Грехи и искупления

Холодный ветер резко ударил в лицо сразу после совершенной трансгрессии. В воздухе витала атмосфера наступающей весны. Пахло свежестью. — Где она? — издал что-то схожее на хрип Драко, когда взгляд серых глаз пробежался по веткам сухих кустов, расположенных далеко вдали. — За вами. — несмело проговорил брюнет, отступив на шаг назад. Малфой замер. Взгляд приковался к тому единственному, что было посреди поля. Небольшой бугор посреди равнинной местности не мог не приковать к себе взгляд. Словно удар в затылок. — Могила безымянная и, судя по рыхлости земли, ей меньше месяца, предположительно недели три – три с половиной. Она располагается на участке поляны, за которой находится лес. Скорее всего, она была выкопана ночью и в дикой спешке, особенно это различимо по характерному… — Это понятно. — стальной голос внезапно перебил. — Гермиона где? — Мои соболезнования, мистер Малфой. — мужчина опустил голову. — Нахер мне твои соболезнования? Где моя жена? — генерал вновь посмотрел на своего подчиненного после того, как спешно обвёл взглядом могилу. — Какого хера ты молчишь? — Уходи! — громко приказал Блейз, вцепившись в Драко, чтобы удержать его на месте, когда тот внезапно сделал шаг в сторону мужчины. — Ну же! Аристократ подавил смешок, когда взгляд серых глаз скользнул по фигуре и мертвенным образом побледневшему лицу Теодора, стоявшего не моргая смотря на могилу. Кажется, он даже не дышал, ровно так же как и Пэнси, только Слизеринка смотрела на Драко, стоя с приоткрытыми губами. — Блядь, ты слышал, Блейз? — внезапно перестав смеяться, но уже пытаясь сморгнуть туманность зрения начал Малфой. — Слышал, что он несёт? — Не могу поверить… — тихо произнёс Забини, поднимая карие глаза, вместе с тем бессознательно вливая в Малфоя очередную порцию подавленности, которую он был обязан запечатать где-то глубоко внутри себя и забыть о возможном её существовании. Обнаженная обреченность царапала острыми когтями под ребрами, точа их об кости, безжалостно разрывая на куски темное нутро. Малфой медленно перебрал ногами, делая два шага в сторону земляного бугорка и остановился, встав вплотную. Чертов бугор, как и всё остальное расплывался перед глазами. В висках отдавался ускоренный до предела сердечный ритм. В воздухе витало что-то, что сдавливало легкие, зажимало их в тиски, для полноты картины, обматывая их плотной веревкой. В носу защипало от попадания в него ядовитого воздуха. Что сейчас происходило? Что происходило за эти недели? Всё было словно в нескончаемом сумраке. По ощущениям это было схоже на беспробудное алкогольное помешательство, затянувшееся на пару недель. Тогда, как и сейчас, ничего не было бы понятно. Слова теряют свой смысл ещё до того, как доносятся до слуха, не успевают пройти анализ. Мозг словно перестал функционировать, и навсегда уснуть мешает лишь сердцебиение, едва ли не заглушаемое гулом, отдающимся в ушных перепонках. Драко даже не сразу заметил его, не сразу осознал его наличие. На улице было душно. Малфой не смог бы ответить, спроси у него кто-нибудь, для чего он только что взял в руки сырую землю, для чего приблизил её к лицу, но смотрел сквозь неё. Руки сами делали это за него, функционировали раздельно от разума. Что за глупость? Гермиона находилась здесь? Где здесь? Чушь, откровенный абсурд. Не может живой человек лежать под землей. — Драко, что ты делаешь? — до слуха донесся отчаянный крик Паркинсон. Малфой оттолкнул Блейза, когда тот попытался оторвать его от могилы. Руки аристократа по локоть запачкались в грязи, когда сами начали рыть землю. — Хватит Драко! — уже прокричал Блейз, не оставляя попыток оттащить друга от могилы. — Я оглушу тебя, если ты не прекратишь! — Её там нет. — ломаный взгляд и голос. Всё. Больше ничего. Ни в нём, ни во всём этом. Забини оттолкнул Малфоя в сторону, заставляя оторваться от могильной земли. — Твои люди всё проверили перед тем, как доложить. Драко замер. — Если ты ещё раз притронешься… — Слизеринец резко замолчал, сглатывая волнение после того, как вновь посмотрел на могилу Гриффиндорки. — Просто прекрати, Драко. Нотт не шевелился, стоял, не обращая внимания ни на Забини, ни на Малфоя, ни на, стоявшую уводя взгляд в сторону, наверх, перед собой – куда угодно, но не на серую могилу, Паркинсон. Слизеринка тяжело дышала через рот, пыталась унять дрожь в собственных пальцах, но не могла даже запрятать их в карман. Едва её брови свелись на переносице, губы тут же сжались в тонкую линию. Голова чуть опустилась. Глаз её не видел никто. Слизеринец замер, словно став статуей для безымянной могилы Гриффиндорки. Слизеринцы молчали. Не смотрели друг на друга, не смотрели на могилу Гриффиндорки, смотрели в землю перед собой, упорно игнорируя всё остальное, в особенности друг друга. Игнорируя всё, что происходило внутри, не поднимая глаз, ведь они бы выдали абсолютно всё и без лишних слов. Они во многом были похожи, как и в этом.

