Дейнис. Невеста Неведомого

103 год от З.Э., Красный Замок

      Пустынные коридоры замка содрогались от женских криков, что раздавались из покоев новоявленной королевы. Придворные шептались о знамениях, о том, что только вчера скончался Старый Король, Джейхейрис Миротворец, а сегодня, ещё до коронации его наследника, принца, уже короля, Визериса Таргариена, должен родиться будущий король.       Сам Визерис взволнованно ходил в своих покоях, молясь о рождении здорового сына, сон о котором он видел в ночь, о сыне в короне Завоевателя, об обещанном принце. Но тревога за супругу и за дитя всё же не покидала его — это были не первые роды Эйммы, которые оканчивались нехорошо. На самом деле, хорошо завершились лишь одни, благодаря которым молодой король нынче имел дочь — Рейниру, Отраду Королевства. Но всё же он верил в то, что на этот раз всё закончится хорошо. Им должно было повезти. У него должен родиться сын.       — А если родится девочка, что, скажешь не твоя? — раздался едкий голос в комнате, со стороны кресла у окна. Младший брат короля, принц-разбойник, конечно же, не мог промолчать на нечаянно высказанную вслух мысль.       — Это будет мальчик, Деймон, — убеждённо проговорил Визерис, остановившись и сердито уставившись на брата. — Я знаю, что это будет мальчик.       — О, ну раз знаешь, — насмешливо протянул Деймон, переводя взгляд с кубка с вином, который он держал в руке, перекатывая внутри алую жидкость. — Тогда ставлю сотню драконов на то, что это будет девочка, — принц зубасто ухмыльнулся и весело рассмеялся в ответ на возмущённое сопение брата.       — Это будет сын, Деймон, вот увидишь, — упрямо отвернулся от брата король. Он стоял, молча и недвижимо глядя на трещащий огонь в камине, сцепив руки за спиной. — Ставлю тысячу драконов на то, что это мальчик.       — Щедрая ставка, брат, — парень, всё столь же насмешливо, поднял бокал с вином. — Принимаю. И обещаю, что подарю эту тысячу золотых на… ну, допустим, десятилетие твоей новой дочери. Скажу, что это мой подарок ей за то, что она родилась без члена.       — Деймон! — строго одёрнул того брат. — Ты однозначно не будешь так выражаться при любой моей дочери. Но это всё равно будет сын.       В ответ Деймон лишь рассмеялся, делая глоток вина, и устремил свой взгляд на огонь. Привычная перепалка между братьями дала время на передышку, потому что во что бы там ни верил Визерис, они оба знали, что роды никогда не давались их кузине легко или просто. И так же прекрасно знали, что каждые роды могут стать последними — как стали для их матери или для матери Эйммы. Принц мог лишь покачать головой, он, конечно, понимал желание брата иметь наследника, особенно теперь, когда он стал королём… но иногда он думал, а смог бы он каждый раз отправлять свою жену на вероятную смерть?.. Если это, конечно, не Бронзовая Сука, но той он никогда бы не доверил стать той, что приведёт в этот мир его дитя. Такой матери своему ребёнку он бы никогда не пожелал.       При мыслях о ненавистной жене в принце впервые вспыхнули радость и предвкушение — теперь, когда Старый Король мёртв, а его брат скоро будет коронован, он сможет наконец получить аннулирование брака, которого никто не желал и в котором никто не был счастлив. Деймон, конечно, любил дедушку и — чуть меньше — свою бабушку, но те, очевидно, любили его не столь сильно, видели в нём слишком большую проблему, решив продать его Долине и ссылать его каждый раз на Рунный Камень, к жене, когда он вдруг делал что-то, что им не нравилось.       