Принц, который всех спасет (The Prince to Save Them All)

***

      Деймон никогда не умел проявлять свои эмоции здоровым образом. Не раз родителям, бабушкам и дедушкам приходилось усаживать его и заставлять проявлять эмоции здоровым образом, что приводило его в ярость, когда это срабатывало, и он либо кричал, либо плакал. Он не плакал с похорон матери, по крайней мере там, где его могли видеть люди. После Эйммы и Бейлона он уделил себе немного времени, прежде чем отправиться в город, чтобы делать то, что от него ожидают, и он совершал одну из самых больших ошибок в своей жизни. Однако сейчас, когда на коленях у него свернулся калачиком плачущий племянник, Деймону хотелось бушевать и рыдать за мальчика, особенно когда он поднял голову и задал самый душераздирающий вопрос, который, как ему казалось, он когда-либо слышал от ребенка.       — Почему мама не любит нас? — Эймонд заплакал, затаив дыхание.       — О, маленький дракончик, — тихо вздохнул он, целуя Эймонда в макушку. — Моя бабушка сказала мне однажды: все дети заслуживают родителей, но не все родители заслуживают детей. Думаю, твоя мать следует единственному известному ей способу воспитания, а твой дед… не лучший пример для подражания.       Эймонд кивнул, похоже, поняв, о чем он говорит.       — Я бы хотел, чтобы мать была больше похожа на Рейниру. Она очень любит Эйриона, Бейлона, Джейхейриса и Висенью.       Деймон мягко улыбнулся, проведя рукой по волосам племянника.       — Твой отец очень любит тебя, всех вас.       — Я знаю, — пробормотал Эймонд, — у нас есть ты, и Нира, и кузина Рейнис, и лорд Корлис. Но я бы хотел, чтобы мать была другой.       — К сожалению, маленький дракончик, кто-то не может или не хочет меняться, — сказал он, поднимая глаза, когда дверь в его соляр открылась.       Мейстер, которому они доверяли, вошел внутрь вместе с Рейнирой и Эйгоном, отправившись за последним, когда Деймон рассказал ему о ранах старшего племянника, и на лице этого обычно доброжелательного человека появился оскал.При взгляде на них выражение лица его жены заметно смягчилось, и она, оставив Эйгона на попечение Герардиса, пересекла комнату. Она присела рядом с ними, провела рукой по лицу Эймонда, и мальчик прислонился к ней.       — Ты здоров, валонкар? — мягко спросила она.       Эймонд кивнул.       — Да, Мандия. Мейстер Герардис сказал, что синяки не так страшны, и он дал мне мазь.       — Я рада, — пробормотала она, прислонившись к брату и поцеловав его в лоб.       Деймон улыбнулся жене, на сердце было тепло.       — Как Визерис?       — Он приказал заточить Алисенту в северной башне. Он хочет аннулировать их брак, но не хочет, чтобы Хайтауэры использовали ее как разменную монету для получения новых союзников. Он организует слуг и верных нам стражников, которые будут следить за ней, — мягко объяснила Рейнира.       Деймон мрачно улыбнулся и отпустил Эймонда, чтобы он мог присоединиться к брату. Он наблюдал за мальчиками, вспоминая, как много лет назад он был вместе с Визерисом.       — Хорошо. Мне было больно наблюдать, как она причиняет боль моим племянникам и племяннице своими словами и невниманием.       Рейнира улыбнулась и переплела свои пальцы с его пальцами, поцеловав тыльную сторону его ладони.       — Я рада, что у них есть ты, как защитник, муж.       Деймон хмыкнул и поцеловал ее, наслаждаясь ее вкусом.       — Они мои родственники, — негромко сказал он, оглядываясь на них.       Герардис вытирал лицо Эйгона, который явно уверял Эймонда, что это не больно, но выражение лица его застенчивого племянника было озабоченным.       — Твоей самой сильной стороной всегда была любовь к нашей семье, — заметила Рейнира, сжав его руку. Деймон бросил на нее косой взгляд, заставив ее усмехнуться. — Ты можешь одурачить массы, любовь моя, но ты не можешь и никогда не сможешь одурачить меня. У Принца-изгоя есть сердце.       Деймон тихо фыркнул.       — Оно всегда принадлежало тебе.       Рейнира поцеловала его.       — Я люблю тебя.       — А я тебя, — пробормотал он.       — Вы двое отвратительно очаровательны, — проворчал Эйгон, глядя на них с насмешливым отвращением. Эймонд хихикал в ладоши, а Герардис явно пытался скрыть свое веселье.       Деймон закатил глаза.       — Когда-нибудь ты найдешь свою любовь, мой дорогой племянник, и когда ты это сделаешь, я сделаю миссией своей жизни позорить тебя.       Рейнира облегченно рассмеялась над недовольным выражением лица Эйгона, а Деймон самодовольно улыбнулся.       — Разве ты не заметил, как он привязан к Висенье, муж? Как она ходит за ним по пятам и поклоняется земле, по которой он ходит?       — Ни в коем случае! — Рейнира засмеялась в ответ на его возмущение.

