Назови мою стоимость

      Танец для него — это глоток свежего воздуха. Когда он танцует, то чувствует себя свободным.       Сквозь жалюзи в небольшой танцевальный зал проникают отблески прекрасной погоды, пространство заполняется невероятной энергией, пока в ритме музыки каждое движение пронизывается легкостью, каждое вращение — вихрем страсти. Все проблемы уходят на второй план, когда босые ступни плавно скользят по полу, изящные руки расправляются, словно готовые к полету, а тело следует невидимой мелодии.       Омега заполняет пустоту своими прыжками, позволяет каждому повороту и наклону выражать те эмоции, которые невозможно передать словами, добавляя свои переживания и мечты.       В этот момент зал превращается в его личный космос. Он полностью отдается спонтанному танцу: глаза закрыты, в ушах звучит лишь его внутренний мир, переполняющийся музыкой сердца, а ноги несут в бескрайний мир фантазий, где нет правил и ограничений.       Тэхен дышит искусством.       Спустя несколько песен он окончательно выплескивает накопившиеся чувства и обессиленно падает. Раскрасневшийся, уставший и потный, он распластывается по паркету, пытаясь отдышаться от трехчасовой тренировки.       Три раза в неделю, после пар, он посещает современные танцы, являющиеся его отдушиной. Омега занимается танцами с девяти лет, и после поступления на первый курс, сразу же нашел подходящую группу недалеко от универа, чтобы было удобнее добираться. Сейчас Тэхен благодарен себе за то, что полгода назад успел со своего счета оплатить абонемент на год вперед, поэтому теперь, несмотря на пустые карты, он может ходить сюда еще долго.       Время почти шесть часов вечера, Тэхен ждет своего одногруппника, который обещал его довезти на своей машине домой и согласился составить компанию, пока омега будет трудиться над своим образом. В девять должен подъехать Чонгук, и они отправятся на свидание.       В воскресенье после того, как омега покинул альфу, они не общались. Да и некогда было. Тэхен был занят рефлексией, а потом утонул в учебе, доделывая домашку. А вот в понедельник он весь извелся, хотелось написать мужчине, банально поговорить обо всем и ни о чем, но он одергивал себя, сомневаясь, что на его сообщение придет ответ, ведь Чонгук взрослый, занятой альфа…       Когда после второй пары он спустился в столовую и набрав еды, уткнулся в экран смартфона, то не ожидал увидеть смс от того, от кого ждал его увидеть. Простое «как дела?» вызвало шквал эмоций, которые омега еле сдерживал в себе, издав лишь короткий тихий писк.       Что с ним происходило, Тэхен и сам не знал. Все мысли были связаны с мужчиной, который, будучи на работе, смог уделить ему время. Они переписывались с перерывами до двенадцати ночи, разговаривая на отстраненные темы, пока Чон не сказал идти спать.       Даже через смс командует!       Но омега не разозлился, ему, напротив, понравилась такая забота, и, пожелав приятных снов, он заблокировал экран, отложил гаджет, и с самой идиотской улыбочкой заснул.       Утром пришлось снова соврать отцу, иначе старший не отпустил бы его просто так с мужчиной. Поэтому Тэхен наплел, что идет гулять с другом-омегой, может быть, переночует у него.       Нет, ну а что? Тэхен не был бы против остаться у Чонгука… Наверное…       Минсо отпустил, аргументировав это тем, что омега хорошо заработал, так что пусть отдохнет. К слову, альфе никто не позвонил и не просил вернуть деньги, что, собственно, несказанно радовало Тэхена, которого не покидал страх быть пойманым за ложь.       — Кхм, кхм, — проникает в сознание омеги и он резко открывает глаза, видя сверху недовольное лицо Киена. — Дорогой Ким Тэхен ваше такси прибыло, почему вы до сих пор не переоделись?       — Блин, — не без усилий поднимается Тэ, — прости, задумался. Подожди меня чуть-чуть, и поедем, — складывает ладони в умоляющем жесте.       — Давай, жду, — закатывает глаза Ки, и, когда Тэхен убегает, кричит: — Только не усни в душе, прошу!       — Как скажешь, — доносится эхом.

