Fossa

🩸🩸🩸

      — Холодные закуски в пятую кабинку! Поживее! Они скоро будут здесь!       — Почему стулья не на своих местах! Бегом убрали весь мусор!       — Всё проверили? Привести себя в презентабельный вид!       Молодой парнишка, что работает официантом в самом элитном закрытом клубе во всей Республике, с громким и тяжёлым вздохом выбегает в курилку, дабы хотя бы на две секунды избавить свои гудящие уши от звонкого голоса их управляющего и немного передохнуть перед приездом каких-то суперважных гостей. Для кого так рвёт свою задницу весь персонал, он понятия не имеет, так как работает тут совершенно недавно, всего пару недель. Возможность устроиться сюда ему обеспечил отец, который работал в клубе вот уже 10 лет.       — Юбилейная дата, — со злой усмешкой сквозь зубы цедит их папа, намеренно задевая отца, но тот на издевку закрывает глаза, самозабвенно отдавая всего себя работе в этом заведении.       Почему? Вопрос долгое время оставался без ответа для сына. Но когда пришла его пора помогать семье, отец подробно объяснил выгоду дальнейших перспектив, которая состояла не только в материальном удовлетворении, но и в воспитании навыков дисциплины, характера и приобретении новых знакомств и связей. Отец для себя никогда ничего не просил, сохранив эту возможность для сына в случае необходимости. И вот Донсук на протяжении двух недель осваивал азы обслуживания важных клиентов и формы коммуникации с ними. С улицы в клуб работников не брали, и альфа был рад, что в это тяжёлое время он нашёл способ хорошо заработать. А отношение папы к профессии отца, как понял сын, совершенно не оправдано. Просто папа, практически всю свою молодость проработавший в Университете, мечтающий об учёной степени с юношеским максимализмом, присущим молодым людям его возраста, в момент, когда страна развалилась и его навыки оказались никому не нужны, презирал выбор отца, считая тех, на кого он работал, паразитами и хапугами, а то и страшными людьми — бандитами… Кто знает, вероятно папа был недалёк от истины.       Горячее дыхание молодого альфы отдаёт паром в воздухе. Капли дождя звенят по крыше и отбивают свой такт. На улице зябко и сыро. Парень ёжится и смотрит на небо. Звёзды сегодня сияют ярко, будто что-то знаменуют.       Чувствуется запах табака с нотками вишни. Chapman. Любимые сигареты отца. Он всматривается в темноту и замечает его, стоящего в лютый холод в одной рубашке. Отглаженной, белоснежной, но тоненькой. Отец задумчиво всматривается в сияющие вдали фары машин.       «Странно, что они делают в этом переулке сзади от основного входа», — думает Донсук, заметив автомобили, но быстро отметает эту мысль — не суть важно.        — Отец, а чего ты тут? Почему мёрзнешь? — подбегает парнишка.        — Жду, — с усмешкой отвечает, затягиваясь любимыми сигаретами.        — Чего?       — Не чего, а кого, сынок.

(Billie Eilish — I didn't change

my number)

