после школы лягу в гроб

— А теперь по порядку, что произошло? — женщина наливает кипяток в заварочный чайничек и ставит его на стол. — Да, мам, всё нормально, не переживай... — Ваня залипает на танцующие капельки заваривающегося чая. — Андрей? — мама садится на стул и складывает руки на груди. — Там долгая история... — Ну, короче, помнишь Машу? Она предложила сойтись, мы встречались недели две, может три, ну и как оказалось, она вновь хотела просто поиздеваться надо мной и наслала своего настоящего парня и его друзей. Меня избили, я буквально чуть не умер, а Андрей пришёл с шокером и всех их отрубил на время, а меня отвёз его старый друг в больницу. Примерно так... — Марголдин опускает голову и тяжело вздыхает. — Папе не говори, пожалуйста. Скажи, что я упал, я не хочу повторения истории... — Бедный мой сыночек, — она треплет его по кудряшкам и грустно улыбается. — Андрюш, а ты как вообще себя чувствуешь? Все хорошо? — Да, более менее, устал немного только, да и контрольную сегодня пропустили... — Напишите ещё, не переживай. Вот, пейте чаёк, — женщина бережно наливает заваренный чай каждому в кружку, пока не раздается звук поворота ключа. Отец. — Мы ко мне в комнату лучше пойдём, прости... Я тебе всё позже расскажу, — Марголдин приподнимается и почти падает обратно на стул, но его быстро подхватывает Андрей. — Мальчики, а как же чай? Ух, ладно... Пойду отца встречу. — Спасибо, мам... — кое-как Ваня передвигается, и они с Андреем проскальзывают в комнату и садятся на кровать. Оба сидят молча, смотрят то друг на друга, то и вовсе в окно, на стены или в потолок. — Прости, я не могу... О чем ты должен мне сказать? — забинтованной рукой он поправляет кудри и смотрит Абдрашитову в глаза. — Я не могу сказать, ты отвернешься от меня, мне этого не нужно, — Андрей опускает голову и тяжело вздыхает. — Такого точно не будет, мы довольно сильно сблизились, да и вообще, ты мой лучший друг так-то, — не успел Марголдин закончить предложение, как Андрей подскочил к тому, обхватил его шею руками и сказал на ухо тихо-тихо: — Вань, я люблю тебя не как друга, — Абдрашитов впивается в его губы и перекладывает руки на щёки. Ваня в ступоре, но отвечает на поцелуй и прижимает к себе за талию одной рукой, а другой же убирает темные волосы за ушко. Парень уже лежит на кровати, а Андрей сверху, прижимает его двумя руками. Пропахшие сигаретами волосы продолжают лезть в лицо обоим, иногда даже присоединяясь к поцелую. Марголдин порой посмеивался, убирал их и слабо улыбался тому в рот. Если бы не раны, то Андрей бы уже сидел на нём и неизвестно, чем бы это могло закончиться. — Андрюх... Я не могу тебе ничего сказать сейчас, я немного запутался... — Ваня приподнимается на больные руки и сразу же падает обратно на кровать, смотря в глаза. — В любом случае, если между нами ничего не получится, пожалуйста, давай тогда просто забудем всю эту ситуацию, хорошо? Я не хочу терять связь с тобой, и... — Не переживай об этом абсолютно. Ты мне очень дорог, я не хочу терять тебя. Даже когда была вся эта суматоха с Машей, то я очень скучал по тебе, твоим шуткам и нашим разговорам за последней партой, — он обнимает парня. — Не беспокойся, я не буду над тобой стебаться, ты знаешь меня. Андрей чуть приподнимает уголки губ и кладет руки тому на плечи, после чего произносит что-то вроде «Прости, я пойду» и выходит из комнаты, оставляя за собой лишь странные ощущения - боль и бабочки в животе. Что произошло? Как Ваня переключился с девушки на парня, с Маши на Андрея? Что вообще происходит? Он никогда не сомневался в себе и