Секреты и Маски | Secrets and Masks

«Как, блять, я позволил этому случиться?!» Это мысль не покидала Драко, пока он смотрел на спящую девушку в своих объятиях. Она звучала в его голове тревожным набатом на протяжении нескольких недель. Как он допустил произошедшее? Как он позволил Волдеморту заразить её своей магией? Почему он не осознал этого раньше?! Она уже почти год была крестражем, и Драко даже не подозревал об этом. Все признаки были налицо. Носовые кровотечения. Ночные кошмары, от которых она просыпалась в ужасе. Её слова о том, что она чувствует магию Волдеморта, бурлящую под кожей, хотя прошло уже много месяцев с тех пор, как тот вторгался в её разум. Все признаки были налицо, а он лишь боролся со своими чувствами к ней, не замечая, что всё это время происходило нечто ужасное, пока не стало слишком поздно. В тот момент, когда Кингсли положил компас на стол, Драко внезапно осознал всё. Он не видел эту вещь последние полтора года, но узнал бы её среди тысячи. Это была его идея – перевести этот чёртов компас и спрятать его в таком месте, куда враги не смогли бы дотянуться. Как же иронично это выглядело. Он ясно помнил, как тщательно продумывал каждый шаг своего плана, и не мог забыть ту блядскую боль, которую испытывал от наказания Волдеморта, когда миссия завершилась катастрофой и компас был украден. Шесть часов под Круцио, как это возможно забыть? Этот провал из-за компаса стал причиной его отстранения на несколько недель. Именно тогда всё изменилось – появился Довер. Драко понимал, что ему нужно как-то вернуть расположение Тёмного Лорда, поэтому он устроил засаду вместе с голодным драконом, когда несколько Золотых масок перевозили девушек, в надежде, что это сработает. Единственной причиной, по которой им удалось поймать Грейнджер, было то, что он находился в Довере, а причиной его присутствия там стал компас. Именно эта вещь привела Грейнджер в его жизнь, и именно она навсегда отнимет её у него. Драко никогда не забудет то чувство, которое охватило его в момент, когда стрелка указала на Гермиону. В тот миг его сердце, казалось, остановилось, а грудь разрывалась от боли, которая была хуже шести часов под Круцио. Это было мучительнее, чем всё, что он когда-либо испытывал, потому что он знал: эта боль не утихнет и в будущем ему не станет легче. Будущее, о котором он мечтал, в котором была Грейнджер, перестало существовать в тот миг, когда стрелка указала на неё. Как будто стрелка компаса разорвала все нити, на которых держалось его будущее, и с тех пор он ощущал себя в свободном падении. Прямо в бездну, полную черноты, и он не имел ни малейшего представления, как выбраться из этого кошмара. А если быть честным с самим собой, то он даже не знал, хочет ли он из этой чёрной дыры выбираться. Как же он допустил произошедшее? Драко всегда считал себя умным и хитрым. У него был план на все случаи жизни, он знал, как защитить своих близких. Так как же, чёрт возьми, он упустил из виду, что девушка, сама того не ведая проникшая в его мысли и сердце, была заражена? Он ужасно подвёл Грейнджер. Как он мог так её предать?! «Это твоя вина, Драко. — Эта мысль звучала в его голове громко и чётко, он мог поклясться, что слышит шипение Волдеморта прямо у себя за спиной. — Ты подвёл её. Ты должен был сделать больше.» Эти слова не покидали его, они звучали в его сознании, как зловещий шёпот, от которого невозможно было избавиться. «Ты должен был защитить её. Она умрёт из-за тебя». В воображении Малфоя возникло лицо Волдеморта, его красные глаза сверкали триумфом, отражая блеск победы, который так и манил его в бездну отчаяния. «Она умрёт, потому что ты не смог её защитить.» «Это всё твоя вина.» «Всё произошедшее – твоя вина.» Драко ненавидел Волдеморта уже давно. Эта ненависть зародилась в нём после того, как Тёмный Лорд довёл его отца до безумия, и с тех пор она лишь росла, гноясь, как открытая рана. Ярость достигла своего пика, когда Волдеморт убил его родителей, и удостоилась нового витка, когда он приказал казнить Дафну. Драко не думал, что можно ненавидеть сильнее, чем он уже ненавидел, но затем Волдеморт сделал Грейнджер крестражем, и Драко осознал, что ошибался. Ни в одном языке не нашлось бы слов, способных описать ту ненависть, которую он испытывал к своему бывшему хозяину. «Это твоя вина.» Он мечтал сжечь Волдеморта дотла, вырвать его