смачивая горло, стараясь не обращать внимание на то, какой крошкой чувствовала себя. Это был далеко не первый раз, когда она осознавала не только колоссальное богатство своих друзей, но и их влиятельность. Люди для них не были даже пешками. Если для других поездки и переезды были чем-то важным и значимым, меняющим жизнь, то для них словно какой-то мелочью и лишь вопросом времени и комфорта. Сколько бы лет она ни пыталась понять мышление Хэтфордов, не могла. — Мы не пытаемся потащить тебя за собой, — успокоил Стюарт. — В конце концов мы с Алексом и Хоуп здесь не задержимся и будем прилетать лишь иногда, — Николь не могла упустить из вида то, как Мэри поджала губы, словно не позволяя каким-то словам вырваться из нее. — Мы хотим предложить тебе… можно сказать работу. — Работу? — Уайт скептически выгнула бровь. — Я не могу работать ни с одним из вас. Даже с Натаниэлем и Кейтлин. Я ваш друг. Подобное будет не этично. — Знаю, — успокоил ее Хэтфорд. — И я бы не подумал просить тебя нарушать твои этические границы и принципы. Я знаю, как ты относишься к своим пациентам. Поэтому именно к тебе и обращаюсь с предложением. — Ближе к делу, — все-таки аппетит из-за волнения у нее начал пропадать, поэтому, пообещав себе после наверстать упущенные калории здоровым перекусом, Николь отложила приборы и скрестила руки на груди. — Мы с вами не первый год знакомы. Я знаю, когда вы темните. Сейчас именно такой случай. Если пропустить все красивые витиеватые слова и формальности? — Мы предлагаем тебе открыть частную клинику в элитном районе пригорода Вашингтона, — прямо сказала Мэри. — С твоим именем на дверях. — Оу… — Николь почувствовала, как сердце ушло в пятки, а потом тряхнула головой, тут же сбрасывая оцепенение. — Масштабная взятка. А что вам от меня нужно? — Штат квалифицированных сотрудников, которые помогут нам, — не стала скрывать Хэтфорд. — Ты уже познакомилась с Жаном. Ему нужна помощь профессионала. Не уверена, насколько этичным будет твоя работа с ним, учитывая наши отношения и то, что теперь мы со Стюартом его опекуны. — Сомнительно, — тут же предупредила психолог. — А у нас будет целая спортивная команда, которую нужно вывести из секты и помочь вернуться к нормальной жизни. — Что? — опешила Николь. — Место, где были Натаниэль и Кейтлин, — пояснил Мартино, до этого молчавший. — Это на деле скорее секта по своему устройству и системе работы, чем команда. Просто сменить управление — не выход. Там промывка мозгов такая, что религиозные фанатики позавидуют. Они… — он хотел было продолжить, но Мэри коснулась его бедра под столом, и Ломбарди тут же захлопнул рот и откинулся на спинку стула.       Верно. Он знал все, ему позволяли присутствовать, но это были дела другой семьи, пусть и тесно переплетенной с его. Мартино имел эфемерное право голоса потому, что был в отношениях с Мэри, потому что был другом Стюарта, но это не было в его юрисдикции. К сожалению, чем больше времени проходило, тем сложнее было разделять. Никогда Натаниэль для него не встанет на одну ступень с собственными сыновьями и племянницей, но он не мог игнорировать произошедшее. Он буквально видел, как этот мальчишка рос, и прикипел к нему. Как и к остальным детям Хэтфордов. Ему было не наплевать. — Мартино говорит правду, — кивнул Стюарт. — Как Кейтлин и сказала, пусть и в грубой форме, дела там плохи. И нам нужна помощь. А ты прекрасный специалист в этой сфере, от которой мы далеки, как, наверное, никто другой, — развел руками мужчина, признавая свою слабость. — Мы не просим тебя бросить все: твою жизнь и клиентов — и не возвращаться в Лондон, но делаем это предложение. Это будет только твой центр. Мы сделаем все, чтобы обеспечить тебе клиентскую базу. Ты будешь все так же помогать людям на своих условиях. Сама подберешь персонал и вообще все. Мы не будем лезть в это и связывать твои дела с нашей семьей. Мы лишь просим курировать эту команду. Как врач. Помочь этим ребятам. Никаких докладов нам и выдачи конфиденциальной информации, ничего, что нарушало бы твою клятву, принципы и этику. Только работа психолога, какая она есть. — Боже, — Николь прикрыла глаза рукой, стараясь собрать разбежавшиеся мысли. — Так… — она сделала большой глоток воды и помассировала виски. — Ладно, да, стоило сначала поесть… — Вина? — наполовину серьезно, наполовину в шутку предложил Ломбарди. — Это нездорово — запивать стресс алкоголем, — отмахнулась от него Николь, а потом встала из-за стола и подошла к огромным панорамным окнам, глядя на город у своих ног, старательно думая. — Тебе не нужно решать сейчас, — попыталась успокоить подругу Мэри. — Это важное решение и… — Дай мне подумать, — перебила ее Уайт, огрызнувшись.       