своем выборе, никогда и не думал, что может полюбить кого-то кроме неё. Да и любит ли? — Я в ахуе, — произносит Марголдин и ложится на подушку. Он берет плед, лежащий неподалеку и замечает под ним браслет Андрея. Ваня надевает его на руку и хмыкает. Мысли в голове создают пчелиный рой, а тот рассматривает браслет на своей руке. «Блять, Андрей, ну куда ты лезешь... Я ещё не отошёл от Маши, а здесь ты... Ты прекрасный человек, хороший друг, охуенно целуешься, но всё же... Ты парень! И я тоже... А вдруг ты меня кинешь, так же, как и она? А вдруг расскажешь всем об этой ситуации? Да, ты не такой, абсолютно не такой, но всё же... Ты замечательный, но я не понимаю, что я вообще чувствую. Блять, всё снова, всё опять начинает возвращаться на круги своя... Да как с тобой общаться после этого? Остаётся лишь делать вид, что все нормально и ничего не произошло... Тем более, собирались собраться вчетвером... Пиздец». Ваня переворачивается на бок и всхлипывает. «Ёбаный нытик», — возникает перед глазами, от чего он ещё сильнее начинает плакать. Непонятно, ломка ли это, переутомление, все накопившиеся эмоции, или всё сразу, но Марголдина начинает трясти. Он зажмуривает глаза, нащупывает любимую игрушку детства, тигра, прижимает к себе и тяжело вздыхает. — Всё нормально, всё нормально, всё будет хорошо, — руки трясутся, тело дрожит, зубы стучат. — Вань, — отец вошёл в комнату. — С тобой всё нормально? — Да-да-да... — внутри всё сжимается, тело будто сразу же становится каменным. — Твой друг приходил? — Да, Андрей... — Ясно. Спи. Я надеюсь, что мать не врёт, и ты просто упал. Больше, блять, не ввязывайся во всякую хуйню, — свет в комнате выключается, а дверь с грохотом закрывается. «Блять, заснуть, сука, заснуть», — он зарывается носом в подушку и прижимает Тигрулю к себе. — Ваня! Ванечка! Сынок, вставай! — женщина теребит того по кудряшкам и пытается разбудить. — Иди скорее, там парни уже за тобой зашли, и Маша, и Андрей, давай, вставай, солнышко! — Мам, но я же не могу... — Штаны только надень, — она улыбается и выходит из комнаты, оставляя за собой шлейф духов с ароматом жасмина. Марголдин сдергивает одеяло, на удивление, находясь уже не только в штанах, но и в кроссовках. Он выходит из комнаты, но попадает сразу на улицу. Перед ним и Паша, и Андрей, и Маша, и ещё один парень, по-видимому Саша. — Погнали ко мне, сейчас альбом запишем, а потом и выпьем, а может и ещё что-то, — Андрей хлопает парня по плечу и делает шаг назад, из-за чего пространство искажается. Ваня уже лежит на полу в такой знакомой комнате лучшего друга, а на нем сидит Маша. Она впивается в его губы и тут же отстраняется, садясь рядом. Время будто идёт быстрее, а Марголдин застыл в одном моменте. Он смотрит за тем, как Маша поет его же песни, как Андрей играет на гитаре, Паша на басу, а Саша находится в полном экстазе от барабанной установки. Но Ваня был лишь наблюдателем, пока Абдрашитов не даёт ему в руки микрофон. — Попробуешь? — он улыбается, но что-то не так. Момент и Ваня оказывается на своей кровати, весь в крови. Он в ужасе поднимается, оглядывается и видит самого себя. Глаза закрыты, в одной руке тот самый нож, футболка и простынь алого цвета, в некоторых местах уже и бордового, цвета запёкшейся крови; рядом рассыпан белый порошок, валяются шприцы, в комнате всё перевёрнуто, окно открыто. В комнату вбегает мать, начинает кричать, пытается привести парня в чувства, рыдает и судорожно ищет телефон чтобы вызвать скорую. Марголдин стоит рядом с матерью, рядом со своим же телом, пытается коснуться родного человека, но