Львица и ее маленький львенок

      Ломбарди терпеть не мог помпезные и многочисленные мероприятия именно из-за сложностей в организации и проведении, но на озере Комо хотя бы не приходилось задумываться над украшениями и прочими мелочами. Эта вилла словно создана была для проведения подобных мероприятий. Просторный зал, который, как и вся вилла, был выполнен в стиле барокко, сиял и блистал, едва ли не давя своей праздничной помпезностью. Огромные потолки, под которыми горели многоярусные хрустальные люстры, лепнина, фрески, позолота… В левом дальнем углу, на небольшом временно возведенном постаменте играли музыканты, прислуга ходила с подносами шампанского, у импровизированного бара можно было попросить напитки на любой вкус… Всё вокруг кричало о величии и роскоши как хозяина, так и самой культуры Италии. Украшениями служили лишь еловые гирлянды тут и там, да свечи с новогодними шариками на маленьких высоких столах. Надень дамы платья с кринолинами и парики, а мужчины сюртуки, могло бы показаться, что они и вовсе не в двадцать первом веке.       Скосив глаза на Мэри, стоявшую рядом с ним, Ломбарди улыбнулся уголками губ. Одетая в изумрудное бархатное платье по фигуре с длинным рукавом и высоким горлом, она, как и всегда, выглядела сдержанно, но от этого не менее прекрасно. Из украшений на ней были лишь золотые переплетенные ветви, которые она надевала на свой первый официальный выход в свет в четырнадцать лет, и изящные длинные серьги почти до плеч, что так выгодно подчеркивали и удлиняли ее шею. Особенно ему понравилась длинная молния, что шла от верха воротника до самой поясницы, которую он застегивал собственными руками, пока Мэри придерживала тогда еще не собранные в прическу золотистые волосы, стоя перед зеркалом. Бархат до сих пор одним своим видом дразнил кончики его пальцев и слишком соблазнительно переливался в свете люстр даже сейчас. — Не переживаешь, что Натаниэль уже минут пятнадцать как говорит с этим стариком? — тихо спросил Мартино, следя за всеми гостями, что с бокалами шампанского бродили по залу и разговаривали друг с другом. — Все в порядке, — сказала наконец Мэри, оторвав взгляд от сына, что стоял рядом с Лю Вейдуном, пока его дочь, Минчжу, за отца общалась с гостями от лица Китая. — Почему Ичиро не отходит от Стюарта, хотя Кенго тут? — продолжил отвлекать ее Ломбарди, возвращая взгляд к гостям. — Он сам так решил, — уголки губ Хэтфорд приподнялись, хоть она и попыталась скрыть улыбку за бокалом. — Забавно, да? — Как и факт того, что ты так и не согласилась со мной потанцевать. Это несправедливо, mia fede. — А то, что я еще ни разу не ночевала в своей спальне, справедливо? — поинтересовалась Мэри, скосив на него глаза. — Не помню, чтобы ты жаловалась, — губы мужчины растянулись в лисьей улыбке. — Поменьше самодовольства, Ломбарди. Остаться меня просил именно ты. — Будем тягаться? — он тихо рассмеялся, качая головой. — Вернемся к вопросу о том, что я хочу… — Ох, синьор Ломбарди, вот вы где! — щебечущий итальянский прервал их маленькую игру в кошки-мышки. — Вы сегодня так незаметны по сравнению со своими обычными появлениями на публике, что я едва смогла вас отыскать, — рассмеялась молодая женщина, перекинув свои длинные черные волосы за спину. — Полагаю, я просто постарел, — позволил себе усмешку Мартино, краем глаза замечая, что Мэри, совершенно незаинтересованная в беседе, следила за тем, кто с кем общался, а также находила глазами всех детей в толпе. — Ну или остепенился. Кому как нравится. Чем могу помочь, синьорина Чезаре? — Мартино, мы так давно не виделись, а по вам просто невозможно не соскучиться! Неужели двое старых знакомых не могут просто поболтать о жизни? Также брат просил меня найти вас и обсудить некоторые вопросы. — Разумеется. Жаль, что он не явился сам, хотя даже мистер Хэтфорд, будучи главой севера Европы, нашел время. Верно, мисс Хэтфорд? — Что ты, наши семьи ведь дружили веками, — Мэри словно только сейчас заметила их, повернулась, с легкостью переключаясь на итальянский, на котором и велась эта смехотворная беседа, и напустила на свои губы вежливую холодную улыбку. — Как мы могли не приехать и не отпраздновать Новый год? Простите, синьорина, нас друг другу не представили, и я, признаться, не знаю вашего имени. — Меня зовут Лукреция Чезаре. Я сестра Педро Чезаре. — Боюсь, и это говорит мне не о многом, — удрученно покачала головой Хэтфорд. — Брат синьорины Чезаре управляет провинцией Пиза, — подсказал Мартино. — Ах вот оно что, — понимающе кивнула Мэри. — Очень приятно, синьорина. Вы прекрасно выглядите. — Боюсь, не могу сказать о вас того же. Вы так бледны, синьора Хэтфорд, — встревоженно вздохнула Лукреция. — Возможно, вам стоит подышать воздухом? В зале немного душно. Что же нам делать?.. — Тогда сделайте, как я, — не дрогнув ни на секунду, все так же улыбаясь, сказала Мэри. Когда непонимание отразилось на лице Чезаре, а пауза затянулась, она снизошла до объяснения. — Соврите. Неужели покойная матушка не учила вас, что в приличном обществе не принято оскорблять своего собеседника в лицо? Однако в одном вы все же правы. Здесь душно. Кажется, мой брат как раз отошел на террасу с синьором Беловым. Уверена, они будут рады моей компании. — Вы, англичане, так чувствительны, — рассмеялась Лукреция, прикрыв улыбку ладонью, не дав Мэри поставить точку в этом спектакле и уйти, не нарушив этикет. — Я лишь хотела позаботиться о вас, синьора, а вы поспешили сделать неверные выводы. — Уж чего чего мисс Хэтфорд никогда не делает, так это поспешных выводов, — протянул Мартино, а потом позволил улыбке растянуть губы, поворачивая голову к Лукреции. — Простите, синьорина, но я совсем забыл, что Стюарт хотел, чтобы я тоже присоединился, когда выйдет на разговор с Василием. Если ваш брат хочет чего-то, пусть назначит мне встречу и явится лично, а я сопровожу мисс Хэтфорд на свежий воздух, как вы и советовали, — не дожидаясь ответа Чизаре, Ломбарди, даже не спросив разрешения, взял руку Мэри, положил поверх своей и повел в сторону ближайших дверей на террасу. — Не знал, что ты умеешь ревновать, — улыбнулся Мартино, открывая для своей спутницы дверь на улицу. — А разве это была ревность? — пройдя первой, она дождалась его и тут же взялась за локоть, пусть надобность в этом и пропала, позволяя вести себя. — Это ты втянул меня в этот разговор, Тино. Что касается моей маленькой выходки, то девочке и правда не стоило тягаться со мной в колкостях. Не более того. А вот то, что ты пренебрег своей работой — глупость. Я прекрасно могла разобраться с ней и сама. — Как бы я посмел сомневаться в твоих способностях?! Никогда! И я не пренебрегал своей работой или обязанностями. Я терпеть не могу Лукрецию, как и всю их семейку подлиз, — фыркнул Мартино. — Помнится, один раз ее братец пытался меня споить. — И чем же это закончилось? — с издевкой спросила Мэри, приподняв левую бровь, краем глаза замечая, что они и правда направляются в сторону Стюарта и Василия. — Он проиграл, а вот что было дальше, я не помню, — признался Ломбарди. — Как позже мне рассказали очевидцы, после того, как тот уснул на диване в ресторане, я оплатил счет, и потом меня видели уже в испанском квартале. — Обязательно надо будет спросить у дедушки Аурелио при возможности, когда в следующий раз заглянем к нему, — широко улыбнулась женщина, уже представляя, как старичок во всех красках будет рассказывать эту и другие позорные истории Мартино, что он застал за свой век. — Боже, нет, — застонал Мартино, тут же осознав, на какую идею натолкнул Мэри. — Проклятье, я идиот! — Что такого вы сказали Ломбарди, что он признал себя идиотом, мисс Хэтфорд? — поинтересовался Белов, поворачиваясь к ним и, видимо, услышав отрывок разговора. — Он допустил ошибку… — Я не допускал ошибок, — тут же поправил ее Мартино. — Это ты имеешь невероятное очарование и склонности к антагонизму. Надо будет сказать ему держать рот на замке… — Скорее мисс Хэтфорд имеет талант поставить человека на место одним взглядом, полным холода и презрения, — хмыкнул Белов, приветствуя женщину коротким кивком и приподнятым бокалом шампанского.       Мэри сдержано улыбнулась на неоднозначный комплимент, становясь куда более похожей на саму себя, привычную посторонним, что, разумеется, не укрылось от внимания Мартино и… Стюарта. Он заметил, как сестра выходила на улицу, но, что его удивило — появившийся следом Ломбарди, которого она тут же взяла под локоть, это было словно само собой разумеющимся. Итальянец держал ее практически вплотную к себе, они шли, почти соприкасаясь плечами и бедрами… Будь это кто другой, Мэри бы, наверное, уже уничтожила человека словами и подстроила несчастный случай с летальным исходом, но Мартино она улыбалась. Пока они шли в их с Василием направлении, эти двое переговаривались и посмеивались, а на лице его сестры сверкала та самая, прибереженная для семьи, искренняя и широкая улыбка.       Разумеется, Стюарт поддерживал разговор и рассуждения остальных, размышлял над продолжением соглашения по переправке товаров по Ледовитому океану, однако краем глаза он не переставал следить за Мэри, которая чувствовала себя совершенно комфортно, стоя практически вплотную к Ломбарди. В какой-то момент она повела плечами от холода — все-таки, пусть они и были на озере Комо, зимой температура ночами опускалась до трех-четырех градусов по Цельсию — и Стюарт уже хотел было предложить сестре свой пиджак, принести плед или предложить им всем четверым пройти внутрь, но не успел. Даже не поворачивая головы, не прерывая разговор, Мартино снял с себя пиджак и накинул на хрупкие женские плечи, тогда как Мэри просто укуталась в его одежду, словно такое происходило уже не раз и не два. Это было то самое движение, которые ты совершаешь не задумываясь, по привычке. Так Алекс, садясь на Буцефала, проверял стремена и поводья, Нат и Кейт перед игрой дергали сетки своих клюшек, чтобы удостовериться в их прочности…       Шестеренки в голове Хэтфорда замерли, а потом со скрежетом возобновили движение. Нет, подобный жест не был чем-то особенным, однако если собирать все кусочки мозаики, припомнить события последних лет, а не только прошедших дней… Шумно втянув носом воздух, Стюарт прикрыл глаза, вспоминая совет, который ему как-то дала Николь, когда он спросил, как справиться с навязчивыми мыслями, если они не вовремя. Представив все догадки, как разбросанные бумаги на столе, Хэтфорд собрал их в стопки, открыл шкаф и положил туда. Помогало не самым лучшим образом, но все же он смог снова вернуться в реальность и обратить внимание на идеи по укреплению пограничных отношений Мартино и Василия. В конце концов, это тогда, много лет назад в Риме, Стюарт не беспочвенно переживал за свою младшую сестру, которой было лишь четырнадцать, а сейчас… Он всегда успеет превратить жизнь Мартино Ломбарди в ад.

