Принц, который всех спасет (The Prince to Save Them All)

***

      Эйгон медленно просыпался под нестройный шепот и хихиканье. Спрятав ухмылку на подушке, он медленно приоткрыл глаза и увидел племянников, племянницу, братьев и сестру, стоящих у его кровати. Они делали это почти каждое утро, пробираясь в его комнату, чтобы обсудить, кто его разбудит, и все они знали, что он ненавидит утро.       — В прошлый раз это сделал я, — пробормотал Эймонд, подталкивая Люцериса, который надулся. — Теперь твоя очередь.       Бейлон, державший за руку двухлетнюю Висенью, надулся.       — Но дядя Эгг капризничает, когда мы его будим.       Хелейна тихонько хмыкнула, разглядывая длинноногого паука, ползущего по ее руке.              — Эйгон уже проснулся.       Эйгон потянулся к Эйриону, укладывая пятилетнего племянника на свою кровать. Мальчик завизжал и разразился хихиканьем, когда Эйгон пощекотал его. Дейрон и Висенья, малыши в возрасте двух лет, хихикали и неуклюже забирались на кровать. Эймонд и Бейлон помогали им, а Хелейна безмятежно улыбнулась, наблюдая за ними.       — Дядя Эгг! — пожаловался Эйрион, отбиваясь от его рук.       — Доброе утро, дорогие племянники, племянницы, братья, сестра, — приветствовал он, сияя.       Джейхейрис, который в прошлой жизни был Джоффри, вцепился в руку Эйгона и небрежно поцеловал его в щеку.       — С днем именин, дядя Эгги.       Эйгон забавно сморщил нос. Он поцеловал Джейхейриса в нос.       — Спасибо, племянник.       Эймонд и Хелейна — как только она положила паука на оконный карниз — забрались на его кровать и схватили малышей, усадив Дейрона и Висенью к себе на колени. Обычно они собирались в комнатах Эйгона, так как он просыпался последним.       — С днем именин, брат, — улыбнувшись, сказал Эймонд. Эйгон был рад присутствию своих младших братьев, поскольку мать пыталась — и в основном безуспешно — держать их при себе и, скорее всего, нашептывала яд в их умы. Эйгон взъерошил волосы Эймонда и прислонился к Эйриону и Бейлону, чтобы поцеловать Хелейну в щеку.              — Спасибо, — ласково сказал он.       — Мунья хочет, чтобы ты поел с нами, — сказал Бейлон, очаровательно причмокивая.       — Ты должен одеться, — сказал Эйрион, спрыгивая с кровати и радостно подпрыгивая. Эйгон резко застонал и откинулся на подушки, заставив малышей рассмеяться. Висенья переползла к нему на грудь и легла, сияя.       — Я.дя Эгги! — радостно воскликнула она, — Быстрее!       Эйгон чуть не прослезился, когда Рейнира родила Висенью, вспомнив, что она умерла, не дожив до этого дня. Но принцесса была зеницей ока своих родителей и старших братьев. Эйрион, как старший, яростно защищал трех своих младших родных братьев.       Эйгон яростно защищал их всех.       Эйгон обнял Висенью и скатился с кровати, улыбнувшись, когда она безумно захихикала. Дверь в его комнаты открылась, и Рейнира с раздувшимся животом и яркой улыбкой на лице вошла внутрь.       — Ах, я должна была знать, что вы все будете здесь, — с нежностью сказала она, радуясь, когда Висенья протянула ей свои пухлые руки. Она пересекла комнаты Эйгона и взяла дочь на руки. — С днем именин, братишка.       Эйгон улыбнулся, и она поцеловала его в щеку.              — Спасибо, Нира, — сказал он, — Бейлон что-то говорил о том, чтобы мы вместе поели?       — Да, — кивком подтвердила Рейнира, и на ее лице появилась забавная ухмылка, когда Эйгон скрылся за гардеробной ширмой, чтобы накинуть на себя какую-нибудь приличную одежду. — Отец будет там. Ее милость… нездорова.       Эйгон вышел из-за ширмы, зашнуровывая дублет, и сардонически поднял бровь глядя на Рейниру.       — Как жаль, — сухо сказал он.       Напряжение между Алисентой и остальными членами семьи не ослабевало последние пять лет. Он надеялся, что, видя, как счастливы он, Эймонд и Хелейна, она смягчится. Но потом она забеременела Дейроном, и вся мягкость, казалось, исчезла в ней, а жизнь почти высосали из самой ее души. Эйгон подслушал разговор отца и Деймона об аннулировании брака, но отец решил, что лучше держать Алисенту рядом, чем отправлять ее обратно в лапы Отто. Он знал, что они оба жалеют ее, и Эйгон тоже, но после того, как он застал ее за нанесением вреда Хелейне, ему захотелось напасть на нее своим драконом.       