Лекарство от здоровья

      Вариантов что-то предпринять было мало, а времени — и подавно. Схватив одну из многочисленных пустых бутылок в коридоре, спряталась за дверью кладовки. И весьма во время, поскольку взломщики справились с замком, и входная дверь с присущем скрипом отворилась, а затем услышала шаги. Прижавшись сильнее к стенке, зажмурилась, начала прислушиваться: по ощущениям вторженцев было двое, максимум — трое. Они пока что молча шарились по хате. Сердце стучало в ушах. Самым оптимальным решением было поднять шум, из-за которого противная соседка точно бы вызвала полицию. А, может, и просто спугнула этих непрошенных гостей. Еще был вариант неожиданно выскочить и огреть одного из них бутылкой по голове, а затем, ноги в руки, — и драпать. Но я даже и не представляла, сколько их там, кто они, вооружены ли, да и вообще, что им было нужно. Хотя, насчет последнего предположения, конечно, были. Вечно прятаться в таком ненадежном месте я не могла. Когда рядом заскрипели половицы, я, глубоко вдохнув, выскочила, буквально вслепую замахиваясь. Судя по вибрации в руке и глухому удару, а затем — звуку лопающегося стекла, попала. — Блять! — выкрикнул кто-то. Я сразу же метнулась к входной двери, но меня тут же припечатали к стене, схватили за волосы, а затем приложили головой. В глазах заискрилось, а из носа хлынула кровь, заливая губы и подбородок. Я пыхтела, дернулась, но после второго такого же удара, желание сопротивляться исчезло. Ослабла в чужой хватке, стекая на пол, потому что ноги вдруг подкосились, а старые травмы дали о себе знать. Меня отпустили и грубо пихнули в бок, чтобы я развернулась. Первое, что увидела, — дуло пистолета, смотрящее мне прямо в лицо. Тут же мир сузился до этого ствола и отверстия в нем, из которого в любую секунда могла вылететь пуля мне прямо в лоб. Никогда в жизни не видела оружия так близко. Я даже вздохнуть не могла, настолько сильное было оцепенение, а боль и подавно ушла на второй план, несмотря на сильную пульсацию в переносице. Все мое внимание сосредоточилось на пистолете, вплоть до того, что я не слышала разговоров и вопросов в свою сторону. Наконец, огнестрел отвели от моего лица, и я как будто бы очнулась от транса, отползла ближе к стенке, прижимаясь к той спиной. Подняла глаза и поняла, что не ошиблась, — их действительно было трое. Один, кому и прилетело от меня бутылкой, сидел на полу, судя по всему, без сознания. Двое других стояли надо мной и очень громко переговаривались, ругались и очень активно жестикулировали. Все они, даже тот, что был в отключке, были кавказкой национальности. Тот, что с пистолетом, пузатый такой дядька, с орлиным носом, второй — моложе, даже симпатичный, если бы не густая косая челка. Третьего было сложно рассмотреть: его лицо залила кровь. И до меня, наконец, дошло, почему я не понимала их ругань. Те явно чесали не по-русски, выясняя какие-то свои проблемы, но часто ссылаясь на меня пистолетом. Я не рисковала двигаться, боясь спровоцировать дядьку на выстрел. — Это волнуэт меня в пас-с-лэднюю очэрэть! — вдруг дядька переключился на русский, но с очень сильным акцентом. — Гдэ парашек, дэвачка? Э? Он так активно затряс пистолетом перед моим лицом, что я буквально проглотила язык, и никак не могла ответить. Ствол вводил меня в ужас, из-за чего я только сильней вжималась в стенку и перебирала ногами по полу. — Э, убери, — вклинился тот, что моложе. — Слушай, красивая, скажи, где, э? Мы тебя видели тогда, не отнекивайся! Денчик умер, а товара — э, — нет! Нет! Скажи, по-братски. Мы тебя бить тогда не будем. Дядька отвел пушку в сторону, но я все равно не спешила с ответом. Сдать Санька? Или соврать чего? Второе я могла вообще в легкую, а вот Саше и хотелось подгадить, втянув его в эту историю, а с другой стороны… — Нет у меня ничего, — с трудом сохраняя сталь в голосе, выплюнула сквозь стиснутые зубы. — Когда я пришла к Дену, он уже пуст был. Дядька снова закричал, прям-таки очень громко закричал не по-русски, и молодой принялся его успокаивать. Вдруг все заткнулись, потому что в мою, в общем-то, открытую дверь забарабанила соседка: — Что за крики?! Я сейчас милицию вызову! И тут уже заорала я: — Вызывай, старая! Меня тут убивают! Пока эти двое не опомнились, я резво подскочила на ноги, толкая непрошенных гостей, чтобы пробиться к выходу. Сходу вылетела в подъезд, дверью чуть не прибила соседку, что заверещала не хуже ментовской сирены, полетела вниз по ступенькам. Дядька, судя по всему, сдуру все-таки пальнул, заставив меня упасть на грязный пол подъезда и прикрыть голову. Соседка заорала пуще прежнего, побуждя выходить и другх обитателей дома. Я же, игнорируя охи и вздохи, ринулась прочь из подъезда, надеясь, что, все же, никто не пострадал. Что ж, теперь я осталась и без дома. Сюда мне точно не стоило возвращаться.

