Мерцание

Первое, что Джинкс услышала, – шумный выдох где-то недалеко. Она с невероятным трудом открыла опухшие веки, видя перед собой что-то, что отдалённо напоминало древесину. Коричневые, волнистые всполохи, которые должны были иметь довольно очерченную геометричную форму. Она слабым движением вытянула руку вперёд, пытаясь понять, кому та принадлежит. Трясущаяся плоть. Пульсирующие фаланги и ноготки, выкрашенные в голубой и розовый лак. Красиво, но инородно. Собственное тело казалось чужим. Постепенно девушка стала вспоминать, кто она, и нежным одеялом осознание начало накрывать. Теперь Джинкс взволнованно осмотрела свою руку, проверяя, точно ли не потерялся какой-то из вырванных чужими зубами фрагментов. Глаза с трудом, но начали фокусироваться на более далёких объектах. Коричневое полотно над головой начало принимать очертания потолка. Она медленно повернула голову набок, пытаясь понять, кто издаёт пробудившие её звуки. Красная рубашка, привычная жилетка, менее привычные взъерошенные чёрные волосы. Силко сидел на краю постели, разместив свои документы на небольшой прикроватной тумбе, и что-то недовольно, но усердно писал. Было видно, что ему очень неудобно, а бумаги то и дело грозились плюхнуться на пол, но мужчина не хотел уходить. Для планирования ему нужен был мозг. А использовать его он мог в любых условиях. Даже довольно непривычных. Главное, быть рядом с ней. Услышав возню позади себя и ощутив почти невесомое прикосновение к пояснице, он обернулся. – Джинкс! – выронив из пальцев листок и ручку, мужчина первородным импульсом дёрнулся к ней. – Детка, ты как? Ты проснулась? – Силли… – она предприняла попытку приподняться на локтях, но та с треском провалилась. Ей было до одури тяжело даже говорить. Всё тело болезненно ныло, словно её раскол был физическим, а вязкий клей, на который кусочки прикрепили обратно, ещё не до конца сцепился. – Тихо-тихо, – он осторожно коснулся её руки. – Не пытайся объять необъятное. Тебе нужно отдохнуть. На глаза навернулись слёзы. Если бы у Джинкс было больше сил, то она бы ревела навзрыд. Девушка видела его обеспокоенно-радостное лицо перед собой. Оно снова плыло от нахлынувшей влаги, но всё же бирюзовое море смотрело на неё привычно ласково. – Всё в порядке, я рядом, – Силко мягко подался вперёд, вытирая солоноватые капли с щёк. Джинкс вцепилась в его руку так крепко, как позволяли неслушавшиеся мышцы. – Это… правда ты? – только и хватило сил, чтобы сипло выдохнуть. Силко всё понял. – Конечно я. Кроме нас здесь никого нет, – это было последнее, что услышала девушка прежде, чем силы окончательно покинули её. Ей страшно хотелось спать и бороться с этим она не могла. Теперь, встретившись со знакомым взглядом и почувствовав тепло его пальцев, она знала, что у неё будет возможность. Возможность поговорить, протестировать реальность, поплакать, обнять. Просто немного позже. Она обмякла на кровати, вытекая из его ладони и снова начала спокойно дышать. Теперь Силко знал, что она точно спит. Наконец, спит, а не блуждает где-то в коридорах небытия, борясь или убегая от преследующих теней. И эта мысль успокаивала его лучше любой молитвы. Время до вечера тянулось бесконечно долго. И хотя он не желал покидать Джинкс, сделать это на час всё же пришлось. Ренни хотела встретиться, чтобы обсудить бунт на своём производстве и заручиться поддержкой Силко. Это время за девчонкой присматривала Севика. Она много раз напоминала себе, что не нанималась в няньки, но воспоминания о том, как Силко обрабатывал её раны после потери руки, кололи под рёбрами слишком сильно. Так что ей не оставалась ничего, кроме как сидеть на удобнейшем кресле