внутренности, содрать с него бледную кожу и убивать раз за разом. То, что Дафна делала с Краучем, не могло удовлетворить ту жажду крови, которую он испытывал к Волдеморту. «Твоя вина.» «Она умрёт из-за того, что ты не смог защитить её.» «Твоя вина.» «Она умрёт из-за тебя.» «Всё это твоя вина.» Драко хотел не просто убить Волдеморта. Он хотел раздавить его изнутри, навести на него ужас, лишить всего, что ему было дорого. Он хотел заставить Тёмного Лорда почувствовать себя слабым и беспомощным, чтобы тот молил о смерти. Он жаждал заставить его страдать. «Твоя вина.» «Что она умрёт.» «Твоя вина.» «Ты смог защитить её.» «Твоя вина.» «Что она умрёт.» «Твоя вина.» «Из-за тебя.» Грейнджер заворочилась в его объятиях, словно ощутив лёгкий толчок. Она вздрогнула и тихо выдохнула, словно кто-то невидимый коснулся её. Малфой затаил дыхание и внимательно уставился на девушку. Её глаза были закрыты, но ладошки крепко сжаты в кулаки. Ресницы дрогнули, но она не проснулась, и через несколько мгновений её дыхание вновь стало размеренным и спокойным. Можете называть его жалким, но в этом мгновении звук её дыхания был для него самым любимым на свете. Он так привык его слышать, что, казалось, даже в тёмной комнате, среди десятков других людей, мог бы узнать её всего по одному этому звуку. В последнее время он начал обращать на него гораздо больше внимания – возможно, потому, что Грейнджер была так уверена в том, что ей осталось не так уж много времени. Мягкий свет огня в камине освещал её кожу, придавая щекам едва заметный румянец. Он нежно провёл тыльной стороной ладони по её скуле, не в силах оторвать взгляд от неё. «Всё это твоя вина.» «Она умрёт, потому что ты не смог её защитить.» Всю последнюю неделю они только и делали, что ссорились и кричали друг на друга, и ему было приятно видеть её такой спокойной. Единственный раз он видел её такой спокойной, когда она спала. Она пообещала ему, что постарается найти способ спастись. Грейнджер начала погружаться в книги по тёмной магии, изучая всё, что могла, но её сердце не стремилось к этому, пока он не подтолкнул её к этому шагу. Грейнджер не была эгоисткой, как он. Она была доброй и чистой душой. Не желая умирать, она всё же была готова пожертвовать своей жизнью, если это будет означать, что другие смогут жить. В этом и заключалась суть Грейнджер – её рациональность. Она совершала ужасные поступки во время войны, но при этом оставалась благородным человеком. А что говорят о добрых людях? Ими легко манипулировать. Всегда находилось что-то, что можно было бы использовать в качестве рычага. Всегда существовало нечто, что задевало их сердечные струны, что можно было обернуть вокруг шеи и повесить, а у Малфоя как раз был такой рычаг. Он сказал ей, что если она умрёт, то он последует за ней. Это были не пустые слова, он был готов провести ритуал крови, который использовал Тёмный Лорд, и связать свою жизнь с её, чтобы доказать ей, насколько он серьёзен, но ему не понадобилось этого делать. Одной угрозы было достаточно. Драко не следовало так гордиться этим, но именно это он и чувствовал. В прошлом он поступал гораздо хуже, чтобы получить желаемое. Шантаж, манипуляции, запугивание – ему было всё равно, как это называется, он был готов на всё ради того, чтобы заставить её бороться за свою жизнь. Грейнджер была готова сдаться, но теперь на кону была жизнь Драко, и это изменило всё. Мысль о том, что он тоже может погибнуть, разожгла в ней огонь, заставив её всерьёз включиться в борьбу. Наконец-то она была готова идти до конца. Бороться за жизнь – это чертовски непросто. Малфой упрямо считал, что, вероятно, кто-то уже изобрёл заклинание, способное победить или обмануть смерть! Все эти великие учёные и волшебники, и ни один из них – ни один – даже не приблизился к разгадке бессмертия. Драко неустанно искал способы обмануть смерть. Он пробрался в библиотеку Хогвартса, стащил редкие – единственные в своём роде – книги и свитки. Он жертвовал сном, читая до тех пор, пока глаза не начинали слезиться от усталости, но, несмотря на все отчаянные усилия, он так и не смог найти ничего, что могло бы вернуть человека из мёртвых. Воскрешающий камень исчез, кровь единорога оказалась бессильной. Драко подумал, что, наконец, достиг прорыва, когда догадался о слезах феникса. Они могли исцелить любое зло, и, моля богов и божеств, в которых он не