после школы лягу в гроб

Абдрашитов все помогает парню вникнуть в математику, ведь до экзамена осталось пара дней. Ваня чувствует себя будто униженным, все тело горит и хочется плакать лишь от одного упоминания чисел. — Ну и получается именно так... Ты всё понял? — Андрей наклоняется и смотрит в красные глаза парня. — Ой, ну ты чего, Ванюша... — темный садится тому на колени и крепко обнимает, опуская его голову себе на плечо. — Да, блин, нихуя я не сдам, меня отец повесит нахуй, — тихий всхлип слышится с плеча, а оно постепенно становится мокрым. — Кудряш... — Абдрашитов поднимает его мокрое личико за подбородок, зацеловывает его полностью и трётся носом об щеку. — Ты все сдашь, я тебе помогу, да и ты не тупой, — Андрей сильнее обнимает парня. Ваня расстроенно молчит, но вдруг слышится звук уведомления. В голове только одно - координаты. Новая закладка. Марголдин не может знать точно, но проверить нужно. Но сначала стоит как-то отвлечь Андрея… — Дрюш, сделаешь чаёк? Устроим перекур? — Да, конечно, секунду, — Абдрашитов вскакивает с парня и направляется на кухню, пока Ваня достает сигареты и телефон из кармана джинс. Он проверяет уведомления и это действительно заклад, на этот раз уже с героином. Слыша шаги, Марголдин сразу же смахивает уведомление и поджигает сигарету. — Ну, блин, Вань, ну мы же всегда вместе поджигаем... — Солнце... Я забыл, извини, — он тушит бычок о карниз. — Давай вместе, — Андрей ставит кружки с чаем на стол и подходит к тому, вытаскивает табачную палочку из пачки и закусывает фильтр. Кудрявый подносит зажигалку, быстро прокручивает колёсико и чуть отстраняется, чтобы дым не попал в глаза. Внезапно раздается звонок. — Да, алло? — из трубки слышны очередные крики и оры, по которым легко можно догадаться, что это отец. — Я понял, уже скоро приду, прекрати орать, — Ваня нажимает на красную кнопку и откидывает телефон на подоконник. — Снова отец? — Андрей кладет голову тому на плечо. — Заебал уже, тошнит уже от его предъяв, — Марголдин в свою очередь прислоняется щекой к его грубым черным волосам и делает затяжку. — Я тебя люблю, Ванюш. — И я тебя люблю, Дрюш, — кудрявый втягивает того в поцелуй и выдыхает дым ему прямо в рот. Новая версия «цыганочки»? Через сорок минут Иван уже дома с «весом» в кармане. Теперь его не смущает наличие дома практически всей семьи, в особенности отца. Если на работе узнают, чем занимается сын, то его точно отстранят от должности, а может и вовсе посадят. Марголдин закрывает дверь в свою комнату, усаживается на кровать, проделывает все необходимые манипуляции и ждёт, пока всё уже начнет действовать. В комнату начал стучаться отец. Ваня резко достал сборник задач по математике, раскрыл на случайных страницах и уже на подгибающихся ногах пошел открывать. — Вань, ты чё тут делаешь вообще? — М-математику решаю... — он уже постепенно начал заикаться. — Наконец за ум взялся, похвально. Ой, там Катя зовёт, занимайся, — мужчина поспешно удаляется, а Ваня закрывает за ним дверь на замок. С трудом, но он добрался до кровати, на которую сразу же лег. Марголдин смотрит в потолок, которого и нет, ведь вместо него лишь голубые безоблачные небеса. Он поднимает руку, чтобы дотронуться, прикоснуться, но будто бы проваливается вниз, под землю. Резкая темнота. Ваня пугается, чуть ли не начинает кричать, но где-то глубоко, в своем сознании, понимает, что тогда точно спалится. Он переворачивается на живот, утыкается в подушку лицом и начинает плакать. Все внутренности будто вывернуты наизнанку, его кроет, он кусает руку, сжимает второй рукой край одеяла и оставляет самому себе раны. — Я не могу, я не могу, я просто не могу, я убью себя, — Ваня со всей силы ударяет кулаком по стене и сразу же убирает руку, жмуря глаза, корчась от боли и изгибаясь. Он резко открывает глаза и видит перед собой яркий мир, без теней проблем, измен, насилия. Парень смотрит куда-то вдаль, тянется вперёд и падает с грохотом с кровати, разбивая губу. Теперь он выглядит совсем как алкаш. Самым, наверное, ужасным фактором употребления является лишь то, что у него нет среднего состояния. Либо ему настолько плохо, что он буквально убивает себя изнутри и ранит, либо настолько хорошо, что мастурбирует часами, стирая ладони в кровь. В это время Андрей в очередной раз пытается дозвониться до своего парня, уже разрывается между тем, чтобы прибежать к его дому, или просто попробовать уснуть, мало ли ему вдруг снова стало плохо. Из трубки слышится: «абонент не отвечает, оставьте сообщение после сигнала». Абдрашитов ждёт гудка и буквально срывается: — Ваня, блять, если ты сейчас валяешься в какой-нибудь канаве обдолбанный, бухой или накуренный, то я правда тебя отпизжу, несмотря даже на то, что люблю. Я буду тебя держать строго рядом с собой, привяжу нахуй к