***

      С разбитым лицом и без лишних вопросов меня принял старый знакомый. У него тоже был тот еще блядушник для таких, как я, но чуть приличнее, чем у Дена. К счастью, расспрашивать не стали, просто впустили, дали умыться и залатать раны, подкинули таблеток и выделили чистый матрас. Этого было более, чем достаточно, чтобы оклематься. Очухалась я только ближе к вечеру. Естественно, таблетки были далеко не лекарственного типа, но боль сняли отлично, позволив мне улететь на этом старом матрасе в далекие края. Далеко от всего этого дерьма. Лицо онемело, бедро немного ныло, но ходить я могла, и это главное. Жалела лишь о том, что не схватила с собой свой рюкзак со шмотками и заначкой с розовыми таблетками. А за те, которыми угостили здесь, теперь нужно было расплатиться. Я вылезла из самой дальней комнаты, подобно тому, как вампир выходил из склепа после столетнего сна. Квартирка была буквально убитая с облезлыми обоями, исписанными граффити и непристойными фразочками стенами, с закопченным и пожелтевшим потолком, с липкими полами и практически без мебели. Почти в каждой комнате было по три-четыре матраса, на которых кто-то кайфовал. Если не умирал, конечно. Дошла до прокуренной кухни, в которой стояла такая дымка, напоминающая утренний осенний туман. Прямо на полу сидел Косой (имени я не знала) и какая-то девушка с ярко-розовыми волосами. Девушка была худой, ну прям очень худой, и я, видя ее исколотые руки, вполне понимала причину такого недомогания. — О-о-о, — протянул Косой, — ты не умерла. Приятно удивлен, киса. Присоединишься? — Нет, спасибо, — я привалилась к стенке, ощущая, как эффект от таблеток сходит на нет, возвращая мне головную боль. — Слушай, я знаю, что и так должна тебе, но мне бы одежду сменить. И телефон. — Организовать можно, — ухмыльнулся он, передавая девушке косяк. — Но тогда придется отработать, киса. Как обычно, ты же все прекрасно знаешь. Я закатила глаза. У меня не было времени заниматься распространением наркоты среди богатой молодежи, но Косой действительно мог помочь, а другого варианта у меня не было. У меня вообще по сути никакого плана в голове не было. Я без понятия, что мне делать дальше. — Ладно, — махнула рукой я. — Но чистая одежда мне понадобится сейчас, эта — в крови. Хлопнув в ладоши, Косой поднялся. Этот торчок был под два метра ростом, тоже худощавый. Он мне всегда напоминал длинный колосок, потому что волосы у него были постоянно грязные и такие… как солома, что ли. В любом случае, мой внешний вид был сейчас в разы хуже. В зеркало смотреть вообще желания не было, представляя, как у меня опухла переносица и какой расцвел синяк. Косой не комментировал этого, чему я была благодарна, но то, как он косился на меня, не могла не заметить. В одной из комнат нашелся старый, убитый комод. Парень пошарился в нем и вытащил знакомую сумку. Присмотревшись, увидела на ней прикрепленный значок с любимой музыкальной группой. — Эй, да это же мое! — выхватила сумку у Косого из рук и начала рыться в ней. И правда, мои шмотки! — Ах ты козел! Я думала, у меня ее сперли! — Так ее и сперли, — пожал он плечами. — Забирай. Бесплатно. — Блядина, — прошипела ему в след. Переодевшись в не столь свежую одежду, но куда чище, снова вышла на кухню. В этот раз Косой молча протянул мне черный пакет, внутри которого, как я уже знала, был товар для сбыта. Что конкретно, узнавать я не хотела, моя задача — толкнуть это все за эту ночь, вернуться к Косому и получить мобилу. Возможно, удасться выбить и другую какую-нибудь помощь. Нужно еще подумать, куда бы я могла податься, к кому напроситься на пожить… А еще