верил, Малфой надеялся, что слёзы, хранящиеся в старом шкафу, как-то, чёрт возьми, смогут изгнать ту ужасную тварь, что отравляет жизнь его любимой женщины. Но даже они не помогли – тщетная надежда канула в бездну. Создание крестража означало разорвать душу, размежевать её на множество частей, и с каждой неудачной попыткой спасти её Драко чувствовал, как его собственную душу разъедают горе и отчаяние. Единственная мысль, терзающая его разум, это перемещение крестража из её тела и вложение его во что-то другое. Это могло бы сработать – в этом он был уверен. Эта мысль стала его спасательным кругом в штормовом море, за который он цеплялся изо всех сил. Крестраж – это тёмная магия, но всё же это была магия. Грейнджер умудрилась высосать из Драко его магию, даже не осознавая, что делает это. Должен быть способ извлечь крестраж из неё и вложить его во что-то иное, чтобы уничтожить его раз и навсегда. Грейнджер не была уверена, сработает ли его план, но согласилась дать ему шанс. «Согласилась» – это, пожалуй, слишком громкое слово; он просто не позволил ей отказаться. Так они провели последние несколько недель. Прикладывая палочки к различным частям её тела, они стремились извлечь тёмную магию, вплетённую в крестраж, чтобы наконец разорвать этот адский узел. Это казалось невыполнимой задачей, потому что так оно и было! Драко чувствовал себя потерянным, словно пытался поймать пузырьки в мрачном озере: несмотря на все усилия и надежды, они бесконечно ускользали от него, оставляя лишь разочарование. Его взгляд упал на её грудь, и он заметил, что прямо над сердцем появился небольшой фиолетовый синяк. «Если крестраж, помещённый в Гарри, был уничтожен при остановке его сердца, значит, именно там он и должен быть», — вспомнил он слова Грейнджер. Она посоветовала сосредоточиться на сердце, когда он пытался вырвать крестраж из неё, уверяя Драко, что это не причиняет ей боль. Но, видимо, она ему лгала. Он откинул несколько локонов с её лица и заметил ещё один синяк, появившийся на виске. В голове Малфоя вновь проскользнула мысль о том, что Волдеморт проник в сознание Грейнджер, а значит крестраж мог находиться там. Осторожно, чтобы не разбудить девушку, он поднял с пола свою палочку и залечил оба синяка, сделанные им в тот день. Этот план должен сработать. Драко не мог представить свою жизнь без неё – просто не мог. В конце концов, они найдут выход из этой беспросветной ситуации, но сейчас время было их врагом, и каждая секунда на счету. Тайна местонахождения Нагини не останется загадкой надолго. Одна лишь встреча со «смертью» заставила Крауча расколоться, как яйцо, и после этого предположения о том, где Волдеморт мог прятать Нагини хлынули из него, как кровь из разорванной вены. Большинство его идей были абсурдными, но разбираться с этим хаосом предстояло Ордену. Малфой и его семья уже сделали достаточно, и, насколько Драко понимал, если цель Ордена – уничтоженная змея, им предстояло сделать это самостоятельно. У него были другие, более важные приоритеты. Первым предложением Крауча стали заброшенные причалы в Халле. Драко не понимал, как это может быть связано, но, тем не менее, передал информацию, надеясь, что это даст ему время с Грейнджер и позволит создать видимость дальнейшего сотрудничества. После висилицы Дафны, Крауч назвал Хогвартс. Вариант был довольно очевидным, но Малфой всё равно нервничал, передавая такую информацию. Он не смог скрыть своего облегчения, когда эта зацепка оказалась пустышкой. Следующим предложением Крауча стали пещеры в Дербишире, затем остатки замка в Уитби, а потом старый приморский городок в Девоне. В какой-то момент он даже упомянул старый дом Риддла – Драко затаил дыхание, когда Крауч произнёс это имя. Он не думал, что Волдеморт мог спрятать Нагини там, но это казалось гораздо более вероятным, чем все предыдущие предположения. Ему стало плохо, когда Грейнджер передала информацию Поттеру, и он не мог успокоиться, пока не получил сигнал из Ордена, что они обыскали все владения сверху донизу и ничего не нашли. Они подбирались к змее всё ближе, и это ощущение заполнило Драко тревожным предчувствием. Каждый раз, когда он или Грейнджер передавали Ордену новое предложение Крауча, он молился про себя, чтобы это оказался очередной блеф. В конце концов, рано или поздно одно из предложений должно было оказаться верным. И тогда змея будет убита, а Грейнджер… Она станет последним оставшимся крестражем. Драко не сомневался в том, что после уничтожения змеи Орден придёт за ней. После убийства змеи предстоит смерть Гермионы. Поттер, вероятно, колебался бы до последнего, но Кингсли... Кингсли не станет сомневаться. В его мечтах сердце Гермионы перестало биться в унисон с сердцем змеи. Когда со змеёй будет покончено, они попытаются забрать у Драко Грейнджер. Он осторожно прижал Гермиону к себе, вдыхая её аромат, и нежно поцеловал девушку в макушку. «Посмотрим, как они, чёрт возьми, посмеют это сделать». Он не собирался отдавать её без боя.