у кровати, наблюдать за Джинкс и стараться вести себя как можно более дружелюбно во время её пробуждений. Она стала приходить в себя чаще и оставаться в сознании намного дольше. Севика даже успела сводить девчонку в туалет и немного покормить её. Силко сразу обозначил, что, скорее всего, после случившегося ей захочется плотно поесть, но давать всю еду сразу точно не нужно. После того, как Джинкс снова уснула, а Силко появился в дверях, они ушли на короткий перекур и обменялись информацией. Севика рассказала, что Джинкс чувствует себя лучше и даже может немного ходить с поддержкой. Мужчина поделился тем, что произошло на производстве Ренни и попросил Севику съездить туда завтра утром. Услышав это, она даже обрадовалась. Всё-таки её отсутствие в «Капле» уменьшало неоплачиваемые часы сидения с Джинкс. Докурив сигару, Силко устало выдохнул и снова вернулся в свою комнату. Он расположился в кресле напротив кровати и сделал пару терпких глотков из фляги. Джинкс снова спала. И если сначала он был по-щенячьи рад её пробуждению, то теперь в грудной клетке абсолютно наглой квартиранткой поселилась тревога. И как бы Силко не гнал её, как бы не бесился и не кричал, она не спешила уходить. Что именно Джинкс помнит? Она помнит их поцелуй? Помнит то, как он оттолкнул её? Она вообще что-то помнит? Им не удалось слишком долго поговорить, а с Севикой она была не слишком словоохотлива и тем более не делилась своими переживаниями. Силко думал о том, как ему вести себя с ней после всего, что произошло. Кто они друг другу? Её действия – это искренние желание или просто безумная вспышка, навеянная убойной дозой шиммера? Все эти вопросы столпились вокруг маленького Силко в его голове и нещадно лупили того. В борьбе с ними не помогал даже нож, что уж говорить об угрозах. В попытках отвлечься, он снова уткнулся в бумаги. Как же блять сложно было жить эту жизнь. Стрелка часов сделала несколько новых оборотов, пока за окном совсем не стемнело. Мужчина развязал шейный платок, снял жилет, понимая, на сегодня он окончательно и бесповоротно закончился для работы. Силко уже расправился с пуговицами на красной рубашке, чтобы переодеться в штаны и рубашку для сна, когда услышал голос Джинкс. Она звала его по имени и звучала достаточно уверенно. Было слышно, что у неё гораздо больше сил, чем в их первый разговор. – Ты снова уходишь? – Нет, я больше никуда не уйду, – Джинкс бегло и немого смущённо скользнула по его торсу, да вообще по всему, что открывала ей рубашка. Она видела его тело без одежды по пояс всего пару раз. В основном, в детстве. И ей хотелось впитать каждый кусочек, каждый шрам. А их было много. Очень много. Из полумрака на неё смотрело пламя его повреждённого глаза. Кажется, он тоже был смущён. Возможно, даже сильнее самой Джинкс. – Больше не оставляй со мной Севику. Мне тошно от её хмурой рожи, – Силко усмехнулся и присел рядом с ней, почему-то не позаботившись о том, чтобы застегнуться или хотя бы переодеться в своё белое одеяние. Джинкс было очень сложно смотреть на его лицо. – Как бы вы не относились друг к другу, она всё равно твой и мой близкий человек. Ей можно доверять. – Знаю, – протянула Джинкс и тяжело выдохнула. – Как ты себя чувствуешь? – он осторожно коснулся её плеча. Эти прикосновения, эти пальцы. Перед глазами пролетели самые болезненные сцены – он отталкивает её, он кричит, он пинает её в лицо, он отвергает её. – Мне лучше, – буркнула девушка и подтянула длинные ноги к лицу, опустив его в острие коленок. В её глазах снова встала влага. Ей хотелось одновременно броситься в его объятия и исчезнуть, навсегда раствориться в небытие для этого проклятого