Prince Protection Program

Удивительно, как быстро летело время. Микки уже пережил Лору на год. Одиночество за 14 лет разрослось только сильнее, и рядом теперь уже не было никого. Совсем. Даже Мэнди, которая клялась Микки, что будет с ним. Он тоже клялся, и оба свою клятву не сдержали. В приёмной семье они задержались чуточку дольше, чем должны, и пусть люди в ней были хорошими, гены Милковичей всегда давали о себе знать, а приказы Терри, которому теперь грозило пожизненное в тюрьме, не выполнять равнялось смерти, вот дети и продолжали по ночам бегать с наркотиками от страха. Микки, когда уже был достаточно взрослым для того, чтобы его могли судить, получил небольшой срок. Семья была настолько хорошей, что из-за них Микки, даже несмотря на время в колонии, закончил школу. С горем пополам, конечно, но в математике преуспел. Каждый раз, когда в начальной или в первых месяцах средней школы получал высший балл, то в мыслях отдавал его Лоре. Она бы гордилась. Потом стало легче. Мысли как-то пропали, и он наконец-то смог её отпустить, а если вспоминал, то только во снах, и всё равно скучал. «Дворец», Йен, Клэйтон — всё это осталось отголосками прошлого, пускай время от времени Микки и натыкался на них по телевизору или в новостях в ленте. Иногда ведь было интересно посмотреть, что там и как в разрушающемся мире вокруг. Микки не смог запомнить Йена таким, каким он был на недавних фотографиях с какой-то пресс-конфигурации. В его голове отпечатался только шестилетка с наполовину вылезшими передними коренными зубами, круглыми щеками, веснушками по всему лицу и пушистыми волосами. Совсем не статный человек, который раньше изредка даже мелькал в военной форме. Действительно ли он служил, или это всё было показухой — чёрт его знает. Микки обещал себе прекратить на него смотреть, но не мог перестать. Это было отдельным видом причинения вреда самому себе. Он видел Йена в последний раз в тот же день, когда и маму. А ещё Микки пытался найти работу. Даже подумывал тоже стать каким-нибудь репетитором, а потом вспоминал про свои наколки, и мысль уходила сама с собой. К тому же, в последнее время он перестал себя фильтровать. Почти. Вот и проваливал собеседование за собеседованием. В какой-то момент выбор пал на должность охранника. Резюме Микки так уж активно не рассылал, ему было откровенно лениво, но редкие отклики ему всё же приходили… из компаний в других городах или даже штатах. С полной релокацией. Нет уж, Микки родной Чикаго, как минимум, оставлять не собирался, а уж Иллинойс — тем более. Приходилось «искать дальше»… …пока ему не поступил звонок. Рано утром. Тогда, когда Микки ещё должен был спать, но всю ночь у него не выходило уснуть из-за «годовщины». Может быть, он врал себе, и на самом деле это всё не забылось так, как должно. Было одиноко, но, может быть, хоть незнакомца по телефону заболтает. — Алё, — Микки сел на кровать и поставил телефон на громкую связь, чтобы руки были свободны для самокрутки. — Я не брал кредитов никаких, если че. Обычно на этом происходил сброс. Уже даже стараться перестали. А тут… — Я с Михайло Милковичем разговариваю? Микки аж брови вскинул от удивления. На другом конце прозвучал такой… интересный голос, будто бы чуть ли не машинный, но за ним всё равно скрывался человек. К тому же, по полному имени его вслух называли последний раз только… а никогда: везде и для всех он был Микки. Даже на собеседованиях. — Да, а че? — он сложил бумажку, а потом — засыпал туда табак. Было так лениво это делать… весь дом был ленивым. Наверное, вернуться сюда спустя столько лет было плохой идеей, но от родного места не сбежать. Это от него все сбежали. — Здравствуйте, меня зовут Каллиста, я представляю резиденцию принца Клэйтона и его сына, принца Йена… Вот же… Микки даже отложил почти сложенную самокрутку, которую вот-вот собирался скрепить слюной и наконец-то закурить. Это правда