***

      Машина останавливается у знакомого подъезда, Чонгук быстро печатает в мессенджере, что уже на месте, и откидывается на изголовье водительского сидения, прикрывая глаза. К вечеру похолодало, поэтому, пока печка размеренно работает, салон погружается в тишину, а альфа пытается освободить свою голову от мыслей.       Сегодня для него был очень трудный день. За всеми своими "наполеоновскими" планами он и забыл, что теперь на его плечах не только фирма в Америке, которую нужно продолжать развивать, но и целая огромная империя, созданная отцом. Сотрудники, конечно, умеют справляться самостоятельно со всем, однако это не дает право главе компании забить на свои прямые обязанности.       Куча документов, их перепроверка, созвоны с иностранными партнерами, чтобы договориться обновить контракты, так как старые автоматически обнуляются с приходом нового директора, внеплановое собрание, чтобы познакомиться поближе с начальниками всех отделов и обговорить дальнейшую совместную работу… Компания работает в прежнем режиме, поэтому забросить ее — значит вскоре потопить. А живущая в мужчине ответственность не позволит ему этого сделать.       Вообще Чонгук без энтузиазма пользуется наследством, он его не хотел, зная, в чьих руках оно было. Но альфа будет честен, ему невыгодно сейчас продавать стабильную компанию, она приносит доход, а до тех пор, пока его строительная фирма не обрастет таким же доверием и такой же известностью, «Formula de vivienda» должна существовать.       Чон думал завершить тот ужас, который родился, когда ему было двенадцать, оставить управление доверенному лицу, и улететь домой, в Лос-Анджелес. Но, кажется, после знакомства с удивительным омегой сотворить подобное будет в разы сложнее…       Мысли о Тэхене не покидали его целый день. У них мало общих воспоминаний, но даже те, что имеются не желали исчезать. Чонгук в какой-то момент словил себя на том, что он ощущает тот редкий комфорт, который не находил еще ни с кем, рядом с Тэхеном. И хотелось вновь встретиться, поговорить, посмотреть в космические глаза, услышать уйму возмущения, а потом увидеть смущение на пунцовых щеках, и в конце быть поверженным квадратной белоснежной улыбкой.       Правду говорят: «Чтобы ты ни задумал, у судьбы свои планы». Иначе как объяснить эти непредвиденные, стремительно растущие в груди, чувства.       Просидев так еще минут десять, Чонгук замечает в боковом зеркале выходящего омегу и, прихватив цветы, выходит из автомобиля, не закрывая дверцу.       Розовый атлас струится по талии, переливаясь в приглушенном свете фонарей и придавая нотки воздушности; брюки облегают идеальные линии ног, подчеркивая их стройность; на плечах светло-бежевое пальто под цвет штанов, слегка развивающееся на ветру. Взгляд мужчины приковывается к глазам, сверкающим, как самые настоящие звезды, в которых читается волнение, обескураженность и восторг.       — Ты выглядишь сногсшибательно, — произносит Чон, стоит омеге подойти ближе, и оставляет мягкий поцелуй в уголке губ.       — Спасибо, — улыбается Тэ, поправляя сумочку на плече и удовлетворяясь произведенным впечатлением.       — Надо было тебе сказать мне, чтобы я оделся понаряднее, прости. Просто мне казалось, что прогулка по городу и посещение комнаты страха не предусматривает слишком уж шикарный образ, — он не в состоянии оторваться от безупречно-красивого парня. Просыпается желание послать к черту это свидание и закрыться в квартире с этим омегой, подальше от всего мира.       — Поверь мне, ты бесподобен и без своих костюмов, — тихо посмеивается Тэ, уже оценив внешний вид мужчины.       Джинсы, свитер с высоким горлом и объемная кожаная куртка в привычном черном цвете, который бесспорно подходит альфе, придавая ему интригующей загадочности. Темные волосы обрамляют лицо, подчеркивая выразительные черты лица, а пронизывающий взгляд заставляет сердце совершать кульбиты.       По скромному мнению омеги, Чонгук — мечта многих, и от осознания, что он явно привлекает этого мужчину, хочется визжать и до потолка прыгать.       — Это мне? — спустя паузу, в которой они без стеснения продолжали рассматривать друг друга, Тэхен кивает на огромный букет роз в руке альфы.       — А, да, извини, — хрипит Чонгук, — он тяжелый, так что давай его положим на заднее сидение, а дома сможешь поставить в вазу.       — Хорошо.       — Поедем сначала в комнату ужасов? — спрашивает мужчина, открывая заднюю дверь и аккуратно кладя цветы.       — Да, было бы здорово, — обходит машину и замечает, как альфа идет к нему.       — Отлично, тогда прошу, — открывает пассажирскую дверь и, придерживая чужую ладонь, помогает сесть.       Тэхен прикусывает губу, стараясь не издать позорный счастливый писк, и когда Чонгук сам садится в машину, заводит ее и выруливает со двора, омега отворачивается, пряча свое горящее лицо.       Если это сон, то Тэ не хочет больше просыпаться… Ему уже очень хорошо.