      Кортеж из дорогих тонированных автомобилей подъезжает к чёрному входу клуба.       Возглавляет его Brabus 700, за ним въезжает Aston Martin Vantage 007, Audi E Tron и Bentley Continental — каждая чёрная, как смоль. Машины похожи на хищников ночи, в фарах которых сияет блеск опасности. Но дыхание у Донсука перехватывает в тот момент, когда во двор с оглушающим свистом влетает красная Ferrari Portofino и паркуется рядом с остальными.       Становится жутко интересно — кто собрал, по его ощущениям, все деньги мира и завёз на задний двор их клуба? Космические корабли, не иначе. Такие машины были недоступны ещё совсем недавно, лишь с открытием границ появилась возможность, и то — такие игрушки могли себе позволить лишь очень состоятельные люди.              Автомобили припарковались, но обладатели не появляются, сидят в машинах, словно из-за тонированных стёкол наблюдают за обстановкой. Спустя пару минут дверь каждой, словно по таймеру, открывается и являет взору мужчин.       Каждый альфа одет с иголочки в строгий классический костюм и пальто. На ногах туфли наверняка ручной работы какого-нибудь именитого мастера, а на запястье каждого — часы стоимостью в одну машину обычного человека.       Они переглядываются и безмолвно направляются в клуб.       Молодой альфа хотел было подойти и уточнить, нужна ли им помощь, но за локоть дёргает отец, останавливает и заставляет смиренно замереть, опустив голову.       Всё нутро сжимается, стоит самому старшему пройти мимо, обратив внимание на отца, и незаметно в знаке приветствия дёрнуть подбородком. Есть в этом незначительном жесте что-то властное и сильное, что-то, что чувствуется на уровне инстинктов. Всё нутро сжалось, словно силу, исходящую от мужчины так ярко, но в то же время незаметно, возможно пощупать руками.       За ним проходит ещё несколько альф. Походка каждого будто отдаёт звуком поступи тяжёлого каблука по земле. Уверенно и сильно. Молодой альфа, не сдержав любопытство, поднимает глаза и на долю секунды замечает на себе насмешливый взгляд хищных, горящих огнём, словно у безумца, глаз, и рассекающий белоснежную кожу шрам на лице аккурат поперёк правого глаза. Слегка пугает. Не выдержав зрительного контакта с последним заходящим в клуб мужчиной, выбивающимся из этой группы альф как выбором машины, так и выбором одежды — косуха вместо пальто и тяжёлые армейские берцы на ногах, Донсук уводит взгляд на отца и замечает на его лице полуулыбку.       — Отец, кто эти люди?       — Это люди, которые решают здесь всё. Может прямо сейчас на твоих глазах, мой мальчик, пишется история нашей Республики — история Фоссы.       Стряхнув наваждение и войдя на кухню за отцом, Донсук попал в ещё больший хаос, чем был ранее. Значит, вот кого ждал весь персонал, носясь словно перед приездом президента. Забавно. Альфа замечает некую нервозность отца, чего ранее за ним не наблюдалась в силу многолетнего опыта работы.       — Хаджун-ним! Господи, помоги! Это полнейший провал! — младший официант, в страхе выпучив глаза и вытирая пот над верхней губой, обращается к отцу и трясётся нервно.        — Переходи к сути, — спокойно отвечает Хаджун.       — Я не знал, что у Господина Намджуна аллергия на креветки! Клянусь! Не знал!       — Господин Намджун? Кто это, отец? — в непонимании пялится Донсук на родителя.       — Сынок, ты идёшь со мной. Бери горячие блюда.        — Этот идиот поставил перед носом Господина Намджуна целую тарелку с креветками! — влетает в ресторан администратор и несётся к парню с толстой записной книжкой в руках, явно не имея намерения получить автограф глупого официанта, скорее, треснуть ею ему по голове.        — Возьмите себя в руки! — Хаджун всего лишь официант, но его опыт работы, знакомства и отношение к нему важных клиентов заставляют весь персонал считаться с ним и уважать его. — Ладно, он не знал, нестрашно. Намджун не монстр. Я разберусь.       Дав каждому чёткие указания и взяв поднос в руки, отец направился к выходу в зал.       Водрузив на себя поднос, Донсук, следуя за Хаджуном, направляется по коридору клуба, проходя мимо кабинок вглубь всё дальше и дальше. Минуя последнюю, они попадают в еле освещённый коридор с одной-единственной дверью. Донсуку интересно, кто там внутри, он наблюдает за тем, как отец, постучав три раза и наказав оставаться в коридоре, проходит внутрь. Молодому официанту лишь остаётся подглядывать в просветы между деревянными рейками.       