происходит? Почему прошлое вдруг начало возвращаться к нему… сейчас? Оно и так было вокруг, куда еще-то? Будь Мэнди рядом, Микки бы в момент подозвал её к себе, чтобы они послушали вместе. — А, э, да, слушаю, — он прислонился виском к стене, слушая шуршание плаката. Без него, конечно, комнату украсили: всё было в голых женщинах. Братья никогда не поменяются. Если есть, кому меняться: Микки понятия не имел, кто ещё был жив, но мысленно решил всех умертвить. Так легче. — Через три дня принц Клэйтон хотел бы с вами встретиться для обсуждения некоторых вопросов, которые могут касаться его сына и вас. Скажу по секрету — крайне выгодная сделка. Встреча пройдёт за бранчем в 12 часов дня. Вы всё поняли? — Да, да, — Микки побегал взглядом по комнате и прикусил губу. Всё, что у него было — чужая джинсовая куртка и рваные джинсы. Стиль такой, это даже не специально. Только вряд ли его даже за ограду в таком пустят. — Мне чёт надо с собой? Бумажки там, всё это… — отфильтровал. Не так уж и сложно. — Удостоверение личности. Это всё. Будем рады принять вас здесь. Гудки. После такого точно надо закурить, а самое главное — подумать. Одежда, поведение… теперь футболка с шортами уже не прокатит, а про то, что вся одежда была прокурена, даже и говорить не стоило. Куртку Микки всё равно возьмёт. В последнее время было чересчур ветрено. И давно это стало его главной заботой? Его слишком расслабили за все эти годы, да и сам он чересчур расслабился, будто бы это было чем-то хорошим. Придётся наскрести хоть каких-то денег и пойти в секонд-хэнд, взять что-нибудь, немного поголодать, а уже на самом бранче попытаться взять себе побольше еды. Микки морально готовился ко встрече. Ещё одно собеседование. А кем он вообще себя видел при дворе? Не горничной же какой-нибудь, это уж совсем издевательством будет. Шутом только если, со всеми его правдивыми историями, которые можно свести на «просто шутка». Садовник? Уборщик? Может быть, вообще наложник или просто друг, потому что Его Высочество ни с кем, кроме важных людей, не общался. Если Микки окажется его единственным сверстником, то это будет печально. Разве Йен не должен ходить в университет и уже быть на последних курсах? Или… или он закончил его лет в 16, как какой-нибудь гений, который не вылезал из подвала и только учился (в чём Микки сильно сомневался)? Столько вопросов… и ответ хотелось получить на каждый. *** Три дня пролетели практически мгновенно. Микки уже стоял на остановке электрички и стискивал руки в карманах, чтобы хоть как-то отделить их друг от друга и не царапать кожу вокруг ногтей. Она и так вся была в маленьких рубцах, снимать которые было в разы приятнее, чем просто доводить здоровую кожу до крови. Микки наушники не любил, они были чересчур большими, но иногда всё же пользовался ими, чтобы отвлечься. Когда поезд ехал, то музыку часто прерывал громкий стук рельсов, и в такие моменты Микки на секунду возвращался в реальность, быстро смотрел, на какой станции он сейчас был и мысленно говорил сам себе, что всё в порядке, у него есть время перестать волноваться. Интересно, а каким Йен его представляет, если делает это вообще? Они ведь толком и не успели поговорить, не узнали друг друга. У Микки не было таких вопросов по поводу Клэйтона: именно ему пришлось довериться, как единственному адекватному взрослому, а вот Йен… у него и своих забот хватает, наверное. Как ему объяснили причину пропажи Лоры — та ещё загадка. Даже уже давно побледневший шрам, теперь больше напоминавший обычную полоску от сгиба руки, перестал болеть. Оно и к лучшему. *** «Пиздец, ничего не изменилось….» Те же кусты, постриженные, как теперь Микки казалось, в форме затычки (ему ли не знать), та же ограда с лозами, ярко-зеленая трава, будто бы из сказки, и… ожидавшие его прямо за калиткой Клэйтон и Йен. Может быть, какие-то вещи поменялись. Особенно то, что у принца-старшего уже были седые виски, а