Сколько стоят наши отношения?

«Продрогшие дети, плацкарты

Царапают эти слова на партах

Одиноки по стандарту, как и я

Теперь они — моя семья»

      Я просыпаюсь от глухого скрежета колес, стирающих холодные рельсы. Торможение происходит резко, от чего я бьюсь головой об стекло, за которым виднеется очертание знакомой станции. Машинист объявляет остановку, голос его режет уши, заставляя меня немного поморщиться, голова гудит от бессонной ночи, мне каждый раз удавалось с трудом поспать в поезде, почему-то всегда было очень страшно. И в этот раз тоже… тоже было страшно и грустно, от осознания того, что в родные края я больше не вернусь. Я сама не вернусь, а еще никогда не смогу вернуть свою маму… От воспоминаний с кладбища, от образа ее холодного и бледного тела, по телу разбегается рой неприятных мурашек. Мне снова хочется плакать. Да, с матерью мы не были особо близки, я никогда не признавала ее способов заработка, упрекала ее, но она делала это ради меня, ради нашей с ней хорошей жизни. И у нее отлично получалось: я никогда и ни в чем не нуждалась, всегда была хорошо одета, занималась любимым делом, мы часто ходили в рестораны. В общем, денег хватало на все… ровно до того момента, пока один из ее клиентов не убил ее в порыве… страсти? Боже, как это убого звучит. Но было все именно так. И теперь я отправлена в вечную ссылку в чужой город к отцу. Без друзей, без возможности дальше заниматься вокалом, без возможности вернуться домой. Это место… оно никогда не заменит мне родных стен. Оно всегда вызывало у меня ноты ужаса, отвращения и желания сбежать куда подальше. Я бывала здесь раза три максимум, приезжала к отцу, с которым отношения у меня крайне напряженные. Он меня, конечно, любит, насколько это возможно в наших реалиях, но он не признает моих увлечений и воспитания. А я… А что я? Я просто хочу и пытаюсь жить.       — Девушка, вы выходить будете? — громкий, чуть писклявый голос проводницы выводит меня из огромной каши, скопившейся в моей голове, и я растерянно смотрю на нее. Хочется дать отрицательный ответ, хочется свалить куда подальше. Но куда я пойду? Меня нигде не ждут, денег нет, ничего нет, и никого. — Девушка. — она явно начинает раздражаться, сверлит меня своими ярко-голубыми глазами, сильно нахмурив густые брови. Я поджимаю губы и слабо киваю, поднимаясь с места, закидываю на плечо огромную спортивную сумку, всю измазанную в пыли и грязи, ей эта дорога далась также сложно, как и мне. А потом протискиваюсь в узкий проход, половину которого занимает проводница. Наверное, стоит попрощаться и пожелать хорошего дня, я ведь воспитанная, хоть и сомнительно, но язык не поворачивается, и я молча выхожу в тамбур, а потом спускаюсь по крутой железной лестнице и спрыгиваю с последней ступени. Такое безобидное, но в то же время болезненное действие… почему болезненное? Всё просто: оно на несколько секунд вернуло меня в самые беззаботные времена моей жизни, в детство. Тогда я так же спрыгивала со ступенек, ловила на себе осуждающие взгляды матери, слушала ее бесконечные нотации о том насколько это опасно, и что это может стоить мне жизни. И каждый раз мне было очень стыдно, словно я правда сделала что-то противозаконное. Зато теперь могу прыгать с этой чёртовой лестницы по сто раз туда-обратно, и никто мне ничего не скажет. Счастлива ли я теперь? Нет. Иронично.       Я медленно шагаю по асфальту, шаркая ногами, как старая бабушка. Не чувствую никого счастья и облегчения, лишь пустоту, что болезненно сдавливает внутренние органы. Почему-то я была уверена, что отец меня встретит, как обычно, но в этот раз на перроне его не оказалось. Наверное снова по уши погряз в своих делах и работе, настолько, что даже о собственной дочери забыл. Хотя… чему я удивляюсь? Он никогда не был примерным семьянином и отцом. Бросил маму, когда я была еще совсем мелкой, изредка посылал деньги и брал меня к себе. В детстве я радовалась, когда виделась с отцом, но сейчас для меня это самая настоящая мука. Как мама вообще могла выбрать из огромного множества хороших мужчин это… это недоразумение?       