Отец подходит к столу, за которым сидят мужчины, и кланяется в знак уважения. Самый старший, сидящий во главе стола, легко улыбаясь, приветствует в ответ. Отец с ним о чём-то говорит, отвечает на вопросы, по-доброму улыбаясь и зачем-то приложив ладонь к сердцу. Мужчины за столом молчат, наблюдают и курят. Тот, что сидит в косухе, развалившись на стуле и закинув ногу на ногу, резко поворачивает голову в сторону просветов и вновь встречается со слегка напуганными, нагло подглядывающими глазами. Усмехается. Он указывает пальцем на молодого альфу и обращает на него внимание всех. Становится дико не по себе. Он словно зверёк в клетке, а вокруг хищники, жаждущие его мяса. Самый старший стирает улыбку с лица и из-под век всматривается в лицо отца. Тот отрицательно машет головой, что-то объясняет и кланяется. Старший, удовлетворённый ответом, обращается к альфам, а отец незаметно удаляется из кабинки, не смея поворачиваться к ним спиной.       — Ты можешь мне объяснить, кто это такие?! — истерическим шёпотом обращается младший к отцу.       — Может, было бы правильным оградить тебя от знакомства с такими людьми, но думаю, знать о них должен каждый житель Фоссы.       Обратив внимание на мужчин, отец указывает на самого старшего.       — Этот мужчина — Господин Намджун. Он лидер нашей Республики.       — Как это возможно? Наш лидер — президент!       — Президент в нашей Республике не значит ровным счётом ничего, сынок. Все вопросы проходят через кабинет Господина Намджуна, и решения выносятся оттуда же. Именно от него зависит, будем мы жить хорошо либо убиваться от нищеты. Он не просто лидер, политик или сильный человек — он настоящий Глава Республики.       — Я не понимаю, как это возможно. От него исходит опасность…       — И это чувство оправдано, — усмехается отец, замолчав на некоторое время, словно уйдя в свои мысли. — Однако иногда он оказывает такую помощь, за которую не расплатиться даже собственной жизнью.       — Это какую?       — Я тебе однажды расскажу всё в подробностях, но хочу, чтобы ты знал одно. Когда ты оказался на грани жизни и смерти, практически из могилы вытащил тебя Господин Намджун. И я ему за это обязан пожизненно. Помнишь тот случай, когда врачи не хотели даже взглянуть на тебя, поставили крест? Им неохота было возиться с сыном безработных нищих родителей. Ты тогда был ещё совсем маленьким, но мы тебе рассказывали про это, — отец наблюдает за сыном, что в удивлении широко распахнул глаза.       — А видишь мужчину по правую руку от него? То же положение он занимает и в Республике. Главный помощник Намджуна, его правая рука — Чон Чонгук. Во многих вопросах Глава советуется именно с ним.       Альфа всматривается в слабо освещённое помещение и видит статного мужчину, что откинулся на спинку стула, уложив одну руку на стол, и медленно затянулся сигарой. Он не выдаёт мимику на лице, но полуулыбка и на мгновение вздёрнутая бровь отражают некую непоколебимую уверенность в себе и своих силах. Белоснежная рубашка обтягивает накачанную грудь, чёрный пиджак — массивные мышцы. Костяшки пальцев изрисованы чернилами, что совершенно не вяжется с официальным внешним видом мужчины. Парень наблюдает за тем, как взгляд альфы перебегает от одного к другому. Взгляд этот спокойный, уверенный, слегка надменный, из-под век. Он чем-то похож на добермана, что наблюдает за своей жертвой и её повадками, изучая.       — Слева от Господина Намджуна сидит Чон Хосок — его второй помощник.       Молодой человек с интересом разглядывает красивое строгое лицо альфы. Этот мужчина разительно отличается от предыдущего. Его плечи словно в напряжении, руки сцеплены в замок и уложены на стол. Он смотрит на собеседника только в момент, когда тот начинает говорить, затем опускает взгляд на руки и словно о чём-то думает, анализирует услышанное.       — Мужчина с шрамом на лице — это Мин Юнги. Мне до конца неизвестно, чем он занимается, но он однозначно играет не последнюю роль в Республике.       — Он кажется слегка сумасшедшим… — шёпотом, вновь от чего-то перехватило дыхание.       Почему-то именно он пугает больше всех. Мужчина сидит, облокотившись на стол, и вертит в руке брелок, который поблёскивает в приглушённом свете кабинки, наблюдает за тем, как тот кружится на указательном пальце, словно не слушая собеседников, но его выдаёт поворот головы, что машинально обращается к говорящему, хотя глаза его сосредоточены на брелке.       — А это кто, отец? — альфа указывает на мужчину, что сидит на другом конце стола напротив Господина Намджуна.       — А этого я не знаю… Полагаю, совсем скоро мы с тобой узнаем, какую роль играет он.       Лица мужчины не видно, оно скрыто тенью комнаты.