принц-младший теперь был почти на голову выше Микки. Да и друг на друга они, если честно, уже мало походили. А ещё Микки кое-что заметил: у них с Йеном были одинаковые рубашки, вот только рубашка Микки стоило всего бакса 3, а у Йена, наверное, несколько тысяч, а на ярлыке точно красовался логотип какого-нибудь известного дизайнерского бренда. Пришлось наконец-то переступить через калитку. Микки понятия не имел, как себя вести, в каком статусе и каких отношениях он находился с этими людьми… но ради работы он готов на всё, что угодно. — Эм- — Надо же, Микки, ты так вырос. Микки почувствовал, как чужие руки расправили ему воротник джинсовой куртки, под которой и была спрятана рубашка, и как же ему стало тепло от этого. Уютно, хорошо. Приятно. Йен стоял где-то там, чуточку дальше, и не знал, куда себя деть. Стеснялся, пусть и ждал этой встречи. Придётся заново знакомиться. Общаться с прессой ему было в разы легче из-за их однотипных вопросов и уже заученных ответов. — Эээ, да… есть такое, — Микки приподнял взгляд и посмотрел в чужие глаза. Гребаные Галлагеры, и где таких высоченных людей делают? — Ну так че меня позвали? Сказали ещё все эти документы принести. — Знаешь, я… — Клэйтон обернулся на Йена, который будто бы очень хотел что-нибудь сказать, но не знал, как начать. Вот за такое Клэйтон себя и винил: из-за Люси соблюдение манер держалось под строжайшим контролем, вот и на Йена, которому рано или поздно достанутся все права, как бы Люси того не хотелось, это чересчур повлияло. — Думаю, он тебе лучше объяснит. Я не совсем его могу понять в этом… мне кажется, это немного опасно, но ему этого хочется. «Хочется» и «опасно»? Микки уже слышал такое, причём от самого же Йена, который с упоением слушал рассказы о том, какой жестокой бывает жизнь, с каким интересом рассматривал «боевые раны» у Микки на теле за те несколько часов, что они смогли провести вместе… если всё и правда было так, и Йен действительно хотел ощутить свободу и жизнь, то Микки будет только рад. В последнее время из-за одиночества и пустоты вокруг ему даже хотелось завести собаку, а теперь, кажется, у него заведётся Йен. — Лан, я, эээ, — Микки сделал глубокий вдох и постарался расслабить лицо, чтобы не хмуриться так уж сильно. Мало ли, как Йен его будет считывать. — Ладно, — он сделал уверенный шаг мимо Клэйтона и пошёл в сторону Йена, который, видимо, из-за того, что ему не придётся начинать разговор первым, расслабился и опустил плечи. Микки даже фыркнул, а ещё — заставил себя убедиться в том, что нужно разговаривать с ним, как обычным человеком: без титулов и особых формальностей, по-дружески. — Соскучился? Теперь Йену даже и сказать было нечего: он смотрел на Микки ещё издалека, рассматривал его, подбирал слова, а теперь всё исчезло в момент. Как же хотелось растрепать эти явно специально уложенные волосы, которые уже успели разлететься на ветру, ещё сильнее, а потом — вместе посмеяться над этим. — …вау. — А? — Эм, то есть, — Йен немного покраснел и прочистил горло. — Да, привет, Микки, — он сразу же обратил внимание на шрам на чужой челюсти. Точно такой же, каким Йен его и запомнил. — Нам, наверное, уже надо идти? Пап? В ответ Йен получил от Клэйтона обычный кивок и маленькую улыбку. Уже было почти 12, уж по часам Йена точно, и он, как по привычке, проголодался. Сильно. Увлечённость тем, чтобы смотреть на Микки, это чувство немного притупила, но как только Йена из него выдернули, то он тут же почувствовал всё снова. *** — Пиз- я ж могу ругаться, да? — Лучше не стоит. — Лан. Тогда жесть у вас тут всё поменялось. Микки, конечно, преувеличивал. Какой-то декор он помнил ещё с детства, вроде кое-где потрескавшейся лепнины, которую раз за разом пытались закрашивать, потому что Йен и сын кого-то из работников сдирали с неё краску, или разросшееся лимонное дерево, с которого и правда время от времени пропадали лимоны. Микки от