Лекарство от здоровья

Двумя месяцами ранее       В тот день он не ждал гостей. В тот день он планировал задержаться допоздна, разбирая документацию, поработать на ноутбуке и посидеть в тишине. Хотя его клуб «Посмертие» не был самым тихим местом, но почему-то именно в этом шуме Александр Котов находил для себя ту самую рабочую атмосферу. Он мог буквально жить в своем кабинете, даже не возвращаясь домой. Здесь было все необходимое: уютный диван, на котором он коротал не одну ночь, компьютер, туалет и, что самое главное, мини-бар. Не зря он мог торчать здесь днями, а иногда и неделями, распределяя информацию по папкам, и отсортировывал мусор от действительно чего-то важного и стоящего. Только так можно было добиться того, чтобы к нему приходили за тем, что мог дать только он, Александр Котов. Саша никогда не думал, что в тридцать лет станет ключевой фигурой в мире, где всё решали деньги. И, казалось бы, такой шанс выпадал далеко не каждому, но Котов был именно тем, кто сам вырвал себе этот шанс: зубами, потом и кровью. В пять лет он лишился всей своей семьи. Родители Котова вели небольшой бизнес, настолько мелкий и незначительный, что он до сих пор не помнил, чем конкретно занимался отец, но он четко помнил другое — бандиты пришли в дом и расстреляли их. Леонид Котов, отец Саши, не хотел платить одним людям, чтобы те, в свою очередь, «помогли» в семейном деле. Его предупреждали, несомненно предупреждали, и не раз, но Леня решил сделать всё по-своему, без вмешательства третьих лиц. Это кому-то не понравилось. Кому-то, кто еще в зародыше душил все мелкие бизнесы, которые никак не приносили хоть какую-то пользу. Так и делались дела в те года. В пять лет Саша осиротел и попал в детдом. Ему повезло, ведь тот, кто приказал убить его родителей, также приказал не трогать мальчишку, пускай он и всё видел. Но кто поверит ребенку? И нет, с тех пор Котов не затаил обиду, не думал о мести, не презирал бандитов и подобных людей. Он тогда всё понял. В пять лет мальчик всё осознал. И тогда, когда в семь лет его усыновила семья Кирсановых, — Саша окончательно убедился в своей правоте. Информация — это ключ ко всему. Будь его родной отец более осведомлен о делах криминального мира, то не совершал бы тех ошибок, которые стоили ему жизни. И маме. Новый отец был строг с ним, а мама, наоборот, приняла как родного. И у него появился старший брат, Юра, который стал примером для Саши. Примером того, как жить не стоило. Юрий Кирсанов был типичным примером золотой молодежи, ведь он буквально родился с золотой ложкой во рту. Знаменитая фамилия, старинный род и все привилегии, которые смогли дать родители своему единственному сыну. А затем Сергей Кирсанов, глава семьи, решил сделать доброе дело и усыновил мальчишку. Саша понимал, что его выбрали не просто так, поэтому никогда не считал себя полноценным членом семьи. Он даже фамилию отказался менять, чтобы навсегда оставаться Котовым, до мозга костей. Новая семья, новые возможности, но Котов отказывался принимать все это. Сергей устроил его в элитную школу, там Саша был лучшим во всем и досрочно закончил ее. Сергей также мог продвинуть сына в любой университет, даже за границей, но Котов пошел в обычный колледж, и лишь потом на вышку. И все сам. Саша ничего не принимал от нового отца, только лишь наблюдал за ним, собирал информацию. Зато многое Котов перенял от Юры, в особенности плохое. Юра любил деньги и женщин, любил жить так, словно завтрашний день никогда не наступит. При этом умудрялся работать в фирме отца, быть лучшим во всем и оставаться единственным наследником всего богатства Кирсановых, о которых Котов даже и мечтать не смел. И в этом ему хорошо помогали наркотики, из-за которых после бурной ночи Юра мог быть бодрым и свежим на раннем заседании компании. Отец, видимо, закрывал глаза на выходки сына. Единственный наследник, как-никак, нагуляется и успокоится. Только Юра успокаиваться не хотел и точно в ближайшее время не собирался. Он сподвиг младшего брата открыть клуб, свой собственный, где бы Юра мог отрываться с ночи до утра, хоть каждый день, и чтобы в баре всегда было много алкоголя, и чтобы