* * *

5 мая. Драко лежал на диване, прислушиваясь к мирному потрескиванию огня в камине и тихому сопению Грейнджер. Уже светало, но сон так и не шёл к нему, как и на протяжении всей недели. Он неподвижно лежал, приоткрыв глаза, когда вдруг дверь подвала открылась. На пороге появились Блейз, Тео и Дафна, их лица озаряли улыбки, но одежда была вся в крови, как всегда после очередных пыток Крауча. Блейз, не дождавшись вопросов, кивнул своим друзьям вместо «спокойной ночи» и быстро направился наверх. Драко не осуждал Блейза за присоединение к пыткам, – у самого него накопилось столько злобы на Крауча, что сдерживать её становилось всё тяжелее. Возможно, ему тоже стоит влиться в «команду», взять в руки что-то острое и, как Тео, отрезать Краучу нос, имитируя Волдеморта. Возможно, это именно то, что Драко нужно, чтобы сбросить напряжение, разрывающее его изнутри. Блейз ушёл, а Дафна и Тео не спеша последовали за ним. Тео, топая впереди, вдруг остановился, обернулся и улыбнулся Дафне. Он положил руки по обе стороны стены, преграждая ей путь, и, наклонившись, поцеловал её. Он прошептал ей что-то на ухо. Дафна, усмехнувшись, ответила поцелуем, запустила руки в его кудрявые волосы, наклоняя его голову к себе. — Чёрт, как же я по тебе скучал, — прошептал Тео, не прерывая поцелуй со своей женой. — Покажи, как сильно, — ответила Дафна, кокетливо приподнимая бровь. — Вот так, — произнёс он, облизывая уголки её губ. — По ощущениям будто от меня отрезали вторую половинку. — А теперь? — спросила она, прижавшись к нему. Даже с расстояния Драко мог видеть, как Тео улыбается. — Теперь я чувствую себя целым. Драко искренне дорожил обоими своими друзьями. Они были созданы друг для друга, и, пережив все испытания, что выпали на их долю, они по праву заслуживали счастья. Но, Мерлин, как же ему было больно это наблюдать. Впервые в жизни он ощутил зависть – это чувство грызло его изнутри, ведь они могли наслаждаться друг другом в течение многих лет, деля радости и горести до самого конца. Сердце у него сжалось, и он крепче обнял Грейнджер. Ему никак нельзя её потерять. Тео что-то прошептал Дафне, но Драко не смог разобрать слов. Судя по тому, что последовало дальше, он был чертовски рад, что не расслышал. — Ты весь в крови, — выдохнула Дафна, прижавшись к нему. — Иди прими душ. — Только если ты пойдёшь со мной, — ответил Тео с улыбкой. Дафна вдруг напряглась и резко отстранилась. Улыбка с лица Тео исчезла. — Извини! — быстро вырвалось у него, тревога застыла в его глазах. — Я совсем не то имел в виду… Дафна наклонилась к нему, сокращая между ними расстояние, обхватив его лицо руками: — Всё в порядке, — произнесла она, смотря ему в глаза. — Просто мне нужно немного времени, хорошо? — Да, я понимаю. Извини меня. Я совсем не хотел на тебя давить. — Всё в порядке, милый, я знаю, что ты не это имел в виду, — произнесла Дафна, нежно поцеловав его в нос и подарив ласковую улыбку. — Маленькими шагами мы доберёмся до того, чего хотим, хорошо? Тео кивнул, но его лицо всё ещё оставалось мрачным. Он развернулся, чтобы продолжить подниматься по лестнице, но Дафна остановила его. — Кстати, малыш… — произнесла она, и Тео обернулся, глядя на неё, как влюблённый щенок, которым он, собственно, и являлся. — Без меня не начинай. — Но ты же сказала… — Если я сейчас не готова присоединиться, это не значит, что мне не интересно наблюдать. Бедный парень. Драко никогда не видел Тео таким растерянным. Он долго смотрел на Дафну, затем, словно приняв решение, улыбнулся и почти побежал наверх. Дафна подождала, пока не услышала, как дверь в ванную комнату наверху закрылась и зазвучал шум воды. Затем она тихо вздохнула и прислонилась к стене. Наклонившись, она сняла туфли на до нелепого высоких каблуках и