скуки считал их, и ему всегда было интересно, то ли их берут для приготовления чего-нибудь, то ли из срывал Йен, и даже не он один. Второе, в любом случае, иногда подтверждалось: пару разов Лора приходила домой и обнаруживала у себя крошечные лимоны в сумке, а Мэнди на такую находку хитро улыбалась. — Всё из-за мачехи, — Йен осмотрел стены коридора и хмыкнул. — Портреты эти, фотографии… я тоже фотографирую, но она решила повесить вот это, — он ткнул пальцем на странноватую фотографию семьи, на которой у всех, кроме самой Люси, был чересчур уставший вид. Мужчина позади выглядел особенно вымотанным. — Я бы лучше сделал. — Можешь меня сфоткать, если уж больно хочется. Не то чтобы кто-то посмотрит, но п- дай я нормально уже говорить буду, я твоему отцу в трубку матерился, мужик, а мне 8 было. — Оу… тогда говори потише, ладно? У неё везде глаза и уши, и она в принципе не любит, если тут появляется кто-то, кого она не знает, — Йен вздохнул и смерил Микки взглядом. Когда-то из них троих последний был самым высоким, а теперь Йен спокойно мог положить голову ему на макушку. — Лан, лан, это я умею. Ну так че, сфоткаешь? Чтоб если пропаду, то знали хотя бы, какой трупешник им искать, — Микки фыркнул и отвёл взгляд, но, на самом-то деле, он и правда этого боялся. Терри мог навсегда остаться за решёткой, а потом — выйти по условно-досрочному и прикончить Микки, чтобы он воссоединился с любимой матерью. — Не говори так, — Йен толкнул Микки в плечо и нахмурился, кивая в сторону арки, которая вела на задний двор. — Сфотографирую обязательно. Хочу тебя запомнить. И Мэнди хотел бы… она сможет прийти с тобой? У нас ведь есть общая детская фотография, помнишь? Могли бы повторить. — Эээ, не, мужик, не выйдет. Она, ну… — Микки вздохнул и вышел наружу, замечая полностью накрытый стол и парочку людей из прислуги. — Ебать меня- это типа всё для того, чтобы мы болтали? Йен довольно улыбнулся и кивком поздоровался со всеми, сразу уходя к своему креслу, которое стояло во главе стола. Он тут же дал близко стоящему слуге отодвинуть самое ближайшее к нему кресло, чтобы его мог занять явно растерянный Микки. — Давай, не стесняйся. Хочу, чтобы ты вафли попробовал. Микки и правда было неловко. Он как-то не привык, что ему так помогали. В приёмной семье, конечно, всё было хорошо, но стулья ему никто отодвигать не собирался, там он делал это сам. Братья в детстве и вовсе над ним подшучивали, когда вытягивали табуретку прямо из-под него. — Нормально так выглядит. А че, отец твой присоединится, не? — Когда он подойдёт, то мы сможем начать. Думаю, тебе это всё понравится, да и я бы хотел многое наверстать. Так что там с Мэнди? — Понятия не имею, но надеюсь, что она к матери не присоединилась, а то я… — он мельком глянул на прислугу. Они, кажется, были вообще где-то «не здесь», если судить по их лицам. — Я ёбнусь с такого. Если братья вернутся скоро, то мне легче будет. Семья есть семья, мужик. — Оу… а у тебя их много? Ну, братьев, — Йен подсел поближе и специально нагнулся, потому что он-то знал, что слуги, на самом деле, всё прекрасно слышали и слушали, а потом ещё сплетничать начнут о том, что принц водится с кем-то, явно ему не подходящим по статусу. — Эээ… — Микки посмотрел вверх и тихо начал пересчитывать. — Игги, Колин… Джоуи… короче, очень много. Родные, сводные, двоюродные. Сестёр меньше, и ещё один пацан, которого мать в девку одевает. Хрен знает, куда это запихнуть, но ты понял. Я прибегал домой иногда, не мог без всего движа этого. Мы в приставку играли, карты. Ну, весело было. Йен на такое улыбнулся, потому что толком и не знал, что сказать. Почему-то всё это нагромождение он представлял в одном доме, а не раскиданных по всему Чикаго людей, и это напоминало ему ту часть семьи, о которой он только слышал. После рассказов увидеть их захотелось ещё больше. Клэйтон специально решил подождать: ему хотелось, чтобы (уже