***

Спокойная живая музыка и громкий женский смех, перемешивающийся с мужским, не давали девушке полностью сосредоточиться на происходящем. Гермиона медленно поднималась по крутой винтовой лестнице, то и дело бросая непродолжительные взгляды на идущего позади высокого пожирателя смерти, время от времени подталкивающего её двигаться быстрее. Гриффиндорка в сопровождении более десятка пожирателей прошла в помещение с высоким потолком. В комнате уже присутствовал десяток девушек, одетых в откровенные, но полностью гармоничные и соответсвующие обстановке наряды. Девушки были самые разные: брюнетки, блондинки, шатенки, рыжеволосые. Они были словно на подбор с разной длиной и типом волос, но внешность ни одной из них не повторялась. Объединяло всех их то, что все они были, очевидно, модельной внешности, возрастом до двадцати пяти лет. Губы каждой девушки без исключения, были ярко подведены бордовой помадой. Не отметить их привлекательную внешность было равнозначно совершению тяжкого преступления или взятия на душу ужасного греха. Само помещение, в которое они прошли, отличалось от первого и второго этажа. Здесь обстановка была более располагающей, мебель выглядела дороже, посторонних людей помимо Гриффиндорки, группы пожирателей и девушек, очевидно принадлежащих этому дому, не было. Зеркальный потолок выглядел идеально начищенным, а красные розы, находящиеся в углах комнаты, даже источали легкие цветочные нотки. Комната освещалась множеством свечей, хотя и пребывала в полусумраке. Но этот самый полусумрак придавал ей особенную атмосферу. По периметру располагались диваны с бордовой кожаной обивкой, столы, ломящиеся от изобилия дорогого алкоголя, в середине комнаты находился стол из эбенового дерева и два чёрных кожаных кресла, стоящие через стол друг напротив друга. Здесь, как и во всём доме, в воздухе витал терпкий запах табака, смешивающийся с разного рода цветочными ароматами. Единственным недостатком, отмеченным самой Гермионой, было изобилие красного цвета, его излишнее и даже скорее фанатичное использование. Даже наряды девушек были преимущественно в бордово–чёрной цветовой палитре. Гермиона остановилась напротив стола. Главный из пожирателей развалился на одном из кресел. — Как я понимаю, вы кого-то ожидаете. — почти незаинтересованно отметила девушка, смотря в голубые зрачки пожирателя. — Мы. — коротко поправил её брюнет, потянувшись к алкоголю, но передумывая ещё до того, как ладонь прикоснулась бы к бутылке. Девушка проследила за ним, и пожиратель это заметил. — Наш господин отдал приказ показать тебе, как у нас ведутся дела. — он хмыкнул. — Ты будешь обстоять молча, а лучше и вовсе не двигайся. — И что за дела в столь экстравагантной обстановке? — Увидишь. — он нахмурился, отчего между бровями образовалась глубокая складка. — И только попробуй попытаться сорвать дело. Гриффиндорка вздёрнула подбородок. Неосознанно, на подсознательном уровне. Она делала это практически машинально, даже Драко ни раз отмечал это, и ему это нравилось. Пожиратель похлопал ладонью по своему колену, смотря на девушку. Прямо как собаке… — Она презрительно нахмурила брови. Он хмыкнул. — Стой рядом со мной. — отдал приказ, указывая себе за спину, после того, как удобнее расположился на кресле. Девушка усмехнулась ему в лицо. Неужели он в действительности рассчитывает на то, что она станет исполнять приказы какого-то рядового пожирателя смерти? Гриффиндорка обошла столик и, подойдя ближе к девушкам, выстроенным в один ряд, встала возле одной из них, демонстративно бросив взгляд полный надменности на пожирателя смерти. Изначально, после слов Волан-де-морта о том, что придётся куда-то отправиться со свитой пожирателей, Гермиона рассчитывала на прибытие в один из военных лагерей и даже морально подготовилась к подобному, но когда одна из прислуживающих девушек преподнесла ей красное платье, Гермиона поняла, что это место будет другим. Соответствующим этому платью. Несложно было догадаться о том, что заклинанием закрепленный серебряный кулон на её шее был магическим. Она была почти что до конца уверенной в том, что он предотвращал возможность её побега потому, что когда она отставала от группы пожирателей хотя бы шагов на семь, он начинал жечь кожу. Дверь распахнулась. В комнату стало входить с десяток человек, одетых в серое, но один из группы был полностью в чёрном. Пожиратель поднялся со своего кресла, приветственно склонив голову вошедшему мужчине в чёрном. Гермиона сделала шаг назад, к остальным девушкам, буквально сливаясь с ними. Остальные пожиратели, расположившиеся по периметру комнаты, стояли склонив головы, ни на секунду не поднимая их. Пожав руку главному из пожирателей, мужчина уселся на своё место. Гермиона внимательно осмотрела его, изучая внешность. Ранее она никогда не видела его, тем более вживую. На вид ему было около сорока лет. Глаза