города, если он сделал свой выбор, и здесь она ему не нужна. – Почему ты оттолкнул меня… тогда? – внезапно для него спросила девушка. Силко опешил. Он не думал, что этот разговор наступит так быстро, если вообще наступит. – Прости меня. Я не должен был так с тобой поступать. Всё это было очень неожиданно. Я не знал, как реагировать, и боялся всё испортить, всё, что есть между нами, – почему-то слова, как и вчера, снова почти бесконтрольно полились из его рта буйной горной рекой. – Люди под шиммером делают разные вещи и… – Я сделала это осознанно, – резко ответила Джинкс. От этих слов он на мгновение умер. Осознанно? Она правда хотела этого? Его? Её слова заставили его замолчать, будто кто-то посмел дать мужчине внезапную пощёчину. И Джинкс продолжала раздавать их, говоря: – Я давно хотела это сделать. О-о-очень давно, – Силко нервно сглотнул, продолжая смотреть, как её взгляд хаотично блуждает по покрывалу. Девушка не решилась посмотреть на его лицо. Ей было страшно. Очень страшно. Если он снова отвергнет её после признания, сделанного в лоб, будет лучше, если контакт между ними будет максимально опосредованным. Тогда она просто пулей выпрыгнет в окно и будь, что будет. – В последнее время ты шкерился от меня. Ты поменялся… Ничего не объяснял. Мне было очень больно от всего этого. Будто я какая-то грязная, заразная тварь из сточных вод, – отчаяние и обида снова начали подступать к горлу. – Я слышала то, что ты говорил вчера. Говорил мне. Тогда почему, почему ты так поступил?! – Слышала? – только и смог уточнить напуганный Силко. – Да. И эти слова были единственным хорошим, что я слышала за последнее время, – девушка не могла больше сдерживать себя. Она снова заплакала от нахлынувших чувств. Силко притянул её к себе, стараясь утешить. Она позволила, не ожидая этого от самой себя. Всё-таки план с окном был очень заманчивым и реалистичным. Он чувствовал влагу на своей груди. От этого было тепло и так погано одновременно. Потому что он причина её слёз. Потому что он обмудок, который не придумал ничего умнее, как избегать. Избегать человека, отчаянно боявшегося остаться в одиночестве, быть покинутым. Идея была просто класс. – Пока я была в отключке, я видела их. Всех их. Мне было безумно плохо. Там был ты, другой ты. Всё это было просто ужасно… Майло говорил мне столько дерьмовых слов, а потом ты ударил меня, опять оттолкнул, и я..., – она больше не сдерживала рыданий, порывисто вцепившись в его рубашку. Воспоминания были слишком жестокими и красочными. – В какой-то момент я услышала то, что ты говорил, и это буквально спасло меня из того кошмара. – Джинкс, прости меня. Я не верил, что ты можешь чувствовать ко мне то же, что и я, – от этих слов её передёрнуло. То же? Он чувствует то же самое? Это не галлюцинация? Силко мягко отстранился и опустился ниже. Так, чтобы видеть её глаза. – Джинкс, это правда так? То, что ты сделала в моём кабинете, было искренним? – она кивнула, закусив губу. Её взгляд был растерянным и нуждающимся, как у ребёнка. Но гнетущего отчаяния в нём больше не было. И вся эта гремучая смесь с осознанием происходящего заставляла его сердце пропускать быстрые удары. – Мне очень жаль, что тебе было так плохо от моей глупости. Жаль, что ты пережила всё это. Пожалуйста, если можешь, ответь ещё на один вопрос. Он очень сильно беспокоит меня. Ты сама выпила шиммер? Так много шиммера? – Джинкс не видела в его лице злость, хотя ожидала узреть её. Только бесконечную тревогу и колючую горечь. – Тебя никто не заставлял это сделать? – Я сама. Мне просто хотелось забыться, оказаться не здесь, ничего не слышать, не чувствовать боли. Я видела, как это делают