В этом городе даже воздух другой, он тяжелее, его приходится буквально выдавливать из легких, чувствуется легких запах железа, сигаретного дыма и сырости. В то время, как в моем городе пахло цветами, солнцем и кофе. Наверное, все это самовнушение, точнее, мне хочется в это верить. А еще хочется дать шанс этому убогому месту, хочется поверить в то, что здесь меня ждет не самая плохая жизнь. Я выхожу с вокзала, чувствую, как сильно тянет плечо, сумка ужасно тяжелая, и, конечно же, я не сумела поместить в нее всю свою жизнь, но кое-что все-таки поместила. Я морщусь, с губ слетает глухой стон, пропитанный болью и обидой, мои глаза хаотично бегают по площади перед вокзалом. Здесь скопилась целая куча машин: кого-то встречают, кого-то провожают, но мне нужно такси. И я упираюсь взглядом в желтые машины, у которых стоят мужчины с сигаретами между зубов и что-то обсуждают. К шоферам особого доверия у меня не было никогда, кто знает, куда они тебя увезут, и что они с тобой сделают? Но сейчас… ситуация словно безвыходная. Города я совсем не знаю, местных маршрутов автобусов и трамваев тоже, знаю только адрес, который криво написан у меня на бумажечке. Отец диктовал его мне пару дней назад, прямо перед моим отъездом. Во всей этой огромной кучи дерьма, что на меня свалилась, радует только одно — я буду жить одна, в отдельной квартире, которую предоставил мне отец. Не знаю, в честь чего такая щедрость: может у него семья появилась, или он не хочет чтобы я под ногами путалась, а может это подарок к моему восемнадцатилетию, которое будет чуть меньше, чем через месяц, в сентябре? В любом случае, данный расклад меня очень радует.       Я тяжело выдыхаю, поправляю сумку на плече, снова чувствуя тупую боль, и делаю несколько уверенных шагов в сторону таксистов. Они словно меня не замечают, продолжают болтать о своем, громко смеются. И чувствую я себя крайне неудобно, неловко… Господи, почему подобное постоянно происходит именно со мной? Набираю в легкие воздух, а потом с силой выталкиваю его, громко кашляя. Надеюсь, что это сможет привлечь их внимание. И это правда срабатывает.       — Вам чего, девушка? — мужской голос звучит не очень добродушно. и я в моменте даже теряюсь. Смотрю на них снизу вверх, и мне начинает казаться, что я даже уменьшаюсь в размерах. Рыжие пряди скрывают большую часть моего лица, я пытаюсь их сдуть, так как руки заняты, но ничего не выходит. И, наверное, со стороны я выгляжу очень странно.       — Мне вот сюда нужно, — я протягиваю одному из мужчин помятый листочек с адресом. Рука трясется от напряжения, потому что, помимо листка в руке тяжелый пакет. И страх… Ладно, я не такая трусиха. какой могу показаться на первый взгляд. Скажем так: я просто очень потеряна. Смотрю на каждого из таксистов по очереди, исподлобья. Они переглядываются, показывают друг другу эту гребанную бумажку так, словно везти меня не хотят. — Сколько это будет стоить?       — Семь рублей. — громко прохрипел один из водителей и отбросил в сторону тлеющий окурок. От его резкости я чуть вздрогнула, хотя никогда не была шуганной или битой. Этот город просто… просто творит со мной какую-то херню. Он пропитан криминалом, кровью и солью. Я недоверчиво поднимаю взгляд на мужчину, соглашаться не хочется, но делать мне, собственно, нечего, поэтому, я с тяжелым выдохом опускаю сумку на асфальт и медленно разминаю плечо. Мужчина закидывает мою сумку в багажник, пожимает руки товарищам, крепко так, по-мужски, а потом усаживается на водительское сиденье. А я сажусь на заднее. В машине очень некомфортно, пахнет старостью и бензином, у лубового стекла расположены маленькие иконы, подобное в машинах меня всегда отталкивало. Но я стараюсь не думать. Вообще не думать, поэтому прислоняюсь головой к холодному стеклу и смотрю в окно. Куча людей: все куда-то идут, спешат, наверное, домой, к своим семьям. И мне снова становится жутко холодно. Машина трогается, одна картинка за коном сменяется другой, водитель ставит кассету с какой-то забавной музыкой, даже покачивает головой в ритм, а я усмехаюсь. Этот большой лысый дядя совсем не похож на человека, который будет слушать подобное. Это еще раз доказывает всеми известный факт: первое впечатление бывает обманчивым.       — А ты в гости приехала к кому-то? Или местная? — Водитель смотрит на меня через зеркало заднего вида, и я устало выдыхаю. Самой бы определиться кто я, и что я забыла в этом городе.       — И то, и то. — Ответ мой звучит неоднозначно, вызывает вопросы, это видно по выражению лица мужчины. — Эмм… Просто переехала из другого города, к отцу. Получается, что приезжая, но уже местная. — Я смущенно поясняю, и сама же путаюсь в своих словах. Пытаюсь выдавить из себя улыбку, но выходит она кривой, лучше бы вообще не улыбалась, блин.       — А папа у тебя кто? — этот вопрос меня немного напрягает, возможно, таксист просто очень любопытный, а может задумал что-то нехорошее. Я молчу, обдумываю ответ, отведя взгляд в сторону. — Просто район у вас элитный. — Последнее слово мужчина растягивает, словно жевательную резинку. В местности я не разбираюсь, в местной элите тоже, поэтому сказать мне нечего, и я просто пожимаю плечами. Дальнейший путь проходит в тишине, видимо, водитель понял, что на разговор я не настроена и решил оставить меня в покое. А я прикрываю глаза и пытаюсь вслушаться в строчки песни из кассеты. Там поется про боль и одиночество, но сама мелодия будто веселая, словно тот, кто писал эту песню, счастлив. И это никак не укладывается в моей голове. Как такое возможно? Как можно радоваться боли? Как можно быть счастливым в одиночестве?       От всех этих мыслей, от переживаний и ебучего непонимания, голова становится все тяжелее. На виски с силой давит какая-то непонятная сила, и эта самая сила никак не хочет отступать. Я начинаю проваливаться в сон, пытаюсь бороться с собственным желанием, но сдаюсь и засыпаю, пока за окном все так же быстро мелькают чужие дома, машины и люди.       Я просыпаюсь от голоса водителя, он что-то неразборчиво мне говорит, смотрит с каким-то напряжением. Я поднимаю голову, чувствую, что стала еще хуже себя чувствовать, мне определенно точно нужно хорошенько выспаться, еще и все тело затекло от неестественной позы. Медленно направляю прищуренный взгляд в окно, из которого бьют яркие лучи солнца. Машина стоит у подъезда, и только теперь я понимаю, что мы приехали. Интересно, сколько заняла дорога? Сколько я проспала? Говорил ли что-нибудь водитель все это время? Вопросы, которые останутся без ответа… Как же я такое люблю. Тяжелый выдох. И я протягиваю водителю деньги… Свои последние деньги. Ладно, на самом деле у меня еще есть рублей пять, наверное. Так что, не помру, протяну как-нибудь. Я благодарю мужчину за поездку, выхожу из машины, прикрываю за собой дверь, достаю сумку с пакетом и осматриваю дом. Сзади слышу, как отъезжает машина, сбоку — чьи-то голоса. На улице светло, обед, поэтому не страшно. Хотя... в таком районе, наверное, никогда не страшно. Здесь красиво, наверное, самые новые дома в городе. И когда это мой папаша успел прикупить себе новую квартиру?       Я захожу в подъезд, наверное, стоило позаботиться о ключах, но я вспоминаю про них только теперь. Черт... И что делать? Ждать, что вот-вот приедет мой отец и спасет меня из этой задницы? Или надеяться на чудо? Но чудес не бывает, я выяснила это еще очень давно. Поэтому, понадеюсь на отца и его смекалку. Я подхожу к почтовым ящикам, нервно вспоминая номер квартиры с листочка... 27? или 37? Проверю оба. И... бинго! ключи в почтовом ящике. Я усмехаюсь, радуюсь своей находчивости и памяти, а еще тому, что папа все-таки обо мне позаботился. Поднимаюсь на нужный этаж, открываю дверь с помощью ключей, прохожу внутрь, с грохотом опускаю сумки на пол и... устало вздыхаю. Теперь... я дома?