тёмно-зелёного оттенка, рост выше среднего, по крайней мере, он казался выше неё. Телосложение среднее, на лице полная невозмутимость, движения вполне расслабленные. Одежда не была вычурной, но от этого не выглядела безвкусной или дешёвой, скорее было даже наоборот. Он был спокоен, было видно, что всё и все были под его контролем, даже этот самый пожиратель выглядел намного напряженнее, его голос время от времени подрагивал от волнения. Мужчина не говорил с пожирателем смерти. Он сидел напротив, на своём кресле, выслушивал всё, но вместо него отвечал тот, кто стоял рядом с его креслом. Предположительно, это был его помощник, и он полностью следил за всем, вёл переговоры. Они говорили не так громко, и Гермиона даже слегка пожалела о том, что всё же не послушалась и не встала прямо за креслом, ведь в таком случае, она уловила бы гораздо больше информации. Они обсуждали численность чего-то, говорили о расположении каких-то объектов, умело варьируя между слов, чтобы прямо не называть их. — Когда будет передан полный объем информации, мистер Оливер? — пожиратель смерти прочистил горло. — Когда договоримся о нормальной цене. — коротко ответил помощник Оливера. — Предлагай. — Нельзя настолько серьезные решения принимать так быстро. Впереди у нас ещё целая ночь, почему бы нам не выпить? — впервые за всё это время заговорил Оливер, окинув взглядом стол. Пожиратель смерти почти вздрогнул, когда низкий голос разрезал воздух. — Заказывайте, всё оплачено. Гермиона даже стоя, смотря в затылок брюнета, чувствовала его напряжение. Кем же был этот самый мужчина, раз изначально казавшийся полностью расслабленным и спокойным прихвостень Волан-де-морта, так волновался и переживал? — И девочки? — Оливер чуть понизил голос. — В первую очередь. — всё же смог улыбнуться. — Мы отобрали самых дорогих и красивых. Выбирайте любую, да хоть всех сразу. Оливер обвёл взглядом десяток девушек, присутствующих в пределах комнаты. Он медленно поднялся с места и начал проходить мимо выстроившихся в линию девушек, бесстыдно лапая каждую и рассматривая словно товар, выставленный на витрину магазина, по одной отбирая, выводя из линии. Гермиона бросила беглый взгляд на пожирателя смерти, вставшего из-за стола, только сейчас обратив внимание на то, что стояла в этой же линии. Она слилась с остальными. Пожиратель поднял ладонь, невербально приказывая ей не двигаться, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Он пристально смотрел на неё, а после кивнул, указывая на то, чтобы она опустила взгляд в пол и стояла не двигаясь. Она послушно выполнила требуемое, начиная пристально разглядывать свои чёрные туфли. Внезапно Гриффиндорка перехватила за кисть руку мужчины, когда его ладонь потянулась к её груди. Он проделывал это с каждой девушкой. Останавливался, внимательно рассматривал, начинал трогать там, где вздумается, рассматривал лицо. Девушка отбросила от себя в сторону руку мужчины и нахмурила брови, будто пытаясь прожечь своими карими глазами его болотно–зеленые. Он сначала нахмурился, но затем всё же слабо улыбнулся, внимательно пробежавшись взглядом сначала по её лицу, медленно переключаясь к рассматриванию фигуры, и настойчиво дёрнул её за руку, выводя из линии. Гермиона посмотрела на Пожирателя смерти, с раздражением и отчаянием проведшим ладонью по волосам, пятернёй зачёсывая их назад. — Мистер Оливер, — неуверенно начал он, — прошу, выберите ещё девушку. — Троих достаточно. — Последнюю нельзя, она с нами, возьмите любую другую. — Я хочу эту. — Она не из девушек этого дома, она принадлежит нашему хозяину. — Но ведь сделка ещё не закреплена. — ответил Оливер, и на его лицо наползла злобная усмешка. — К тому же, я могу выбрать любую, хоть всех сразу, не так ли? — не переставал настаивать он. Гермиона была уверена, он лишь обнаружил свой рычаг управления. Сейчас он должен был предложить эквивалентный вариант решения сложившейся проблемы, несомненно выгодный для него. — Предлагаю вам рассмотреть возможные альтернативные варианты принесения нами извинений за причиненные неудобства. — К примеру? — максимально незаинтересованно спросил помощник Оливера, пока тот продолжил проходить взглядом по Гриффиндорке. Может, он узнал её? Иначе настолько пристальное рассматривание было почти необъяснимым. — Увеличение суммы вознаграждения в два раза. — тяжело, словно отрывая от сердца кусок, предложил пожиратель. — В четыре раза. — уже спустя несколько секунд ответил помощник Оливера, заставляя пожирателя зажмурить глаза, но всё же вынуждая коротко кивнуть, соглашаясь с новым предложением. То, чего он и добивался. Едва Оливер, развернувшись, в сопровождении выбранных девушек направился к одной из смежных комнат с высокой дверью, голубоглазый пожиратель, с раздражением окинув Гриффиндорку взглядом, кивнул одному из своих подчиненных вывести её из комнаты до того, как последовал за Оливером.