подняла голову, поймав взгляд Драко. Он наблюдал, как она направилась на кухню, наполнила два стакана водой из крана, а затем тихонько вошла в гостиную и протянула ему один из них. — Как дела? — спросил Драко шёпотом, стараясь не разбудить Грейнджер. Дафна пожала плечами. Она взяла одну из подушек с противоположного дивана, положила её на пол перед диваном, где сидели Малфой и Гермиона, и уселась на неё, скрестив ноги. — Вроде нормально. — Вроде? — Я всё ещё чувствую стену между нами. Между мной и Тео. Я пытаюсь её преодолеть, но это трудно. Малфой молчал, наблюдая за ней поверх стакана, из которого отпивал воду, а затем поставил его на пол. Он знал, что если достаточно подождёт, Дафна сама расскажет, что её беспокоит. Она всегда была нетерпеливой, как и её сестра. — Я не хочу, чтобы между нами было вот так, — прошептала Дафна. — Я хочу, чтобы он целовал меня. Касался меня. Чтобы всё было как раньше. Ведь об этом я мечтала, когда была… — она не смогла договорить. Драко понимал, о чём она говорит. — Нужно время, чтобы всё стало как прежде. Тео это понимает. Ему не важно, будете ли вы впредь заниматься сексом. Ему нужна просто ты, Даф. Это всё, что ему необходимо для счастья. Дафна кивнула, но, казалось, не верила услышанным словам. Драко предпринял ещё одну попытку: — У вас есть всё время в мире для этого. — Ты не можешь этого знать. — Почему? — Потому что посмотри на себя и Гермиону. Драко попытался скрыть обиду, но его Окклюменция, похоже, не сработала. Боль отразилась на его лице, и Дафна, заметив это, старалась смягчить свои слова. — Мне невыносимо видеть через что вам приходится проходить. Это совершенно неправильно. Когда мы были детьми, нам рассказывали сказки о том, что за любыми тёмными временами наступает свет. Нам говорили, что в конце каждой истории обязательно будет счастливый финал. Но посмотрите на вас двоих! — её голос становился всё громче с каждым словом. — Вы прошли через столько испытаний! Вы идеально подходите друг другу. И что теперь? Это чертовски несправедливо! Дафна так разозлилась к концу своей речи, что почти выкрикнула последние слова. Она резко замерла, когда Грейнджер начала ворочаться, и, понизив голос до шёпота, продолжила: — Я хочу сказать, что, наблюдая за тем, через что вы проходите с Гермионой, мне кажется глупо не быть с Тео такой, какой я хочу. Это выглядит эгоистично. Как будто нам выпал второй шанс, а мы не используем его, тем более что вы вообще не знаете, сколько времени вам отведено. — С вами всё будет в порядке, Даф. — Да, я понимаю, раньше я была хороша в сексе и убийствах, ну, и неплохо готовила чай. Драко состроил рожицу, на что Дафна приподняла брови в возмущении: — Что я такого сказала? — Ты мой лучший друг, давай не будем обсуждать всякое такое. — И это говоришь мне ты? — Я бы предпочёл не знать столь интимные подробности. — И это говоришь мне ты, блондинчик?! — Помнишь, когда мы были маленькими, у моей мамы был черенок Ядовитой Щупальцы? — Она ещё держала его в маленьком золотистом горшке на кухонном окне? — Именно, — кивнул Драко. — Помнишь, что он мистическим образом погиб, когда нам было по пятнадцать, и никто не мог понять, почему? Дафна закатила глаза, не понимая, к чему он клонит: — Да. И что? — Я в горшок наливал тот чай, который ты готовила. Дафна улыбнулась, её лицо на мгновение озарилось игривым настроением, но затем она, словно собираясь его ударить, перевела взгляд на волшебницу в его объятиях и замерла. — Не торопи события с Тео, — произнёс Малфой, сменив тему разговора. Он понимал, что не может использовать Грейнджер как живой щит. — Ты ведь знаешь, он будет ждать столько, сколько потребуется. Дафна, похоже, не заметила, как изменилась тема разговора: — Я знаю. Мне хочется близости с ним. Мне этого ужасно не хватает… Мне не хватает его члена… — она осеклась, но не успела договорить. — Ла-ла-ла! — поморщился Малфой, пытаясь прервать её мысль. — Не надо интимных подробностей, Даф. — Извини, — произнесла она, но по её выражению лица было видно, что раскаяния там не было. — Но ты понимаешь, о чём я? Он боится прикоснуться ко мне, потому что думает, что я подумаю, будто он причинит мне боль, как Крауч, а это не так. Тео всегда был со мной нежным, и я доверяю ему свою жизнь, но... Я просто не могу забыть... Крауча. — Я тебе уже сказал, всё будет хорошо. А если нет, то что с того? Секс – это не самое главное в отношениях. Дафна поморщилась и закатила глаза к потолку: — Ты говоришь, как пуффендуец. Это она сделала тебя таким мягким, — улыбнулась она, кивая на Грейнджер. — И это говорит мне девушка, которая разревелась как плакса, потому что её влюбленный как дурак парень испёк для неё печенья в форме сердечек. Она захихикала и подняла взгляд к потолку, где находилась их с Тео спальня. — Не шути так. Печенья были загляденьем. — Они были отвратительными на вкус. — Но милыми. Он даже вырезал маленькие сердечки из шоколадной крошки. Драко, не удержавшись, засунул палец в рот и издал притворный рвотный звук. — Прекрати, — возразила Дафна. — Мне понравились печенья. Тео сделал их вручную, без магии. Сказал, что таким образом хочет доказать, как сильно меня любит. — О Боже, я это помню, — рассмеялся Малфой. — Я же слышал, как он весь день волновался о том, насколько рискованно готовить по маггловским методам. Он сжёг себе все пальцы ради тебя. Ты в курсе? Дафна лишь шире улыбнулась: — Да, на трёх пальцах у него неделями не было отпечатков. Снял их, как мягкотелый придурок. — Всё ради печенек в форме сердечек. — Стыдоба, да? — Ага. — Мне кажется, именно это и есть настоящая любовь. Вот такие мелочи, такие маленькие действия – это и есть признание. Может, со стороны они выглядят глупо или даже жалко. Но именно эти маленькие жесты – самое прекрасное, что есть в жизни. Я до сих пор вспоминаю то печенье, даже спустя годы. Как же Драко не хватало подобных лёгких и непринуждённых бесед с близким человеком. — Так что ты собираешься делать с ней? — Дафна кивнула на спящую волшебницу на груди Драко. — Она намерена умереть, чтобы остальные могли жить. — Она не умрёт, — перебил её Драко, — я не позволю этому случиться. — Я знаю, но как мы можем сделать так, чтобы она осталась в живых? Нам прекратить пытать Крауча и вытаскивать из него информацию? — Как же Драко этого хотел! Если кто и мог мыслить, как Волдеморт, и понять, где спрятана Нагини, так это Крауч. И если Тео, Дафна, а теперь и Блейз продолжат его пытать, то будет лишь вопросом времени, когда он выдаст необходимый ответ. — Нет, у Ордена есть свой компас, — сказал он решительно. — Если мы хотим получить помилование, которое нам обещал Кингсли, значит, нам придётся делать вид, будто мы сотрудничаем. Они обязательно рано или поздно узнают, где прячут Нагини. Грейнджер права: чем дольше мы ищем, тем больше времени у Волдеморта на восстановление своей армии. Змею нужно ликвидировать. Дафна кивнула, соглашаясь с ним. — Но чего хочешь ты, Драко? Он не раздумывая ответил: — Я хочу вскочить на спину Нарциссы, схватить Грейнджер и укрыть её в каком-нибудь безопасном месте, где никто не сможет её забрать. Волдеморт никогда не перестанет охотиться на них и, вероятно, Орден тоже, когда убьют змею. Каждая из сторон будет охотиться на них, чтобы забрать Грейнджер. Драко плевать хотел, если им придётся всю жизнь провести в бегах, лишь бы она была жива и в его объятиях. — Я постоянно говорю себе: к чёрту всех, Даф. Она – единственная, кто мне нужен. Единственная, кто важен для моего счастья. Пусть всё остальное идёт к чёрту. Орден не пожертвует ни одним из своих шпионов ради нас, так почему мы должны? — Хочешь я это сделаю? — прошептала Дафна, её голос был полон решимости. — Я её вырублю и похищу. Перевезу в другое укрытие и буду держать там, пока мы не разберёмся, как извлечь крестраж. Она, конечно, меня возненавидит, но пусть лучше я буду злодейкой. Главное, что она выживет, а ты будешь счастлив. Для меня важнее, чтобы она осталась в живых. Драко взглянул на Грейнджер. Он не раз обдумывал такой сценарий. Снова и снова взвешивая все «за» и «против», он неизменно приходил к одному и тому же выводу. Грейнджер была самой умной и сильной девушкой, которую он когда-либо знал. Если он заставит её следовать его плану, то она обязательно даст отпор. Она умнее его, и если он решит похитить её и спрятать в каком-то тайном укрытии, то она обхитрит его и сбежит. А если сбежит, то не позволит поймать себя снова, особенно если на кону будет жизнь невинных людей. Драко понимал: если он заставит её, она не только будет сопротивляться, но и сможет дать ему отпор с удвоенной силой. Даже если его намерение заключалось в том, чтобы спасти ей жизнь, дух Гермионы не сломить. Она ворвётся на базу Ордена, схватит меч Гриффиндора