Но теперь его брат сам стал королем и он — наконец-то! — станет вновь свободным, никак и ничем не связанным с проклятой Реей Ройс. Сможет сам выбрать себе женщину, жениться на ней так, как полагается Таргариенам, стать отцом своих детей, чтобы его племяннице было с кем бегать по замку и ставить на уши весь двор… мечты принца, что вызвали на его лице улыбку, прерывает ворвавшийся в покои помощник Рунцитера. Деймон напрягается, вслед за братом, что так же развернулся в сторону вошедшего, смотрит на запыхавшегося парнишку.       — Родоразрешение принцессы… то есть её милости, то есть королевы Эйммы, — начинает блеять мейстер.       — Короче! — гневно прикрикивает Деймон, не вынося подобного.       — Роды прошли успешно, мой принц, — тут же внятно говорит перепуганный парень, и Визерис вылетает из покоев, воскликнув лишь «Мой сын родился!». А вот Деймон щурится и смотрит на побледневшего помощника.       — Это мальчик?       — Н-нет, мой принц. Её милость родила д-девочку, довольно слабенькую, — осторожно отвечает.       Принц хмурится от таких слов. У кузины Эйммы уже был один мертворождённый ребёнок, но она обычно просто не донашивала беременность или дети рождались мёртвыми, кроме Рейниры. Но он прекрасно знает, как высока младенческая смерть, помнит собственного младшего брата, который родился слабым и болезненным и умер, так и не дожив до года.       Но Деймон лишь кивает мальчишке, встаёт, отставляя в сторону кубок, и идёт в сторону покоев Эйммы. В конце концов, как бы там ни было, но он желает взглянуть на свою новую племянницу и утереть нос Визерису. Он теперь должен Деймону тысячу драконов, «сновидец».       «Надеюсь, что всё же смогу подарить их племяннице на десятилетие», — мельком думает принц, но отгоняет мысль от себя. Не хватало ещё портить бедняжке Эймме всё настроение своим хмурым видом в дополнение к Визерису, вопящему о своём «обещанном во сне сыне».       В спальне кузины царит темнота, разгоняемая лишь камином и свечами, а в комнате витают запахи трав и крови. Измученная Эймма лежит на кровати, вся в поту, с тенями под глазами, слабая, не способная даже рук поднять. Подле неё сидит и Визерис с маленьким свёртком, над которым что-то радостно сюсюкает, улыбаясь. Мимо воли на лице Деймона тоже расплывается улыбка. Всё же детей своей крови он любил, пусть и не был так одержим отцовством, как старший брат. Его радовало рождение Лейнора, Лейны, Рейниры и теперь ещё одной маленькой принцессы Таргариен.       — Женщины нас окружили, брат, — весело сообщает принц, подходя к кузине и целуя её в щёку. — Поздравляю, дорогая, ты привела в наш мир ещё одного славного дракона.       — Надеюсь, она будет спокойней Рейниры, — с усталой улыбкой качает головой Эймма, вызывая ухмылку у Деймона. Несмотря на малый возраст, абсолютно все, кто хоть раз видел его племянницу, сходятся в едином мнении в её неуёмной энергии.       — Мечтай, — отзывается Деймон и подходит к брату, становясь у того за плечом, склоняется вниз, чтобы взглянуть на ребёнка. — А ты мне теперь должен тысячу золотых, о, великий сновидец.       — Деймон, — морщится брат, пытаясь угомонить его, но бесполезно. Деймон, конечно, знает, что именно сны когда-то спасли Таргариенов, единственных драконьих Владык Древней Валирии, однако считает, что прав был его отец, сказавший, что «Королями нас сделали не сны, а драконы». И помешанность Визериса на снах он находит смешной и неуместной для короля.       — Как назовёшь нашу новую принцессу? — тем не менее переводит тему. — Возможно, Алисса или Дейла? — при звучании последнего имени глаза кузины вспыхивают надеждой. Она всегда хотела назвать дочь в честь матери, но Визерис в прошлый раз настоял на более «королевском» имени. Ну и, конечно, Деймон незаметно попытался пропихнуть собственный вариант — он хотел бы иметь маленькую Алиссу, пусть даже не как дочь, но как племянницу.       — Дейнис, я назову её Дейнис Таргариен, в честь великой сновидицы, что спасла весь наш род, — гордо говорит брат, и Деймон видит, как надежда и робкая улыбка на лице Эйммы гаснут. Он ей чуть сочувственно улыбается, как бы говоря, что он попытался. Кузина в ответ лишь нацепляет обратно на лицо уставшую улыбку. В такие моменты Деймону честно хочется Визерису врезать, но… Эймма его жена, а Дейнис — его дочь, и он полностью в своём праве.       «Свою дочь я назову Алиссой», — решает Деймон. — «Или, по крайней мере, согласую это с женой», — поправляет себя принц, снова бросая взгляд на кузину. После чего сосредотачивает своё внимание на младенце.       Дейнис маленькая — гораздо меньше Рейниры, единственного новорождённого младенца, которого он видел так близко и отчётливо это помнит — и какая-то вся ужасно бледная. Таргариены никогда не отличались смуглостью, да, но принцесса и вовсе белее мела. На макушке видны редкие белые волосики — чисто серебро, как у него, без вкраплений золота, как у Визериса или Эйммы. Бровей не видно вовсе, а ресницы у неё тоже совершенно белые, отчего их почти не видно. В целом, девочка действительно выглядит слабой и болезненной. А потом она открывает глаза, и Деймон застывает.       Потому что он видел многих Таргариенов и у многих был разный оттенок глаз, у его матери они и вовсе были разными, но настолько ярких, насыщенных глаз цвета индиго он ещё не видел. Малышка водит глазами и когда натыкается ими на него, то Деймон застывает, а по спине пробегают мурашки — потому что взгляд откровенно жуткий, пробирающий до костей, словно девочка уже видела тебя всего и до самого основания. Но принц быстро берёт себя в руки, передёргивая плечами, чтобы сбросить странное чувство.       — У неё необычайные глаза, — с восторгом говорит брат. — Словно ей и правда ведомы все тайны мироздания, — «Кто о чём, а Визерис о снах и тайнах», — Деймон снова насмешливо фыркает.       — Она очень красивая, — тихо соглашается Эймма, хотя Деймон и мог бы с ней поспорить. Возможно, только возможно, он мог бы с большой натяжкой назвать младенцев милыми. Но красивыми? Простите, он не настолько ослеп. Что-то маленькое, сморщенное, с черепом странной формы, редкими волосёнками… иногда он думает, в какой момент становления родителем отключается внутреннее чувство прекрасного.       Но в тихий семейный момент вмешивается великий мейстер.       — Девочка очень слаба, ваша милость, — тихо говорит Рунцитер. — Чудо, что она вообще жива — девочка родилась не дыша, мы даже посчитали её мертворождённой, лишь через несколько минут она начала тихо кряхтеть, да и то… — под конец своей речи мейстер затихает, бросая осторожные взгляды на Эймму, которая снова потеряла свою улыбку и лишь хмурится с мокрыми глазами. Невысказанное понимают все, как и прогноз, что Дейнис вряд ли доживёт до года, но говорить такое при только родившей её женщине — злость закипает в Деймоне.       — Позаботьтесь о ней, Рунцитер, — улыбка брата так же становится неловкой и слабой, когда он передаёт дочь мейстеру.       Деймон лишь провожает тихую девочку глазами, вспоминая, как громко кричала новорождённая Рейнира. Он искренне сомневается в том, что крошка доживёт до года, но свои сомнения держит при себе, лишь улыбаясь ломко на прощание кузине, когда выходит из её покоев.       Ему однозначно нужно в бордель, на Шелковую Улицу, чтобы залить вином и шлюхами непонятную горечь внутри. Ему не нравится хоронить детей своей крови, даже заранее. И такие мысли он предпочитает отгонять от себя подальше.