***

      В течение следующих нескольких дней Визериса забавляло, то как его брат следил за Эйгоном, когда он играл с Висеньей, напоминая ему о другом дяде и племяннице. Рейнира лишь забавлялась, с нежностью глядя на мужа. Эйгон всегда обожал Висенью, а она его. Но Эйгон обожал всех детей Рейниры, что очень грело сердце Визериса, а они обожали своих дядей и тетю. Эйгон был старшим из детей, и он стал защищать их, как мать-дракон. Это было восхитительно и мило, и Визерис не беспокоился, что они не смогут поладить. Хелейна, вторая по старшинству, защищала их более мягко, следя за тем, чтобы они были в тепле и ели все, что положено, за завтраком, обедом и ужином. Эймонд просто смотрел на тех, кто подходил слишком близко, свирепо и молча. Эйгон и Висенья напомнили Визерису о Деймоне и Рейнире. Его сын приносил Висенье безделушки и читал ей вслух, позволяя ей ходить за ним по пятам и приставать с вопросами, на которые он спокойно отвечал.       Он заметил, как забавно поджались губы Деймона, когда Эйгон усадил Висенью к себе на колени, чтобы почитать ей. Ах, да, я вижу; хотя сейчас они просто невинные дети, возможно, позже они станут, как Деймон и Рейнира. Визерис усмехнулся, чувствуя себя в некотором роде оправданным. Рейнира заметила его ухмылку и подняла бровь, наполовину с назиданием, наполовину с весельем. Деймон нахмурился.       — Не выгляди таким самодовольным, — проворчал он, раздраженно скрестив руки. — Ей три года!       Рейнира закатила глаза.       — Деймон, я уверена, что Эйгон не испытывает никаких неуместных чувств. Он хороший мальчик и будет великим человеком. Он просто очень любит своих племянников и племянниц.       — Боги наказывают меня, — сетовал его драматичный младший брат.       Визерис фыркнул в свое вино и обменялся с Рейнирой сочувственным взглядом.       — Теперь это твоя проблема, дочь, — легкомысленно сказал он.       — Большое спасибо, отец, — язвительно ответила Рейнира.       Деймон выглядел оскорбленным.       — Простите, я не проблема.       Визерис зарычал на него.       — Конечно, нет.       Принц вздохнул и покачал головой, глядя на детей. Выражение его лица немного смягчилось под восторженное хихиканье Висеньи, когда Эйгон изображал разные голоса во время чтения. Дверь в семейный соляр открылась, и вошли Веларионы, Лейна и Джордин с детьми. Рейна и Лейнис поспешили к кузенам.       — Что, во имя богов? — спросила Лейна, заметив израненное лицо Эйгона и поспешив к нему. Он подарил ей небольшую ободряющую улыбку.       — Я в порядке, кузина.       — Она это сделала? — спокойно спросила Рейнис, садясь за стол.       — Она понесла заслуженное наказание, кузина, — устало пробормотал Визерис, наблюдая за тем, как Лейна возится с детьми.       Рейнис решительно кивнула в знак одобрения.       — Хорошо. Причинить вред собственным детям… это немыслимо.       — Вы получили известия от вашего информатора в Староместе? — спросил Корлис, взглянув на Деймона.       — Она поступила на службу к Хайтауэрам в их башне и работает над сбором информации, — пояснил Деймон, делая глоток вина. — Потребуется время, но Салина — одна из лучших девушек Мисарии.       — Хорошо, — пробормотал Корлис, нахмурившись. — С этими подонками из Триархии и их союзниками нужно разобраться.       — Так и будет, — заверил Визерис, кивая. — Как только у нас появится четкое понимание того, кто вступил с ними в союз, мы начнем действовать. Салина будет держать нас в курсе любой информации, которую она обнаружит.       — Неужели Хайтауэр опустится так низко, чтобы купить Безупречных? — спросила Рейнира, ее лицо исказилось от отвращения при мысли о том, что Хайтауэр использует рабов.       — Мы должны быть готовы к такой возможности, — мягко сказала Рейнис, взглянув на детей и Лейну. — Хайтауэр потерял большую часть своей власти здесь, в Королевской Гавани, и он будет рыскать по всему миру, чтобы вернуть ее.       Визерис вздохнул и провел рукой по лицу.       — Я должен был казнить его, — проворчал он, стиснув челюсти.       — Да, но задним умом это всегда понятнее, — сардонически заметил Деймон.       Визерис окинул младшего брата насмешливым взглядом.       — Действительно. Неудивительно, что Дорн против нас; но кто еще будет сражаться за Дорн? Они всегда были врагами Хайгардена и Тиреллов.       — Ланнистеры были оскорблены, когда я не приняла жалкую попытку лорда Джейсона ухаживать за мной, — сказала Рейнира, закатив глаза.       — Джейсон Ланнистер настолько горд, что он был бы оскорблен, если бы в день, когда он решил отправиться на охоту, пошел дождь, — сухо заметила Рейнис.       