У нее не было семьи, мужа или детей, которые могли бы держать ее в Англии. За могилой сестры ухаживали, а навещала она ее и так только на годовщину смерти. Друзей у нее было не так уж и много, да и, учитывая помощь Хэтфордов, она могла летать в Лондон хоть каждый выходные, не тратя ни копейки… Рука женщины сама собой легла на живот, где все еще блестели белые шрамы после того нападения на Рождество много лет назад. Своя клиника. С ее именем. Ее детище. Ребенок, которого она сама никогда не смогла бы выносить. Интерпретировали ли Хэтфорды это так? Вероятно. Даже спустя столько времени они, безусловно, чувствовали перед Уайт свою вину. Был ли переезд таким большим делом, если она делала это не сама, а под опекой и присмотром Хэтфордов, с их поддержкой? С их влиянием и силой все те вопросы, которые обычно доставляют проблемы, решатся за одну секунду по щелчку пальцев, как это было с электронной визой в США или местом в бизнес-классе. То, что для других было проблемой, для Хэтфордов являлось лишь назойливой мухой. Если они и правда не будут вмешиваться в ее дела и требовать нарушать этические нормы, врачебную тайну и прочее… А в этом Николь не сомневалась. За все эти годы ни Мэри, ни Стюарт не дали ей усомниться в них. Они ни разу не переступили границы, которые она очерчивала, уважая ее выбор, неизменно присылая приглашения, но не требуя приходить. Они лишь давали возможность на тот случай, если Уайт изменит свое решение. И никогда ни один из них не злился и не обижался, просто принимая ее выборы и решения. — Создание такой клиники — не вопрос пары дней. — Это займет куда меньше времени, чем тебе кажется, — повела плечом Мэри. — Я не могу просто бросить своих пациентов. — Никто тебя об этом и не просит, — напомнил Стюарт. — Предложение не имеет срока годности. Мы должны тебе. И очень давно. — О, я вас умоляю! — всплеснула руками Николь, резко повернувшись к тройке за своей спиной и… замерла, осознавая весь сюр ситуации.       Она знала кто эти трое. Стюарт и Мартино буквально владели всей Европой и имели авторитет во всем мире. Мэри была дорога им обоим и теперь являлась хозяйкой не последнего штата в США. Эти люди обладали такими властью и богатством, влиянием и возможностями, какие не снились политикам и миллиардерам из списка Форбс. И при всем при этом они делали предложение ей. Психологу. Просто психологу, пусть и с десятками заслуг. Они преподносили ей возможность на блюде едва ли не на одном колене. Шанс, который она никогда бы не получила ни от кого другого. Не заставляли, не принуждали, а просили о помощи и сотрудничестве. — Мы составим договор, — решительно сказала она. — Мы пропишем все. Сферы влияния, финансовую сторону вопроса… — Ты не должна нам ни копейки, — возразил Стюарт. — Нет, должна, — не позволила ему противиться Николь. — Я не собираюсь просто принять это и… — она махнула рукой, но так и не смогла найти слов. — И мне нужно время, чтобы решить все вопросы в Лондоне. Поговорить с моими пациентами, завершить масштабные вещи с ними, а после перенаправить к другим своим коллегам. — Без проблем, — кивнул Стюарт. — За выходные обсудим все, касательно здания, места и устройства, а потом Алекс займется реализацией, пока ты будешь завершать свои дела столько, сколько тебе понадобится. Он подберет кандидатов в штаб сотрудников и будет работать напрямую с тобой, делая все так, как ты скажешь. — Я могу позвать кого-то из своих коллег из Англии? — Все будет так, как ты того хочешь, — пообещал Хэтфорд, открыто и мягко улыбаясь. — Это твоя клиника. Не наша. — Да, вы только платите за все, делаете всю работу, организуете весь процесс, — начала перечислять Николь, на что Мэри только рассмеялась: — Это практика для Алекса. Пусть покажет, чему научился за годы. А мы со Стюартом проконтролируем. — Нам сложно найти врачей, которым можно доверять. Психологов и подавно. Поверь, для нас это равноценный обмен, — заверил ее Стюарт. — Ты же знаешь, для нас нет ничего дороже доверия и надежности. — Я никогда не привыкну к вашим расценкам, — покачала головой Уайт, возвращаясь за стол и залпом допивая воду. — Хорошо. Ладно. Давайте попробуем. А этот мальчик. Жан Моро. Почему вы упомянули его всвязи с этой… сектой? — Потому что он был там больше года и ему нужна помощь, — вздохнула Мэри. — Он не в порядке. И пускать это на самотек нельзя.