***

      Кенго не понимал, как оказался в этом моменте своей жизни. Здесь, в саду, у глади черного в ночи озера Комо, на приеме в честь Нового года у Мартино. Один. Тогда как его сын… был с детьми Хэтфордов и Ломбарди, нередко и вовсе самостоятельно общаясь с гостями. Это походило на какой-то сюрреалистичный сон. Его наследник… который предпочел быть не рядом с ним. Он помнил, как еще в начале вечера, не веря своим глазам, смотрел на то, как Ичиро ходит по залу с Мэри и Стюартом, приветствуя гостей. Одетый в идеальный темно-зеленый костюм, точно такой же, как и тот, что был на мальчишках Хэтфордов… с вышивкой льва с короной над головой на груди. Словно помеченный, словно собственность, приз, который британцы показывали всем вокруг.       Стиснув зубы, глава семьи Морияма решительно двинулся к англичанам, приветствуя каждого, после чего обратил свое внимание на сына. Тот был совершенно спокоен, будто так все и должно было быть, на его губах была вежливая улыбка. Осанка была ровной, как и взгляд черных блестящих глаз, плечи расправлены, в руке бокал с шампанским. Ичиро было шестнадцать лет. Он был наследником одной из правящих семей. И вел он себя соответствующе. — Отец, — на японском поприветствовал его Ичиро. — Хорошо добрались? — Как и всегда, — Кенго смотрел на своего сына и никак не мог понять, что в нем изменилось. — Стюарт, Мэри, могу я поговорить с сыном наедине? — Разумеется, — кивнул Хэтфорд, нарочито перейдя на английский. — Он ведь не в заложниках и не в рабстве. Ичиро, мы с детьми пока пойдем к Ломбарди. — Спасибо, — кивнул Стюарту младший Морияма. — Я скоро подойду, — он дождался, пока Хэтфорды окажутся на достаточном расстоянии, а потом без вежливой улыбки, что до этого момента была на его лице, посмотрел на Кенго. — Чем могу помочь? — Что ты творишь? — едва сдерживая шипение, шагнув ближе к сыну, спросил Кенго. — Не понимаю, о чем Вы. — Не понимаешь? Что это? — Морияма ткнул пальцем в плотную золотую вышивку на пиджаке сына. — Насколько я помню, из-за Вашей ошибки при выборе приближенных людей, отец, я оказался в ситуации, в которой, во избежании войны, мне пришлось согласиться отправляться в дом к нашим врагам на месяц каждый год, — даже не дрогнув, ответил Ичиро.       В тот вечер, когда Стюарт принес ему костюмы, он даже не играл с Шинью. Все думал, в каком же костюме ему пойти. Что выбрать. Он вспоминал отца, невольно сравнивал со Стюартом и тем, как он общался со своими детьми и самим Ичиро… Сколько себя помнил, он никогда не хотел быть таким же, как Кенго, ненавидел то, как отец обращался с ним, как принижал и буквально пользовался. Даже в ту встречу с Хэтфордом, после нападения на музей, Стюарт и то спрашивал его мнения, когда Кенго лишь отдавал приказы.       Ему было шестнадцать. Его отец, не сумевший вовремя избавиться от уже переставшего быть полезным человека, отдал его своим врагам… Будь Ичиро чуть менее везучим, мог бы уже быть мертв. Другие давно бы поквитались с Морияма через него, наплевав на угрозу войны — тем более учитывая то, какая сила стояла за Стюартом — но он не опустился до этого. Тогда, в кабинете, он предположил, что это может стать началом мира между их семьями. Тогда он думал, что это возможно. Он ошибся. Нынешние Хэтфорды никогда не смогут поладить с нынешним Морияма. Но вот будущее… Ичиро и Александр никогда не станут друзьями, но они могли быть куда терпимее друг к другу. Они уже если не сделали первый шаг к этому, то повернули головы в нужном направлении на Рождество. Ичиро надоело смиренно сидеть и ждать. Надоело быть на доске отца фигурой, которой он помыкает, как ему вздумается. Юноша попросту устал, что Кенго только и делает, что использует его, при этом смешивая с грязью. Ему было шестнадцать. Он мог говорить то, что думает. И делать то, что считает нужным. Как наследник он имел на это полное право. И Кенго ничего не сможет с этим сделать, потому что Ичиро первый сын. Отец никогда не заменит его Рико, про которого даже не вспоминал. Поздно было лепить из этого отвергнутого мальчишки хоть кого-то, кто мог бы заменить Ичиро. — Все вокруг итак знают правду, — вновь заговорил младший Морияма, выныривая из воспоминаний. — То, что Вас так разозлила вышивка, просто смешно, ведь даже без нее все присутствующие знают, почему Ваш наследник появился с Хэтфордами, а не с Вами, — Ичиро ненадолго замолк, давая Кенго возможность ответить, но тот лишь пораженно смотрел на сына. — Я здоров. Спасибо, что спросили. Со мной прекрасно обращаются. Спасибо за поздравления с днем рождения. — Ичиро… — Я был рад увидеться с Вами. А теперь, если разрешите, я пойду. Меня ждут.       И он ушел. Просто обогнул Кенго, как колонну, и ушел к Хэтфордам, что стояли на другом конце зала с Ломбарди.