***

      До парка развлечений, куда альфа и держал путь, они доезжают за минут тридцать, и по желанию Тэхена, оставив машину, идут за билетами. В середине октября многие аттракционы уже не работают, поэтому выясняется, что самое популярное место в это время — комната страха. Чонгук занимает им очередь, которая больше смахивает на длинный паровозик из людей, и предлагает омеге прогуляться, чтобы не стоять и не скучать.       Чонгуку, привыкшему водить омег в дорогие заведения, приятно, но все же странно просто неспеша изучать извилистые аллеи, наслаждаться тишиной, прерываемой лишь шуршанием опавших листьев под ногами и смехом иногда проходящих мимо детей с родителями. Альфе поистине комфортно, он не знает, как еще можно описать то, что даже их молчание не гнетет и не давит. Не просыпается желание уйти, наоборот, он словно нашел своего человека, с которым не обязательно разговаривать, чтобы что-то понять или почувствовать. Звучит, наверное, смешно, они знакомы всего ничего, но ведь есть вещи, которые не поддаются контролю или логическому объяснению. Это просто существует, и все.       — Тебе не холодно? — заботливо спрашивает альфа, идя рядом, почти касаясь чужого плеча.       — Нет, не волнуйся, — благодарно улыбается ему омега и отводит глаза, не выдерживая прямого взгляда.       Чонгук опускает голову и, недолго решая «математическую задачу», осторожно касается длинных пальцев. Омега вздрагивает, снова смотря на альфу, затем переводит взгляд вниз, с замиранием сердца наблюдая, как его ладонь несильно сжимают в своей. Такое незамысловатое действие, а вызывает табун мурашек по молодому телу.       — Извини заранее за мою бестактность, если бы не некоторые факты, которые я помню, то никогда бы не подумал, что у тебя не было отношений с альфой.       — В каком смысле? — и надо бы отдернуть руку за оскорбительные слова, но он только хватается покрепче.       — Прости, я, видимо, совсем разучился формулировать правильно мысли, — слабо усмехается, — я имел в виду, что ты очень красивый и милый омега.       — Такое ощущение, что ты реально не общался давно с омегами, — прыскает от смеха, — смахиваешь на подростка, а не на взрослого мужчину.       — Доля правды в твоих словах есть, — улыбается ему Чон.       — Не сказать, что я отбиваюсь от ухажеров, но было несколько альф, которые неоднократно делали попытки.       — Не нравились? — задает вполне логичный вопрос.       — Не нравились, — подтверждает омега. — Даже не так… Ни разу сердце не екало, мысли не заполнялись ими, понимаешь? — смотрит на Чонгука, который идет и глаз не сводит с него.       — Могу ли я предположить, что удостоился места в твоих мыслях? — лукаво щурится, сдерживая широкую улыбку.       Тэхен только сейчас понимает, что ляпнул, тут же краснея.       — Ты заинтриговал меня, — все-таки сознается Тэ. — Не знаю, как объяснить то, что ты вызвал во мне. Просто ты кажешься мне хорошим человеком, хоть я тебя толком и не знаю. Мне с тобой спокойно, и ты притягиваешь. Доволен?       — Очень, — удовлетворенно отвечает мужчина, позволяя себе еще одну вольность, замедляясь и целуя омегу в скулу, задерживаясь в таком положении на несколько секунд. — На самом деле, я чувствую по отношению к тебе то же самое, Тэ.       И Тэхен слукавит, если скажет, что слова альфы не подкупают его.       — То есть у тебя никого нет? — робко интересуется Тэхен.       — Ну я же тут, с тобой, значит нет, — серьезно отвечает Чон. — Я не из тех, кто изменяет. Но у меня были отношения примерно лет шесть назад.       — Ого, — ошарашенно уставляется на мужчину, сворачивая на другую дорожку, где поменьше людей.       — Не то чтобы я был один все это время, нет, у меня были что-то по типу одноразовых связей, — честно рассказывает он, — но серьезные отношения закончились давно.       — И как долго вы встречались?       — Около трех лет, я сделал предложение, и случайно узнал его секреты.       — Поделишься? — поджимает губы.       — Он на тот момент уже как год занимался проституцией в Америке, куда я как раз его и увез с собой.       С Еджуном их столкнула довольно непростая ситуация. Альфа был молод, не так давно получил диплом, раздумывал над будущим бизнесом и занимался важными делами. Омега был младше на пять лет, красивый, но очень худощавый, с нездоровым цветом лица и обколотыми руками. Это не была любовь с первого взгляда, не было притяжения или еще чего-то. Еджун выделялся среди остальных, и Чон решил разузнать причину такого состояния парня. Они начали встречаться спустя год, уже после того, как мужчина предложил поехать вместе с ним в США и усердно заняться лечением с зависимостью.       — Он долгое время употреблял наркотики, мы с ним боролись как могли, — тяжело вздыхает, до сих пор неся на своих плечах груз ответственности и вины, — я поддерживал, старался всегда быть рядом, и в какой-то момент действительно наступило затишье, ломка прошла, я подумал, что лечение идет на пользу, — он замолкает, словно картинки прошлого мелькают перед глазами. Тэхен же молчит, с шоком переваривая услышанное, и когда хочет было что-то спросить, Чон вновь тихо заговаривает: — Через месяц после того, как я сделал ему предложение, я обнаружил его в ванной с кучей шприцов, и понял, что хуево старался, — большим и указательным пальцами свободной руки потирает глаза, сильно зажмуривая те, пока другой ладонью неосознанно крепче сжимает тэхенову.       Омега останавливается и, поддавшись порыву, приподнимается на носочки, обнимая альфу.       — Мы расстались, но я очень хотел ему помочь, — с хрипотцой в голосе говорит Чонгук, — он не позволил. Попросил денег и ушел.       Он притягивает омегу еще ближе, чуть отрывая того от земли, — ему так нравится их разница в росте, Тэхен такой маленький и хрупкий рядом с ним, — и проводит носом по запаховой железе, вдыхая побольше нежного аромата белого цветка. Сегодня он чувствуется лучше, слаще, альфа еле держится, чтобы не провести языком, посмаковать его во рту. Омега и так напряжен, заметно, что ему неловко, пока он тут так открыто дышит им, поэтому, сделав еще один глубокий вдох, Чон отстраняется, снова переплетая их пальцы и возобновляя шаг.       — Невозможно помочь тому, кто этой помощи не хочет, Чонгук. Ты пытался, ты делал все, что было в твоих силах, но ему это было не нужно. В этой истории нет твоей вины, — и слова такие правильные, умные говорит.       Вот только:       — Он не по своей воле начал принимать наркоту. Я обязан был установить контроль, уговорить в конце концов, а теперь неясно, выбрался ли он сам.       — Ты не прав, — возражает Тэ, хмурясь. — Да, любая зависимость — штука кошмарная, и мы можем попытаться образумить таких людей, но послушай, — слегка тормошит мужчину, чтобы тот повернул голову, — это ведь не маленький ребенок, сколько бы ты не тратил на его лечение денег, сколько бы специалистов с ним не работало, да даже, если бы и получилось его вылечить… Пока здесь, — указывает на лоб, — не произойдет перестройка, пока он сам не осознает ценность своей жизни, ничего не выйдет. Он продолжит срываться.       — Имел дело с такими людьми? — приподнимает бровь.       — Читал.       — Мне нравится, как ты мыслишь. Спасибо за поддержку.       — Всегда пожалуйста, — улыбается омега. — Ну что, идем? Долго гуляем, наверное, наша очередь подошла.       И он не признается в том, что в груди сжало от внезапной мысли, что Чонгук все еще любит другого.