себе, лишь бы ты не употреблял. Если ты спишь, то извини за такие предъявы. Я переживаю, позвони, солнышко, — парень сбрасывает звонок и пинает шкаф, стискивая зубы и кусая губы от боли, тяжело выдыхает. — Марголдин, ну что ты делаешь? Лучше бы ты жил со мной, я бы тебе помогал, мы бы постоянно были вместе. Я устал надрачивать на твои фотки каждый вечер, пока ты непонятно где. Мальчик мой... — он накрывается одеялом и надувает щеки, пытаясь придумать, что делать. — Андрей, я дома, — женщина хлопает входной дверью и проходит к нему в спальню. — Ты чего такой грустный? Случилось что? — Да, парень не отвечает уже который час... — В смысле парень? Твой? — мама от такой случайной оговорки аж присела на краешек кровати. — Ой, блин... — Абдрашитов накрывается одеялом с головой и жмурится. — Сын, мне, если честно, все равно что у тебя там в личной жизни, главное, чтоб ты был здоров и цел. Что случилось? — женщина гладит того по голове и слабо улыбается. — Он не отвечает уже долго, я переживаю, — парень кое-как выныривает из мягкого плена и смотрит матери в глаза. — Не хочешь к нему сходить? Если что, я подвезу, — такая же темноволосая женщина прижимает парня к себе и улыбается. — Можно я к Паше съезжу лучше? — Езжай, если что, звони, — женщина встаёт с кровати и выходит из комнаты. Абдрашитов вскакивает с кровати, забрасывает все необходимое в рюкзак и отправляется к другу. — Андрюх? Привет, ты чего без звонка даже? — Павел открывает дверь в красном халате и тапочках из того же комплекта. — Можешь со мной поговорить, пожалуйста? Прости, что я так... — Андрей уставшими глазами окидывает взглядом друга и слабо улыбается. — Да, заходи, я пока один живу, соседа у меня нет. Возможно, Саня скоро переедет, но это не точно, — Фраев проходит на кухню и заваривает чай. — А тот куда делся? — У него девушка появилась, к ней съехал. Только у нее какие-то проблемы с законом вроде как... — Фраев ставит чашки на стол и сам садится на табуретку. — Насыщенная жизнь, однако, — Абдрашитов отпивает чай и тяжело вздыхает. — У вас опять с Ваней что-то случилось? Мне ему ебучку бить? — Нет, нет, не нужно, ты что. Он просто начал по вечерам пропадать и не отвечать на звонки. Я не понимаю, что он там делает и я очень переживаю, просто очень сильно люблю его, понимаешь? — Андрей закрывает лицо руками и накрывается капюшоном. — Ты думаешь, что он употребляет втихую? — Я не думаю, я боюсь этого. Я не знаю, что мне делать, хоть к себе забирай, — он всё также тяжело дышит и прикрывает рукой уже только рот. — Он что, по-твоему, не будет у тебя дома употреблять? У тебя там срок на пятьдесят лет вперёд в ящике, а тут Ваня придет и передознется, пока ты спишь. Мало ли, что ему в голову в таком состоянии взбредёт. Он тебя либо изнасилует, либо убьет, либо же убьет себя, — Паша продолжает пить чай с невозмутимым лицом. — Блять, Паш, почему? Он же не шизик какой-нибудь... — Под веществами он все что угодно сделает. Дрон, очнись, пожалуйста, — Фраев направляет свой грозный взгляд прямо на парня, после чего с грохотом роняет ложку. — Он ещё и не хочет близости какой-либо, меня это смущает... — Он тебя трахать не хочет? И чего дальше? — Паша поднимает предмет с пола и закидывает ногу на ногу. — Может во мне что-то не так? — парень кладет голову на стол и закрывает глаза. — Возможно он просто не хочет ебаться. Боится, стесняется, кто его знает. Ты с ним сам об этом говорил? — Нет, не говорил... — Тогда в чем проблема? Сели где-нибудь вдвоем, по сигаретке пропустили и друг друга поняли. Если ты не будешь разговаривать, то так и будешь дальше мучаться. Не будь телкой, а, — Фраев цокает, встаёт из-за стола и харкает в раковину. — Он ещё впервые сказал, что любит меня... — Абдрашитов расплывается в улыбке и поднимает голову. — Ну, вот, видишь, — Павел слабо улыбается и облокачивается на подоконник. — Ой, Ваня звонит, секунду...— Андрей отходит в коридор и отвечает на звонок. — Да, Ванюш? Все хорошо? — Андрюша-а-а, я люблю тебя-я, — Марголдин валяется на полу на отходняках. — Ты что, объёбаный? Я сейчас приеду. — Я ниче-его не употребля-я-ял, только немного вы-ы-ыпил, а так у меня все отли-ично. Андрю-юша, — снова врет. Ваня переворачивается на живот и дрыгает ногами. — Солнышко, ложись спать, пожалуйста, я волнуюсь за тебя. — Андрюшенька-а-а, ты же меня не бросишь? — Марголдин ложится на кровать и крепко обнимает подушку, представляя вместо нее парня. — Конечно нет, что ты. Пообещай, что сейчас ляжешь спать, хорошо? Я могу повисеть, пока ты будешь засыпать, — Андрей садится на пол и включает громкую связь. — Ну, повиси-и-и, — Ваня уже в полудрёме под одеялом. Абдрашитов отключает микрофон и кладет телефон рядом. — Дрон, пошли в гостиную хоть сядем, — Фраев подаёт руку, и они удаляются в соседнюю комнату.