В конце концов Эймонд тоже спас себя. Он видел, как мать обращалась с их племянниками и племянницами и даже с самим Эйгоном, и понял, что это ненормально. Его брат всегда был умным. Ушиб запястья Хелейны и синяк на щеке стал последней каплей, и Эймонд отказался оставаться с матерью наедине. Эйгон беспокоился, потому что, несмотря на то что Эймонд понимал, что их мать не была хорошей женщиной, он неустанно пытался изменить ее мнение и «спасти» ее. Он навещал ее с одним из членов королевской гвардии, но всегда уходил разочарованным.       Эйгон несколько лун после рождения Эймонда пытался достучаться до его матери, но она была упряма и тверда в своих убеждениях. Она отказывалась внять голосу разума и освободиться от оков, наложенных на нее отцом. Чем больше лет проходило, тем хуже становилось. Когда здоровье отца стало лучше, чем когда-либо, он в тесном сотрудничестве с Рейнирой, Деймоном и другими доверенными лордами — а именно лордами Стронгом и Бисбери — занялся раскрытием заговора и козней в Староместе. Лорд Стронг был потрясен, когда ему сообщили об этом, его лицо тревожно покраснело. Лорд Бисбери едва не упал в обморок, и только Рейнира не дала ему окончательно потерять сознание.       Четыре года назад Эйгон присоединился к Рейнире и Деймону в поездке на север, которая оказалась весьма познавательной. Они взяли с собой книгу Амаэриллис, чтобы показать ее лорду Бенджену Старку, которого этот визит позабавил и обрадовал. После того как выяснилось, что Таргариены и Старки — дальние — очень дальние — родственники, им показали тайную комнату в склепах Старков, где хранился подписанный договор между Торрхеном Старком и Эйгоном I и его женами.       Пакт Льда и Огня.       Клятва между Эйгоном Завоевателем и Королем Зимы с Висеньей и Рейнис в качестве свидетелей за своего брата-мужа и сводным братом Торрхена, они поклялись, что Старк всегда должен оставаться в Винтерфелле, а Таргариен — королем Семи Королевств, чтобы мир людей не был поглощен ужасной зимой, которая однажды наступит. Еще один пункт договора предусматривал, что в будущем принц или принцесса Таргариенов смогут жениться на дочери или сыне Старков.       Лорд Бенджен подтвердил договор с Рейнирой в качестве наследницы и Деймоном в качестве свидетеля. Сын лорда Бенджена Рикон выступил свидетелем за отца. Эйгон никогда прежде не посещал Винтерфелл, и он был очарован его древней, призрачной красотой. Он почти напомнил ему Драконий Камень. Богатая история и магия, пропитавшие саму землю, на которой он стоял, где тысячи лет назад наступила зима… это было в некотором роде смиряюще.       Богороща Винтерфелла тоже очаровала его. Это было тихое, священное место, в котором обитали призраки тысяч умерших предков Старков. Он задавался вопросом, были ли старые боги, которым поклонялись северяне, такими же, как его валирийские боги. Эйгон знал, что, когда дело дойдет до войны, на стороне Севера и Короны будут яростные бойцы, потому что так оно и будет. Отто Хайтауэр был неутомим, как назойливый комар, а Цитадель и Вера уже более века трудились над тем, чтобы Таргариены были уничтожены, и вряд ли они скоро сдадутся.       Пять лет Эйгон работал в тени, чтобы уничтожить известных союзников матери и деда, а отец — Рейнира, Деймон и их союзников, чтобы разрушить заговор. День, когда Эйгон импульсивно столкнул Лариса Стронга с лестницы, был славным. В шесть именин никто не заподозрил его. Смерть Лариса Стронга была объявлена несчастным случаем, а в его резком падении с десятков каменных ступеней обвинили его инвалидность. Видеть разбрызганные по полу мозги Лариса Косолапого было великолепно, как и ужас и страх мужчины, когда он понял, что его убийцей стал шестилетний ребенок.       Кроме Лариса, Эйгон убрал несколько стражников и слуг, которые были преданы его деду, насколько он помнил из своей прошлой жизни. Были использованы некоторые… особые травы из садов, и многие решили, что по замку распространилась странная болезнь после неожиданной гибели семи членов прислуги.       Эйгон чувствовал себя вполне состоявшимся. Ему даже удалось добиться того, чтобы Кристона Коля выслали прочь, пристыдив и лишив белого плаща, который он так любил. Несколько невинно упомянутых взглядов , брошенных между ним и матерью, несколько тайных ночных встреч, не очень тонкие насмешки над Рейнирой и Деймоном, блестящая игра с его стороны после того, как Коль довольно грубо обезоружил его, а отец яростно и публично отправил низкородного дорнийца прочь. Эйгон чувствовал себя виноватым в том, что его мать оказалась в еще большей изоляции, но она сама навлекла на себя это, прикрываясь праведностью и благочестием и отказываясь быть частью их семьи.       