другие люди. И после этого им та~ак хорошо. Мне хотелось также, – протянула она, снова всхлипывая. Он взял её лицо в руки. – Пожалуйста, обещай, что ты больше никогда не сделаешь этого. Никогда, – произнёс он по слогам последнее слово, проводя по её раскрасневшейся щеке пальцами и сокращая дистанцию. Джинкс послушно кивнула. Её дыхание перехватило, лицо мужчины было невыносимо близко. – И я никогда больше не оставлю тебя, никогда не стану причиной твоих слёз, – девушка не успела ничего понять, как он мягко коснулся её обкусанных губ своими. И тут же отстранился, проверяя, не напугана ли она. Приятно ли ей. Возможно, всё-таки дело было в шиммере… – Обещаю. Джинкс казалось, что всё это снова сон. Такой сладкий, дурманящий сон. – Я люблю тебя. Больше всего на свете, – слова, произнесённые хриплым голосом, кружили вокруг каждого ёбаного нейрона, всё же напоминая, что это реальность. Силко не хотелось никуда торопиться, ему было просто важно поставить точку, нащупать какой-то путь, по которому точно можно идти. Но у Джинкс были другие планы.         – Поцелуй ещё. – Детка, ты только пришла в себя и не отключаешься каждые пятнадцать минут. Может быть, чуть позже? Тебе нужно время… – он был обеспокоен её состоянием больше её импульсивных желаний. – Ещё! – прошептала она так одурительно близко, что убивать дистанцию самой не пришлось. Силко всё сделал сам. Он снова накрыл её губы своими, позволяя запустить пальцы в синие волосы у затылка. От этого по телу Джинкс мурашки устроили марафон. Всё в его действиях было наполнено осторожностью и нежностью. И от этой трепетной ласковости, такой, которой, она уверена, никто, кроме её глаз, не увидит, которая только её, для неё, было сложно дышать. Она рьяно отвечала на поцелуй, прижимаясь к его телу сильнее. Запуская пальцы в чёрные волосы, немного оттягивая, немного поглаживая. Ей было так хорошо от того, что всё это происходит взаправду. Наконец-то взаправду. Наверное, если бы окситоцин и эндорфины могли лопаться, они бы устроили в её голове настоящий фейерверк. Силко тоже, наконец, чувствовал облегчение от определённости. От того, что её губы так жадно сминают его, а ноготки легонько царапают грудь. Конечно, ещё он чувствовал, как тесно стало в штанах, и как маленький Силко в его сознании падает в счастливый обморок, и ещё много чего, что сохранит в своей тьме его просторная комната. Но всё это найдёт выход позже, немного позже. Джинкс отстранилась от него, рвано выдыхая и чувствуя, как такое же дыхание опалило её шею. – Так теперь правда будет всегда? – он смотрел на её раскрасневшиеся щёки, на затуманенный взгляд и не мог этим насытиться. Хотелось сфотографировать этот момент глазами и поглотить, буквально впитать его. – Если ты этого захочешь, – хрипло выдохнул Силко. Девушка довольно улыбнулась и уткнулась носом в его шею. – Значит, всегда, – Джинкс дразняще мазнула губами по его кадыку и снова опустилась ниже, утыкаясь в грудь, немного поводив пальчиками по торсу. Силко вздрогнул от такой ласки и почти застонал. Он чувствовал, как под её руками бегают мурашки. Шея была не только местом предательства и бесконечной, тупой внутренней боли, но и местом, которое приносило ему много удовольствия. Не успев прийти в себя, мужчина почувствовал, как узоры, которые она вырисовывала на его плечах и груди, постепенно стали терять силу движений. Она снова начала проваливаться в сон, борясь с ним всем своим существом, но всухую проигрывая уже сутки. – Но сначала тебе нужно отдохнуть, – он чмокнул её в макушку, крепко прижимая к себе. Силко понимал, что не любит перемены. Но знал, что причину этой перемены любит до безумия сильно.