***

      Остаются считанные минуты до двери — волнующая черта между реальностью и бездной страха.       Глухие крики, доносящиеся из глубины устрашающей комнаты, заставляют вздрагивающего омегу чувствовать, как адреналин стучит в висках, словно живое эхо, эти звуки будоражат воображение. Крики, наполненные ужасом и запалом, смешиваются с тихим перешептыванием людей, готовых идти следующими. Вот только Тэхен уже сомневается в своей храбрости.       — А ты уверен, что хочешь попасть внутрь? — как бы невзначай спрашивает омега, махая в сторону комнаты и пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Мы можем пойти куда-то еще, не хочу тебя заставлять, — и уже берет мужчину под локоть, желая уйти, но тот тормозит его, всматриваясь в глаза напротив, в которых отражается неоновый свет от вывески.       — Меня все устраивает, незачем уходить, тем более скоро наша очередь подойдет, — и усмехается, — а ты что, боишься? — склоняет голову набок.       — Я?! — звучит громкое. — Пффф, нет, конечно, — отмахивается и отворачивается.       Внезапно доносится истерический звонкий ор, и Тэхен резко сжимается, после разворачиваясь опять к альфе, у которого смех наружу лезет.       — Да! Да, я боюсь, пошли отсюда, — хочет пройти, но Чон возвращает на место.       Они делают шаг вперед, когда пара перед ними, дождавшись своей очереди, заходит внутрь, и Тэхен снова делает попытку трусливо сбежать.       — Ты что, ни разу не посещал подобные места? — весело улыбаясь, спрашивает Чон, удерживая омегу за плечи.       — Стал бы я тебе предлагать сюда пойти, если бы уже знал, что тут, — фыркает он. — Мне кажется, такие развлечения — одноразовое удовольствие.       — Ну комнаты страха бывают разные. Я бывал как-то несколько раз с другом, и все разы было интересно. Да и я выбрал нам легкий вариант.       — Легкий?! — невольно выкрикивает омега, оборачиваясь и смотря в черную дыру. — Да там ничего же не видно!       — Ну поэтому и легко. Ты будешь в полной темноте.       — Ты не улучшаешь ситуацию, — загробным голосом проговаривает Тэхен.       Через минут десять их подзывает омега в красной футболке и с бейджем на груди, инструктирует, в большей степени Чона, потому что Тэхен огромными выпученными глазами смотрит в бездну и не улавливает ни один звук вокруг себя. Парень быстро рассказывает, как идти по помещению, и просит не размахивать руками и ногами по возможности, и, забрав два билета, пропускает пару вперед.       — Давай, Тэ, — Чонгук подталкивает омегу, который вообще отказывается заходить, и мельком облизывает губы.       Мягко придерживая омегу со спины, альфа движется прямо в кромешной тьме, ничего не видя перед собой. Тэхен же в моменте разучился поднимать ноги, поэтому его просто толкают, пока он плотно закрывает глаза ладонями, создавая мнимую защиту от невидимых угроз.       — Я не хочу… Я не могу, — судорожно шепчет омега, качая головой.       — Все в порядке, — успокаивает альфа, не сбавляя шаг.       Внезапно Тэхен ощущает прикосновение к своей лодыжке и от распирающего ужаса затаивает дыхание, в уме молясь, что ему показалось. Однако, как только они куда-то заворачивают, чужих прикосновений становится все больше, и дикий страх вырывается наружу оглушающим:       — ААААААААААА, ПОМОГИТЕЕЕЕЕЕЕ… — он отпрыгивает вправо, но его вновь касается чья-то теплая рука.       Он не слышит, что ему там говорит Чон, убирает ладони с лица, и просто орет, топоча ногами и размахивая руками, которые альфа не может найти, чтобы удержать.       Тэхен хочет поскорее уйти, как умалишенный кричит Чонгуку, чтобы тот двигался быстрее, хотя сам же прыгает на месте, а касаний к разным частям тела не уменьшается, напротив, из-за бурной реакции омеги, они учащаются.       — УБЕРИ, УБЕРИ! БОЖЕЧКИИИ, Я ХОЧУ К ПАПЕЕЕЕ, ОТПУСТИТЕ, ААААА, — он то прыгает, то машет всеми конечностями, то закрывает рот, глаза, иногда царапает руки идущего за ним альфы, который, честное слово, очень хочет поддержать омегу, но безудержный смех так и вырывается из него.       Когда Тэхен почти срывает голос, перед ним из ниоткуда возникают красные, светящиеся глаза, и это становится пиком.       — АААААААААААААААААААААААААА, ЛЮДИИИИ, АААААААААААААА…       Причем пиком для обоих.       Пока Тэхен надрывается, крича, Чонгук во всю ухахатывается, едва не падая, потому что со стороны все это выглядит очень смешно.       — ПОЖАЛУЙСТААААА, УВЕДИ МЕНЯЯЯЯЯ, АААААА…       И Чон уводит. Спустя вечность для омеги, на деле же, минут восемь, они наконец выбираются из темного помещения с другой стороны, где, весело поджимая губы, с ними прощается другой инструктор.       Кажется, омегу не слышал только глухой…       — Боже, Тэхен, ты нечто, — ржет Чон, когда они отходят чуть подальше.       