***

Гриффиндорка не пошевелилась, когда пожиратель смерти медленно вошёл в комнату. Он жестом указал своим людям выйти, а после, подойдя ближе к девушке, упёрся бёдрами в стол. Он долго молчал, то ли подбирая слова, то ли рассматривая её, а после налил в свой бокал виски и сделал большой глоток прежде чем развернуться обратно лицом к ней. За те несколько часов, что пришлось провести в этой комнате, Гермиона всё же сумела раздобыть у довольно несговорчивых собеседников хотя бы немного информации о нём. Зовут его Джеймсом, а роль он играет кого-то наподобие советника Волан-де-морта. Гермиона закинула ногу на ногу, увереннее устраиваясь в кресле. Эта комната была по площади намного меньше той, в которой они находились до этого, в ней было меньше мебели, но она выглядела вполне сносной. Гермиона не была до конца уверена, что это был за дом. С одной стороны, он ей показался борделем, но несомненно дорогим. На это указывало изобилие красного цвета, откровенные образы девушек, смежные комнаты, за которыми очевидно, скрывались спальни. Первый и второй этажи буквально были помещением дома терпимости, а насчёт третьего… это скорее можно было назвать вип комнатой для особых гостей. Даже в этой комнате, за дверьми, располагались комнаты для уединения. У неё было более чем достаточно времени на то, чтобы исследовать каждый метр этой комнаты и заглянуть в смежные. С другой стороны, здесь не было привычного откровенного разврата. Не то, чтобы она раньше проводила днями напролёт в публичных домах, но она была вполне наслышана о том, что происходило за закрытыми дверьми. Если так было можно называть, и существовал такой термин, она бы охарактеризовала это как дом для переговоров или как дом для заключения крупных сделок с важными людьми. — Своим упрямством ты могла всё испортить. — медленно начал Джеймс, покрутив в руке бокал. Гермиона бесшумно усмехнулась. — Знал бы ты кто я, понял бы, что мне, если быть откровенной, было бы куда больше на руку, если бы сделка не состоялась. — угол губ потянулся вверх. Сейчас уже она выглядела куда спокойнее Джеймса. По ощущениям, вела игру она, хотя, это были лишь её ощущения. — Конечно же, я знаю тебя, Грейнджер. — он оторвался от стола и подошёл ближе к ней. — Прекрасно знаю, но не понимаю, чем обоснован настолько излишний интерес нашего хозяина к тебе. Происходит то, что не должно быть известно нам? Гермиона чуть подалась вперёд, совсем на чуть-чуть становясь ближе к пожирателю. — Драко жив? — проигнорировав заданный вопрос, спросила она. Мужчина улыбнулся. — Может быть. — Помоги мне, прошу тебя, расскажи ему обо мне, хотя бы о том, что я жива. — скорее всего это было бесполезно, но она чувствовала, что была обязана хотя бы попытаться. — Ответь мне для начала, что происходит в стенах замка нашего правителя? — Ничего особенного, насколько известно мне, разве что слуги… Брюнет подошёл вплотную к креслу, и протянул шатенке свой бокал с алкоголем, но она помотала головой, отказываясь. — Не притворяйся, скажи, какие отношения между тобой и нашим хозяином. — всё же сам сделал глоток виски он. — Всё не так. — И почему же ты живёшь у него? — Это не так важно. Прошу, расскажи Драко. — И что мне с того? — Джеймс оставил свой бокал левитировать в воздухе, а сам упёрся руками в подлокотники кресла, вынуждая Гермиону максимально отодвинуться назад, к спинке, и убрать закинутую ногу, чтобы не соприкасаться с ним. — Он заплатит. — непоколебимо ответила она, задирая подбородок, уверенно смотря в глаза собеседника. — Очень много заплатит. — Деньги у меня есть. — Должность? — улыбнулась. Первый, кому она предлагала подобное, согласился уже на первом пункте, а этот дошёл до второго. — Как видишь, имеется. Девушка прикрыла глаза, когда пожиратель указательным пальцем скользнул по цепочке на её шее. Она тяжело вздохнула, мысленно подавляя рвотные позывы. Палец скользнул от камня вниз, и Гермиона нахмурила брови. Она перехватила руку Джеймся, когда она скользнула к обнаженной слишком глубоким вырезом декольте грудной ложбинке. — Думаю, этого у тебя тоже в избытке. — негромко проговорила она, поднимая глаза, наполненные отвращением. Она его не скрывала, даже не думала делать это. — Знаменитых вражеских героинь войны, учившихся на Гриффиндоре? — он не сдержался от громкого смеха. — Девушек. — Я озвучил тебе критерий. — уже практически окончательно серьёзным тоном произнёс он. Всем пожирателям удавалось так быстро переключаться с одной эмоции на другую? Хотя до Малфоя Джеймсу ещё было далеко в этом плане, впрочем, как и в остальных планах. — Нет. — она попыталась отодвинуться, но он схватил её за локоть. — Ну же, я доложу о тебе генералу. — Я его жена, за подобное он оторвёт тебе руки и не только. — спокойно произнесла она, вырывая свой локоть из крепкой хватки. — Жена. — передразнил её пожиратель. — Я немногим ниже Малфоя по статусу, но хозяин всегда отдавал предпочтение именно Малфою. — он сдвинул брови на переносице. — Вот только генерала здесь нет. — он сощурил голубые глаза. — И всё же, ответь честно, чем обоснован такой интерес к тебе со стороны нашего Лорда, раз он приказал беречь тебя как зеницу ока? Пытался выяснить. Не озвучивал прямо свою цель, но Гермиона и сама давно догадалась. Чертов пожиратель боялся услышать правду, что может его уничтожить. Боялся позволить себе лишнее по отношению к ней, ведь если откажется, что она более ценна, нежели он хочет верить, его убьют. — Просто временное развлечение с попавшим в руки врагом. — прозвучало двусмысленно. Осталось лишь дождаться, какой из двух предложенных вариантов он предпочтет. Джеймс склонил голову вбок и приблизился. Уголки его губ побежали вверх в широкой улыбке. Дыхание участилось. — Платье. — коротко произнёс он, склоняясь ниже к Гермионе. Его рука быстро скользнула по разрезу красного платья на бедре, но вместо того, чтобы