из головы не выходила навязчивая мысль о том, чтобы забраться в дом к Саше и выкрасть наркоту обратно. Еще был шанс подкинуть все это тем кавказцам, дабы выйти хоть немного чистой из всей этой передряги. Однако надеяться наверняка было нельзя. Но это уже был хоть какой-то план… Я шаталась от точки к точке, где-то оставляя «посылки» в заначках, а где-то находя потенциальных дегустаторов. Кто-то намеренно ждал, прям-таки изнывая от ломки, и я, прекрасно их понимающая, щедро отсыпала очередной отравы. Иных же приходилось заинтересовывать, усердно пряча лицо под козырьком кепки. Пока все шло размеренно и спокойно, я практически избавилась от половины товара. Ближе к утру, отходя от очередной заначки, обеспокоенно обернулась в раз, наверное, пятый. И в этот же пятый раз убедилась, что черная тонированная иномарка мне не мерещилась, она действительно преследовала меня. На полицию не походило, да и откуда у простых ментов будет такая тачила? Они бы сразу прижали и начали облаву, без этой долгой слежки. Кто-то пас меня намеренно. Натянув еще и капюшон сверху, я засунула последний пакетик в сточную трубу жилого дома в одном из дворов и, краем глаза замечая движение, рванула в закоулок, в гаражи. Там иномарка не проедет, а я быстро потеряюсь из виду. Из-за больного бедра не стала лезть на крыши, поэтому протискивалась между гаражами, а затем вылетела на проспект. Повертела головой, убеждаясь, что машины нигде пока что видно не было. — Блять, — согнулась, опираясь руками в колени, выдохнула я. Пробежка далась мне с трудом, а на асфальт упало пару темно-красных капель. Выпрямилась, вытерла рукавом нос, смазывая кровь. — Опять я вляпалась… Я еще не хотела возвращаться на хату к Косому, боясь привести за собой хвост и к нему. Не хватало еще, чтобы из-за меня пострадали и другие. Поэтому бесцельно наматывала круги по району, пока не выдохлась окончательно. На небе уже занимался рассвет, из-за чего появлялась приятная дымка, а еще через несколько мгновений начал накрапывать мелкий дождь, приносящий вместе с собой свежий ветер. Я рухнула на скамейку в одном из дворов, стягивая с лица капюшон и кепку, чтобы немного подышать и подставить лицо дождю. Холодные капли приятно кололи кожу, буквально остужая и успокаивая болючие места. Как хорошо, что дождь и слезы скрывал. Расслабиться мне все равно не удалось. Черная иномарка въехала во двор и остановилась прямо напротив меня. Я, ощущая уже самое настоящие бессилие и просто невъебенную усталость, даже и не стала пытаться сбежать. Ноги налились свинцом, отказываясь вообще шевелиться, а бедро пульсировало, из-за чего казалось, что ткань джинсов нагрелась и прям жгла кожу. Голова раскалывалось, боль била по вискам, давила на глаза, отдавала в нос. Меня тошнило. Найдя в себе силы больше из-за злости, подскочила с места и приблизилась к автомобилю. Встала прямо перед носом, разводя руками. — Ну? — крикнула с вызовом, наплевав на то, что мой голос эхом разносился по сонному двору. — Чего вам, блять, надо от меня? А?! Для пущего эффекта ударила здоровой ногой прямо по переднему бамперу. Лобовое стекло полностью имитировало зеркало, поэтому я вообще не представляла, кто там сидел, но моей выходки вполне хватило, чтобы эти «кто-то» вышли. Два здоровяка показались из салона в черных строгих костюмах. Я тут же отшатнулась назад, ожидая увидеть очередных кавказцев, но точно не таких типов. Почему-то сразу же вспомнила слова Саши о том, что кто-то сильно взъелся на меня, из-за краж в его клубе. Понимая, хотя, скорее, ни черта не понимая, я резво развернулась, дабы драпануть, но тут же затормозила. Позади