Омега ртом хватает свежий воздух, даже не ощущая прохлады, потому что ему все еще слишком жарко. Весь растрепанный, горло саднит, пытается отдышаться. Он и представить не мог, что будет настолько страшно…       — Да, определенно, ресторан был самым лучшим вариантом, — хрипит он, вызывая очередную порцию смеха у мужчины. — Хватит ржать, я чуть не умер там, — Тэхен бы с удовольствием сейчас построил бы из себя обиженку и пару раз зарядил бы альфе, но у него совершенно нет на это сил.       — Прости, пожалуйста, — выпрямившись и состроив серьезное лицо, произносит мужчина. Его хватает ровно на одну секунду, и он снова начинает смеяться.       — Придурок.       — Ну все, извини, — подходит к Тэхену, чмокая в кончик носа, — хочешь кофе?       — Хочу, — бурчит омега, — пошли, купим по стаканчику и посидим у реки, с меня хватит приключений.       И утягивает за собой широко улыбающегося Чонгука.

***

      Лунный свет отражается в водах реки Хан, создавая яркие блики, которые искрятся, как звезды. Они сидят у берега, Чонгук обнимает поперек живота омегу, который облокотился на него и греет руки о горячий стаканчик. Аромат свежесваренного кофе витает в воздухе, оба наслаждаются теплыми глотками, пока струйки пара поднимаются к небу. Их разговоры легкие, непринужденные, не наполненные напряжением или скованностью, ощущается теплая близость, приятно окутывающая их.       — Мне сегодня было весело, — тихо откровенничает Тэ, — спасибо тебе, Чонгук.       — Теперь буду знать, что твои крики все-таки были признаком веселья, а то ты мне минут двадцать твердил, что сильно испугался, — усмехается мужчина, со смешком принимая слабый удар в колено.       — А я уж понадеялся, что встретил джентльмена, который всегда спасает и помогает, — с напускной обидой бурчит омега. — Ты, оказывается, любишь издеваться.       Он стреляет прищуренным взглядом в альфу, который игриво прикусывает его насупившийся носик.       — Эй, — потирает место укуса, и замирает, ловя на себе влюбленные искры.       Омега и не подумал бы, что можно чувствовать столько эмоций к одному человеку, которого никогда прежде не встречал. Кажется, словно они знакомы уже очень много лет. Наверное, так должен ощущать себя каждый, встретив свою поистине вторую половинку.       — Как у вас там с отцом? — задает важный вопрос альфа, убирая спавшую челку с глаз омеги.       — Как раз хотел поговорить с тобой об этом, — вводит в непонимание мужчину. — Ему пришли за тот аукцион деньги, я не сказал правду, и он теперь думает, что это ты меня купил, потому что я внезапно пропал, а в последний раз он видел тебя со мной, — обеспокоенно тараторит он, выпрямляясь и садясь возле Чонгука.       — Это ведь хорошо, нет? — приподнимает брови. — Раз ему все пришло, значит, ты больше не будешь участвовать в том чертовом аукционе.       — А вдруг организатор позвонит, или объявится настоящий покупатель… Чонгук, я не хочу, чтобы из-за меня у тебя были проблемы.       — У меня не будет проблем, Тэ, — поглаживает тыльную сторону свободной ладони, — да и покупатель не объявится, потому чт…       — Да и вряд ли отец отстанет от меня, — поникшим голосом перебивает его омега. — Он намекнул, что первым походом дело не закончится.       — Он хочет выставить тебя повторно? — закипает Чонгук, хотя снаружи по нему и не скажешь, что он в ярости.       — По крайней мере, я так понял его слова, — кивает парень.       — Что он за человек такой? Он тоже играет в торгах?       — И-играет? Нет, ты что, отец не мог… — потупив взгляд вниз, силится откинуть непрошенные сомнения.       — Тэхен, он продал своего родного сына, почему ты все еще защищаешь его?       — Потому что он мой отец, — оскорбляется он, вскидывая острый взгляд, — и отец никогда бы не занимался подобными вещами. С ним что-то произошло после смерти папы, на самом деле он не плохой.       Имея на руках некоторые данные, Чонгук поспорил бы с младшим, но Тэхену вряд ли что-то докажешь, не предоставив доказательства. Мужчина решает пока что промолчать и не портить завершение их свидания грустными мыслями.       — Что тебя держит? Почему не уйдешь?       — В основном из-за учебы. В прошлом году я поступил на хореографа, универ стоит очень дорого, я не заработаю столько денег сразу.       — Он же банкрот, разве не поэтому ты был на том мероприятии?       — Я без понятия, сколько у него осталось на счетах, он не говорил, что у нас вообще нет ничего, но он обнулил два моих счета.       — Он вполне может тебя обманывать, чтобы манипулировать, поверь мне.       — Я тоже об этом задумывался, и хочу попробовать найти подработку, но это все равно не решит вопрос с оплатой следующего семестра. Даже если у отца действительно нечем оплачивать, у меня тем более нет нужной суммы.       — Я могу оплатить, — уверенно произносит альфа, смотря в изумленное лицо напротив.       — Что? Ты не обязан, правда, это только мои проблемы, — а в душе все равно сладкий мед растекается от неожиданного предложения. Приятно знать, что о нем заботятся.       — Тэхен, если данная трудность единственное, что тебе мешает стать хоть немного независимым, я помогу, — двигается вплотную, обнимая. — Взамен мне ничего не нужно, это просто помощь, не более.       — Совсем уж ничего? — неумело соблазнительно интересуется омега.       — Нуууу, — в том же изменившемся настроении тянет Чон, прикусывая мочку уха, — только если еще несколько свиданий и очень много поцелуев.       Они негромко смеются, соприкасаются лбами и, прикрыв глаза, ощущают себя дома. Там, где им больше никто не нужен.       — Ты же чувствуешь ее, да? — низкий голос альфы обжигает слух.       — Конечно, еще когда на сцене стоял, понял, что что-то не так. Потом догадался, — отвечают ему сокровенным шепотом.       — Давно подобного не встречал в жизни, думал, что она закончилась на наших дедушках. Хочу забрать тебя и никому не отдавать, — дыхание свое оставляет на приоткрытых губах.       — Ты можешь забрать меня сегодня, — пропуская вдох, когда нижней губы касается тепло, роняет Тэ, — я сказал отцу, что буду ночевать у друга.       — Обманщик.       — А ты по-прежнему извращенец, о чем ты подумал? — смотрит в черные омуты, в которых скрыт завлекающий огонек.       — Уверен, что о том же, что и ты, когда говорил Господину Киму о планах с ночевкой.       — Тогда не будем тратить сокровенные минуты?       — Меня убивает твоя смелость вперемешку с застенчивостью, — любуется горящими щеками и твердым взглядом карих глаз. — Давай допьем кофе и поедем.       А голова мужчины все также забита недосказанностью одного предложения…

***

      Величественные двери из темно-коричневого дерева распахиваются, открывая мир, утопающий в сиянии ярких огней и звуковых симфоний. Игральный зал казино «Golden Gate Casino», декорированный золотыми лепнинами и бархатными занавесами, притягивает взгляд, соблазняя. Высокие потолки, украшенные хрустальными люстрами, отбрасывают мягкий свет на квадратные столы с зеленым сукном, вокруг которых сгруппированы напряженные игроки. Музыка перемешивается со звоном монет и гудением недалеко стоящих автоматов, пока сердце этого заведения бьется в ритме рулеток и блестящих фишек на покерных столах.       Мужчины в деловых костюмах делают ставки, выкуривая свои сигары и перекатывая на языке янтарную жидкость, одаривая противников надменными взглядами. Ароматы азарта и свежеприготовленных деликатесов наполняют воздух, в то время как обслуживающий персонал в строгой униформе движутся по залу, словно тени, предлагая коктейли и закуски.       Альфа в возрасте, приодевшийся в свой самый дорогой черный выглаженный костюм, переступает порог заведения, чувствуя легкое волнение. Он скользит жадным взглядом по игровым секциям, торопливо облизывается, и находит охрану, которая, по его просьбе, провожает до кабинета владельца. Как только он заходит внутрь, в ноздри забивается сильный запах табака и легкий налет сразу двух феромонов.       За длинным рабочим столом сидит мужчина средних лет, облаченный в белые брюки и черную рубашку, его русые волосы, слегка отросшие, аккуратно уложенные, оттеняют глубокие, проницательные глаза, которые он тут же направляет на вошедшего посетителя.       — Господин Ким, добрый вечер, — с нарочито-искренней улыбкой альфа подходит к Минсо, скрепляя их ладони в крепком рукопожатии.       — Добрый вечер, Господин Кан, — немного склонив голову, здоровается он, и бросает быстрый взгляд на еще одного присутствующего. — Господин Чан, и вам здравствуйте.       Чан Хеджин малость удивлен, он восседает на широком кожаном кресле, медленно поднося к губам сигару, и затягивается, выпуская круги дыма в противоположную сторону от двери. Он сдержанно приветствует Минсо, продолжая сканировать того задумчивым взглядом.       — Какими судьбами? — интересуется Кан, указывая рукой на второе кресло, приглашая присесть.       Минсо едва заметно кидает еще один взгляд на Чана, подходит к столу и, прокашлявшись, говорит:       — Я принес вам половину долга, как и обещал, — на чистой поверхности появляется белый толстый конверт, привлекающий к себе внимание.       Кан вынимает одну ладонь из кармана и в полной тишине притягивает конверт к себе. Он не смотрит, что в нем, а точнее сколько там, сразу кладя тот в верхний ящик стола.       — Даже не пересчитаете? — приподнимает бровь.       — Сомневаюсь, что ради нескольких тысяч, вы готовы пожертвовать своей все еще не запятнанной репутацией.       — Другую половину постараюсь отдать как можно скорее.       — Разумеется. Присаживайтесь, — указывает на свободное место напротив.       — Нет, благодарю за то, что уделили время, мне нужно идти. Всего доброго, — кланяется альфа, разворачиваясь на выход.       — Постойте, Господин Ким, — окликает его грубоватый низкий голос. — Хочу с вами переговорить, давайте выйдем.       Хеджин тушит сигару и показывает Кану указательный палец, прося дать ему несколько минут.       Дверь кабинета за спиной закрывается, Минсо поворачивается к мужчине с немым вопросом на лице.       — Как дела у вашего сына? — спрашивает Чан, скользя руками в карманы брюк.       — Все хорошо, спасибо.       — На аукционе все прошло гладко? Я был вынужден уйти, сами понимаете, Тэхен вел себя послушно?       Вопросы Чана вынуждают Кима хмуриться, не совсем понимая, чего от него хотят.       — Тэхен вел себя подобающе. Как вы и говорили, за него действительно много заплатили.       — Естественно, — улыбается альфа, показывая оскал.       — Как здоровье вашего сына? — ради приличия спрашивает Минсо.       — О, отлично, он сейчас в лучшем своем виде, — странный блеск проскальзывает в зрачках Чана.       — Господин Чан, вы ведь меня вывели из кабинета не ради того, чтобы говорить о делах наших детей, не так ли?       — Вы проницательны, — хмыкает Хеджин. — Не против поиграть? Как раз все и обсудим.       — Простите, но… — Кима прерывает вскинутая чужая ладонь.       — Я понимаю, у вас есть проблемы. Прошу не отказывайте мне, я угощаю.       — Зачем вам это?       — Поверьте, то, что я вам предложу, будет выгодно и для вас, — заискивающе произносит Чан. — Ну так что, сыграете со мной?

***

      В тусклом свете прихожей, зайдя в квартиру, скинув с себя верхнюю одежду и позабыв о букете роз, который альфа положил на комод, они остановились у стены, не в состоянии перестать обжигать друг друга настойчивыми прикосновениями. Чонгук исследует своими теплыми ладонями несопротивляющееся тело омеги, проникая языком в отзывчивый рот все глубже, целуя все жарче и мокрее. Тэхен тихонечко скулит, поспевая за быстрым темпом альфы, цепляет зубами колечко в губе, чувствуя чужую улыбку в поцелуе.       Сейчас все по-другому, это не тот первый их поцелуй, который был несколько дней назад. Чувства словно обостряются с каждым движением умелых губ, дыхание спирает от голодного напора мужчины, и хочется растечься лужицей, ощущая и дальше чужую неутолимую страсть.       Маленькая ладошка скользит по мощной груди, скрытой под свитером, съезжает все ниже, почти добираясь до пикантного места, но чужая рука ловит за запястье, не давая сделать задуманное.       — Тэхен, нам надо остановиться, пока я могу еще контролировать происходящее между нами, — Чонгук резко ставит руки по обе стороны от омеги, упираясь ими в стену, и тяжело дышит.       Карие глаза устремляются в черные, наблюдая, как по краям радужки пытаются пробиться красные блики. Тэхен медленно поднимает руку, подушечками пальцев касаясь легкой щетины, задевает маленькое пятно под губой, очертание которого уже замечал на лице альфы, но не придавал этому значения, а сейчас с замиранием сердца проводит по размытым контурам и видит, что нарисовала сама природа. Шумно вдохнув, он ползет к нижнему веку, едва ощутимо касаясь его, и как завороженный смотрит, прислушиваясь к себе. Чонгук не шевелится, сглатывает под внимательным взглядом, пока омега осознает, что не боится мужчину, напротив, он его хочет. Желает узнать именно с ним, каково это — поддаться альфе… Своему альфе…       — Как долго еще ждать, когда ты не сможешь себя контролировать? — совсем тихо роняет омега.       — Ты же понимаешь, что в нашем случае все будет иначе? Мой волк внутри скребется, желая заполучить тебя, и если до этого было легко его удерживать, то когда ты в моих руках, да и еще такой открытый, желанный, я сорвусь.       — Я не боюсь, Чонгук, потому что мой волк тоже тянется к тебе, и совершенно не хочет отступать, — признается омега, — только чего я не хочу, так это чтобы у нас все было лишь на инстинктах. Скажи, я тебе нравлюсь, как парень?       Чонгук видит явное волнение, сгребает омегу в объятия, выдыхая во влажные губы:       — Ты мне очень нравишься, Тэ, и это точно не из-за инстинктов, они просто усиливают нашу симпатию, которая уже и так есть, — и чувствует, как парень заметно расслабляется.       — Тогда позволь этой ночью быть с тобой. Возможно, я не готов дойти до конца, но мы же можем что-нибудь придумать?       С утробным рычанием Чонгук нападает, терзает чужие губы, срывает блузку, оголяя карамельную кожу, лижет шею, позволяя себе настойчиво вбирать в легкие насыщенный аромат цветка. Он как изголодавшийся зверь: то кусает, то целует, сжимая песочную талию.       — Ааах, хорошо, — на выдохе произносит омега, стоит мужчине приподнять низ блузки и припасть к соскам, поочередно засасывая и оттягивая до слабой боли.       Чонгук быстро стягивает с себя свитер, откидывая тот в ноги, и, прижавшись к хрупкому телу, вновь целует: глубоко, требовательно, с долей собственничества. Его ладонь накрывает омежий пах, создавая давление на него, и слышит всхлип.       — Ты в порядке? — отстранившись, но не убрав руку, спрашивает Чонгук. — Можешь остановить меня в любую минуту.       — Нет, пожалуйста, продолжай.       Смотря на обмякающего омегу, Чонгук проводит языком по своей нижней губе, задевая круглое серебро, и расстегивает брюки парня, снимая их вместе с бельем. Тэхен придерживается за плечи, переступая через одежду, и, когда альфа выпрямляется, смущенно отводит взгляд. Непривычно, он никогда ни перед кем не раздевался.       Чон успокаивающе гладит большим пальцем подбородок омеги и целует в щеку, после чего отходит на пару шагов.       — Посмотри на меня, — нежно, но в приказном тоне, произносит Чонгук.       И Тэхен не может и не хочет ослушаться мужчину, снова поднимает на него глаза, видя, как альфа своим взглядом ласкает.       — Не стесняйся рядом со мной, ты никогда не будешь в моих глазах каким-то не таким.       Стая мурашек проносится по телу от чужих слов, кровь приливает к щекам, когда альфа расправляется со своей оставшейся одеждой и не отрываясь от разглядывания прекрасного перед собой, растирает предэякулят по всей длине, резко выдыхая.       — Подойдешь? — робко спрашивает Тэ, стараясь не опускать свой взор вниз.       Чонгук неспеша преодолевает расстояние, сразу беря в ладонь оба их возбуждения. Сминает приоткрывшиеся для него губы, посасывая кончик языка, и ловит приглушенный стон, когда задевает сочащуюся аккуратную головку. Свободная рука добирается до подтянутых ягодиц, и указательный палец ложится между ними, прямо на девственное колечко мышц, из которого толчками выходит густая смазка.       Тэхена пробивает электрическим зарядом, стоит мужчине надавить на дырочку, он поднимается на носочки, обвивая шею и впуская пальцы в темные волосы, немного сжимая. Он жмурится до белых пятен, получая в ответ непошлые поцелуи по всему лицу. Чонгук двигает рукой на членах быстрее, давит на проход, но черту не переходит, хотя держать волка на цепи становится все сложнее, когда сладкий аромат лилии накрывает его с головой. Это сводит с ума.       — Ну почему ты такой, — он утыкается лбом в чужой и часто дышит, собирает смазку и с усилием убирает руку от дырочки.       Меняет руку, теперь та, что испачкана в смазке, приятно скользит по их членам, принося невообразимое наслаждение для обоих. Потому что прочувствовать такие эмоции с кем-то еще у них уже вряд ли получится.       — Еще чуточку, Гук, — задушено шепчет Тэ, непроизвольно подаваясь бедрами навстречу ритмичным движениям.       Такое острое, яркое наслаждение проносится по каждой клеточке, скапливается внизу живота и взрывается маленькими искорками перед закрытыми веками. Он все еще стоит весь напряженный, пока альфа дразнит его чувствительную плоть, растирая по ней сперму, и из легких вырывается скулеж.       — Повернись, — охрипшим глубоким голосом просит Чон.       Тэхен смотрит в его покрытые мраком глаза и послушно встает спиной к альфе, стараясь удерживаться на ногах после бурного оргазма.       Чонгук прижимает омегу животом к стене, ладонями раздвигая две половинки, начиная тереться твердым стояком меж ними.       — Я не хочу, чтобы ты боялся меня, — горячо шепчет он на ухо омеге, который весь дрожит.       — Не боюсь, мне просто нравится то, что ты делаешь.       — Нравится? — сильнее разводит ягодицы, сжимая их.       — Да, альфа, — со стоном выдыхает омега.       Чонгук стискивает зубы, отчего у него выделяется линия челюсти, опускает голову и спешно двигает бедрами, довольствуясь, как его член трется о мокрую, нуждающуюся в нем, промежность.       — Гррр, — рычит альфа, сводя половинки вместе и продолжая толкаться. — Напрягись, — цедит он. — Вот так, да, умница.       Трение становится плотным, звуки хлюпанья громкими, а микс из ладана и лилии насыщеннее. Чонгук делает еще несколько толчков и сжимает одну ягодицу постанывающего омеги, доводя себя до края собственной рукой.       Дышит через раз, стимулируя только крупную головку, и через пару секунд, мажет ею по омежьей ягодице, растирая вязкую сперму.       — Когда-нибудь я тебя съем, — не отдышавшись, усмехается Чон, разворачивая к себе разнеженного младшего, и припечатывается к его губам в мягком поцелуе.       «Я все ему расскажу завтра, главное, чтобы он все правильно понял», — мысленно произносит мужчина, унося омегу в спальню.