поправить его, он сделал обратное, обнажая взору больший участок кожи. Внутри что-то перевернулось от отвращения или это было связано с тем, что утром не было принято цветочное зелье от болезненного ощущения, обыденно сопровождающего Гермиону. Но всё же она была более склонна к первому варианту. — Что ты делаешь? — строгий тон заставил его застыть на месте. Она попыталась скинуть с себя его ладонь, но пальцы сильнее впилась в кожу бедра, до покраснения сжимая её. Воздух был пропитан этой опасностью, она ощущалась на коже, оседала тяжелым грузом на плечи девушки. Сейчас нужно было полностью выключить датчик, отвечающий за чувства и включить мозг. — А на что это похоже? — с вызовом произнёс, приблизившись к её лицу. Разило алкоголем. Гермиона сохраняла хладнокровие. Нужно было придумать что-то, и это что-то не должно его раззадорить сильнее, а должно привести к обратному эффекту. Сделать так, чтобы он сам раз и навсегда отказался от этой идеи. Побоялся даже в мыслях допустить подобное. Учитывая его обожание и страх перед своим хозяином, с легкостью можно было бы подобрать рычаги давления, а точнее управления. — Я всецело принадлежу Тёмному Лорду. Душой и телом. — спокойно пояснила она, вновь закидывая ногу на ногу, задевая Джеймса, но вынуждая его убрать свою руку с её бедра. — Поправь меня, если ошибаюсь, но, думаю, всё, что принадлежит ему неприкосновенно. — Чего же ты лгала тогда? — страх перед Волан-де-мортом скользнул в его голосе, даже сквозь явный сарказм. — Не была уверена в том, что могу распространяться об этом, ведь всем известно о его предрассудках насчёт статуса крови. — звучало вполне убедительно, но только если откинуть в сторону тот факт, что Волан-де-морт в действительности презирает всех, кто ниже по статусу крови чем он сам. Даже к полукровкам он относился с сильной предвзятостью, что уж было говорить о маглорождённой. Он бы скорее выбрал сгореть заживо, чем даже на секунду представить её рядом с собой в подобном контексте, впрочем, ровным счетом, как и сама Гермиона. Это даже звучало омерзительно и не выглядело возможным. Мужчина сузил глаза, с недоверием пробежавшись по фигуре девушки. — Иначе, по-твоему, что я делаю в его замке, в отдельных покоях, с предоставленной в услужение свитой девушек? Это и есть причина, по которой он разрешил мне прийти на собрание, а после сюда. — А генерал? — попытался подловить её на лжи. — Ему не известно об этом. — Ты хотела к нему. — Соскучилась. — По нему? — По адреналину. — быстро сориентировалась. — Представь, что сделал бы Волан-де-морт, если бы поймал нас обнажённых в своём замке, саду, где угодно? — она скользнула ладонью по воротнику пожирателя, не разрывая зрительного контакта. — Он долго и мучительно убивал бы обоих. Гриффиндорка улыбнулась, когда в глазах пожирателя смерти промелькнул страх. Ему стало страшно находиться близко к ней. Она притянула его ближе. — Боязнь быть пойманной добавила бы в жизнь остроты. Драко бы не побоялся его и взял бы меня прямо на полу тронного зала замка Тёмного Лорда, даже зная, что он находится в это время дома, а может, и в соседней комнате. — их носы едва не соприкоснулись. Пора идти ва-банк и решиться на главный риск. — А ты? Ты не побоялся бы? — она улыбнулась почти в его губы. — Даже невзирая на то, что ночью он по обыкновению прошерстит все мои воспоминания, рассмотрит каждый момент. Нужный эффект. Уловка удалась. Мужчина резко отодвинулся и сразу отошёл на более или менее безопасное расстояние, а именно на несколько шагов назад. — Ты больная? Думаешь, это будет стоить дороже жизни? — Поэтому я и хочу Малфоя. — она медленно обвела взглядом комнату. — Он бы не побоялся. Не долго думая, пожиратель вытянул палочку. — Обливиэйт! — резко произнёс он, но Гермиона в голос рассмеялась, не отреагировав на произнесенное заклинание должным образом. Образом, желаемым Джеймсом. — Обливиэйт! — вновь повторил он с большим страхом. — Да что происходит? — Ты недооцениваешь того, кто перед тобой. — она усмехнулась, когда он вновь вытянул перед собой древко. — Империо тоже можешь не пытаться использовать на мне. — Что ты сделала? — отошёл ещё на шаг назад. — Тренировки. Можно было бы упомянуть о том, что пассия Тёмного Лорда защищена особыми магическими ритуалами и приплести ещё какой-нибудь подобной чуши, но останавливало её для начала то, что Джеймс уже был бледным словно смерть, а также то, что он всё же мог владеть достаточными знаниями, чтобы определить лживость её высказываний и усомниться насчёт всего остального. И всё это в совокупности разрушило бы всё ранее произнесенное. — Он каждую ночь просматривает твои воспоминания? Гермиона склонила голову. — Каждую. — довольно улыбнулась. — Блядь. — вымученно с отчаянием вздохнул он. Возможно, эта излишняя эмоциональность была непрерывно взаимосвязана с выпитым им алкоголем. — Ты боишься? — она быстрым движением поправила платье. — Боишься того, что он может увидеть, как ты на меня смотрел? Увидеть и захотеть избавиться от тебя или оторвать тебе руки за то, что ты прикасался ко мне. — продолжала глубже втаптывать его в землю. — Не говори ему. — С чего бы? — Я доложу о тебе Малфою. Лжец. Будто она не понимала, он знает, что и при таком раскладе его убьют. Помимо запуганного советника Волан-де-морта, (что уже было совсем неплохо), Гермиона могла отметить ещё один, куда более важный, выясненный за этот вечер аспект. Теперь она хотя бы была уверенной в наличии особого иммунитета. Пока она носит под сердцем ребёнка Малфоя, ни Волан-де-морт, ни тем более рядовые пожиратели, не причинят ей никакого вреда. Этот ребёнок слишком важен для Тёмного Лорда, а значит, до его появления на свет, никто не прикоснётся к ней и пальцем. Это уже была аксиома, не воспользоваться которой было бы грешным делом, но применять её следовало исключительно в особых, разумных целях.