уже подъезжала абсолютно такая же иномарка, разве что номера другие. — Сука, — выплюнула я, перепрыгивая через небольшой заборчик, отделяющий детскую площадку от проезжей части. Сзади послышался хлопок, и что-то громко отрикошетило от детской горки, а я в диком испуге поднырнула под нее, прикрывая голову. Они… они стреляли?! Внутри все сжалось, буквально опустилось, оборвалось, рассыпалось. Сердце застучало где-то в глотке, готовое в любой момент выпрыгнуть наружу. У меня отнялись ноги, а руки дрожали так, что я не могла нормально сжать их в кулак. Состояние было куда хуже, если бы меня ломало. Позади послышались шаркающие в песке шаги, и я зажмурилась, понимая, что мне сейчас просто пустят пулю в лоб. Однако вместо этого прилетело грубое: — Вылезай. Открыв один раз, поняла, что меня держат на прицеле. Стараясь совладать со своим телом, с трудом вылезла из-под горки, поднимая руки вверх, дабы, не дай бог, не спровоцировать их. — Н-не надо… — очень сипло и тихо проскулила я. Мне до последнего не верилось, что они просто так возьмут и пристрелят меня посреди жилого двора. А ведь надеяться было не на кого, даже если сейчас, в эту самую секунду кто-то и смотрел в окно, то надеяться все равно было не на что. Бездушные, пустые, темные окна с не менее бездушными зрителями, наблюдающими за кем-то безликим, незнакомым, не вызывающим сочувствия. Я — всего лишь очередная наркоманка, которую стоило казнить на месте. — Иди к машине, — холодный приказ. Кивнув и все еще держа руки на виду, медленно двинулась к машине. Не знаю, зачем, но в немой надежде поднимала глаза на окна, надеясь поймать там хоть чей-то силуэт, но понимала, если закричу, то тут же умру. Надеяться было не на кого. — Стой, — прилетело в спину, когда я уже дошла до иномарки. Заметила, что и еще двое вышло из второго автомобиля. Они окружили меня, и я снова зажмурилась, буквально затылком ощущая, как дуло смотрит прямо туда. Вот сейчас он нажмет на курок, и… — Осмотри ее. Я выдохнула и закусила с силой губу, чтобы ничего не ляпнуть, пока один из цепных псов активно облапывал меня, прощупывая все карманы и различные места, куда можно было что-либо заныкать. Впервые в жизни, я порадовалась, что при мне не было ножа. Краем глаза заметила, что другой агрессивно вытряхивал мой рюкзак, который я оставила на скамейке. На асфальт выпадали мои малочисленные шмотки, а затем, самым последним, упал прозрачный пакетик с розовыми таблетками. Я с сожалением закусила губу еще сильнее до металлического привкуса. — Выбрось это, — продолжал командовать тот, кто держал меня на прицеле. Бездушный тип в костюме просто запустил мое спасение, мое лекарство, мой смысл жизни куда-то в палисадник из, на радость местной бабке, которая утром будет копаться в земле и обязательно найдет мои таблетки. «Твари», — прорычала я про себя, морща нос. — В машину ее. Поехали. Тот, кто сделал мне невероятно больно тем, что выбросил таблетки, открыл заднюю дверь иномарки, а затем втолкнул внутрь. Я вообще не сопротивлялась и продолжала молчать, что мне вообще не свойственно. В голове бурлило ругательство за ругательством, а еще очень хотелось сесть как-нибудь поудобнее, поерзать на месте, но я даже этого не осмеливалась сделать. Когда и остальные серьезные дядьки загрузились, мы тронулись. Один сел сзади рядом со мной, двое других — спереди, а оставшиеся, видимо, во вторую тачку. У меня даже мысли не возникало задавать каких-либо вопросов, потому что я на девяносто девять и девять сотых была уверена в своей догадке. Еще мне не хватало, чтобы какой-нибудь богатый и надутый хмырь был обижен на меня и