девочки всегда были самые красивые и танцевали только для него. «Посмертие» не всегда было таким строгим и сдержанным, лишь в те времена, когда принадлежало Юрию Кирсанову, там творился хаос. Это единственное, что Котов принял от этой семьи — место, которое он сделал своим убежищем, гнездом паука, что так усердно и упрямо плел свою собственную сеть. Юра мог утащить за собой и Сашу, но Котов умел сдерживаться и ограничивать себя. Пусть и девушкам он нравился, и те охотно сами садились к нему на колени, но сердце тогда принадлежало лишь одной, что вскоре стала его женой. Валерия, девушка из обычной семьи, настолько простая, что Юра каждый раз забывал, как ее звали. Она училась вместе с Котовым в колледже, они много проводили времени вместе. Это было его первым увлечением, ради которого он позволял себе отвлекаться от постоянного наблюдения и сбора информации. Он завел себе блокнот, который постоянно носил с собой и писал туда те или иные наблюдения, но на целых три года забросил его далеко, пока не женился. А затем развелся. Этот брак стал очередным разочарованием в жизни Котова. Не столь большим и болезненным, но вполне ожидаемым. На самом деле, он не стремился к идеальной семье, лишь просто хотел иметь кого-то под боком. Кого-то нужного и любящего, но Лера, узнав, из какой семьи был Александр, понадеялась на обеспеченную жизнь. Однако ее очень сильно огорчило то, что новоиспеченный муж не брал ни гроша у богатого отца, исключительно зарабатывал сам, то и дело перебиваясь благодаря старшему брату, Юре. В те времена было действительно тяжело, но Саше казалось, если он возьмет хоть что-то у Сергея Кирсанова, то проиграет их безмолвную войну, которая началась с самого первого дня их знакомства. Сергею не нужен был этот мальчик, но ему нужно было показать общественности, что он милосердный человек. Саша стал лишь средством, чтобы утешить СМИ и всех вокруг, а главное, отвадить глаза от деятельности семьи. Никто же не подумает на таких людей, которые так безвозмездно подарили сироте дом, что они занимались бы чем-то грязным. Например, поставкой оружия и продажей людей. И с тех самых пор у Александра Котова было столько информации на Кирсановых, что только по одному лишь желанию их всех, даже домашних собак и кошек, могли приговорить на пожизненное заключение. Но у него не возникало такого желания. Семья, как-никак. Только эта семья разрушилась, когда Саша впервые помог Юре, используя свои таланты наблюдателя: нашел для него человека, который должен был помочь с бизнесом, но вместо этого продал несколько килограмм героина. А затем Юрий Кирсанов, живший всегда на грани, разбился на своем любимом мотоцикле, пребывая под кайфом. Единственное, что по-настоящему возненавидел Александр Котов, — это наркотики, а в особенности тех, кто их продавал. Он долгое время собирал информацию на дилеров, прикрывал многие точки, пока к нему в клуб не пришли люди с битами в руках и не разнесли всё, при этом убив нескольких людей из персонала. Тогда Котов понял, что одной информации мало, нужна еще и сила. С тех пор в «Посмертии» была строжайшая дисциплина и лучшая охрана, которую Саша менял каждый месяц. Персонал, в особенности «птички» (девочки-танцовщицы), и вовсе были неприкосновенны. Все они — те, кто так или иначе слушали приходящих гостей и приносили драгоценные крупицы информации Котову. Поэтому любого, кто осмеливался причинить вред официантке, бармену или же «птичке», больше никогда не могли переступить порог «Посмертия», но Котов не упускал их из своего поля зрения. За ними присматривали уже другие пауки, прикасающиеся к паутине Александра. Саша ценил своих людей, они ценили его. Долгая дорога вела к тому, чтобы в нынешний момент он обзавелся такими подчиненными, в которых мог быть уверен практически как в себе. Те, кто его смущали, долго не задерживались в «Посмертии». Иные же работали здесь годами, зная, что хозяин заведения всегда щедр и справедлив. Именно поэтому в тот день Котов сидел в своем кабинете и работал, как и все те дни до этого. И после этого. Лишь только незваный гость потревожил его, на что Саша молча кивнул охране, что предупредила