🩸🩸🩸

      Двое мужчин покидают коридор, направляясь на кухню за новыми деликатесами для важных гостей.       Стоит краем глаза уловить отсутствие лишних людей в коридоре, Намджун, закинув ногу на ногу и закурив вторую сигару, обращается к альфам, позволив себе паузу, перед тем как произнести:       — Господа! — взглянув на каждого, обращается к присутствующим. — В первую очередь я хочу вас познакомить с нашим гостем. Ким Сокджин. Виртуозный политик, работает в Центре. В жилах же его течёт кровь жителей Фоссы, он родом отсюда, — с ухмылкой произносит Намджун. — Но однажды ему стало слишком тесно здесь, и он решил перебраться туда, где его амбиции будут оценены по достоинству, — произнеся с лёгкой ноткой издевки, Намджун наклонил голову вбок, прожигая взглядом собеседника.       Блеск в глазах мужчины, чью подробную характеристику огласили, смакуя каждое слово, больше походил на огонь. Он улыбался, но глаза выдавали гнев, резко сменившийся на насмешливый прищур, какой бывает в глазах, когда ты осознаёшь подтекст и готов начать эту игру: «Подъеби, но сделай это красиво».       — Никто так искусно не представил бы меня, как это сделал ты, Намджун, — Джин приподнял тумблер виски и оглядел присутствующих, скалясь. — Искренне рад познакомиться с каждым из вас. Наслышан. Чон Чонгук, — бокал направлен в сторону названного альфы, — Чон Хосок, — бокал на Хосока, — и конечно же, Мин Юнги, —направив бокал на последнего, словно произнося тост, Джин выпил за каждого, сохраняя зрительный контакт с Намом. —Надеюсь, болтающие не преувеличивали и не умаляли значимость всех здесь присутствующих. Иначе будет так грустно, — вздыхая на последних словах, Джин свёл театрально брови, словно действительно загрустил, чётко отобразив издевку в своей фразе.       — Не будем сегодня о грустном. Расскажет ли нам наш дорогой гость цель визита? Ты хотел поговорить, я собрал нас здесь. Я тебя слушаю, — пресекая игру, перешёл к сути Намджун.       — О да, конечно! — словно засуетился Джин, достал пачку сигарет, отказавшись от сигар, поджёг, словно специально заставляя ждать собеседников, затянулся, откинувшись на спинку стула. — Думаю, каждый из вас понимает, что здесь я нахожусь не по своему собственному желанию, а по протекции Центра.       — Это мы понимаем. Ближе к сути, — Намджуна дико раздражает то, как тянет, не выдавая информацию, этот человек.       — Всё так же нетерпелив, Нами? — взгляды мужчин пересеклись, словно два кинжала в бою. Они разрезали пространство, заставляя его кровоточить.       Альфы напряглись. Такое фамильярное отношение было просто недопустимо в отношении их Лидера.       — Настолько нетерпелив, что вместо головы этого судака на тарелке может оказаться ваша, —выплюнул Юнги, сумасшедше скалясь, но порыв оборвал взгляд старшего.       — Увольте, давайте без угроз, — насмешливо произнёс Джин, приподнимая ладони в знак примирения и заглянув в тёмную бездну глаз, что искрились нетерпеливым бешенством, решил больше не тянуть, от греха подальше. — Что же, ладно. Говоря коротко, Центр направил мою кандидатуру на роль президента Республики. Завтра начнётся предвыборная кампания. И очевидно, выборы пройдут в мою пользу.       — Но у нас уже есть президент! — Намджун на долю секунды позволил себе недоумение.       — Беспробудный пьяница с белой взлётной полосой под носом? И это президент? Центр такой расклад не устраивает.       — До сих пор устраивал. И он устраивает нас. Мы не нуждаемся в новых лицах. Если всё уже решено, и вы не собирались спрашивать нашего мнения, для чего ты нас собрал?       — По старой дружбе, Нами, — приподняв бровь, ухмыльнулся Джин.       Намджун лишь фыркнул:        — Но почему именно ты?       — Увы, но решающее слово за ними, — склонившись к столу и нагло ухмыльнувшись, Джин изрёк: — Мы же не хотим, чтобы нашу Республику уничтожили как административную единицу, стёрли в пыль, оправдали её название и превратили в помойку, яму? Сколько лет ты ставил её на ноги, Нам? Разве не обидно будет? — говорит так, будто о чужой земле, будто сам не родился тут и не вырос, будто не бегал по этим улицам с мячом в руках и не звал Намджуна сыграть в футбол. Конечно, сколько воды с тех пор утекло...       При всей сдержанности, что ковалась судьбой и её играми на протяжении многих лет, на лице Чонгука чётко читалось изумление, сменившееся злостью. Ему внезапно захотелось украсить лоб этого сноба сияющей пулей. Взглянув на Юнги, он считал те же эмоции, но Мин придумал более изощрённое наказание, Чонгук в этом был уверен. Хосок же, не веря, уставился на Джина, не понимая причин такой наглости.       — Хотели прислать Фила… Но я посчитал, что я более гармонично впишусь в эту обстановку. Ты же помнишь Фила, Намджун?.. — продолжает Джин, не меняя выражения лица.       В дверь кабинки постучали три раза. Через две секунды в помещение вошли официанты, расставляя вдоль стола изыски кулинарии. Вопрос остался без ответа. Мужчины говорили на другие темы, искусно скрывая отношение каждого друг к другу. Через 30 минут Джин сообщил о том, что ему, «к его огромному сожалению», пора ехать. Всё, что хотел, он сказал.       На заднем дворе альфы провожали Джина молча, не переговариваясь, пока тот не дошёл до автомобиля. Машина тронулась. Из-за угла переулка, словно ниоткуда, следом за ней выехал целый кортеж из бронированных, тонированных аппаратов в качестве сопровождения.       — Намджун, — тихо произнёс Чонгук, провожая последнюю, по его подсчётам, десятую машину. — Что это всё значит?       — Это всё не просто так… — альфа никак не мог расслабиться. — Для нас наступает время предопределения. Всё, как мы с тобой обсуждали, Чонгук. Они начали. Теперь либо мы выиграем и станем королями, либо сдохнем как помойные крысы в своей же луже.