точил зуб из-за какой-то сраной побрякушки… Ехали мы недолго, но я все равно изнывала в напряженной позе, отчаянно бегая глазами по салону. Полностью тонированные окна не давали никакого обзора, поэтому я то и дело натыкалась на свое убитое отражение. Действительно, жалкое зрелище. Как только автомобиль остановился, меня сразу же вытолкали наружу, весьма грубо хватая за руки. Мое тело итак было сильно искалечено, а эти придурки добавляли еще новых синяков. Но, опять же, я молчала, только шипела и кривилась, потому что ничего не могла поделать против пяти взрослых мужланов и пистолета. К тому моменту, как меня завели в какое-то здание, напоминающее очередной клубешник, уже практически рассвело, а мелкий дождь и вовсе иссяк, уступая место весеннему солнцу. Жаль, я не успела как следует разглядеть небо перед тем, как оказаться в темном коридоре. Мне не завязывали глаз, не затыкали рот, не связывали рук, но просто пихали и усиленно толкали, вели по коридору, затем — вверх по лестнице, а после втолкнули в кабинет. Именно, что втолкнули, потому что я свалилась, чуть ли не носом пробороздив паркет. Рассматривать окружающие обстановку мне как-то не хотелось, да и не до этого было, но заметила рядом темно-коричневый кожаный диван, а впереди — дубовый стол. Кто-то сидел за этим столом, а я, поскольку не спешила вставать, то еще и не видела, кто именно. Серьезные дядьки, судя по всему, выполнили свою работу, поскольку, позади никого не оказалось, когда я обернулась. Страх из-за оружия немного отступил, прям чуточку, потому что внутри рос совсем иной, темный и липкий. И этот самый страх сидел прямо передо мной за дубовым столом. — Ты долго будешь сидеть на полу? Застудишься еще. Я вздрогнула, не до конца осознавая, что обращались, в общем-то, ко мне. Подняться вышло с трудом, но я смогла, благодаря чему увидела того, кто сидел за этим чертовым столом. Честно сказать, я его не помнила, потому что в том клубе все были однотипные: мужчины в дорогих костюмах. Я никогда не запоминала тех, кого грабила или кому толкала дурь. С одной стороны, это было действительно плохо, потому что те, как правило, меня запоминали. А с другой — помогало не думать о том, что я в очередной раз сломала кому-то жизнь. — Ну не стой столбом. Сядь. Рядом стояло кресло, куда я послушно опустилась. Я пока вообще мало, что понимала и осознавала, во мне просто работал механизм, который отвечал за простые движение: встать и сесть. Если потребуется отвечать на вопросы, то не уверена, что смогу связать и пару слов. В голове буквально все перемещалось, а та еще и болела жутко, но весь этот стресс и страх пока заглушали основную пульсацию в висках. — Василиса. Талантливая воровка, но, к сожалению, наркоманка. А еще и толкаешь при этом, просто ужас какой. Нынешняя молодежь — это ужас какой-то. Хотя, если рассматривать конкретно тебя, то я не удивлен. Сиротам нынче тяжело приходится. Я не была удивлена тому, что сидевший передо мной человек уже так много знал обо мне. Саша что-то такое упоминал, что тот забрал записи с камер и смог разузнать все. Не удивляло, но пугало до холодного пота, что выступал на спине и скатывался противными каплями вниз вдоль позвоночника. Я старалась не выказывать своего состояния, но мне казалось, что глаза все равно все выдавали. А еще трясущиеся руки. — И я не удивлен, что ты ступила на такую темную и скользкую дорожку, как воровство. Однако меня поразило твое марстество, поскольку я не сразу понял, что остался без бумажника и часов! Мое почтение просто! Умница! Он вдруг резко захлопал в ладоши и даже встал из-за стола, а у меня в очередной