его о визите. Сначала появилась трость, а за тем и мужчина с узнаваемым шрамом на лице. Он был высокий и строгий, а возраст выдавала седина в висках и в щетине на лице. Андрей Волгин вошел в кабинет и присел без приглашения. — Андрей Сергеевич, — сухо произнес Котов, откидываясь на спинку стула. — Думал, вы не в городе. Давно приехали? — Ты-то и не знал? — хмыкнул мужчина. Взгляд Андрея зацепился за мини-бар. — Угостишь? Саша молча поднялся и налил гостю стакан виски. — Благодарю, — сделав первый глоток, Волгин расслабленно отпустил свою трость. Саша знал, что это ручная работа, выполненная на заказ, и вряд ли в мире найдется еще такая же трость. Он также знал, что пару лет назад снайпер, нанятый конкурентом в бизнесе, смухлевал и попал в бедро мужчины. С тех пор Андрею нужна трость, чтобы не нагружать больную ногу. — Раньше здесь был тот еще блядушник. Ты сделал достойное заведение, даже не верится, что еще пару лет назад здесь был самый натуральный бордель. Только вот название... Хм, «Посмертие»? Почему такое мрачное? Александр проследил за каждым движением мужчины, отметил для себя, что тот пребывал в хорошем расположении духа, а расслабленная поза говорила о том, что нога не мучает Волгина болями. Котов вернулся к своему креслу, закрыл крышку ноутбука и спокойно ответил: — В память о брате. — Точно, — кивнул Андрей. — Юра, как же. Большая потеря для семьи Кирсановых. Я слышал, это авария? Превысил скорость? — И дозу. Волгин не стал скрывать своей усмешки и снова сделал глоток виски. — Наркотики — страшная вещь. Сколько хороших людей погубили, даже представить себе не могу, — мужчина отставил от себя стакан. — Не представляйте. — Что ж, не буду. Ладно, к делу. — К делу. — Уверен, ты многое знаешь обо мне и моей семье. Должен знать, — Андрей подался вперед и стал массировать себе колено. — У меня есть законный сын. Ему вот-вот исполнится восемнадцать лет, и я хочу, чтобы он уже входил в курс дела. Но еще у меня есть дочь... — ...рожденная вне брака, от некой Серафимы Смоловой, — закончил Котов. — Хм, не удивлен, — достаточно сдержанно отреагировал Волгин. — Хорошо. Я видел эту девочку лет шесть назад, еще в детдоме. С тех пор ничего о ней не слышал. Вроде бы сбежала. — И? — Саша подпер кулаком подбородок, внимательно всматриваясь в мужчину. — Вы меня с кем-то перепутали. Я не занимаюсь поиском пропавших людей. Тем более дочерей. — А я и не прошу тебя ее искать, Котов, — Волгин взял свою трость и поместил ее между ног, скрестил на набалдашнике ладони. — Дослушай, не показывай мне свой непрофессионализм, мальчик. Я знаю, что девчонка в городе и влипла в неприятности. Но больше всего мне не нравится, что в этой истории замешан Артур. — Береславский? — Он самый, черт его дери, — Андрей допил виски и с сожалением посмотрел на прозрачное дно стакана. — Хм, не хотел бы я, чтобы этот хер так близко подобрался ко мне через... ошибку молодости. В любом случае, ее нужно вытащить из этого дерьма, но я хочу знать, что у нее за дела с Артуром, мать его, Борисовичем. Сможешь вынюхать? Котов не спешил с ответом. Он прекрасно знал Артура Борисовича и то, чем занимался мужчина. Ему крайне не хотелось снова совать свой нос в его дела, поскольку люди Береславского уже приходили в Посмертие и оставляли после себя осколки и кровь. Но с тех пор и сам Саша вырос и набрался опыта, а главное — сил. Котов достал пачку сигарет и, прежде чем закурить самому, предложил Волгину. Тот отказался. — Могу, — кратко ответил Саша, делая первую затяжку, которая показалась ему слишком горькой. — Но? — Никаких «но», Андрей Сергеевич. Здесь лишь вопрос цены. — Любые деньги, Саша. Я не поскуплюсь, — отмахнулся Волгин. — Меня больше интересует информация, но и деньги подойдут. — И что ты хочешь у меня вызнать, мальчишка? — прищурился мужчина с тростью. Губы Александра Котова дрогнули в еле заметной ухмылке. Он так и не ответил мужчине, что буквально прожигал его своим взглядом зеленых глаз. — Я постараюсь узнать для вас как можно больше. Что скажете по поводу Василисы? — А что с ней? Присмотри за девчонкой. Не хочу, чтобы ее постигла участь твоего брата. — Как скажете.