***

— Уильям! — раздался радостный голос в телефонной трубке. — Ломбарди, — обреченно вздохнул Веллингтон, тут же узнавая голос, с тоской глядя на своих детей, которые играли на улице, понимая, что отдохнуть он и правда сможет только в могиле. — Чем обязан? — Друг мой… — Я тебе не друг. — Не будь мелочным. Я звоню тебе не просто так. Окажи мне маленькую услугу. Заверяю, в долгу я не останусь, и никакие приказы Стюарта ты не нарушишь, если немного мне поможешь. — Ломбарди, у меня заслуженный отпуск с семьей. Сегодня четвертое января. Не трать мое время зря. Чего ты хочешь? — Самую малость…

***

      Николь получала искреннее удовольствие, проводя каникулы дома. Пока все ее клиенты разлетелись по отпускам со своими семьями или же просто брали перерыв от будничной жизни, Уайт тоже наслаждалась совершенно свободными днями, проводя их в своей квартире под теплым пледом, смотря сериалы и читая книги, что долго откладывала на полки своих шкафов. Это могло казаться скучным времяпрепровождением, но ей нравилось. Иногда она начинала задумываться о том, чтобы завести кошку, но потом вспоминала про шерсть и зацепки и сразу отбрасывала эту идею.       Женщина как раз готовила себе пасту на обед, пританцовывая под музыку из радио, совершенно не заботясь о том, что на ней одна только старая растянутая пижама и шерстяные носки, когда у нее зазвонил телефон. Не глядя, приняв звонок и поставив на громкую связь, она продолжила помешивать морепродукты, надеясь не передержать их и не превратить в резиновое нечто. — Добрый день, Мисс Уайт. Вам удобно говорить? — спросил низкий мужской голос. — Да, кто это? — Меня зовут Мартино Ломбарди, и у меня есть к вам деловое предложение, от которого вы просто не сможете отказаться.       Николь замерла на месте, а потом медленно перевела взгляд на телефон. Если ей только что не послышалось… — Простите, как вы сказали вас зовут? — похолодевшим голосом, выключив радио, переспросила она. — Ох, простите, я забыл, что вы несколько далеки от, — мужчина на том конце звонка усмехнулся, — нашей реальности. Меня зовут Мартино Ломбарди. Я… — Я знаю, кто вы, но не понимаю, почему вы мне звоните, — перебила его Уайт. — И почему я вообще должна верить, что вы тот, за кого себя выдаете? — к удивлению женщины, ответом ей был громкий смех. — Я сказала что-то забавное? — Немного, — все еще посмеиваясь, признался, предположительно, глава Италии. — Понимаю ваше недоверие… Мэр! — крикнул мужчина. Прошло несколько секунд, а потом в трубке раздался звук короткого поцелуя. — Можешь заварить тот чай с фруктами? — А сам? — послышался отдаленный забавляющийся голос Мэри, который Николь не спутала бы ни с одним другим. — Или ты теперь и чай заваривать не умеешь? — У тебя вкуснее получается, — в словах мужчины отчетливо слышна была улыбка. — Пожалуйста, mia fede. — Сейчас принесу. И не делай вид, будто правда весь из себя такой милый, Тино. Я прекрасно знаю, что ты отлыниваешь от работы. Стюарт вернется со встречи в Лугано через два часа, и тогда ты точно не сядешь за договора, так что вперед. — Ты видишь меня насквозь, — подтвердил Мартино. Прошло еще немного времени, когда Ломбарди, теперь в его личности сомнений не было от слова совсем, вновь заговорил. — Полагаю, теперь вы мне верите? — Но я все еще, признаться, не понимаю цели вашего звонка, — не спеша расслабляться, вздохнула Николь. — Мисс Уайт, я хочу предложить вам отпуск на берегу озера Комо с шестью звездами из пяти полностью за мой счет. Опережая ваши вопросы о моей мотивации, можете не переживать. Я лишь хочу порадовать своих друзей, сделав им маленький сюрприз. Не сомневайтесь, я обговорил этот вопрос с мистером Веллингтоном. Вы можете позвонить ему, и он подтвердит, что это совершенно для вас безопасно. Если согласитесь, просто напишите на этот номер, и тут же можете направляться в аэропорт. Самолет уже ждет вас вместе с моими людьми на борту. Они сделают ваше путешествие максимально комфортным, а так же доставят к нам на виллу. — Мистер Ломбарди, со всем уважением, но я чувствую себя Евой, которую соблазняет змей искуситель в Эдемском саду, — уголки губ Николь приподнялись в улыбке. О, она уже сейчас понимала, чем этот мужчина смог зацепить ее подругу. — Простите, профдеформация, — рассмеялся Мартино. — Ну и, разумеется, факт того, что я до невозможности жажду порадовать своих друзей. — Я ни на секунду не поверю в то, что это вся правда. — Вы так дотошны… Не все ли равно? — Профдеформация, — вернула ему его же слова Уайт. — Так вы объясните мне, во что хотите втянуть? Или мне звонить Мэри и Стюарту и узнавать напрямую у них? — Если вы изначально не были так коварны, уверяю, Хэтфорды плохо на вас влияют, — расхохотался Ломбарди, который судя по всему, развлекался, как малое дитя, разговаривая с ней. Это было и забавно… и в то же время несколько жутко. — Угрожать мне не лучшая идея, но все же в данном случае правда на вашей стороне. Скажем так, Стюарту одиноко, а мне из достоверных источников известно, что вы с ним прекрасно ладите, особенно на своих регулярных прогулках по субботам. — Вы хоть понимаете, как жутко звучат ваши слова? — как можно более спокойно спросила Николь, чувствуя, как мурашки бегут по позвоночнику. Это вообще было нормальным, что Ломбарди так много знал о жизни своего… друга? — Не переживайте, мои достоверные источники — сам Стюарт, — словно прочитав ее мысли, успокоил Мартино. — Так что скажете? — Я позвоню мистеру Веллингтону. — Прекрасное решение! До встречи, мисс Уайт. Весь в предвкушении нашей личной встречи и знакомства.       Послышались тяжелые долгие гудки, но легче от этого Николь не стало. Казалось бы, никто ее ни к чему не принуждал, Мартино был максимально корректен, уважителен и приятен в общении, но то, как он вел этот разговор, какие слова говорил, как строил предложения… Нет, она не могла сказать, что боялась его, но Николь определенно точно было не по себе. Возможно, это было связано с тем, что она не знала его так хорошо, как того же Стюарта. В конце концов, первое время, после того злосчастного Рождества, она и его несколько сторонилась. В конце концов она решила сделать именно то, что сказала — позвонить Уильяму. На самом деле поездка на Комо не казалась такой уж плохой идеей, но… так или иначе, она собиралась поговорить со Стюартом об этом звонке. Возможно, все было нормально, причуды людей из криминального мира, но она хотела, чтобы Хэтфорд сказал ей об этом. Подозрение и нервозность не давали ей покоя, и она не хотела, чтобы Мэри и Стюарт оказались в опасности из-за того, что она по незнанию приняла что-то за норму и промолчала.