и, при первой же возможности, перережет себе горло, чтобы никого не подвергать опасности. Если он попытается навязать ей свою волю, она будет сопротивляться изо всех сил. Если он заставит её, то станет причиной её мученичества, чего он не мог допустить. Малфой должен действовать осторожно, делая шаги взвешенно и учитывая все обстоятельства. Чтобы Грейнджер выжила, ему нужно быть хитрым и терпеливым, дожидаясь удобного момента. — Давай выйдем на улицу? — не дожидаясь ответа, произнесла Дафна, направляясь к выходу, пока Драко натягивал штаны и кофту. Он аккуратно накинул одеяло на спящую Грейнджер и поцеловал её в щеку. Вытащив пачку сигарет из кармана, он зажёг одну, поднеся к ней кончик палочки. На улице его ждала Нарцисса. Она выглядела уставшей, как и он. Последние недели дракониха патрулировала окрестности и выискивала врагов. Её тревога за Грейнджер была столь же очевидна, как и его собственная. Это было видно даже по тому, как она спала. Нарцисса перестала проводить ночи под навесом и теперь засыпала на заднем дворе, как можно ближе к кухонной двери, её тяжёлое тело занимало всю доступную площадь. Драко знал, почему это происходило. Нарцисса всегда была привязана к нему, но её связь с Грейнджер была не менее сильной. Она, очевидно, ощущала их близость и стремилась быть рядом на случай, если им потребуется помощь. Нарцисса ждала его у выхода, но, когда никто не подошёл, она заскулила и придвинулась поближе к двери. — Нет, — приказал Драко тихо, — Грейнджер спит. Завтра с ней увидишься. Дафна следовала за ним вдоль стеночки, стараясь держать как можно большую дистанцию между собой и Нарциссой. Драко понял, что разговор ему не понравится, когда Дафна достала палочку и наложила на них чары приватности. — Что происходит? — спросил Малфой, впервые затягиваясь сигаретой. Он надеялся, что никотин поможет отвлечься от надвигающегося разговора. — Что ты будешь делать, если Грейнджер умрёт? — Она не умрёт. Как только змею уничтожат, я отправлюсь к Волдеморту. Он будет настолько слаб к тому моменту, что я смогу вырубить его и держать так, пока мы не найдем способ, чтобы… — А если Орден придёт за Грейнджер и убьет её? — Они так не сделают! — он мысленно поблагодарил Дафну за то, что та наложила чары приватности, иначе он перебудил бы весь дом своим криком, — она не умрёт! — Я знаю, она одна из нас. Мы не позволим, чтобы с ней что-нибудь случилось, но если не получится, то что тогда? — Я извлеку крестраж из её тела и уничтожу его, даже если это станет последним делом в моей жизни! — произнёс он, ощущая, как ужасная боль сжимает его грудь. Сигарета в его руке задрожала, и пепел, сыплясь, растаял на полу. — С ней ничего не случится! — А если всё же не получится? — упрямо настаивала Дафна. У неё всегда был продуман чёткий план на десять шагов вперёд, она держала при себе варианты Б, В и Г. — Если она умрёт, то что будешь делать? Драко глубоко затянулся сигаретой и задержал дыхание, пока лёгкие не стали жечь огнём, как будто это могло заглушить ту боль, что заполнила его сердце. Но она не утихла. — Я не знаю. — Нет, знаешь. Дафна всегда видела его насквозь, как и её сестра; такой уж талант был у сестёр Гринграсс. — Ты знаешь это с того момента, как понял, что она – крестраж. Так и есть. Он старался не зацикливаться на этой мысли, ведь она причиняла ему невыносимую боль. Мысль о её смерти, как чёрная тень, нависала над ним и не оставляла его в покое. Дафна была права: он знал, что будет делать с тех пор, как золотая стрелка компаса указала на Грейнджер. — Если я попрошу тебя об услуге, ты дашь мне обещание, что исполнишь её? — Конечно, — ответила Дафна не секунду не раздумывая. — Сам знаешь. Что нужно сделать? — Если Грейнджер умрёт, пообещай мне, что дашь мне умереть вместе с ней. Выражение лица Дафны застыло. Черты лица заострились. Рот слегка приоткрылся. — Это нечестно. Ты не можешь просить меня о таком. В этот момент Нарцисса тревожно заскулила, прижавшись мордочкой к Малфою. Он провёл рукой по её чешуе, пытаясь успокоить. — Не обязательно устраивать драмы. Достаточно быстрой Авады... Тебе даже не нужно смотреть на меня в этот момент. — Это ещё хуже! — воскликнула Дафна, её голос стал резким, как лезвие. Нарцисса насторожилась и зарычала в ответ. — Ты хочешь, чтобы я убила тебя?! — Ну, сам себя заавадить я не смогу. Заклинание так не