***

      Кажется, просыпаться в абсолютно незнакомой обстановке стало для меня уже чем-то настолько обыденным, что я перестала удивляться. Единственное, лишь на секунду мне показалось, что я очнулась в спальне Котова, потому что простыни, на которых я лежала, тоже были черными и шелковыми. Только вот интерьер был мне незнаком, отчего я испытала некое... разочарование? Хотя Котов же... предал меня? Или как это назвать вообще. Я запуталась. На мне была моя старая одежда, лишь только обувь с меня сняли. Когда сознание и взгляд более-менее прояснились, я слегка охренела. Хоромы были... ну прям ахуеть и не встать, откровенно говоря. Я аж пошатнулась на месте, приложив ладонь ко лбу. Блять, куда меня снова занесло?! Интерьер — изысканный, выдержан в исключительной классике, разве только... с какими-то темными нотками. Не знаю, готика? Я прошлась, провела пальцами по комоду: ни единой пылинки. Поверхность поблескивала, а отделка мебели на взгляд была такой дорогой, что у меня буквально начали чесаться руки. Взяла вазу, повертела перед глазами, но поняла, что мне некуда ее спрятать, чтобы вынести из этого дома. Вот же... Внезапная боль в висках, и я согнулась пополам, стараясь сохранить равновесие. Пришлось все же опуститься на пол, чтобы пережить этот весьма короткий, но адский приступ. Я часто задышала, всматриваясь в мраморный пол под собой, разглядывая каждую прожилку. Капля. Еще одна. Я дотронулась до носа, ощутила на пальцах теплую и липкую жидкость. Моя кровь... — Блять... — зажмурилась, пытаясь прогнать черные точки перед взором. — Что со мной?.. Подруга, хреново выглядишь Рядом точно никого не было, но этот голос так отчётливо прозвучал в голове, что я невольно огляделась по сторонам. Я уже слышала его, когда... Внезапное воспоминание снова оглушило, и я прижалась щекой к прохладному полу, размазывая кровь по коже. Отец приехал, и я пошла с ним, но, видимо, мне было настолько плохо, что я отключилась ещё в машине. Теперь понятно, откуда такие хоромы. Двери в комнату распахнулись, и кто-то зашёл, гулко стуча каблуками. Я накрыла ладонью ухо, потому что вибрация от пола била, казалось, мне прямо в мозг. — Это итальянский пол, к сведенью, а ты испачкала его своей кровью. С трудом приподнялась на руках, чтобы увидеть практически прямо перед носом чьи-то кроссовки, явно дизайнерские и жутко дорогие. Подняв глаза выше, проследила за черными брюками, пока не увидела лицо молодого парня. Ему на вид было лет восемнадцать, может, даже чуть меньше. — Встать сможешь? Он присел передо мной на корточки. На мордашку симпатичный. Я поднялась сама, убрала волосы с лица, провела ладонью под носом, еще сильнее размазывая кровь. Парнишка протянул мне платок, а затем кивнул в сторону и сказал: — Иди умойся. Я медленно направилась в указанную сторону, а в спину мне прилетело: — Я — Гриша, кстати. Я обернулась, внимательно всматриваясь в парня. Высокий, худощавый, одет в дорогие и модные шмотки, на голове укладка из каштановых волос, глаза у него зеленые. Даже думать долго не пришлось, чтобы понять — сын Андрея Волгина, то есть мой сводный брат. Мальчишка, который вырос в достатке, всегда имел крышу над головой и семью, никогда не голодал и не ночевал на улице. На злость у меня сил не было, только лишь на горечь под языком и на намокшие глаза. — Василиса, — хрипло отозвалась я, скрывшись за дверью в ванную комнату. Я не стала мелочиться, полностью привела себя в