***

      Никогда прежде она не летала на частном самолете. Безусловно, это должен был быть один из самых комфортных видов передвижения, однако Николь чувствовала скованность и неловкость. Ее словно взяли, вырвали из ее мира и запихнули в какие-то тропические джунгли. Не плохо, просто непривычно, ново и… чуждо. Та же история и с водителем, что уже ждал ее у трапа, когда самолет остановился, люк открылся, а улыбчивая стюардесса сказала, что полет окончен. Все казалось сюрреалистичным. Дорога до виллы заняла не больше часа и прошла под приятную джазовую музыку и созерцание красивых видов. Выйдя из машины с помощью водителя, что открыл для нее дверь и подал руку, Николь, не веря собственным глазам, окинула взглядом величественное трехэтажное здание с арочными окнами, статуями у лестницы, которая вела к главному входу, и даже башенками. Казалось, это не дом, а маленький замок или даже дворец. Водитель как раз доставал ее на скорую руку собранный багаж, когда одна из деревянных дверей приоткрылась, и ей навстречу вышел высокий мужчина с широкой улыбкой и черными волосами. Глаз она рассмотреть не могла из-за солнцезащитных очков, что спасали от ярких закатных лучей, а не застегнутое черное пальто открывало вид на такого же цвета брюки и водолазку. Складывалось впечатление, что была не середина зимы, а как минимум уже растопившая весь снег весна. — Мисс Уайт, добро пожаловать! — на чистом английском поприветствовал ее он, спускаясь навстречу. — Меня зовут Мартино Ломбарди, — в приветствии он протянул ей руку. — Очень приятно, — натянуто улыбнувшись, кивнул она, вкладывая свою ладонь в его. К удивлению женщины, он не пожал ее, а поцеловал костяшки. Так легко, словно делал это при знакомстве со всеми, что, возможно, было не далеко от правды. — Спасибо за все удобства. — Ерунда, — отмахнулся Мартино, а потом с легкостью подхватил ее багаж одной рукой, а как другой снял солнечные очки. — Пройдемте? — Конечно… — Хотите отдохнуть с дороги или сразу присоединитесь к нам? — спросил Ломбарди, когда они вошли внутрь, ставя чемодан на мраморный пол, выложенный интересным узором.       Рядом тут же оказалась прислуга, но Мартино не сказал ни слова, лишь передал им вещи Николь. Секунда, и того молодого человека как не бывало. Он уже знал, что делать, куда нести… Теперь она могла с уверенностью сказать, что и правда оказалась в другом мире. Для нее эта огромная прихожая, из которой в разные стороны уходили коридоры и лестницы, походила на декорации из какого-нибудь фильма, тогда как для Ломбарди и Хэтфордов… это просто был дом. Примерно то же самое она чувствовала, когда впервые пришла к Мэри и Стюарту еще как психолог, но там хотя бы стиль архитектуры был привычнее, сдержаннее, а тут… — Думаю, сначала было бы неплохо поздороваться, — нашлась наконец Николь, в душе уже жалея о том, что согласилась на всю эту авантюру. Она не принадлежала этому миру. Он был ей чужд. — Что-то произошло в дороге? — вдруг спросил Мартино, ведя ее сквозь разные залы. — Простите? — Не хочу показаться бестактным, но вы выглядите напряженной, — пояснил мужчина. — Кто-то сказал вам что-то, что заставило вас испытать дискомфорт? — Нет, — невольно улыбнулась Николь. — Просто… скажем так, у меня далеко не самая плохая жизнь, но она кардинально отличается от вашей. Мне… несколько непривычно. — Тогда давайте постараемся сделать все, чтобы больше это чувство у вас не возникало, — Мартино остановился, а потом открыто улыбнулся ей. — Как насчет того, чтобы сначала перейти на «ты» и убрать весь этот никому не нужный официоз из речи? — А можно? — Да, — словно по секрету, шепнул ей Мартино. — Я вырос на улицах одного из самых криминальных городов Европы, если не мира, а еще я чертовски ненавижу напыщенно разговаривать, строя из себя непонятно кого, — несколько секунд Николь смотрела на мужчину перед собой, на пафосный интерьер, кажется, гостиной, а потом расхохоталась, хватаясь за живот, едва ли не упираясь руками в колени. — Нет, Мэри точно была права. — В чем именно? — с расслабленной улыбкой на лице уточнил он, явно удовлетворенный тем, что часть напряжения пропала из тела Уайт. — Она почти всегда права. — Что перед твоим чувством юмора невозможно устоять, — вздохнула Николь, выпрямляясь. — О, я просто сногсшибателен, — важно закивал Ломбарди, продолжая их путь. — А вообще все не такое уж и необычное. Не поверишь, но тут даже кухня есть. Знаешь, помимо той, на которой готовит еду прислуга, потому что, извини, но, пусть руки у меня и из верного места растут, ленивый я до невозможности. — Мини-кухня для прихотей? — Типа того, — кивнул он, заходя в просто огромный зал, сейчас обставленный под столовую и гостиную, с хрустальными многоярусными люстрами под потолком. — Она как раз тут неподалеку. Мэри была именно там, когда я тебе звонил. Кстати, пока что твои вещи отнесли в гостевую комнату здесь, но Хэтфорды живут в соседней вилле. Если хочешь жить у них… — Мартино остановился, заметив, что Николь отстала. — Ты можешь жить где угодно, не переживай. — Да нет. Я просто только сейчас поняла, что с одной из шести самых влиятельных семей в мире я вроде как дружу, а к другой приехала в гости. У меня, кажется, шок. — Ничего, — рассмеялся Мартино, подходя к ней и слегка подталкивая в спину. — У нас стоит стеклянная бочка под лимонад, наполненная аперолем, так что ты быстро отойдешь. — Трезвой я точно это не переживу, — покачала головой Николь, проходя в открытую для нее дверь на улицу.       На террасе неподалеку в плетеных креслах сидели Стюарт и Мэри, активно о чем-то споря. Оба в теплой одежде и солнцезащитных очках, тогда как на столике между ними стояли разные нарезки и… искрящаяся и переливающаяся всеми оттенками оранжевого стеклянная бочка, наполненная аперолем со льдом. — У нас гости! — крикнул Мартино, заставляя обоих Хэтфордов замолкнуть и повернуть свои голову. — Полагаю, сейчас я могу крикнуть: «Сюрприз!» — и запустить фейерверки.       Несколько секунд они неверяще смотрели на Николь, которая остановилась, не уверенная в том, что ей делать, однако Ломбарди, кажется, не собирался обращать никакого внимания на шокированные взгляды своих друзей. Положив руку ей на лопатки, вновь подталкивая вперед, он довел Уайт до единственного свободного кресла, сажая в него, а потом наполнил один из бокалов аперолем, подавая ей, после чего, с самым невинным лицом опустился на подлокотник кресла Мэри. — Николь?! — первым очнулся Стюарт. — Как ты?.. Что ты здесь делаешь?! — Сама не знаю, — призналась она, скосив глаза на совершенно довольного собой Ломбарди, который, судя по всему, не собирался упрощать ей задачу, хотя сам все это заварил. — Случайно получилось. — Случайно? — переспросила Мэри, едва двигая языком. — Пойду скажу принести еще одно кресло, — протянул Мартино и, насвистывая какую-то песенку, пошел обратно в дом. — Ты как тут очутилась?! — Хэтфорд, что начала наконец приходить в себя от удивления, схватила подругу за руку, словно хотела убедиться, что та реальна. — Ну… Это немного странная история, но если коротко, то мне позвонил Мартино Ломбарди и предложил провести отпуск тут за его счет, — она скосила глаза на приоткрытую дверь, за которой скрылся сам итальянец. Подумав, она решила, что выскажет свои опасения чуть позже. — Просто позвонил и?.. — Стюарт махнул рукой. — Откуда у него вообще твой номер? — Без понятия. Я вообще никого не трогала, танцевала у себя на кухне и готовила пасту с морепродуктами на обед. — Видимо, его итальянская душа это почувствовала, — прыснула Мэри, качая головой. — У нас теперь приготовление пасты с морепродуктами равно призыву макаронного дьявола и по совместительству главы Италии?       Ответом ей был лишь дружный безудержный хохот обоих Хэтфордов. Что ж… возможно, это и правда будут весьма занимательные итальянские каникулы.

***

— То есть родители с вами так строги из-за того, что вы чуть не угробили младшего Морияма?! — Джулиано уставился на трех насупившихся Хэтфордов, которые рассказали им с братом всю историю, едва ли веря в услышанное. — Офигеть… — Это мягко сказано, — присвистнул Джузеппе. — Нас бы отец за такое… Черт, я даже не знаю, что бы он сделал. Как вы вообще до этого бреда додумались?! Это же равноценно тому, что я сейчас возьму нож, пару раз тыкну Алекса в живот, а потом скажу, что он просто споткнулся и неудачно упал! — Сам знаю, что сглупил, спасибо, — с кислой миной отозвался старший Хэтфорд. — Ты не сглупил, ты просто сказочный идиот! — воскликнул Джузеппе, соскальзывая вниз по дивану, прикрывая глаза ладонью. — Черт, хорошо, что этот придурок и правда только ушибами отделался… Мелкий, — он снова посмотрел на Александра, что угрюмо смотрел в огонь, горевший в камине, — никогда больше не делай таких глупостей. — Мы уже поняли, спасибо, — рыкнул Натаниэль, сидевший на полу, привалившись спиной к креслу, в котором себе свила гнездо Кейтлин. — Может, прекратите наконец? — Нет уж, мы должны убедиться, что вы понимаете, насколько хреновой могла стать ситуация! — Следи за языком, — одернул младшего брата Джулиано. — О, брось, у нас с Алексом всего два года разница! — всплеснул руками Джузеппе, закатив глаза. — Уверен, он и так прекрасно знает все вариации мата на своем-то родном языке. И то, что он всего на два года младше нас, лишь подчеркивает дебилизм его поступка! — Нат и Кейт младше, так что захлопнись, — холодно произнес старший Ломбарди. — И, уверен, учитывая «наказание», больше они так не поступят, — Джузеппе открыл было рот, но брат не дал ему возразить. — Хочешь, чтобы тебя бабушка услышала? — Нет, — тут же стушевался тот. — Никогда не делайте так больше. — Не будем мы больше так делать, — пообещал Алекс, обменявшись взглядами с младшими сестрой и братом. Они говорили об этом. И приняли решение. — Может, сменим тему? — плотнее укутавшись в плед, спросила Кейтлин. — Мы правда поняли, что поступили глупо…