Деймон фыркнул.       — С ними придется повозиться. Тайланд гораздо более уравновешен. Утёс Кастерли может быть неприступен для армий, но драконы не имеют таких ограничений.       — Тайланд обладает той же гордостью, что и его брат, но он более прагматичен. Возможно, стоит обеспечить его верность, — согласилась Рейнис и одобрительно кивнула.       — Гровер Талли — старик, и, по слухам, прикован к постели, а его землями управляет внук, лорд Элмо, — размышляет Визерис, задумчиво почесывая бороду.       — Талли имеют власть только благодаря дому Таргариенов, — напомнила ему Рейнира. — Мир — прекрасная идея, но мы должны быть реалистами. В будущем многие лорды будут возмущаться моим восхождением. Если мы сейчас покажем им древнюю мощь Дома Таргариенов, это положит конец мятежу еще до его начала.       Визерис поджал губы, но согласился. Теперь, после долгих лет предупреждений Эйгона и предательства его друзей, а также жены, он знал, что мир — это фантазия, в которую он больше не может позволить себе верить. Великий совет создал прецедент, когда лорды выбрали его преемником Джейхейриса, и он уничтожил его, назвав Рейниру своей наследницей. Многие приняли Рейниру как наследницу, но были и те, кто все еще ожидал, что он назовет Эйгона. Но его сын не хотел быть королем, а его маленький мечтатель уже подтвердил, что видит Рейниру королевой Семи Королевств. Визерис не был слеп к грядущим войнам. Он знал, что Отто не сдастся, и если то, что он, Рейнира и Деймон узнали, было правдой… Хайтауэры сотрудничали с Верой и Цитаделью, их семья была уничтожена с тех пор, как они прибыли на берега Вестероса.       Дом Таргариенов в основном подчинился обычаям, традициям и религии вестеросцев, когда они стали единственными истинными правителями. Многие, как он сам и его сородичи, поклонялись Четырнадцати Пламенам за закрытыми дверями и на словах поклонялись Вере, чтобы их умиротворить… Но Мейгору не оставалось ничего другого, как начать войну против них. Его действия ушли в прошлое, и он был чудовищно жесток, но, возможно, он не ошибся, сражаясь с Воинством Веры так, как сражался. Деймон был прав в том, что клятвы, принесенные во время правления их деда, скорее всего, умерли вместе с Джейхейрисом. Эйгон подтвердил, что их отец, Эймма и многие другие их предки были убиты Верой и мейстерами… это бесило его до безумия. Может, дом Таргариенов и не был самым выдающимся в Старой Валирии, но здесь, в Вестеросе, они были выше обычных людей, и не только из-за своих драконов. В их крови текла магия и сила, настоящая кровь богов, что отличало их от обычных людей.       Визерис всегда отнекивался, когда Деймон утверждал, что они ближе к богам, чем к людям, считая своего брата самовлюбленным и высокомерным. Но это было правдой. Рассказы Амаэриллис подтверждали это. Они были потомками Льва Ночи и Девы, сотворенной из Света. Четырнадцать изменили их кровь, чтобы обеспечить их способность связываться с драконами. Висенья была колдуньей, балуясь магией, которую когда-то считали утраченной. Но они нашли ее записи в книгах, которые она называла гримуарами. Рейнира была очарована магией, как и Деймон, и Визерис начал просматривать многочисленные гримуары. Он был заинтригован и хотел попробовать ритуалы и заклинания из этих книг, но сомневался. Один ритуал из гримуара Висеньи заставил его побледнеть. Согласно ее записи, она призвала Арракса, бога справедливости, и принесла в жертву козла во имя его. Она не уточнила, кого именно хотела наказать, но в следующей записи говорилось о восхождении Эйгона на пост лорда Драконьего Камня. Не нужно быть гением, чтобы понять, кого она молила Арракса убить. Эйрион Таргариен, отец Завоевателей, умер внезапно и загадочно. Почему Висенья убила его? Какое преступление он совершил, чтобы она молила Арракса о справедливости? Он знал, что у Эйриона был сын бастард Орис, но, конечно, Висенью это не волновало. Неужели он причинил вред ей или другим своим детям?       Во всех рассказах о Висеньи она представлялась грубой, суровой и неумолимой. Возможно, она и была такой для тех, кто не принадлежал к ее семье. Она сожгла Дорн в своем гневе после смерти Рейнис. Причинил ли Эйрион вред Рейнис, заставив Висенью отомстить и разгневаться настолько, что она провела ритуал крови, чтобы он умер? Вполне вероятно, что ответы на эти вопросы содержатся в одном из многих и многих свитков и томов, все еще хранящихся в ее потайных комнатах. Чтобы выяснить это, ему придется подождать до следующего визита на Драконий Камень, а пока он планировал возможные войны.