она его не видит, не слышит, не чувствует его рядом. Ваня вскакивает с кровати и оглядывается вокруг. Темная комната, около шести часов утра. Обычный сон, кошмар. Все тело трясётся, взгляд плывёт. Он нащупывает телефон и смотрит на уведомления. Ни одного сообщения от Андрея. Ни одного. Их просто нет. В голове лишь худшие опасения, мысли. «Ты же всегда пишешь мне, всегда блять. Ни одного сука сообщения, ты куда делся?» — взгляд скользит ниже, после многочисленных уведомлений из всех телеграмм-каналов, от сотового оператора, а также от мобильных игр. Пропущенный вызов от незнакомого номера. Он никогда не отвечал на звонки, но почему-то Марголдину казалось, что сейчас важно это сделать. Гудок. — Вань, ты? Это пиздец, Андрей... — Паша не успевает договорить, как его тут же перебивает кудрявый. — Что случилось? — Долгая история... Он позвонил, голос у него дрожал просто пиздец, сказал, срочное дело, мол, приезжай опять. Я примчал, он уже обдолбанный, кое-как мне открыл дверь... Короче дошли до спальни, он в слезах в соплях блять, косяк пытается раскурить. Я в ахуе блять, пытался ему помочь, в итоге он отключился и спит сейчас рядом. Что у вас блять произошло? — Ну, он сказал, что любит меня, потом поцеловал и ушел быстро... Я ничего даже не успел осознать и понять, даже ничего не сказал. Блять, я виноват... — Ты хоть не начинай, нормально всё. Подумай, парень-то он хороший, сам, думаю, знаешь. Ты как себя чувствуешь? — Сойдёт, но у меня какая-то нескончаемая истерия блять, меня трясет всего, сука, меня ломает пиздец... — Не сейчас, сейчас тебе только хуже будет, а лучше вообще не возвращайся к этой хуйне. Короче, послезавтра, думаю, ты чуть оклемаешься, поэтому все вместе встретимся у Дрона. Спи дальше, — он тяжело вздыхает и опускает голову. — А Андрей? — С ним все нормально, хоть не передознулся. Советую вам поговорить ещё раз, опять же, послезавтра, окей? — Я понял... Давай, до скорого. — И да, запиши мой номер. Давай, спокойной, — Фраев откидывает телефон на тумбочку. — Ваня?... Вань?... — Абдрашитов приподнимается на локти и пытается найти друга где-то в темноте, но натыкается лишь на Пашу. — Где он?... Кто здесь?... — Чш-ш, ложись обратно, спи, — парень укладывает тёмного на кровать и накрывает одеялом. — Я хочу к нему, блять, это ненормально, я ебанутый... — Так, тихо, успокойся, все у вас нормально будет. Спи, я с тобой до семи посижу, потом на работу, ты помнишь. Андрей хмыкает и устремляет взгляд в потолок. — Как думаешь, у меня есть какие-то шансы? — Есть, я только с ним говорил, он сказал, что просто пока сам себя не понимает, а ещё у него ломка началась, — Паша отходит к окну и достает у Андрея из пачки сигарету. Он никогда не курил, но именно сейчас ему это нужно. — Пиздец... Да, я ему готов отдать все, что у меня есть, лишь бы ему было хорошо... — И он передознулся? Ты, блять, думай, что говоришь. Заканчивай самобичевания и спи, нормально всё будет, — он делает тягу и сразу начинает кашлять. — Ты не понимаешь. — Всё я понимаю, закрыли тему. Ты как упрешься во что-то, так вообще отказываешься кого-либо слушать, — ещё одна тяга и Фраев надрывается от кашля. — Дерьмище, как ты это куришь? — Абдрашитов не ответил и лишь отвернулся, закрывая глаза. — Почти семь, Дрон. Мне ехать надо. Успокойся, прекрати истерить и, если что, пиши мне. Всё, я погнал, дверь закрой только, — Паша выкидывает сигарету в окно и накидывает джинсовку. Он выходит из квартиры и захлопывает дверь. — Ваня, Ванечка... — Абдрашитова сразу же накрыло, и он потянулся к тумбочке за очередным косяком.