***

— С возвращением, — Уильям встречал всю семью Хэтфордов, Николь, Ичиро и его щенка Шинью с широкой улыбкой. — Полет прошел хорошо? — Более чем, — заверил Стюарт, краем глаза следя за тем, как дети садятся во вторую из четырех ожидавших их машин, а Ичиро с щенком и Вивиан в третью. — Мисс Уайт, — Веллингтон поприветствовал женщину кивком, — какие у вас планы? — Простите? — Вы планируете поехать вместе с детьми домой к Хэтфордам, в свой офис, домой или?.. — О, домой, определенно домой, — улыбнулась Николь. — Спасибо. — Четвертая машина для вас, — сообщил Уильям. — Просто скажите водителю адрес.       Коротко попрощавшись со старшими Хэтфордами и еще раз поблагодарив Веллингтона, Николь двинулась к последней в колонне машине. Эти полторы недели были самыми необычными в ее жизни, полными красок, смеха и событий. Так как дети сразу после Нового года уехали с матерью Мартино и Вивиан в горы в Швейцарию, а Ичиро жил отдельно и днями напролет гулял и дрессировал своего щенка, лишь изредка заходя на ужин, они четверо остались совершенно свободны. И, что ж, Николь должна была признать, что эти люди умели веселиться, как никто другой.       Они ездили по разным небольшим городкам, гуляли, Стюарт и Мартино, в какой-то момент поспорив, кто из них готовит лучше, устроили соревнование, судьями которого были женщины. Правда, победитель, так и не был определен, ведь Мэри проголосовала за Ломбарди, а Николь, как истинная патриотка, за Хэтфорда. В результате чего мужчины начали спорить пуще прежнего, доказывая, чьи навыки лучше, а потом… рухнули в озеро и продолжили барахтаться там, ведя себя, как дети. Чаем отпаивать их, конечно, пришлось Мэри и Николь, а перемирие наступило лишь когда женщины сказали, что хотят чего-то сладкого и чтобы эти два дурака приготовили десерт вместе. Отправившись на перевал в Швейцарию, они катались на ватрушках и играли в снежки, на катере проплыли все озеро Комо, поднимались на смотровые площадки…       Однако самым забавным было далеко не это, а осознание того, с какой целью Мартино на самом деле позвал Уайт к себе. Он хотел, чтобы появился кто-то, кто перетянет внимание Стюарта от Мэри на себя. И Николь подошла на эту роль как нельзя лучше. Это было до абсурдного смешно, особенно когда краем глаза она замечала, как Ломбарди буквально сбегал, утягивая Хэтфорд за руку, а потом разводил руками, говоря, что они потерялись в толпе, отстали и так далее. Но, к чести Мартино, ни разу за все эти полторы недели Уайт не почувствовала себя использованной, лишней или не нужной. Он был легким на подъем, общительным и мог поддержать едва ли не любую тему, а так же всегда спрашивал, чего бы хотелось не только Хэтфордам, но и Николь.       Сев вместе со Стюартом в первую машину, за рулем которой был сам Уильям, Мэри прикрыла глаза, чувствуя себя дома. Скоро был день рождения Натаниэля, ему исполнялось десять, должен был начаться новый семестр в школе. Из мыслей женщину вырвала опущенная братом на ее колени папка. — Что это? — поинтересовалась Хэтфорд, открывая документ, но ответ ей не потребовался. Слово «Балтимор» тут же бросилось в глаза, и она принялась вчитываться в строки.       Это был отчет, сформированный благодаря сведениям людей из Индионаполиса и докладу Филиппа, который передал его сначала людям Ломбарди, а те уже Веллингтону. В начале этого, 2011, года к Натану заявилась полиция и арестовывала его за финансовые махинации, неуплату налогов и многое другое. История уже не раз доказывала, что нужно бояться не столько ФБРовцев или полицейских, сколько бухгалтеров, которые вгрызались в свою добычу пострашнее любой собаки, если чуяли след. Главной в городе после ареста Натана осталась Лола, а сам Филипп, что оказался в ее подчинении и проявил себя, почти стал ее правой рукой. Малкольм была напугана и осторожничала, а весь Балтимор был сосредоточен на выпутывании из проблем, в которые их затянул хозяин. Морияма был сильно недоволен, был конфискован товар из порта и со складов, начались постоянные проверки, налоговики стали распутывать сложный клубок, находя новые и новые связи… — Идеально… — выдохнула Мэри, листая страницы, где уже куда подробнее, едва ли не по часам, были прописаны все события. — Лишь бы не сорвалось… — И мы получили очередное письмо из Китая, — не отвлекаясь от дороги, Уильям взял большой плотный конверт для документов и передал Мэри. — Ты все еще можешь отказать ему, — напомнил Стюарт, глядя на то, как вся радость исчезает с лица сестры, уступая место чему-то суровому и строгому. — Знаю, — одним резким движением дернув за язычок и вскрыв конверт, она достала бумаги и пролистала до конца, где рядом с ее подписью стояла древняя алая печать семьи Вейдун. — Все будет в порядке, — она знала, что не будет, но она не могла отказать. Не после того, что… она станцует на могиле Лю, когда он наконец испустит свой последний вздох. — Знаю, ты сравниваешь эту ситуацию с Ичиро, но тут все совсем по-другому. — Очень на это надеюсь, — Хэтфорд отвернулся к окну, глядя на серый пейзаж, мчавшийся мимо. — В противном случае последствия будут фатальными. — Не будут, — убрав договор обратно в конверт и положив на свободное сидение посередине, Мэри постаралась заставить себя думать о чем угодно, кроме этого. — Давай лучше поговорим о дне рождения Натаниэля, если не против? — Конечно. Он говорил, как хотел бы отпраздновать?