далеко не) дети смогли растопить между собой лёд и привыкнуть друг к другу. К Микки у него до сих пор было много симпатии, и видеть, что он был в порядке и хорошо выглядел, было для него главным подарком. Когда разговоры понемногу прекратились, он наконец-то решил «ворваться», чтобы они смогли обсудить то, что Йен хотел бы сделать. Как Клэйтону казалось, Микки был бы идеальным для выполнения этого плана. — Извините, что заставил ждать, — он быстро переступил через порог арки и тут же мелко махнул рукой, показывая прислуге, что они могут идти. Точнее, что они должны уйти. Они всё знают. Всё слушают. А стул уж Клэйтон сам себе отодвинет. — Итак, я начну, пожалуй. *** — Ага, то есть, эээ… — Микки посмотрел на уже пустую тарелку, на которой когда-то были вафли, и уже успел по ним соскучиться. В разы лучше каких-нибудь замороженных, которые после тостера были настолько тягучими, мягкими и влажными, что весь аппетит отбивало. — Мне будут платить за то, что я шляюсь с Йеном туда-сюда, защищаю от придурков всяких и дружу с ним? Или чёт такое. — Последнее грустновато звучит, Микки. У меня есть друзья, — Йен немного нахмурился, но потом выдохнул и сложил руки на груди. — Уверен? — Микки ухмыльнулся и краем глаза посмотрел на Йена. — Врёшь же, — оказалось, фильтровать себя в нормальной обстановке было не так уж и сложно. — …ладно, немного. — Тогда, я так понимаю, это «да»? — Клэйтону было даже как-то неловко встревать в такие разговоры, но встреча так или иначе была деловой. Ему просто приятно было видеть, что Йен общался с обычными людьми, да и чувствовал себя спокойнее. К тому же, скоро Клэйтон перестанет видеть Йена каждый день. Микки без лишних раздумий кивнул. Главное, что ему хорошенько заплатят, причём не единоразово, а ещё рядом появится кто-то, как Микки казалось, не особо надоедливый. Наверняка наивный, но с этим можно смириться. «Тепличный» ребёнок, как-никак. *** — Повернись немного… вот, супер, — Йен чуть присел и сделал первый снимок. Была мысль перевести его в чёрно-белый, но это будет смотреться, как нечто траурное, так что даже и предпринимать попытки не хотелось. — Я смогу их выложить потом? Ты не против? — Куда ещё? — Микки сначала нахмурился, а потом вскинул бровь. — Я чёт думал, что у вас там всякие секретные аккаунты, вся хуйня. Или ты там в тайне порнуху на каком-нибудь сайте строчишь? — Эй, нет, я выше этого, — Йен на мгновение отвёл взгляд от маленького экрана на камере, вскоре продолжая просматривать получившиеся фотографии. Признавать не хотелось, но один такой рассказ он правда написал, ещё и под мудрёным псевдонимом. Он до сих пор помнил содержание, а ведь писал это, когда ему было 13. — Но ты правда думал, что мы не пользуемся телефонами, как нормальные люди? У меня Фэйсбук есть, Твиттер ещё, между прочим. С фальшивым именем, правда, но не важно. Я выкладываю туда фотографии всякие… между конференциями и подготовкой к университету мне ведь надо чем-то заниматься, да? — Йен взглядом показал Микки, чтобы тот подошёл ближе. — Как тебе? — Да нормально, — Микки прикусил уголок губы изнутри, чтобы сдержать улыбку. Ещё никогда он не видел себя таким… красивым. Может быть, всё дело в фоне, хорошем освещении и… ладно, нет, дело в нём. В том, как Йен идеально его поставил и решил запечатлеть. Теперь вопросов к фотографиям в холле становилось ещё больше. — Так че, какое ты себе там выдумал? — Райли Каролковски. Случайный подбор, мне просто понравилось, — Йен закрыл штатив и отложил камеру на стол, на котором больше не было грязных и пустых тарелок, а лежали только подписанные документы, а именно — их экземпляры для Микки. — Слушай, у меня есть одна просьба… не знаю, насколько выполнимая. — Че такое? — Микки уже по привычке потянулся в карман за сигаретами, но вовремя себя остановил. Тут лучше так не делать. — …сможешь быть моим репетитором по математике, когда у меня начнутся занятия?