Отец и Деймон ждали их в неофициальной столовой, где они обычно проводили семейные обеды вместе, и оба встали, чтобы поприветствовать их.       — Доброе утро, дети мои, — тепло приветствовал отец, и Эйгон беззастенчиво грелся в объятиях и открытой привязанности отца. Хелейна поцеловала отца в щеку, а затем обогнула стол, чтобы поцеловать Деймона. Она не любила сильных физических прикосновений, но в основном позволяла целовать щеки и коротко сжимать руки. Эймонд обнял отца, сияя, и сделал то же самое с Деймоном. Эйрион, Бейлон, Джейхейрис и Висенья собрались перед отцом, обнялись и расцеловались, прежде чем Деймон ворвался в круг и заключил двух младших в свои объятия.       — Кепа! — радостно воскликнула Висенья — это было ее любимое слово. Деймон был ее любимым человеком, но это было неудивительно. Он был просто создан для того, чтобы его любимая дочь вертела им как хотела.       — Мои маленькие дракончики, — ворковал всеми опасаемый принц-изгой, заставив Эйгона хмыкнуть.       Рейнира положила руку на плечо Эйгона, с нежностью глядя на своего непостоянного и противоречивого мужа. Он прислонился к ней, положив руку на ее живот. Беременность всегда восхищала его, и сестра позволяла ему любоваться своим животом, когда она была беременной.       — Я думаю, это мальчик, — тихо сказала она, проводя пальцами по его волосам.       — Я тоже так думаю, — ответил он, точно зная, что, скорее всего, она родит Эйгона Младшего.       Они собрались за столом, Эйгон сидел между Эйрионом и Эймондом, а Бейлон практически висел на Эймонде с другой стороны. Его маленький племянник был просто очарован Эймондом, чего он раньше не замечал, но, оглядываясь назад, мог вспомнить, что смутно обращал на это внимание.       Возможно, именно поэтому Эймонд был в ярости на Бейлона из-за истории с глазами. Их увлечение было взаимным. Эймонд был крайне расстроен смертью Бейлона, гораздо больше, чем обычно для дяди, случайно убившего племянника. Эйгон отогнал эти мысли: его брату сейчас шесть лет, а племяннику едва исполнилось четыре. Слишком юный возраст, чтобы думать о таких вещах.       — Лейна вернулась в Дрифтмарк, — улыбнувшись, сказал отец, пока Эйрион и Хелейна помогали Дейрону есть, а Эймонд и Эйгон — Висенье и Бейлону.       — О? — спросила Рейнира, весьма позабавленная.       Лейна Веларион довела Корлиса до бешенства, когда она сбежала со своим нынешним мужем, Джордином Селтигаром, вторым сыном лорда Бартимоса Селтигара, который с радостью взял ее в жены; по словам Лейнора, Джордин был влюблен в его сестру. Последние пять лет они жили между замком Селтигаров и Пентосом, и Лейна родила двоих детей: Рейну, старшую, и Лаэнис.              — Да, Рейнис очень рада, что ее дочь и внуки вернулись домой, хотя Корлис по-прежнему не в восторге от своего доброго сына, — пояснил отец, основательно повеселев.       Деймон фыркнул.       — Уверен, это была идея Лейны. Мальчик с радостью сделал бы все, о чем она попросит.       — Лейна действительно унаследовала своенравие Таргариенов, — сказала Рейнира, очень забавляясь. — Возможно, нам стоит предложить Лейне и ее семье поселиться в Замке, чтобы Рейна и Эйрион могли стать ближе?       — Я уже передал приглашение, дочь, — сказал Визерис, защищая своих детей и внуков.       Эйгон решил не стесняться того, что он должен и любит ласку. В прежней жизни ему было отказано в ней, но в этой он получал ее в изобилии от отца, Рейниры, Деймона, родных братьев, племянников и племянниц. Мать по-прежнему была жесткой, суровой и холодной, но этого и следовало ожидать. Она и сама знала такую извращенную привязанность — Отто не умел проявлять привязанность, а её мать умерла много лет назад. Эйгон сам следил за тем, чтобы его племянники, племянницы, братья и сестра знали, что их любят. И он действительно любил их, как любил раньше, но не мог показать этого, так глубоко он утопил свои печали в вине и шлюхах.       Потом случился Танец.       Эйгон отогнал эти мысли и обратил внимание на брата, который болтал с Эйрионом об обещании отца доставить его на Драконий Камень, чтобы забрать дракона. Он улыбнулся: в его животе расцвели счастье и тепло.