***

— Как ты посмел?!       Пощечина обожгла лицо Ичиро, но он не вздрогнул. Он ожидал чего-то подобного. Было даже как-то предсказуемо. Стоя в прихожей, юноша не смотрел ни на разгневанного отца, ни на родные стены, которые не видел уже два месяца. Было забавно, что в тот, первый раз, Кенго даже не смотрел на него, а в этот разве что не брызгал слюной.       Вероятно, на состоянии отца сказались еще и все проблемы, что начались с Натана и налоговой. Расплывчато о происходящем ему рассказал Стюарт, когда Ичиро попросил мужчину неделю назад поведать, что происходит в мире, пока он в Англии и отрезан от тех людей, что могли дать ему информацию. Хэтфорд тогда задумался ненадолго, после чего повел в свой кабинет, прикрыл за ними дверь и предложил сесть. Коротко, без лишней шелухи, он рассказал сухие факты, словно ведущий новостей, не объясняя причин произошедшего и не указывая на виновных. Однако Ичиро это было и не нужно. Очевидно, что в проблемах с Натана с налоговой были замешаны Хэтфорды. Обдумывая это, младший Морияма должен был признать, что этот ход был весьма изящным и чистым, а, главное, сбивающим работу не только балтиморского мясника, но и всего клана из Штатов. И все же британским львам предьявить было нечего. Кенго сам виноват в том, что не пустил корни во все инфраструктуры заранее, и вместо того, чтобы вести честные дела с правительством или поставить на посты своих людей, как все уважающие себя правящие семьи, решил обманывать их. — Ты хоть понимаешь, как подставил меня?! — Я не подставлял, — Ичиро наконец поднял на отца взгляд, неожиданно осознавая, что они уже одного роста. Раньше он всегда смотрел снизу вверх, а сейчас… их глаза были прямо напротив друг друга. — Я пришел на прием к Ломбарди вместе с Хэтфордами. Как я и сказал Вам в тот вечер, это лишь последствия Вашей ошибки, отец. Я же придерживаюсь традиций, правил и этикета. Не думаю, что виноват в своем хорошем воспитании.       Это едва ли было хорошей отговоркой, но Ичиро было плевать. Он уже понял и принял, что никогда не найдет здесь одобрения, принятия или похвалы. Два месяца его не было дома. Два месяца он не чувствовал на себе этого давления со стороны отца, если не считать пары минут на приеме у Ломбарди. Почему-то именно за эти два месяца все сильно изменилось. Возможно, дело было в том, что у него сейчас был переходный возраст, когда люди по природе своей пересматривают свои ценности, а, может, свою роль сыграло то, как сильно отличались они, Мориямы, от Хэтфордов, которыми Ичиро был окружен последние шестьдесят два дня.       Тогда, первые две недели января, он провел в таком покое, который не знал еще никогда. Его дни проходили однообразно, но в то же время по-разному. Вместе с Шинью они играли в саду, уходили гулять в горы, благодаря водителю Ломбарди, бродили по городкам Италии… Он много читал, но не учебники, а в свое удовольствие. Обычную литературу, что была популярна у его сверстников. Скупал все книги на английском языке, которые только мог найти в местных магазинчиках. Так, на несколько дней он не мог оторваться от «Властелина колец» и «Дюны», пристрастился к романам Стивена Кинга, а также начал читать «Песнь льда и огня» Джорджа Р. Р. Мартина, по произведениям которого уже в этом году должен был выйти сериал. О, Ичиро был удивлен, как много времени он проводил за просмотром телевизора, неожиданно понимая, что раньше почти никогда его не смотрел. У него попросту не было на это времени. Поэтому, пока отпрыски Хэтфордов и Ломбарди отдыхали в горах, а сами главы семей развлекались на вилле на берегу озера, Морияма просто исследовал самого себя, лишь иногда заходя к старшим на ужин, где к своему удивлению обнаружил и Николь Уайт. Было захватывающе узнавать, а что же нравится ему самому.       По возвращении в Англию с Хэтфордами, Ичиро вновь пришел к своему привычному распорядку дня, однако он несколько изменился. Теперь по часу утром и днем, а так же почти весь вечер он проводил с Шинью на улице. Иногда к ним присоединялась Хоуп, которой очень нравился активный и задорный щенок; он позволял себе одну серию какого-нибудь сериала или фильма перед тем, как уходить спать; неизменно читал не только книги «по программе», но и для себя. В самолете он как раз закончил «Битву королей» и начал «Бурю мечей». Это казалось маленькими изменениями, но при этом дышать ему стало куда легче, а голова по вечерам почти не болела. Отношения с младшими же Хэтфордами были… терпимыми. Они жили под одной крышей, старались если не игнорировать друг друга, то хотя бы не конфликтовать, что, на удивление, у них неплохо получалось. Так или иначе, это было чем-то вроде перемирия. Теперь же, войдя к себе домой… Ичиро почувствовал легкую горечь от того, что нигде не было паркета, воздушных занавесок или ровного взгляда Вивиан. — Шинью, за мной, — позвал Ичиро, огибая отца и направляясь вглубь квартиры. Щенок, что до этого был скрыт чемоданом, с готовностью поспешил за своим хозяином. — Это еще что такое?! — Шинью, мой пес, — оповестил младший Морияма, проходя на кухню, чтобы найти что-то перекусить.       Жизнь у Ломбарди и Хэтфордов приучила его есть не только по расписанию, но и изредка кусочничать, когда требовались силы или просто было желание. Особенно ему нравились соленые фисташки и соленые крендельки. Была какая-то своя прелесть у того, чтобы прокрасться по спящему дому на кухню, обшарить полки и найти что-то для себя. Один раз он, правда, столкнулся ночью в коридоре на кухню с Натаниэлем, но… Молча они оба прошли на кухню, каждый взял свое, а потом так же тихо разошлись. Ичиро с маленькой тарелочкой, полной орешков, чтобы продолжить читать, а мальчишка с фруктовыми мармеладками. — Откуда эта собака, Ичиро? — потребовал ответа Кенго, взглядом буравя затылок сына, который словно не замечал ничего вокруг себя, размеренно передвигаясь по кухне и включая чайник, чтобы заварить себе чай. — Отвечай, когда я с тобой разговариваю! — А разве это важно, откуда он? — таки повернувшись к отцу лицом, Ичиро посмотрел на своего родителя. Страх все еще был глубоко внутри, но… почему-то он не был таким всеобъемлющим и удушающим, как прежде. То чувство, что раньше разрушало его изнутри, мешаясь с гремучей ненавистью, теперь было лишь нервирующим писком где-то на задворках сознания, от которого он планировал избавиться в ближайшее время. — Его мне подарили на день рождения. Не переживайте, он привит и воспитан. Я сам им занимаюсь, — тень улыбки коснулась губ юноши, когда он опустил взгляд на щенка, что послушно сидел у его ног, ожидая следующей команды, немного поводя хвостом в ребяческом нетерпении. — Если Вы не возражаете, я сделаю себе перекус и чай, а потом пойду к себе. Устал в перелете. — Ичиро, что, черт возьми, происходит? — А разве что-то происходит? — юноша удивленно вскинул брови, но это было так преувеличенно, что просто не могло быть естественным. — Всё как всегда. Я просто занимаюсь своими делами, пока Вы про меня не вспомните и Вам что-то не понадобится. Шинью, лежать, — щенок послушно лег на пол носом в сторону Кенго, внимательно следя за мужчиной медовыми глазами. Ичиро же вернулся к приготовлению своего перекуса. Чайник как раз щелкнул, оповещая о том, что вода вскипела. — Я знаю, на какое направление в университете я хочу поступить, — словно это была обычная вечерняя беседа, продолжил говорить он. — Международные отношения и политика в Гарварде. От кампуса до Нью-Йорка ехать три с половиной часа. Буду жить на два города. — Ты… хочешь уехать в университет? — едва ли веря собственным ушам, уточнил Кенго. Он был так поражен, что у него даже не было сил на крик или злость. — Не то чтобы, — честно признался Ичиро, пожав плечами. — Как я, наследник, могу оставить наш клан, верно? Но я могу жить на два города. В конце концов, в Гарварде я могу завести множество полезных знакомств и связей, что помогут мне в будущем. Глупо будет упускать такую возможность. Лови, — Ичиро взял из своего салата кусочек морковки и кинул Шинью, который тут же подпрыгнул на ноги и ловко поймал подношение. — Хороший мальчик, — похвалил младший Морияма. — Давайте поговорим об этом завтра, отец? Я правда устал после перелета.