***

Поджатые до побеления губы начинают ныть от перенапряжения. Шумно вобрав в легкие воздух, Гермиона распахнула веки и уставилась взглядом в потолок. Больно. И тошнит. Но терпимо. Она сможет перетерпеть всё это, впрочем, как это было всегда. — Что вас привело к настолько стремительному разрушению репродуктивной системы в столь юном возрасте? — спросил целитель, медленно отодвинувшись от распластавшегося на кровати тела Гриффиндорки. Гермиона отвернулась к стене, попутно встречаясь с презрением в зеленых глазах служанки. Её зовут Камила, и это было единственным, что удалось выяснить Гермионе, помимо того, что всем было известно о том, что Камила испытывала чрезмерное презрение по отношению к ней. Снова ощущалось это отвратительное чувство, непередаваемое никакими существующими на свете словами, и дело было не только в служанке. Может, было бы не так противно, не будь на предплечье целителя метки пожирателя смерти? Очередное издевательство со стороны Волан-де-морта – заставлять её лежать на кровати, терпеть и позволять к себе прикасаться того, кто относится к тем, кого она ненавидела и в прошлом убивала. — Не хотите отвечать? — вглядывается в её зрачки. Она перехватила руку целителя до того, как он вновь прикоснулся бы к ней. Перехватила, прикоснувшись точно к той части, на которой красовалась уродливая метка. — Мне больно. — заставила себя выдавить два слова. Она не собиралась ничего просить у него, но ей в действительности было невыносимо, даже если считать только физические ощущения. — Не хотелось бы вас пугать, но больно вам будет всегда: изо дня в день. Беременность протекает крайне тяжело, — он замялся. — ваш организм всячески пытается отторгать плод, ведь он и без этого ослаблен. — Знаю. — В таком случае оцените степень вашей боли на протяжении беременности по шкале от одного до десяти, чтобы у меня имелось более четкое представление о сложившейся ситуации. — чуть мягче проговорил он, когда она отпустила его предплечье. — Четыре с половиной. — Четыре с половиной? — тише переспросил. — Полагаю, могло быть и хуже. Парящее в воздухе перо вывело очередные пометки на листе пергамента. — Это ваша первая беременность? — А как вы думаете? — Мне неизвестно, вполне возможно, что у вас уже могла быть неудачная… Гермиона прикрыла глаза. Господи… — Нет. Очередная пометка на листе. Служанки стояли у кровати, внимая и впитывая каждое слово целителя. Очевидно, после они побегут отсчитываться своему хозяину. — О физической близости на протяжении беременности вам лучше и вовсе забыть, хотя бы начиная с третьего триместра. Девушка нахмурилась. Для чего это вообще было произнесено? — Я имею ввиду половой контакт. — Я поняла. — Зелья я оставлю вашим слугам, чтобы вам их приносили в точных пропорциях и в чётко-назначенное время. Из рекомендаций я вам посоветую больше проводить времени на сведем воздухе, а так же употреблять в пишу свежие фрукты и овощи. Да, — он поднял взгляд, чтобы добавить, — не забывайте пить каждый день зелье из цветка матрикарии, это поможет облегчить болезненные ощущения. Она и сама знала это. Если бы не это цветочное зелье, ей было бы куда больнее. Иногда боль была такой, что не позволяла даже совершить лишнее движение. А иногда по утрам Гермиона не могла даже встать с постели, не выпив зелье. Всё ли будет в порядке, если ребёнок выживет? Выживет ли он по родах, даже если она сумеет выносить его в утробе в течение всех положенных природой месяцев? Будет ли он здоровым? Гермиона, впрочем, очевидно, как и все остальные, прекрасно понимала, что то, что испытывала она нельзя было назвать нормальным. Эта боль в первую очередь могла плохо отразиться на ребёнке. А если не выживет она? Хотя… она уже почти смирилась с тем, что после рождения ребёнка, её ожидает смерть, но с каждым днём осознание того, что умереть придётся не только ей, заставляло её сердце сжиматься от боли и отчаяния. Господи… нужно меньше забивать голову подобным, иначе скоро можно сойти с ума. — Можем ли мы, начиная со следующего раза, перейти к стандартной процедуре медицинского осмотра? — неуверенно начала она. — Без всего этого. — Не можем. — быстро ответил он, даже не одарив её взглядом, оставляя быстрые записи от руки корявым почерком на своём листе. — Как минимум мне больно и неприятно. — У меня в приоритете стоит сохранение плода любыми способами, — он отложил пергамент на столик, — ведь от этого непосредственно зависит моя жизнь. Жизнь или смерть. Гермиона всё чаще ловила себя на мысли о том, что ей уже было плевать на всё это, она не видела особой разницы между этими