работает. — Нет, — твёрдо произнесла Дафна, — я не буду этого делать. Попроси кого-нибудь другого. — Даф, это должна быть ты. Блейз точно откажется, Тео, хоть и психопат, не сможет сделать этого даже в пьяном угаре, а Астория и мухи не обидит. Ты единственная, кто может это сделать, и только ты понимаешь, почему я этого хочу. Мы обещали друг другу, что примем самые сложные решения в нужный момент и сделаем то, что не смогут выполнить остальные. — Но ты просишь не о сложном решении! — перебила его Дафна, её голос звучал так резко, что Нарцисса снова зашипела. — Ты просишь меня принять невозможное решение! Драко, решив сменить тактику, произнёс: — Хорошо, представь себе, что всё было наоборот. Если бы Тео погиб в тот день в Ноттингеме вместо тебя, смогла бы ты продолжать жить без него? Дафна уставилась вниз, рассматривая свои ногти, и начала неуверенно ковырять кутикулы. В этот момент Драко понял, что спор был выигран. Он знал: сёстры Гринграсс не станут портить новый маникюр, если их не терзает сильное беспокойство. — Сам знаешь ответ на этот вопрос. — Знаю. Но мне нужно, чтобы ты сказала это вслух. — Нет, — прошептала Дафна, её голос дрогнул. — Если бы Тео погиб вместо меня, я бы не смогла этого пережить. Он всегда был сильнее меня. Он говорит, что я заняла его место, чтобы спасти ему жизнь, потому что я была самоотверженной. Но это не так. — Почему ты сделала это? — Из-за своего эгоизма, — призналась она, и её голос стал жестче. — Это жестоко, но я всегда хотела уйти из жизни раньше него. Я знала, что если умру в Ноттингеме, он сможет продолжать жить. Ради Астории, ради семьи. Тео гораздо выносливее, чем ему кажется. Я понимала, что ему будет больно, но он выживет. Но если бы я не приняла на себя эту вину… если бы он умер? — Она тяжело вздохнула, оглядывая домик. — Я бы нашла самое высокое здание в городе и сбросилась бы вниз. Драко предполагал ответ на свой следующий вопрос, но ему нужно было, чтобы она проговорила это вслух. Это помогло бы ему понять, что они действительно на одной волне. — Потому что жизнь без Теодора Нотта для меня – это не жизнь, — произнесла она с горечью. — Видишь, ты меня понимаешь. Дафна выдохнула и кивнула. — Я понимаю. Мне не нравится то, о чем ты меня просишь, но я тебя понимаю. — Значит ты сделаешь это? — Да. Если Гермиона умрёт, то обещаю, что сделаю всё, чтобы ты последовал за ней. — Пообещай мне ещё кое-что. — Ты уже попросил меня о невозможном, что ещё тебе нужно?! — Похороните нас в одной могиле. Драко не знал, что происходит с человеком после смерти, не знал, верит ли он в загробную жизнь, существует ли рай или ад, но одно он знал точно: если загробная жизнь существует, он должен попытаться встретиться с ней там, а если нет, то он попытается быть с ней снова любым возможным способом. Если единственным шансом быть вместе станет одна могила на двоих, значит, так тому и быть. Грейнджер появилась в его мире, как свеча в темноте. Она прогнала всё плохое из его жизни и подарила ему надежду. Она его противоядие от яда, которое он проглотил неосознанно. Она была его спасательным кругом, его... как бы он ни романтизировал это, суть оставалась неизменной. Без неё жизнь лишена смысла. Если она умрёт, то он последует за ней. Остальные члены его семьи будут жить, но в этом и заключался смысл. Если Грейнджер погибнет, это будет означать, что и Волдеморт пал. Если Грейнджер уйдёт, значит война закончилась, и его семья наконец найдёт покой. Это означало, что он выполнил своё обещание защищать их. Он завершил свою миссию и теперь мог спокойно отдохнуть, зная, что они вместе, живы и счастливы. Дафна сумеет позаботиться о них без Малфоя. Драко молился, чтобы до этого не дошло. Он молился о той жизни, которая так манила его, о жизни, где они с Гермионой путешествовали по свету. О том, как они курят и пьют вино в каждом уголке, куда попадают, как наслаждаются друг другом до последнего момента, пока их тела не одряхлеют. Возможно, они заведут двоих кареглазых детей, и он даже не возражал бы, если у них были бы кудрявые волосы. Должен быть способ выбраться из этой ситуации. Если Поттер смог выжить, создать семью и завести детей, значит и у них с Гермионой должно это получиться. Он сделает всё, чтобы она выжила. А если нет… что ж, тогда Тео придётся позаботится о том, чтобы в могиле, которую он вырыл для Грейнджер, хватило места и для Драко.