раз все рухнуло внутри. Человек передо мной был на внешность обычным, ничего в нем не вызывало какого-то отличия. Просто мужчина лет сорока с легкой небритостью на лице, с темно-карими глазами и в, наверняка, дорогом деловом костюме черного цвета. Нынче бизнесмены все такие носили, даже у Саши было нечто подобное, насколько я помнила. Но почему-то его оскал-улыбка вызывала у меня мурашки, бегущие по шее, которые непременно хотелось с себя смахнуть. — Молчишь. А молчишь, потому что боишься. Это хорошо, значит, не глупая. Это хорошо. Что ж, Василиса, поговорим? Может, выпьешь для храбрости, а? Ну-ну, не упади в обморок, девочка, совсем бледная какая-то стала. Не бойся, не буду я тебя убивать. А ты, кстати, скажи, это с твоим лицом, случаем, не мои парни сделали, а? Я же их просил без зверства, эх, нелюди! Пока он все это говорил и спрашивал, то успел подойти к стеклянному шкафу и достать оттуда графин с темно-бордовой жидкостью и пару бокалов. Мужчина вышел из-за стола, подошел прямо ко мне, из-за чего я сильнее вжалась в спинку кресла, наполнил оба бокала, один из которых протянул мне. Я не осмеливалась брать. — Бери, — сталь в его голосе прозвучала настолько отчетливо, что зазвенело стекло. Дрожащей рукой я приняла выпивку и, увидев, как он молча кивнул в мою сторону, полностью осушил свой стакан, начал выжидающе на меня смотреть. Понимала по его глазам, что не стоило испытывать его терпения, поэтому, зажмурившись, одним глотком опрокинула в себя содержимое. Жидкость обдала запахом дерева всю глотку, ударив в нос терпкостью кедра, а потом резко ударила в голову, вызвав мимолетный приступ тошноты, который мне удалось подавить. Очень крепкий алкоголь. — Умница, — расплылся в очередном оскале собеседник. — Отлично. Теперь поговорим. Я теперь, Василиса, твой непосредственный работодатель на ближайшие лет десять, если не больше. Потому что ты, сучка, попала на очень большие деньги, потому что я просрал флешку с важными документами из-за тебя. Поэтому, — он резко наклонился, упираясь рукой в спинку кресла, на котором я сидела, — будешь делать то, что я тебе скажу. А раз ты уже толкаешь порошок кому попало, то будешь теперь это делать по-правильному. По-взрослому, так сказать. Он отошел, и я выпустила воздух через ноздри, потому что на миг точно задержала дыхание. Этот человек пугал меня до чертиков. — Меня, кстати, зовут Артур Борисович. Запомни. Ты же должна знать, на кого работаешь, верно? Кивни хоть, ну? Вот, молодец. А сейчас дождемся одного из моих поставщиков, там и обсудим дела уже. Ну, расслабься, чего ты? Нужно же уметь отвечать за свои проступки. И знать, к кому в карман лезешь. Меня хватило только на пару слабых кивков, не более. Меня мутило, тошнило, в глазах плыло, а сердце трепыхалось внутри так, словно вот-вот заглохнет окончательно. И я не понимала, с чем связано такое состояние: от страха или от выпитого? Возможно, эффект был из-за смешения алкоголя и ранее принятых таблеток. Что ж, в таком случае, я могла откинуться прямо здесь, тогда бы и пришел конец всем моим проблемам. Сдохнут у меня никак не получалось, а ведь очень зря, потому что некий поставщик пришел как-то слишком быстро, что аж Артур Борисович не успел налить себе вторую порцию и выпить ее. — О, Арут! Проходи, как раз во время! — радушно поприветствовал Артур Борисович вошедшего. Обернувшись, я в очередной раз схватила микро-инсульт, из-за которого чуть не поперхнулась воздухом. Арутом оказался тот самый пузатый дядька, что еще прошлым днем наставлял на меня пистолет в моей же квартире. — Твою ж мать… — наконец смогла хоть что-то сказать.