***

      Первые гости должны были прийти через два с половиной часа, но Мэри уже была на месте и смотрела на детище своих трудов. Ее художественная галлерея с аукционным домом на третьем этаже, где сегодня должна была пройти первая выставка. Она собирала произведения искусства все лето, ремонт здания был закончен пару месяцев назад, а на организацию были потрачены недели. И вот наконец, в конце февраля, когда на улице все еще изредка падал снег, Мэри стояла здесь в окружении света и красоты. Она сделала это. Ее маленькая мечта, что превратилась в реальность. Могла ли когда-нибудь прежде она подумать о чем-то подобном? Могла ли представить, что ее жизнь так круто повернется после брака с Натаном? Вряд ли. Но вот она здесь. Отдает последние приказы, чтобы довести все до идеала, и должна в скором времени пойти в кабинет на втором этаже, чтобы переодеться в вечернее платье… Но от чего она никак не могла оторвать глаз — полотно Караваджо «Рождество со Святым Франциском и Святым Лаврентием», которое Мартино летом пообещал ей достать. Картина, что пропала еще пятьдесят лет назад, сейчас висела на стене и была жемчужиной, нет, бриллиантом выставки. На ней не было ни единого повреждения, надрыва или грязи, даже когда ее только доставили.       Неделю назад, принимая доставку других полотен со всего света и подписывая документы, она даже не обратила внимание на очередной контейнер, однако когда в ее руках оказалась бумага с гербом Ломбарди в правом верхнем углу, Мэри замерла. Нанятые работники, подгоняемые ею, вскрыли огромный деревянный ящик и… это было оно, «Рождество со Святым Франциском и Святым Лаврентием». Сначала Хэтфорд даже думала, что это подделка, позвала специалиста, но когда эксперт-искусствовед чуть не упал в обморок, подтверждая подлинность картины, она поняла, что Мартино не обманул. Как и всегда, он сдержал слово. И теперь… Она лишь хотела знать, где он ее нашел и как, учитывая, что никто не мог сделать этого десятилетиями! И, конечно, он уклонялся от ответа каждый раз, когда Мэри пыталась получить его при разговоре по телефону.       С улыбкой на губах, покачав головой, Хэтфорд пошла в сторону лестницы, чтобы потом подняться на второй этаж, где в кабинете ее уже ждал стилист, который должен был помочь с макияжем и укладкой. На все мероприятия прежде она делала все это сама или с помощью прислуги, однако, как она и предполагала, в этот раз от волнения у нее слегка подрагивали руки. Конечно, это был далеко не первый прием, который она организовывала, но сегодняшний вечер сильно отличался от других. Эта выставка не просто праздник. Это здание, эта коллекция, аукцион и банкет — все это ее детище.       Сидеть так долго на одном месте и не делать буквально ничего было весьма проблематично, однако, к счастью, женщина по имени Ким была настоящим профессионалом. Она не говорила лишнего, работала быстро и эффективно, поэтому, быстро закончив и уточнив, не нужны ли Мэри какие-либо рекомендации, за считаные минуты собрала свои вещи и покинула кабинет, оставляя Хэтфорд наедине с тишиной и подготовленным платьем. Взглянув на часы, она шумно втянула носом воздух, успокаивая свои нервы. До прихода гостей оставалось сорок минут. Совсем чуть-чуть, и первая ее выставка будет открыта. Легко раздевшись и сложив одежду на краю стола, Мэри сняла платье с вешалки и осторожно надела, не касаясь темно-зеленой тканью ни лица, ни волос, что сейчас были собраны в низкую прическу и украшены парой заколок с камнями. У этого платья и так не было рукавов или даже бретелек, так что она решила оставить хотя бы привычную для себя укладку. Самой сложной частью, конечно, было подтянуть ленты корсета на спине, но ей было не привыкать. Она уже была на половине процесса, когда раздался тактичный стук в дверь. — Да?       К ее удивлению, гость не представился, а сразу открыл дверь и проскользнул внутрь комнаты. Мартино Ломбарди в черном костюме-тройка, с неизменным кольцом печаткой с гербом семьи на руке букетом белых калл. Собственной персоной. — Что ты здесь делаешь? — даже не стараясь скрыть улыбку, спросила она. — Разве мог я пропустить твою первую выставку? — карие глаза скользнули по силуэту Мэри, одетую в темно-зеленое платье с длинным свободным подолом в пол, что держалось лишь на честном слове на груди. — Красиво, — выдохнул наконец он, поднимая взгляд обратно к ее лицу и подходя ближе, совсем вплотную. — Невероятно красиво. — Спасибо. Это мне? — она кивнула на букет.       Мартино, что любовался ею и явно немного утонул в своих мыслях, моргнул, а потом опустил взгляд на цветы. — Кому же еще.       Едва заметно хмыкнув, Мэри забрала из рук мужчины букет, чтобы положить на стол, думая, что же делать с этими цветами. Прошлые были в эпоксидной смоле, стояли в ее кабинете и радовали каждый день своей неизменной красотой, тогда как эти… Мысли ее прервал отчаявшийся стон Ломбарди: — Mia fede, ты и правда хочешь моей смерти. — Что? — Хэтфорд обернулась, удивленно глядя на мужчину, что затуманенным взглядом смотрел на нее. — Почему? Я еще ничего не делала. — Тебе так только кажется, — Мартино подошел к ней, а потом приобнял, кладя руку на спину, пальцами пересчитывая перекрещенные ленты корсета, слегка ослабляя их натяжение. — Ах, ты об этом, — понимающе протянула Мэри, тогда как на ее губах вновь заиграла хитрая улыбка. — Это не было нацелено против тебя. Если поможешь, буду благодарна. — Я бы сделал обратное, но… — он скользнул рукой вниз, к ее бедру, а потом начал поворачивать к себе спиной. — Тогда ты точно опоздаешь к приходу гостей. — Ведешь себя, как озабоченный мальчишка, — рассмеялась она, невольно расправляя плечи и сводя лопатки, чувствуя, как Мартино медленно затягивает ленты на нижней части спины. — Смилуйся, — позабавлено протянул Ломбарди, — я всего лишь смертный мужчина, который при всем при этом соскучился. — Ты получил от Стюарта разрешение на въезд в страну? — решила сменить тему разговора Мэри, однако ответом ей было молчание. — Мартино? — Уверен, он простит мне этот маленький каприз, — отмахнулся он, затягивая ленты, что так красиво удерживали корсет, который подчеркивал талию Мэри, при этом старательно контролируя процесс, чтобы ткань не сильно сдавливала корпус и ребра женщины. — Не думай об этом, — завязав бант, Мартино оставил легкий поцелуй на плече Хэтфорд, с удовольствием вдыхая запах ее сладковатых духов. — Сегодня твой вечер. — И ты, конечно, не расскажешь мне, как и где достал «Рождество со Святым Франциском и Святым Лаврентием»? — решив оставить проблемы Ломбарди ему самому, она повернулась в мужских руках, заглядывая в смягчившиеся живые карие глаза. — Я прекрасно помню, что должна тебе желание, раз ты достал это полотно, но хотелось бы знать, как ты это сделал. — И дегустацию вина за еще несколько, но это уже мелочи. Скажем так, картина не была украдена, — Мэри нахмурилась не понимая, но Мартино не заставил ее мучаться в догадках. — Она была позаимствована моим дедом и висела в его доме в Сицилии. — Что?! — Он тогда поссорился с мэром Палермо и… — Ломбарди пожал плечами. — Ты меня обманул! — Ничуть, — мужчина расплылся в широкой сытой улыбке. — Ты ведь не спрашивала меня, знаю ли я, где она. Мы поспорили, смогу ли я ее достать для тебя. Я смог. — Ты просто… — Мэри едва ли не задохнулась от возмущения, а потом обреченно выдохнула. Он ведь уже не раз говорил ей, что она знала, с кем связывалась. И это правда было так. Просто… Каждый раз Мартино умудрялся ее удивить, впечатлить или вывести из себя, а иногда все сразу. — Это просто ты. — И именно поэтому я тебе нравлюсь. — Правда? — Хэтфорд обняла его за шею, позволяя прижать себя к крепкой мужской груди. — Может, я тобой просто пользуюсь? — Нет, я точно тебе нравлюсь, — Мартино потянулся было к ее губам, но Мэри выгнулась в его руках, не позволяя. — Серьезно, Мэр? — Помада. Размажем ведь. А до прихода гостей всего ничего. После я вся твоя. — Ловлю на слове.       Мартино оставил еще один легкий поцелуй на плече Хэтфорд, а потом отпустил, отступая назад и складывая руки в карманах брюк, давая ей сделать последние штрихи, не отвлекаясь на его скромную персону. Пока что ему было достаточно стоять, прислонившись спиной к стене и любоваться тем, как ткань и сложная вышивка переливаются на его глазах при каждом шаге и движении Мэри. Вместе они спустились вниз, а потом она поспешила прочь, потому что что-то было не идеально на столах для гостей. Ломбарди, провожая ее взглядом, не смог сдержать маленького смешка. Почему-то ему вспомнилась их первая встреча и… тогда он и подумать не мог, что сдержанная мисс Хэтфорд с холодным колючим взглядом и идеальной осанкой может быть такой. И уж тем более годы назад он и предположить не мог, что будет бережно обнимать эту женщину, целовать и хотеть просто быть рядом, говорить, а не использовать.       