двумя понятиями. И почему за последние годы мысли о самоубийстве настолько плотно укоренились в её сознании? Это было вполне объяснимо, но не входило в перечень того, что считалось нормальным, ведь она слишком много и часто думала об этом. Во время войны, после проигрыша в ней и сейчас, находясь в замке Тёмного Лорда. Должно быть, серые стены и бесконечный мрак заставляли каждый раз вести мысли к этому варианту. Нет. Это только мысли. У неё есть то, что заставляет держаться на плаву. Родители, друзья, Орден, Драко и конечно же… Ладонь Гермионы неуверенно скользнула к всё ещё плоскому животу. Гриффиндорка слабо улыбнулась, сжимая ткань платья в гармошку. Это было необычно – осознавать, что в организме что-то настолько сильно поменялось. Колоссальные изменения, вызванные зарождением новой жизни. Жизни ребёнка, принадлежащего ей и Драко. Каждый раз, когда мысли подводили её к Драко, она не могла перестать думать о нём. Она была готова кричать о том, что соскучилась по нему, а после ждать того дня, когда они вновь встретятся. Впервые она поняла, насколько сильно может скучать по нему и радоваться возвращению тогда, когда он был в командировке за пределами магической Британии. А в тот день, когда он вернулся из командировки… В голове вихрем проносились те моменты, когда она и Драко были у Волан-де-морта. Боль, страх, унижение, ненависть, презрительные взгляды, ложь, надменность. Драко всегда был рядом, не давал Тёмному Лорду убить её, заступался. Защищал. Как в тот вечер, когда он ослушался приказа Волан-де-морта ударить её. Как странно себя вёл Тёмный Лорд, как потом Драко объяснял ей его поведение. Во всём, что связано с Волан-де-мортом был, есть и всегда будет подвох. Всё, связанное с ним, всегда крылось и кроется в мелких деталях, в которых нужно разбираться, которые нужно понять. Великий Мерлин… Сердце пропустило удар. Второй. Казалось, оно остановилось навечно. Вот только это самое «вечно» длилось всего пару секунд. Внимание к чёртовым деталям того дня. Гермиона перестала дышать. Томми и тёмное пророчество. Не взаимосвязаны. Это было лишь удачное стечение обстоятельств, принятое Тёмным Лордом за знак свыше. В пророчестве говорилось вовсе не о Томасе. Драко принял метку, будучи ещё шестнадцатилетним мальчишкой. Пророчество гласило о том, что мальчишка, который всегда будет рядом с тёмным лордом, в один день решит изменить всё, он предаст идеи тёмного лорда и самого его. Если Волан-де-морт лично убьёт его как только начались изменения, тогда этого не произойдёт, и Волан-де-морт будет и дальше править, вследствие чего вскоре покорит себе весь мир, но для достижения величия он должен держать мальчишку всегда рядом с собой. Драко связан с Гермионой. Их связал браком сам Волан-де-морт, но даже если бы этого не произошло, тот факт, что Малфой и до падения Ордена Феникса спасал её, тот факт, что в Хогвартсе они оба молчали о своих чувствах друг к другу говорит о том, что они были связаны. Связаны самой судьбой, женаты самим Тёмный Лордом. Даже сейчас они связаны общим ребёнком, находясь на неизвестном расстоянии друг от друга. Знал ли об этом сам Драко? Подозревал? Если знал, что намеревался предпринять? А если узнает Волан-де-морт, Драко даже не доживёт до момента рождения ребёнка, ведь власть всегда была и будет в большем приоритете нежели желание и жажда мести. Пальцы нервно сжали ткань платья. Гермиона заставляла себя дышать. Странные ощущения давили сверху. Она проследила за тем, как девушка в сером платье молча внесла в комнату поднос с едой, и не осматриваясь, вышла. Несколько девушек последовало к выходу из комнаты вслед за целителем. — Иди к столу. — безоговорочным тоном отдала приказ единственная оставшаяся Камила, когда Гермиона встала с кровати, начиная застёгивать пуговицы платья. Даже всё это унижение, вся мерзость не имели сейчас такого значения, как зародившаяся в голове догадка. Если она откажется правдой, придёт конец. Многим. Идя в сторону стола, Гермиона тревожно перебирала пальцы рук, не переставая размышлять о внезапной догадке. Может, она ошибалась? Ей хотелось верить в это, но сходящиеся воедино факты твердили об обратном. Погибнет либо Драко, либо Томас. Нет. Неверно. По плану Волан-де-морта погибнет и Драко и Томас. А ещё она и ребёнок. Спазм скрутил желудок. Сомнения скребут где-то внутри черепа, а Гермиона не может даже себе ответить, что же было бы лучше. Может, было бы лучше, если бы она ни о чём не знала, ни о чём не подозревала? Нет. В любом случае ей было необходимо оставаться в твёрдой памяти, мыслить хотя бы в какой-то