порядок. Скинула грязную одежду, залезла в горячую ванну, долго намыливала и скребла свою кожу. В последнее время у меня не было такой возможности. Терла мочалкой так сильно, что, казалось, даже некоторые татуировки начали поддаваться и исчезать. Когда я стала такой красной, что даже прикосновение с водой вызывало дискомфорт, вылезла и прошлепала мокрыми ногами до зеркала. Волосы свисали сырыми сосульками уже ниже груди, кое-где запутавшись в колтуны. Когда-то я пыталась за ними ухаживать, пользовалась правильными шампунями, бальзамами и кондиционерами, теперь же... Жалкое зрелище. Нашла ножницы в ящике и, лишь на секунду задержав взгляд на своем отражении, начала кромсать их. И остановилась в тот момент, когда открылись уши и сзади оголилась шея. Эдакое кривое каре получилось, но плевать. Сойдет. В комнате на кровати лежала свежая одежда, которую я бы никогда не надела, но другой не было. На мне слишком абсурдно смотрелась приталенная блузка с открытыми плечами цвета морской волны. Пример того, как цвет совершенно не подходил, ведь моя кожа чуть ли не сливалась с этой тканью. На фоне черной одежды все выглядело иначе. С джинсами пришлось проще, но, судя по всему, я похудела еще сильнее, поскольку пришлось затянуть их поясом, чтобы те не спадали с меня. Я вышла из комнаты и застыла: а куда мне идти? И где вообще был отец... В смысле, Волгин? Я зачесала волосы назад, сдув челку, которая теперь то и дело падала на глаза. Нужно будет потом подравнять как следует. — Василиса Андреевна, — рядом возникла женщина средних лет, одетая в черное платье-футляр с белым воротником. Наверное, прислуга. — Следуете за мной. Вверх по рукам поползли противные мурашки, и меня слегка передернуло. Никогда, НИКОГДА ко мне так уважительно не обращались. Я побрела за женщиной вниз, ведь комната, в которой я очнулась, находилась на втором этаже. Уже издалека заметила Андрея. Он, уперевшись руками в трость, стоял и беседовал о чем-то с Гришей, но стоило мне приблизиться, как оба замолчали. — Ого! Смена имиджа? Тебе идет, сестренка, — тут же среагировал мелкий. Волгин старший лишь сухо кивнул, продолжая сверлить меня холодным взглядом. — Ну и к чему весь этот цирк? — я скрестила руки на груди, проигнорировав Гришу. Все мое внимание было обращено только к Андрею Волгину. — Ты выглядишь болезненно. Когда ты ела в последний раз, дочка? — видимо, игнорировать чужие вопросы — это какая-то семейная черта, которая передалась и мне. — Еще раз повторяю, — я сделала только шаг в сторону Волгина старшего, как охрана, стоявшая позади, тут же напряглась. — Я тебе не дочь. А тебе — не сестра, — это уже предназначалось для Гриши. Я не успела среагировать. Андрей просто перехватил трость свободной рукой, а другой — шлепок, и я свалилась на пол. Ноги просто подогнулись подо мной, а нижняя губа, казалось, лопнула от боли, перетекая эхом боли в скулу. Провела пальцами и сразу же увидела кровь на них. Он ударил меня?! — Теперь ты в моем доме, Василиса, — Андрей возвышался надо мной. — Ты моя дочь, нравится тебе это или нет. Я жду от тебя достойного поведения. И да, — уже разворачиваясь и собираясь уходить, добавил он. — Если в моем доме я застану хоть какие-то вещества, то... Тебе лучше не допускать подобного, дочка. Я опустила взгляд, стискивая челюсти до скрипа зубов. Только стук трости о мраморный пол эхом отзывался в мозгу, отпечатывая этот звук до кровавого ожога. — Да пошел ты... — злобно выплюнула я.