Когда гости начали прибывать, Мартино с легкостью слился с общей массой, стараясь не привлекать к себе особого внимания. Все софиты сегодняшнего дня должны были быть направлены только на Мэри. Это был ее вечер, ее праздник и ее достижение. Джин с тоником приятно отдавал кислинкой на кончике языка, ненавязчивая музыка, мешавшаяся с разговорами, ласкала слух, а приглушенное освещение убаюкивало глаза. Гости беспрепятственно гуляли по залам, расслабленные всей этой атмосферой и наличием ненавязчивой охраны в каждом помещении. Играло свою роль еще и то, что журналистов не пускали даже на лестницу, которая вела к входу, не то что внутрь. Ломбарди был приятно удивлен, встретив Николь Уайт, которая с улыбкой объяснила, что не могла отказать Мэри, когда получила от нее приглашение, пообсуждал присутствующих с четой Веллингтонов, спрятавшись с ними в глубине зала… и там же столкнулся со Стюартом. Хэтфорд, завидев его, удивленно вскинул брови, явно не ожидая увидеть своего итальянского друга, а потом неспешно подошел, беззаботно положив левую руку в карман своих брюк, тогда как в правой у него покачивался бокал с виски. — Какая неожиданная встреча, — протянул мужчина, с улыбкой подходя к Мартино. — Как же ты тут очутился? — Да по пути решил заскочить, — отшутился тот. — Не будешь же ты на меня злиться из-за того, что я впопыхах собираясь на первую выставку нашей дорогой Мэри, забыл попросить у тебя разрешение на въезд в страну на один несчастный вечер? — Ну что ты делаешь из меня чудовище! — рассмеялся Стюарт и, приобняв друга за плечи, ненавязчиво повел в сторону от всех гостей, к колоннам. — Не будем же мы портить этот прекрасный вечер ссорами, — стоило им зайти в тень, как улыбка соскользнула с лица Хэтфорда, а приятное до этого прикосновение к плечу превратилось в едва ли не захват. — Но я вынужден тебе напомнить, — чуть громче шепота заговорил ему на самое ухо Стюарт, — что, какими бы друзьями мы с тобой ни были, правил это не отменяет. Не испытывай мое терпение. — Ты что-то слишком нервный, — Мартино отцепил пальцы Хэтфорда от себя, а потом повернулся к тому лицом, встречая суровый взгляд серо-зеленых глаз, — но ты прав. Правила превыше всего. Без них начнется хаос. Я допустил ошибку. Прости. Хотел сделать Мэри сюрприз. — Я так и понял, — хмыкнул Стюарт, всматриваясь в лицо Ломбарди. — Ты ничего не хочешь мне рассказать? — А я должен? — тут же поняв, что друг хочет от него услышать, Мартино решил пока потянуть время. Отойдя вплотную к стене, он оперся спиной о ледяной камень и отпил глоток из своего стакана, делая невинное лицо. — Считай свою маленькую исповедь платой за нарушения правил, — Хэтфорд шагнул ближе, словно был охотником, загоняющим дичь в угол. — Не пойми превратно, но моя не самая здоровая гиперопека, подпитываемая отрицательным опытом в прошлом, не дает мне покоя. Мы хорошо ладили, когда были мальчишками, вновь стали близки за последние пару лет, однако в промежутке ты так же создал особое мнение в обществе о своей персоне. — Забавно, — Мартино вскинул подбородок, с ухмылкой глядя на мужчину напротив. — Мэри поняла, что все это та еще туфта года три назад. Ты разочаровываешь меня, друг. Думаю, обидишь и Мэри, если она узнает, что ты такого плохого мнения о ее способностях оценивать людей. — Прекрати пудрить мне мозги, — одернул его Стюарт, глядя прямо в глаза, но даже не повышая голоса, чтобы не привлекать к себе ненужное внимание. — Тебе не кажется, что это не очень красиво — лезть в чужую личную жизнь? — Когда я этого не делал, моя сестра почти на семь лет оказалась в аду, — Хэтфорд подошел еще ближе, оказываясь в непосредственной близости к Мартино, чтобы они могли слышать друг друга, даже если бы говорили шепотом. — Мы оба знаем, что моя сестра иногда бывает слишком самоуверенной. В других ситуациях я лишь стою за ее спиной, страхуя, но не в этой. Я не позволю истории с Натаном повториться. — Вот какого ты обо мне мнения? — скривился Мартино. — Ты сам создал свое амплуа. — Прав, — неожиданно растеряв какое-либо выражение чувств на лице, кивнул Ломбарди, а потом оттолкнулся от стены, вставая ровно и говоря Стюарту на ухо шипящим шепотом. — Хочешь знать, трахаюсь ли я с твоей сестрой и использую ли я ее? — Хэтфорда передернуло, но Мартино не дал тому времени перебить себя, отстраниться или вообще хоть как-то отреагировать. — Изначально, когда мы встретились с ней впервые за много лет, да, хотел. Я хотел переспать с ней с нашего первого совместного ужина годы назад, Стюарт. И давай не будем строить из себя высокоморальных джентельменов? Мы с тобой оба куски дерьма в золотой обертке. Наши с вами отношения начались с того, что мы использовали друг друга. После нашего первого ужина я правда заинтересовался твоей сестрой. Она была... занятной. Я дарил ей подарки, потому что ее реакция, манера вести себя, говорить — все было необычным и непривычным. Мне искренне было приятно проводить с ней время, чем бы мы ни занимались. Я допустил ошибку, когда начал говорить с ней, узнавать ее, доверяться ей, раскрываться, видеть. Мы почти переспали, когда она была у меня в Неаполе. Я очень этого хотел. Но Мэри буквально щелкнула меня по носу, а перед отлетом отдала письмо, в котором, если говорить коротко и честно, просила отвалить. Обычно я так бы и поступил, но в этот раз меня что-то зацепило. Я хотел добиться ее. Не противореча ее просьбе в том письме, я начал ухаживать за ней, я узнавал ее все больше. Я никогда не делал что-либо против ее воли. И со временем понял простую истину. Я влюбился в нее. Мне просто было хорошо с ней. Друг она мне, товарищ, коллега, женщина — это уже не имело значения, — Мартино наконец отстранился, встречая пораженный и даже растерянный взгляд Стюарта, который все это время слушал его маленький монолог. — Наверное, год после того, как я понял, что это все не банальная игра с завоеваниями, я просто был неподалеку, готовый помочь ей во всем, чего бы она не желала. Будет ложью, если я скажу, что не хотел ее в физическом плане, но я никогда этого не требовал. Так что, отвечая на твой вопрос… Нет. Ситуация с Натаном не повторится. Вот тебе моя маленькая исповедь и плата за нарушение правил. — Ты любишь ее… — Очевидно, — пожал плечами Мартино, глядя на Хэтфорда, который выглядел так, будто только узнал, что планета круглая. — Я везунчик, что уж говорить. В этот раз я не буду оскорбляться. Все-таки твои волнения и правда оправданы, пусть разговор и вышел весьма неприятным для нас обоих. Но если ты еще раз посмеешь устраивать мне беспочвенный, подчеркиваю, именно беспочвенный и неоправданный допрос, даю тебе слово, ты об этом пожалеешь. Если хочешь, можешь поговорить с Мэри. Но не советую тебе будоражить ее переживания и давить на нее так же, как ты только что давил на меня. Ей будет очень неприятно. — Думаешь, я этого не знаю? — хмыкнул Стюарт, который наконец совладал со своими эмоциями и напустил на лицо спокойствие. — А, так поэтому ты подловил именно меня, вместо того, чтобы пытать ее, — приглушенно рассмеялся Мартино, вставая рядом с Хэтфордом и глядя на радостных гостей, словно только что они с другом не походили на двух зверюг, готовых перегрызть друг другу глотки. — Если я когда-нибудь причиню Мэри вред, можешь пустить мне пулю в коленную чашечку. Обещаю не предъявлять тебе за это претензии, — казалось, грозовое облако, что висело над ними двумя до этого, развеялось по мановению руки. — Уж это я умею, — хмыкнул Стюарт, так же поворачиваясь лицом к гостям и вслепую чокаясь краем своего бокала с виски со стаканом Мартино. — Мне это не нравится. — Главное, что Мэри нравится. Твое мнение меня не шибко волнует, — взгляд Ломбарди наткнулся на Мэри, которая как раз разговаривала с Николь, и, раз уж выдалась такая возможность… — И вообще кто бы говорил. — Прости? — Я сплю с твоей сестрой, ты спишь с ее лучшей подругой… Оба хороши. — Я не сплю с Николь, — процедил Хэтфорд, бросив на придурка раздраженный взгляд. — Мы просто друзья. — Да? — Мартино удивленно вскинул брови, а потом фыркнул, снова возвращаясь к своему образу большого сытого кота. — А верится с трудом. Может, стоит? — Лучше заткнись. Я все еще хочу преждевременно вынести тебе смертный приговор. — Выдыхай, большой старший брат. Твоей сестре уже за тридцать. Она большая девочка, и сама может решать. А тебе и правда стоит… Расслабиться? Выпустить пар? Какие у вас, англичан, еще есть устойчивые выражения? — Боже, тебе определенно стоит зашить рот… — Не вариант. Он слишком нравится твоей сестре. Ты же не хочешь ее расстроить?