степени здраво. А что если бы в ту ночь, в той самой горящей деревне, она не встретила бы мальчишку? Или если бы они и вовсе обошли чертову деревню стороной? Вряд-ли пришлось бы разбираться с навалившимися последствиями. У Томаса были бы живы родители, он не встретился бы никогда лицом к лицу с тем, кто будет пострашнее любого существующего на земле убийцы. Может, если бы она и вовсе не стала бы так яро настаивать на своей мести, не было бы в её жизни ничего этого? Не было бы ни Драко, ни беременности, может, уже давно не было бы и самой Гермионы? И осталась бы, как когда то выразилась Парвати, лишь светлая память о некогда существовавшей воительнице Ордена Феникса, Гермионе Грейнджер. Неважно. Прошлого не изменить. В теории, сделать это было бы можно, но это привело бы к настоящему хаосу. Орден никогда даже не рассматривал подобный вариант, и это было самым правильным решением, что когда-либо принимал он. Пальцы служанки разомкнулись до того, как ложка была бы передана в руки Гриффиндорки, и столовый прибор, выскользнув, ударился об пол. Гермиона молчала. — Подними, а иначе будешь есть руками и с пола. — Женщина улыбалась, заставляя желудок девушки завязаться в узел от сочетания неприятных ощущений. Каждый раз ей напоминали о её месте, и в большинстве случаев делали это служанки, преимущественно Камила. За эти пару дней она уже испытала слишком много эмоций, в подавляющем большинстве отрицательных. — Для чего ты это сделала? — спокойным голосом спросила Гермиона. Она пыталась оставаться непоколебимой. К чёрту слуг. И всех остальных. — Делай что сказано, иначе я буду вынуждена доложить нашему хозяину о том, что ты снова отказываешься от пищи. Гриффиндорка склонилась к полу, но едва пальцы коснулись металла столового прибора, служанка придавила кончики пальцев девушки носком своей туфли. Прерывисто вздохнув, Гермиона подняла взгляд, когда служанка сильнее вдавила туфлю в её руку. — Так значит, это помогает тебе притуплять боль? Камила откупорила склянку и начала медленно крутить её пальцами, следя за тем, как содержимое медленно переливается по прозрачным стенкам. — Что ты делаешь? — не сумев сдержать раздражения, грубо прошипела Гриффиндорка, но она поджала губы, когда туфля сильнее придавила пальцы. Гермиона подняла глаза и всмотрелась в зелёные зрачки, когда содержимое склянки полилось на пол. Камила смотрела сверху вниз. Чего она добивалась? — Какая жалость, сегодня придётся перетерпеть. Гермиона безмолвно вырвала свою ладонь из под туфли для того, чтобы подняться на ноги и быть на одном уровне с женщиной. — Принеси мне новое. — приказ, отданный стальным голосом. — Нет. — произнесла с явным вызовом. Ранее Камила не позволяла себе подобное, если только не учитывать то, что она однажды ударила её. Но после вести о беременности, она старалась лишний раз и вовсе даже не смотреть в сторону девушки. — Принеси. Мне. Новое. — отчеканила каждое слово. — Потерпишь. Здесь ты никакая не Миссис Малфой, которой позволено раздавать указы, здесь ты бывшая убийца грязного происхождения, а если вновь попытаешься… — Замолчи. — выдавила из себя. — О твоей грязной… — Я сказала, замолчи и знай своё место! — Не тебе указывать, грязная пигалица! Гермиона перехватила руку служанки за долю секунды до того, как она соприкоснулась бы с её щекой. Снова попыталась её ударить. Камилла крикнула, ударяясь лопатками в стол. Она ерзала. Посуда впивалась в кожу спины вместе с принесенной едой. Гермиона сильнее сжала горло женщины, не обращая внимания на то, как она пыталась всеми силами высвободиться, царапая ногтями руку Гриффиндорки. Она не обращала внимание на багровое лицо женщины, скоро вбирающее в себя синеватые оттенки, на то, как служанка хрипела и вопила, пытаясь заглотнуть хоть немного воздуха. — Не смей больше меня трогать, ты поняла меня? — медленно сквозь зубы процедила Гермиона, не ослабляя хватки. Гермиона прошипела, когда угол спинки деревянного стула ударил в спину с такой силой, что почти вонзился в неё. Её оттолкнул пожилой мужчина, вечно крутившийся возле Камилы. Оттолкнул с силой. Гермиона была сосредоточена на Камиле настолько, что не слышала, как он сумел вбежать в комнату. Служанка громко кашляла, глотая ценный кислород, которого её чуть не лишили навсегда. Гермиона зажмурилась, прикусив от боли нижнюю губу, чтобы сдержать слезы. От сильного удара в спину она не могла двинуться с места, разогнуться. — Ты что наделал? — всё ещё кашляя издала встревоженный, наполненный страхом, хрип Камила, двигаясь в сторону Гермионы. — За подобное наш хозяин тебя не пощадит.